CC BY
14МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО
2017.03.030. БЕТЛЬХЕМ Д. КОНЕЦ ГЕОГРАФИИ: МЕНЯЮЩАЯСЯ ПРИРОДА МЕЖДУНАРОДНОЙ СИСТЕМЫ И ВЫЗОВ МЕЖДУНАРОДНОМУ ПРАВУ.
BETHLEHEM D. The end of geography: The changing nature of the international system and the challenge to international law // The European journal of international law. - Oxford, 2014. - Vol. 25, N 1. -P. 9-24.
Ключевые слова: международное право; глобализация; принципы международного права; география государственности; принцип территориальности; Вестфальская система; международные организации.
Тема статьи Д. Бетльхема, юридического советника МИД Великобритании, - меняющееся место географии - смещение от центра в Вестфальском правовом порядке к менее определенному положению в быстро глобализирующемся и смешанном международном сообществе настоящего времени. Слово «география» употребляется автором для краткости и означает территориально организованный порядок, т.е. принцип территориальности.
Название статьи «Конец географии» отчасти продиктовано работой Т. Фридмана «Плоский мир: Глобализированный мир в ХХ1 веке»1, содержащей анализ проблем глобализации, меняющейся природы международной системы. Способно ли международное право, каким мы его знаем, соответствовать своему назначению в мире, который, используя выражение Фридмана, продвинулся от «глобализации 1.0», порожденной государством, через «глобализацию 2.0», где ключевыми агентами перемен явились многонацио-
1 Friedman T.L. The world is flat: Globalized world in the twenty-first century. -N.Y., 2006.
нальные компании, к «глобализации 3.0» современного мира, где силой, придающей нашему времени уникальный характер, является заново открытая для индивидов возможность сотрудничать и соревноваться глобально.
Возникающие в связи с «концом географии» вызовы международной системе и международному праву рассматриваются автором через контрастные призмы главных политических органов ООН в Нью-Йорке, с одной стороны, и специализированных органов ООН, расположенных в Женеве, - с другой.
Организацию Объединенных Наций, ее Генеральную Ассамблею, Совет Безопасности невозможно отделить от государств, их суверенитета и равенства, понятий внутренней юрисдикции и невмешательства, границ, большинства голосов и вето, жесткой силы, мягкой силы и разумной силы, но - силы, географических блоков, уговоров, региональных влияний. Это классическая Вестфальская система, создавшая современные институциональные механизмы. Женева - мир специализированных органов ООН и похожих организаций. Он, хотя и базируется на государствах, выглядит иначе: политика больших держав не так очевидна, кооперация поверх границ и помимо них является в нем образом действия. Деятельность этих органов сосредоточена на таких вопросах, как климат, здравоохранение, миграция, телекоммуникации, торговля, транспорт, путешествия и т.д. Веб-сайты ВОЗ, ФАО, ИКАО, ВТО представляют совершенно другую картину международной системы и вызовов, стоящих перед международным правом, отличную от нью-йоркской. Конечно, эти два мира пересекаются, но их цели и видение различны. Но существует и еще более диффузный и децентрализованный мир, описанный Т. Фридманом, где акторами влияния выступают индивиды и корпорации, взаимодействующие в рамках международного и транснационального права, которое ради практических целей все более отдаляется и отстраняется от государств.
Международная система, какой мы ее знаем сегодня, должна будет реформироваться, в противном случае такие институты ядра системы, как Всемирный банк, ВТО, ВОЗ, ООН, НАТО и др., мар-гинализируются или даже исчезнут. Более того, следует ожидать развития новых институтов, которые преобразуют глобальную картину мира - геополитику, экономику и безопасность. Перемены
будут скорее эволюционными, нежели революционными, но они будут значительными.
Международное право является звеном, скрепляющим международную систему, определяющим и формирующим пространство, внутри которого действуют те, кто ему подчиняется. В последние 30-50 лет идет широкая дискуссия о форме международной системы. Однако отсутствует такая же дискуссия о международной правовой системе. Но она назрела, и необходимо, чтобы коллеги по международному праву начали обсуждать эти проблемы более предметно, считает автор.
Вестфальская система межгосударственного права - система соревнующихся и сотрудничающих суверенных целостностей, дискурс и взаимодействие которых должны регулироваться правом. География, т.е. территориально организованный порядок, была и остается центральной для этой системы права. Суверенитет и равенство, вытекающие из нее, в основном покоятся на понятии исключительной власти над конкретной частью территории. Сама концепция государственности, позднее выраженная в ст. 1 Конвенции по правам и обязанностям государств 1933 г. (Монтевидео), оформилась в понятиях определенной территории, постоянного населения, правительства и способности вступать в международные отношения.
Концепции и принципы международного права глубоко укоренены в традиционных понятиях территориальной географии. Документы ООН детализируют принцип невмешательства во внутреннюю юрисдикцию любого государств. Хотя принцип невмешательства шире физической территории суверена, географическая досягаемость государства в территориальных понятиях является сердцевиной принципа.
Из суверенитета государства вытекает и принцип государственной юрисдикции, т.е. власть государства управлять. Юрисдикция, хотя она имеет не территориальные измерения, широко пользуется территориальными понятиями. Управление, подотчетность и полномочие государства собирать налоги также проистекают из географии.
Таким образом, география находится в самом центре современного правового порядка и глубоко внедрена в фундаментальные принципы правовой системы. Повсюду наблюдается стремление к
независимости и утверждению суверенных прав на территорию. Проблемы географии остаются животрепещущими и фундаментальными во всех межгосударственных спорах и останутся таковыми в ближайшем будущем, подогреваемые национальными устремлениями и претензиями на природные ресурсы.
География государственности - физическое пространство государства; размер его территории, его топография - также продолжают быть важной детерминантой преимуществ в экономической сфере. Бетльхем усматривает угрозу в том, что растущие экономики БРИКС начинают глобально играть своими политическими мускулами, что они будут стремиться делать это и внутри традиционной Вестфальской системы, укрепляя и подчеркивая суверенитет, независимость, невмешательство и сохранение домена внутренней юрисдикции.
Хотя география государственности, вероятно, останется в основе международной системы, все же она становится менее важной по мере того, как растет поток людей, товаров, услуг и денег через границы; по мере того, как индивиды и корпорации взаимодействуют друг с другом без посредничества государств, а виртуальное пространство обретает размеры и значимость, соперничающие с физическим пространством в мире трансакций, коммуникаций и других контактов; по мере того, как региональные и многосторонние интеграционные механизмы уменьшают значимость границ; по мере того, как международные и неправительственные организации действуют транснационально на основе технических мандатов, пытаясь переступить через узкие суверенные интересы. При таком видении международного сообщества суверенитет и границы можно сравнить с порогами на реке, которые могут препятствовать течению и даже иногда вызывать подъем воды, однако чаще всего они лишь меняют направление потока, который находит новое русло для свободного движения.
Предположение о конце географии, конечно же, является преувеличением, но его цель - поднять серьезный вопрос: «Рассматриваем ли мы, юристы, наш мир достаточно ясно, и является ли система международного права, которая нам так знакома, системой, все еще настолько глубоко основанной на понятиях территориальности -суверенитете, юрисдикции, регулировании, подконтрольности, - адекватной вызовам, встающим перед нами?» (с. 17).
Чтобы заглянуть в будущее и представить форму международной правовой системы, которая была бы способна справиться с новыми вызовами, автор называет шесть широких областей таких вызовов, которые действительно являются трансграничными и связаны с географией. Это: 1) международная окружающая среда, разделяемые пространства, атмосфера, продукты питания; 2) движение людей как насильно перемещаемых, так и добровольных мигрантов, экономические и финансовые потоки, проблемы гражданской и социальной интеграции, сопровождающие их; 3) вызовы человеческой, животной и растительной жизни и здоровью, глобальной продовольственной безопасности, порожденные растущей и массивной взаимозависимостью мира и миграционными потоками людей и животных; 4) огромный рост глобальной торговли и финансовых потоков и их взаимосвязь, потенциал системной уязвимости глобальной экономики; 5) драматический рост глобального использования электромагнитной сферы и практические риски и возможности, которые оно представляет; 6) трансграничные вызовы безопасности, возникшие с появлением негосударственных акторов, действующих через границы и минуя контроль государств (с. 18).
Автор выделяет пять областей международного права и между -народной правовой системы, которые требуют творческого осмысления в предстоящий период: 1) международная организационная реформа; 2) пересмотр понятий юрисдикции; 3) правотворчество и правовая реформа; 4) субъекты международного права; 5) переосмысление источников международного права.
Он предлагает способы, которые могли бы вывести понятие юрисдикции за пределы традиционных понятий территориальности. Например, понятие «предполагаемой», «мыслимой» юрисдикции (deemed jurisdiction) может способствовать выработке более гибкой концепции, которая будет соответствовать виртуальной географии медиасредств. Полезной можно считать и разработку таких концепций, как «разделяемая юрисдикция, делегированная юрисдикция, функциональная юрисдикция», поскольку все они, в большей или меньшей степени, движутся к цели поверх географии и могут помочь продвинуть компетенцию от политической к технической.
Проблемы правотворчества и правовой реформы (область 3) оцениваются автором как громоздкие и сложные. Взаимодействие
между международным законодательным и внутренним исполнительным пространством направлять непросто. Хотя международное право выработало гибкие правила и практики интерпретации, у него нет ни эффективного подхода к правовому пересмотру и реформе, ни хорошо разработанной концепции устаревших норм. В результате все более устаревающие договоры и нормы международного права применяются к таким поведению и формам международной системы, для которых они не создавались. Если международное право не желает оставаться тормозом международной системы, ему необходимо встать на путь умелого и эффективного пересмотра, ревизии права, чтобы соответствовать изменившимся обстоятельствам. В той или иной форме это, вероятно, потребует делегирования правотворческих полномочий от государств к международным организациям и политической стойкости. Это должно идти рука об руку с реформой международных организаций.
В эпоху глобализации 3.0 (по Фридману), в которой главными действующими лицами перемен становятся индивиды и корпорации, международное право нуждается в более совершенной оценке международного правового лица и субъектности международного права, в более инклюзивных, восприимчивых и эффективных механизмах для отстаивания интересов и голосов этих субъектов (с. 23).
Бетльхем считает, что «традиционное международное публичное право, если оно стремится быть соответствующим и эффективным, должно искать пути для инкорпорации так называемого транснационального права - права, которое применяется международно к поведению частных лиц» (23). Возможно также формирование lex congregato - права общества, которое по типу lex mercato-ria (торгового права, ставшего самостоятельным) обладало бы рядом характеристик: явилось бы инструментом традиционного межгосударственного права, выступающего в качестве платформы, на которой строится второе связующее звено протоколов и принципов, касающихся применения и взаимного признания правил и стандартов и т.д., и все это соединялось бы одним принципом -акторы связаны тем, что они примут: или своим поведением, или кликом кнопки «Я согласен». «Если международное сообщество гобализируется, то и международному праву, если оно стремится
быть соответствующим и эффективным, придется находить новые источники права» (с. 24).
К.Ф. Загоруйко
2017.03.031. МАКРУДДЕН К. ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫЕ КУЛЬТУРНЫЕ ВОЙНЫ.
MCCRUDDENN Ch. Transnational culture wars // International journal of constitutional law. - Oxford, 2015. - Vol. 13, N 2. - P. 434-462.
Ключевые слова: неправительственные организации; религиозно-консервативные НПО; либерально-секулярные НПО; судебные разбирательства; права человека.
Статья профессора права Центра прав человека и равного права Королевского университета Белфаста Кристофера Макруд-дена посвящена транснациональным культурным войнам, которые развернулись между религиозно-консервативными и либерально-секулярными неправительственными организациями (НПО) в отдельных государствах и на международном уровне. Сущность разногласий заключается в разном понимании меры свободы и прав человека.
НПО активно защищают свои идеалы не только в системе национальной, но и транснациональной (международной) судебной юрисдикции. Хотя они соперничают друг с другом по всему земному шару, широкому кругу экспертов практически неизвестно, в каком масштабе эти культурные войны ведутся в судах, каким образом НПО используют противоречивые толкования прав человека, осуществляемые международной и иностранной юрисдикцией перед тем, как дело будет оценено высшими судами государств и, в частности, Верховным судом США.
Обосновывая необходимость таких исследований, К. Мак-рудден пишет следующее: «Предположение, сделанное много лет тому назад о том, что либеральные демократии решили проблему взаимоотношений между государством и религией благодаря концепции конституционного секуляризма, сейчас кажется наивным и незавершенным. Ушло то время, когда считалось, что религии серьезно не влияют на расстановку сил в мире. Сегодня религиозные круги, используя права человека, встали снова на тропу войны» (с. 434).
