CC BY
43стного значения, обеспечив разграничение функций институтов управления и самоуправления и их правовое регулирование;
3) механизмы конституционного контроля, управления и легитимности власти. В рамках третьего раздела предложено: реформировать судебную систему и повысить ее роль в реализации принципа правового государства; представить доктрину обоснования и легитимации судебных решений по острым экономическим и политическим вопросам; разработать технологии конституционных реформ для достижения поставленных целей; определить этапы, сроки и инструменты проведения преобразований, критерии их эффективности; сформировать институты независимой научной экспертизы и вести мониторинг реализации конституционных принципов.
Е.В. Алферова
2014.01.010. ХАЛЬБЕРСТАМ Д. ЛОКАЛЬНЫЙ, ГЛОБАЛЬНЫЙ И ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКИЙ КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМ: ОТВЕТ ЕВРОПЫ НА СОВРЕМЕННЫЙ МИРОПОРЯДОК. HALBERSTAM D. Local, global and plural constitutionalism: Europe meets the world // The worlds of European constitutionalism / |bd. by] Gráinne de Búrca, J.H. H. Weiler. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2012. - P. 150-202.
Даниель Хальберстам - профессор права, директор программы «Обучение праву Европы» Школы права Университета Мичиган - рассматривает конституционализм как ведущую теории легитимации публичной власти, доминирующую в современной либеральной мысли, начиная с эпохи Просвещения. Сегодня, однако, конституционализм сталкивается с проблемой его приспособляемости к современным публичным властеотношениям, вышедшим за пределы государства.
Дилемма конституционализма в эпоху глобализации публичной власти выявила два подхода при его оценке - локальный и глобальный.
С одной стороны, появилась группа исследователей, встревоженных угрозой глобализации конституционализма. Они рассматривают локальный конституционализм (в рамках государства) как единственно легитимный источник публичной власти. «Локальные конституционалисты» отрицают нормативные усилия ме-
ждународных, транснациональных и глобальных систем публичной власти.
Те же, кто оптимистично смотрит на глобализацию власти, считают ее средством преодоления недостатков локального конституционализма. Глобальные конституционалисты рассматривают выход властеотношений за пределы государства как рациональную конструкцию формирования комплексной системы многослойного управления, решающей мировые проблемы.
Автор стремится найти середину, уравновешивающую крайности локального и глобалистского подходов. Есть, считает он, третий подход, основанный на признании плюрализма. Европейский союз - пример поиска такого подхода. Он пытается реализовать проект совместной системы власти, которая может сосуществовать с национальными конституционными традициями. Однако возникает вопрос: будет ли Европа отстаивать исключительно региональный конституционализм или станет образцом для глобального правления?
В целях ответа на эти и другие вопросы в статье исследуются тенденции развития современного конституционализма и возможность восприятия плюралистического подхода, проблемы европейской интеграции, судебные решения сквозь призму локального, глобального и плюралистического конституционализма, распространения глобальных режимов управления на различные сферы общественных отношений, рост властных полномочий как старых, так и новых участников международных отношений.
Такие организации, как Организация Объединенных Наций (ООН), Всемирная торговая организация (ВТО), Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), Международная организация труда (МОТ), Организация американских государств (ОАГ), Африканский союз (АС) и Европейский союз (ЕС), в той или иной мере берут на себя функции, ранее выполнявшиеся государствами. Международные организации стали «законодателями», они толкуют и применяют законы путем создания судебных органов, с помощью государств-участников они все эффективнее применяют и исполняют законы.
С точки зрения конституционализма существуют три подхода к этому явлению. Первый стремится закрепить публичную власть межгосударственного уровня исключительно в националь-
ных конституциях и на основе согласия государств. Второй, напротив, говорит о необходимости переосмыслить роль государств, о развитии космополитизма конституционного строя. Третий - оставляет вопрос иерархии между национальным и международным уровнями власти нерешенным и подразумевает признание множественности власти в духе плюрализма.
Локальный конституционализм и «новые суверенитисты». Одна группа ученых сопротивляется самой идее «глобального правления» (в смысле передачи полномочий за пределы государства). Основываясь на подходе «реалистов» в международных отношениях и традиционных понятиях государственного суверенитета, эти ученые считают, что международное право должно служить государству. Они выходят за рамки традиционной «дуалистической» доктрины международного права, утверждая, что международные и внутренние правовые обязательства различны, что государства обязаны придерживаться своих международно-правовых обязательств только в той мере, в которой они автономно определяют внутренние правовые нормы или соответствующую этому политику. Таким образом, международное право полностью подчинено конечной (и исключительно законной) власти государства и его внутренним правовым процессам.
Другая группа исследователей отстаивает идею глобального правления, целесообразности признания космополитического порядка, основанного на коллективном использовании общепризнанных ценностей и соблюдении общепризнанных норм международного права в области прав человека.
Основа взглядов глобалистов заложена в идеях Канта о том, что статус индивида может приобрести глобальное значение. Томас Пог, например, заявляет об «институциональном космополитизме», который предполагает, что каждый из нас несет ответственность за эффективность не только государственного, но и международно-правового, глобального правления1.
Концепция Дэвида Хелда о «космополитическом демократическом законе» исходит из идеи неспособности национальных демократий жить по принципам самоуправления даже в отношении собственного населения в современном взаимосвязанном мире.
1 Pogge T. World poverty and human rights. - Cambridge, 2002.
Только по этой причине национальные демократии требуют международной космополитической демократии1.
По мнению Кристиана Томушата2, не международное право служит интересам государства, а государства реализуют функции, определенные «международным сообществом» и международными обязательствами каждого выполнять определенные услуги в интересах своих граждан. Томушат считает, что международное сообщество не является однородной организационной единицей, а может быть определено как совокупность правил, процедур и механизмов, направленных на защиту коллективных интересов человечества, основывающихся на восприятии общих ценностей. Он даже говорит о «конституции человечества», которая определяет нормативные рамки на международном уровне.
Как и Томушат, Юрген Хабермас3, признавая центральное положение государства как «хранилища» права и законного применения силы, выступает за «конституционализацию международного права». Государства, транснациональные и региональные организации действуют в рамках всеобъемлющего глобального порядка ООН для решения проблем охраны основных прав и мира между народами, экологического регулирования и социальной справедливости.
Оставляя в стороне различия взглядов глобальных конституционалистов, автор статьи указывает на их принципиальные отличия от локальных конституционалистов: в понимании нормативной арены глобального правления; в желании увеличить нормативную силу международного права с точки зрения правовых и моральных обязательств, а также интернационализации национального права, правоприменения и правоисполнения; в стремлении доказать целесообразность формирования единой иерархически упорядоченной системы многоуровневого глобального правления.
Третья группа ученых основывает свои взгляды на идее «плюрализма». То, что начиналось как теория о распределении конституционных полномочий в Европе, все чаще становится желаемым видением глобального правления с большой буквы. В Ев-
1 Held D. Democracy and the global order. - L., 1995.
2
Tomuschat Ch. International law. - B., 1999. Habermas J. The divided west. - Cambridge, 2006.
ропе так называемое «плюралистическое движение» связано с решением Федерального конституционного суда ФРГ, в котором он признает расширение полномочий ЕС (в том числе утверждение верховенства и прямого действия на территории Германии права ЕС), формально сохраняя высший контроль Национального федерального суда над немецким конституционным пространством. Нил Маккормик1 описал это как «конституционный плюрализм», который он определил следующим образом: наличие множества институциональных нормативных заказов, каждый из которых воплощен в действующей конституции, признает легитимность любой другой формы для ее собственной сферы, при этом никто не утверждает и не признает конституционное превосходство одной формы над другой.
Суд ЕС, с одной стороны, и национальные конституционные суды (такие, как немецкий Федеральный конституционный суд) -с другой, могут претендовать на верховенство своего правопорядка (в рамках их собственных полномочий по интерпретации норм права). Способ взаимного уважения и европейская приспособляемость - это третий путь, пролегающий между партикуляризмом локальных и космополитизмом глобальных конституционалистов.
Д. Хальберстам выделяет два принципа, необходимые для достижения плюрализма: разделенная свобода автономных сторон или институтов и взаимная открытость и взаимоуважение власти.
Автор называет и такой вид плюрализма, как плюрализм правовых систем, так как основная иерархия полномочий между международным правом и внутренним законодательством остается принципиально неразрешимой. Бесполезные теоретические дебаты между «монизмом» и «дуализмом» давно закончились вничью. Действительно, как показал Кельзен, «монизм» сам по себе может быть перевернут с ног на голову, если он основывается на национальном законодательстве.
Многие национальные правовые системы признают международные правовые нормы. Отечественные системы, каждая по-своему, привержены проектам всеобщего права и правления за пределами государства. Даже страны, строго разделяющие внутренний национальный и международный правовые порядки, в ча-
1 MacCormik N. Questioning sovereignty. - Oxford, 1999. - P. 104.
стности Соединенное Королевство, время от времени вынуждены трансформировать нормы международного права в национальное законодательство. С другой стороны, глобальное правление нормативным и институциональным путем оказывает сильное влияние на государства.
Глобальное правление требует глубокой государственной поддержки. Даже те глобальные режимы, которые наиболее продвинуты в плане институционального развития, такие как ВТО, по-прежнему принципиально зависят от участия государств в создании, толковании и применении их норм.
Взаимная открытость различных режимов на национальном уровне распространяется на их отношения на уровне глобального правления. Международные и транснациональные режимы строятся на общих основаниях международного публичного права. Речь идет о наборе общепризнанных принципов и норм, начиная от обычного международного права (в том числе, прав человека и ответственности государств и международных организаций) и заканчивая общими правилами, регулирующим создание, изменение и толкование договоров. Многие режимы глобального правления содержат конкретные положения, которые предполагают открытость глобальных режимов.
Режимы глобального правления возникают, чтобы служить своего рода глобальному общественному порядку, но они, как видится локальным конституционалистам, снижают «спрос» на легитимность в осуществлении государственной власти в национальном измерении.
Плюралистический конституционализм предполагает, что государство - это только одна из сторон, ответственных за правление, основанное на самоуправлении и других принципах конституционализма. Как глобальный, так и локальный конституционализм не имеют преимуществ в этом отношении.
Суд ЕС недавно столкнулся с разным пониманием конституционализма в процессах по делу Кади, связанных с применением санкций ООН против лиц и организаций в Европе. В этом деле суд первой инстанции, а также Суд ЕС основывались на европейском правовом порядке, выбрали тем самым региональный, т.е. локальный конституционализм, считая, что право Европы стоит выше права ООН. В то же время генеральный адвокат сделал однознач-
ный выбор в пользу плюрализма, предлагая большую открытость Европы для международного права. В контексте отношений Европы с миром можно рискнуть, по мнению автора, описать плюралистическое видение как первенство, но не верховенство права Европы.
Глобализация является вызовом для традиционного конституционализма. Но в современной ситуации европейский выбор между локальным и глобальным конституционализмом - это ложный путь. И то и другое имеет право на существование. Но чтобы увидеть выход, плюрализм предлагает нам переосмыслить сам конституционализм.
И.А. Умнова, И.З. Хажнагоева
2014.01.011. ГЛОБАЛЬНЫЙ КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМ: ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, ДЕМОКРАТИЯ И ВЕРХОВЕНСТВО ПРАВА / ВИНЕР А., ЛАНГ А.Ф., ТАЛЛИ Дж., МАДУРО МП., КАММ М. Global constitutionalism: Human rights, democracy and the rule of law / Wiener A., Lang A.F., Tully J., Maduro M.P., Kumm M. // Global constitutionalism. - Cambridge, 2012. - Vol. 1, N 1. - P. 1-15.
Статья опубликована в первом номере нового междисциплинарного журнала «Глобальный конституционализм», который начал издаваться с 2012 г. Она отражает взгляды его редакторов на концепцию глобального конституционализма.
В настоящее время государства в целом и представители правительств в частности испытывают острую потребность в демонстрации легитимности своих действий. Они постоянно апеллируют к фундаментальным нормам, таким как права человека, демократия, верховенство закона, а также организационным принципам и стандартам (общей, но дифференцированной ответственности, сохранению окружающей среды и иным). Данное обстоятельство свидетельствует о переходе от глобализированных к конституцио-нализированным отношениям на международной арене, создающим ситуацию, в которой конституционализм начинает распространяться и остается в то же время «неограниченным» (unbound).
Авторы указывают на то, что изменения, произошедшие в управлении международными делами, требуют пересмотра нормативной основы международных отношений, связанной с правосудием, демократией, справедливостью и легитимностью. Являются
