CC BY
21ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
2016.04.001. ШОЙЕРМАН У. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ, КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМ И СУВЕРЕНИТЕТ.
SCHEUERMAN W. Globalization, constitutionalism and sovereignty // Global constitucionalism. - Cambridge, 2014. - Vol. 3, N 1. - P. 102118.
Ключевые слова: мировое государство; глобальное управление; глобальный дуализм; государственный суверенитет; глобальная федерация; конституционный плюрализм.
Предметом анализа профессора политических наук Университета Индиана (США) Уильяма Шойермана является книга Джин Л. Коэн «Глобализация и суверенитет: переосмысливая законность, легитимность и конституционализм»1. По мнению Коэн, существующий глобальный порядок и его внутренние потенции делают возможным осуществление важных институциональных реформ. Выдвинутая ею концепция «глобального дуализма» демонстрирует преимущества негосударственных глобальных федераций, в которых суверенные государства могут сотрудничать в решении общих проблем на основе пока ограниченной, хотя и потенциально новаторской, конституционализации глобального управления. Такая реформа способна создать глобальный порядок, более приспособленный для защиты законности, прав человека и политической автономии. Автор статьи прослеживает связь нормативных и политических идей Коэн, таких как конституционный плюрализм и глобальные федерации, а также оценивает ее анализ существующего глобального порядка.
1 Cohen J.L. Globalization and sovereignty: Rethinking legality, legitimacy and constititionalism. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2012. - 454 p.
Новые формы глобального управления возникают, чтобы дополнить, а иногда и преодолеть влияние государства-нации. Несмотря на их достоинства, они открывают двери противоречивым и подчас сомнительным атакам на государственный суверенитет. Сторонники глобализации рассматривают позицию государственников (statism) как анахроничную. Защитники прав человека и конституционализма на глобальном уровне вместе с реформированной ООН стремятся исследовать глобальные институты в русле космополитизма. Однако они недооценивают опасностей плюрализма и социальной сложности, важности действий, с помощью которых суверенное государство поддерживает самоуправление. Ну а те, кто возражает против «поразительной скорости управления и юри-дификации на глобальном уровне» (цит. по: с. 103), закрывают глаза не только на неизбежность глобализации, но и на ее потенциальные преимущества.
Каким же образом можно защитить демократию и в то же время эффективно управлять, если новые типы потенциально несправедливой глобальной власти не обзаведутся глобальными конституционными и правовыми механизмами? Как сделать разумными космополитические, государственнические и плюралистические черты нашего глобального порядка? Для Коэн таким ответом является «дуалистический» глобальный порядок, в основе которого -взаимосвязанные моральные и правовые ценности государственного суверенитета и прав человека.
Каким же образом следует оформить основные черты глобального дуализма, чтобы открыть их нормативный и политический потенциал?
Кажущееся непреодолимым противоречие между государственным суверенитетом и космополитическим глобальным управлением может быть успешно обойдено. Для этого следует отказаться от устаревших подходов прошлого - от набора статичных, неизменных и бесконтрольных политических «фактов». Легитимный и эффективный глобальный дуализм зависит от появления «нового режима суверенитета», гарантирующего государствам, что они «продолжают играть ключевую роль в создании международного права, допуская в то же время беспрецедентное принятие решений на глобальном уровне» (цит. по: с. 104). Функционируя в качестве защитной брони для самоопределения, основанного на государстве,
суверенитет нуждается в том, чтобы быть понятым как «нормативная концепция и международное и правовое название для политической автономии» (цит. по: с. 104). Только чрезмерно ограниченные традиционалистские идеи о суверенитете ошибочно подталкивают политических космополитов к избавлению от него. А их альтернативные критики представляют суверенитет таким образом, который препятствует пониманию главных характеристик глобального дуализма, а именно того факта, что государства могут отказаться от своей монополии на принятие решений глобального уровня без одновременного отказа от суверенитета. Несмотря на глобализацию, суверенитет остается осевой эмпирической и нормативной категорией. Он способствует сохранению политической автономии и плюрализма.
По Коэн, конституционный плюрализм представляет собой «теоретический аналог социологической концепции режима дуалистического суверенитета» (цит. по: с. 106). Он требует соответствующих социальных акторов, поддерживающих надиерархический правовой порядок и равно уважающих конституционную автономию каждого участника союза. Правильно понимаемая конституционная теория демонстрирует, «что идея конституционной толерантности между независимыми, но взаимодействующими правовыми системами», при отсутствии конечной авторитетной инстанции, «является по крайней мере вероятной». Даже при отсутствии высшей конституционной власти, правовые конфликты могут потенциально «быть разрешены в неиерархической манере».
Выясняя отношение конституционного плюрализма к глобальной политике, Коэн обнаруживает плодотворную связь между обоими: логика, лежащая в основе конституционного плюрализма, хорошо сочетается с реальностью глобального дуализма. «Наряду с внутренним конституционным правом каждого суверенного государства сейчас существует возрастающий автономный правовой порядок политической глобальной системы в целом» (цит. по: с. 107). Необходимо уделять равное внимание как конституционным системам государств, так и возникающей системе глобального управления, а конституционный плюрализм поможет сделать это наилучшим образом.
Другим ключевым моментом является идея «глобальной федерации». Отказавшись от бинарного противопоставления широ-
кой конфедерации и федерального государства, Коэн видит возможность третьей институциональной конструкции - негосударственных глобальных федераций. Фактически конституционно организованные глобальные федерации необязательно преобразуются в новые глобальные государства. В отличие от федеративных государств, гетерархия (heterarchy) может быть сохранена и здесь, поскольку компоненты союза не могут быть подчинены надиерархич-ной конституции. Глобальная федерация отличается от свободной конфедерации (loose confederation), чьи функции более ограничены и которой не нужно претерпевать экстенсивную конституционали-зацию «поверх национального государства». Даже если будет доказана невозможность использовать глобальные федерации идеального типа для немедленного преодоления всех недостатков глобального управления, Коэн утверждает, что этот тип все же предлагает лучшие инструменты для их реформирования.
Коэн отрицает идею, что глобальное или мировое государство может гарантировать свободу и равные права, и исходит из постулата, что публичный правовой порядок следует реализовывать на национальном или, по крайней мере, на подглобальном уровне. Но возможная небезопасность или нестабильность этого порядка могут помешать исполнению им сущностных нормативных функций. Конфликты между национальным и постнациональным конституционными правовыми порядками способны воспрепятствовать реализации прав человека. На эти обеспокоенности Коэн отвечает, что поскольку «существует политическая воля поддерживать федеральную форму политического сосуществования», то противодействовать этим дезинтеграционным тенденциям могут «конституционная толерантность, кооперативные взаимодействия, взаимные и общие интересы» (цит. по: с. 109). Новая «форма политической интеграции порождает солидарность и доверие», мирно и не в иерархической манере разрешая правовые конфликты.
Далее автор статьи переходит к критической оценке взглядов и концепций, изложенных в работе Коэн. Ее главный пробел он видит в том, что она не осознает, почему многие ученые и активисты гораздо больше одобряют радикальную трансформацию глобальной повестки: существующий глобальный порядок изначально несправедлив и патологичен, и его ужасные пороки побуждают стремление к качественно другому глобальному порядку. Космо-
политы и другие - к примеру, Томас Погг и Ричард Фальк, - искренне обеспокоены глобальной бедностью и несправедливостью и потому отстаивают более глобалистскую и космополитическую повестку, чем те, кто, как Коэн, привязаны к дуалистической логике Устава ООН. Хотя Коэн и говорит о том, что суверенные государства все еще обеспечивают самоуправление и политическую автономию, существующие государственные системы всё ещё остаются соучастницами ужасных несправедливостей.
Даже если не учитывать острые формы социальной борьбы, эмпирический диагноз Коэн рискует упустить важные части проблемы, что ведет к недооценке потенциальных сложностей ее нормативных и политических идей.
В любом случае несовершенный эмпирически-диагностический анализ Коэн означает, что она преувеличивает потенциал конституционного плюрализма и негосударственных федераций. Есть ли у нас достаточные эмпирические основания ожидать «конституционной терпимости» и «кооперативного взаимодействия» правовых акторов в свете ужасающих политических реальностей нашего социально разделенного - а не просто дуалистичного - глобального порядка? В некоторых контекстах конституционный плюрализм может способствовать уважительному и продуктивному плюрализму и даже «взаимному мониторингу» различных уровней управления. Но во многих других он способен завершиться глубоким правовым и конституционным разногласием, институциональным ступором и даже беспорядком и насилием.
Комментируя приведенные Коэн практические примеры конституционального плюрализма и глобального федерализма, автор, в частности, отмечает, что Швейцарская конфедерация вовсе не является примером мирного конституционного плюрализма, о чем свидетельствует ее кровавая и нестабильная история. Относительно современного Европейского союза автор спрашивает: не играют ли его негосударственные и конституционно-плюралистические качества некоторой роли в его нынешнем кризисе?
Коэн выдвигает дополнительные причины, почему те из нас, кто предан справедливому глобальному порядку, не должны добиваться далеко идущих космополитических реформ, т.е. глобальной демократии или «монистской» версии глобального конституционализма. Более важно, что она не только верит в то, что существую-
щий порядок является глобальным порядком (pluriverse), основанным на приверженности к государственному суверенитету, но также и в то, что нормативные основы предполагают, что он должен стоять на этом пути. Суверенное территориальное государство остается для нее средоточием юридически обоснованных прав, единственно способных сохранить политическую свободу и правовую безопасность. Однако в отличие от тех, кто защищает национальное государство по коммунитаристским или националистическим основаниям, Коэн следует Канту, или по крайней мере Канту, когда отрицает мировое правительство и подчеркивает необходимость государственности для политической и правовой автономии, и таким образом, «политического участия в процессах и отношениях, которые являются и должны быть исключительно их» (цит. по: с. 114). Суверенитет идет рука об руку с «автономным коллективным самоуправлением и коллективным самоопределением (публичной автономией» (там же).
Такая версия плюрализма не только обещает избежать обычных коммунитарных нежизнеспособных целей, но она и не говорит о необходимости «нелегитимных обобщенных либерально-демократических институциональных норм».
Подобно многим, Коэн считает глобалистские устремления в лучшем случае наивными, а в худшем - безответственными. Однако она принципиально не обосновала свою позицию, даже если она права в своем скептицизме к подобным политическим взглядам.
Коэн также утверждает, что самоуправление нереализуемо на глобальном уровне, поскольку значимое участие там невозможно. Географически меньшие политии продвигаются больше в достижении самоуправления, чем большие и населенные. Этот старомодный республиканский взгляд, по мнению автора, основывается на ошибочном видении политической и социальной значимости пространства: география не является статичным и исторически данным социальным фактом, определяющим пределы самоуправления. Географические и пространственные величины всегда изменяются.
Коэн также упоминает «тотализирующий» характер мирового государства, предполагая, что оно исключит всякое «внешнее, к которому можно прибегнуть перед лицом несправедливости или даже тирании» (цит. по: с. 116). Но такой критицизм, считает автор, опирается на недоказанное предположение, что глобальное государство может нарушить демократическую легитимность и господ-
ство права и что это будет внутренняя тирания. Коэн, как и многие другие, беспокоится о якобы встроенных воинственных и империалистических тенденциях мирового правительства. К сожалению, этот критицизм игнорирует многие инновационные идеи космополитических реформаторов, касающиеся возможности мирного (и, может быть, эволюционного) пути к зрелой глобальной политии. Он также игнорирует некоторые свидетельства того, что глобальное государство-формация (state-formation) уже имеет место. Конечно, в нынешних условиях любая попытка создать мировое государство закончится ужасным политическим насилием. То же самое можно сказать о многих других потенциально желаемых долгосрочных институциональных устремлениях, т.е. о более эгалитарной глобальной экономике или радикальном пересмотре гендерных отношений. Однако радикальные устремления иногда бывают ценными, даже если они поднимают сложные моральные и политические вопросы. Такой критицизм, возможно, сталкивается с хорошо обоснованным отрицанием обычного видения суверенитета как статичного и неизменного. Если ключевая нормативная функция суверенитета состоит в том, что он помогает сохранить самоопределение и политическую автономию, зачем догматически препятствовать возможности новой «монистской» глобально обоснованной форме космополитического суверенитета сделать это?
Глобальное демократическое государство сегодня действительно утопично. Однако, полагает автор, следует думать не только о починке существующего глобального порядка, но и о его перспективном усовершенствовании в более однозначном космополитическом направлении.
К.Ф. Загоруйко
2016.04.002. СИОНГАРУ Э. НАУКА ПРАВА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ.
CIONGARU E. Sience of law in context of globalization // EIRP (International conference on European integration) proceedings. - Danubius, 2015. - Vol. 10. - P. 167-172.
Ключевые слова: глобальное право; глобализация; правовой порядок; нормативный порядок; мировое судебное пространство.
Автор статьи, доктор философии и научный сотрудник Румынской академии правовых исследований Эмилиан Сионгару,
