CC BY
9
2016.03.017. МАТЕРИАЛЫ I МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ «ТВОРЧЕСТВО РУССКОЯЗЫЧНЫХ ПИСАТЕЛЕЙ, ПОКИНУВШИХ РОССИЮ В 80-90-е годы ХХ в.: Проблемы системного научного осмысления и популяризации» (Сочи, 23-25 мая 2015 г.). - Сочи: ФГБОУ ВО «Сочинский государственный университет», 2015. - 237 с.
Из содержания:
1. ВОРОЖБИТОВА А.А. Дискурсивные процессы литературно-художественной коммуникации и тип литературной личности «писатель русского зарубежья»: Лингвориторический подход. - С. 1116.
2. КУЗНЕЦОВА А.В. Ирония в контексте творческого билингвизма: смысловые доминанты и функции. - С. 23-28.
3. СУПРУН В.И. Казачья зарубежная литература как источник материала для диалектной лексикографии. - С. 54-58.
Ключевые слова: дискурс; литературно-художественная (ЛХ) коммуникация; лингвориторическая (ЛР) парадигма; языковая личность; билингвизм; полилингвизм; билингвальная языковая личность; литературно-художественный текст; ирония; диалектная лексикография.
Статья А.А. Ворожбитовой «Дискурсивные процессы литературно-художественной коммуникации и тип литературной личности "писатель русского зарубежья": Лингвориторический подход» носит теоретико-методологический характер. Писатель-эмигрант, представитель и активный творческий субъект-продуцент русской литературно-художественной (ЛХ) коммуникации, рассматривается А.А. Ворожбитовой как языковая и литературная личность особого типа в контексте исследования дискурсивных процессов литературно-художественной коммуникации с позиций Сочинской лингвориторической (ЛР) школы.
Исследовательская программа включала три основных коммуникативных сферы самореализации коллективной языковой личности этноса (для советского, постсоветского периодов российской истории - совокупной языковой личности соответствующего этносоциума) как субъекта, т.е. продуцента и реципиента, актуальных дискурсивных процессов: 1) социокультурная коммуникация (политический, оппозиционно-идеологический, массмедийный,
военный, психолого-прагматический и другие виды институционального дискурса, его подвидов, типов и подтипов); 2) гносеологически ориентированная коммуникация (научный, философский, религиозный, эзотерический виды дискурса); 3) литературно-художественная коммуникация (фольклорный, авторский художественный, художественно-идеологический, публицистический и другие виды дискурса).
Материалами для исследования А.А. Ворожбитовой послужили научные источники, раскрывающие ЛР подход к изучению ЛХ коммуникации, а также посвященные творчеству писателей русского зарубежья. Методы исследования - системный анализ, генерализация и категоризация понятий, моделирование, методики ЛР реконструкции и др.
Под ЛР парадигмой в исследовании понимается система научных координат, формирующаяся на пересечении терминологических платформ: 1) лингвистики (антропоцентрической, системно-структурной, когнитивной, культурологической и других направлений языковедения); 2) риторики (классической и неориторики, теории текста и дискурса, стилистики и других направлений рече-ведения). ЛР подход представляет собой интегративное направление исследований в филологической (шире - гуманитарной) науке, синтезирующее устремления языковедения, речеведения, литературоведения и других «человековедческих» дисциплин на новом уровне концептуального осмысления.
Как следует из статьи, современные аспекты литературоведческих исследований в русле лингвокогнитологии также охватываются ЛР подходом - на уровне рассмотрения тезауруса, или лин-гвокогнитивного уровня, в структуре языковой и литературной личности продуцента ЛХ дискурса, а с позиций второй части глобального лингвориторико-герменевтического круга - также и языковой личности реципиента.
Рассмотрение дискурс-практик отдельных литературных личностей осуществляется в рамках «ЛР картины мира», понимаемой как дискурс-универсум, глобальная область описаний, в которой существует коллективная языковая личность этноса и / или также совокупная языковая личность этносоциума в данный культурно-исторический период, т.е. актуальная система культурных
концептов и ценностных суждений в их иерархической организованности.
В ЛР парадигме литература определяется как текстовой массив сферы ЛХ коммуникации коллективной языковой личности этноса, а также совокупной языковой личности этносоциума, иерархическая система дискурс-ансамблей, т.е. совокупностей дискурс-практик: родо-видовых, жанровых, идиостилевых и др., - развивающаяся и функционирующая в рамках глобального лингвориторико-герменевтического круга «продуцент - коллективный реципиент».
В категориальном поле парадигматики, синтагматики, эпи-дигматики дискурсивных процессов в представленной работе констатируется, что целостный феномен русской литературы как единого ментально-дискурсивного пространства самореализации и автокоммуникации коллективной языковой личности русского и русскоязычных российских этносов, советского и постсоветского этносоциумов предстает как системная парадигма дискурсивных процессов ЛХ коммуникации.
Языковая личность (ЯЛ) определяется А.А. Ворожбитовой как носитель национального языка, активный субъект актуальных дискурсивных процессов, характеризуемый на основе анализа идиодискурса с точки зрения применения в речевых событиях разных типов арсенала ЛР средств для моделирования и конструирования вариативной интерпретации действительности, подчиненных реализуемым коммуникативным стратегиям и тактикам.
В ЛР парадигме продуценту дискурса в сфере ЛХ коммуникации, писателю (поэту, прозаику) соответствует категория «литературная личность». Структура последней определяется по формуле: литературная личность = языковая личность (ядро) + дополнительные структурные компоненты-« наслоения»: 1) риторский статус; 2) художественно-эстетический статус; 3) профессиональная ЛР компетенция и механизмы ее реализации (преддиспозитивно-ориентировочный, инвентивно-парадигматический, диспозитивно-синтагматический, элокутивно-экспрессивный, редакционно-реф-лексивный, мнемонический, акциональный, психориторический); 4) тип идеоречецикла (поэтический, прозаический, верлибриче-ский, варианты промежуточных подтипов).
В работе представлены и описаны четыре типа литературной личности «русский писатель (прозаик, поэт)»: 1) российский писатель, «представитель метрополии»: 1.1) дореволюционной эпохи;
1.2) советского периода: 1.2.1 - советский; 1.2.2 - антисоветский;
1.3) постсоветского этапа; 2) писатель русского зарубежья: 2.1) эмигрант; 2.2) экспатриант; 2.3) номад; 2.4) турист.
Общим для всех четырех фигур - эмигранта, экспатрианта, номада, туриста - является перемещение, т.е. пространственная дислокация, и связанный с дислокацией мотив путешествия. В метафорическом смысле все четыре фигуры предстают как фигуры отчуждения от доминантного влияния одной общественной и культурной парадигмы.
Понятие «российский писатель-эмигрант / экспатриант» категориально разрабатывается автором в аспекте постулирования литературной личности особого типа, с выделением следующих сущностных признаков: 1) лингвокогнитивный уровень (тезаурус), логосно-тезаурусно-инвентивно-психориторические параметры идиодискурса и литературной личности: а) маргинальность; б) поликультурность; в) свежесть и яркость восприятия как утерянного родного, так и приобретенного чужого мира; г) встраивание в чужое ментальное пространство. Так, эволюцию взглядов писателей-эмигрантов третьей волны на собственное творчество и западное общество знаменует отход от резких оценок, формирование неоднозначного и многомерного образа западного общества;
2) мотивационный уровень (прагматикон), этосно-мотива-ционно-диспозитивно-ориентировочные параметры идиодискурса: а) смена типа адресата; б) историческая динамика психолингвистического фона творческого речемыслительного процесса литературной личности: от трагедийности самоощущения потери Родины (эпоха первой волны) / через освобождение от оков тоталитаризма (эпоха второй, третьей волн эмиграции советского периода) / до Я-концепции «гражданина мира», психологического комфорта «литературного туриста» (постперестроечный период);
3) вербально-семантический уровень (ассоциативно-вербальная сеть), пафосно-вербально-элокутивно-мнемонические параметры идиодискурса и литературной личности: а) черпание ассоциаций из родной лингвокультуры, ее семантического спектра, встраиваемого в новое лингвопространство; б) «паттерны архиви-
рования воспоминаний» о Родине как ностальгический модус идиодискурса; в) тенденция к переходу на билингвизм.
В статье А.В. Кузнецовой «Ирония в контексте творческого билингвизма: смысловые доминанты и функции» предложен новый ракурс изучения иронии, продуцируемой билингвальной языковой личностью в художественном тексте. Отсутствие лингвокультур-ной компетентности адресата, в том числе и незнание языка адресанта, является коммуникативным барьером, препятствующим успешности иронического акта. Творческий билингвизм позволяет автору осознанно / неосознанно вводить в художественный текст, созданный на «втором» языке, национально маркированные компоненты языковой картины мира «первого» языка, что способствует «наращению смысла» в целом и реализации иронии, в частности. Взаимодействие культур в современном мире детерминирует возникновение особого типа языковой личности, которая способна воспринимать свою этническую принадлежность и национальную культуру «со стороны», чему, естественно, способствует би(поли)лингвизм. Интенции продуцента текста / дискурса позволяют преодолеть двойственность билингвальности, при этом такая языковая личность квалифицируется как личность маргинальная. Доминанты мировоззрения и национального самосознания детерминируют этническую идентификацию билингвальной личности, что, в свою очередь, обусловливает и выбор конкретного языка для продуцирования художественного текста как продукта творческого билингвизма.
Материалами для изучения иронии как лингвокультурного и билингвального феномена выступают тексты писателей-билингвов, созданные как на родном («первом»), так и на «втором» языке, а также переводы и автопереводы. Методология изучения иронии в контексте творческого билингвизма включает компонентно-семантический, контекстологический и композиционный виды анализа, а также интерпретационный и сравнительно-сопоставительный методы.
Две или несколько языковых картин мира, объединенных в художественном сознании и эстетической концепции писателя-билингва, позволяют интегрировать новые культурные коды, которые оказываются востребованными различными лингвокультура-ми. Современная лингвистическая парадигма получает новое раз-
витие в рамках изучения творческого билингвизма как объективного результата социокультурной ситуации и специфического способа когниции, осуществляемой литературной личностью. Творческий (художественный) билингвизм определяется как особый вид речемыслительной деятельности творческой билингвальной личности, которая путем усвоения способов осмысления действительности, выработанных предшествующими поколениями первичной и вторичной культур, получает доступ к достижениям общественного сознания обеих и способам их выражения / описания двумя языковыми системами.
Творческий билингвизм предстает в самых разных модификациях: от полного перехода автора на другой язык при изменении условий жизни и творчества до свидетельствующих об определенном уровне билингвальности творческого субъекта единичных лексических «вкраплений», вводимых в художественный текст с разными целями.
Как следует из статьи, билингвальная языковая личность намеренно либо спонтанно продуцирует билингвальный текст. Би-лингвальный художественный текст как результат лингвокогни-тивной деятельности билингвальной литературной (творческой) личности может быть квалифицирован двусторонне: 1) как результат когнитивной и речетворческой деятельности продуцента - билингва в процессе взаимодействия первичной и вторичной языковой / литературной личностей, и в этом случае когнитивный потенциал такого текста может быть полностью репрезентирован только средствами «второго» языка; а также 2) как текст, в котором творческой билингвальной личностью намеренно сохранены маркеры различных ярусов «первого» языка.
Семантическое пространство билингвального текста имеет комплекс параметров, позволяющих выявить и описать особенности билингвальной языковой личности, а также закономерности ее развития:
- интертекстуальный план билингвального текста (относительно полная рецепция такого текста характеризуется отсылками к другим текстам, без которых его смысл не будет реализован, а также к прецедентным феноменам различных культур);
- интратекстуальный план билингвального текста манифестирует свой смысл на уровне контекстов употребления в нем лек-
сем и их сочетаний, а также их синонимов, метафор, антонимов и метонимий в полном корпусе текстов писателя во всей их совокупности;
- языковая игра выступает как результат взаимодействия интертекстуального и интратекстуального планов, что в полной мере реализует потенциал билингвального художественного текста.
Билингвальный художественный текст предстает как диалектическое единство структурных норм и аномалий, причем последние позволяют осуществлять семиозис такого текста ввиду высокой степени компрессии эстетической информации. Реализация узуального значения слова происходит в стандартных контекстах, тогда как употребление лексических единиц и их сочетаний в нетипичных контекстах позволяет выявить их семантический потенциал, пока не закрепленный узусом. Основа художественного дискурса формируется посредством таких нетипичных контекстов, а понимание смысла эстетического высказывания не подвергается деформации ввиду наличия ассоциативных связей инноваций с узуально закрепленными единицами. Данный тип текста отличается двойной «ненормированностью» как на уровне эстетической когниции, так и на уровне вербализации национальной и индивидуально-авторской картин мира.
На взгляд автора, одним из наиболее сложных случаев творческого билингвизма является продуцирование текстов, для которых ирония становится центральным смыслообразующим фактором.
Общеизвестно, что ирония приобретает в современной культурной парадигме особую значимость ввиду проблематичности внутренней убежденности и аутентичности высказывания. Как специфический путь деконструкции и демифологизации ирония приобретает значимый лингвокогнитивный потенциал. Иронические импликатуры фиксируют критику объекта в подтексте, который манифестирован как в микро-, так и в макроконтексте. Успешность иронического коммуникативного акта обусловлена распознаванием адресатом отрицательной оценки объекта иронии, что происходит далеко не всегда. Очевидным препятствием в этом процессе может стать отсутствие лингвокультурной компетентности адресата, в том числе незнание языка адресанта. Представляется, что ирония может быть квалифицирована не только как интеллектуальная про-
вокация в пределах текста, созданного на «первом» национальном языке, но и как феномен, воспринимаемый и отчасти модифицируемый средствами «второго» языка на самых разных языковых уровнях. Языковая игра и игровая природа художественного текста позволяют характеризовать иронию как один из значимых компонентов семантического пространства билингвального художественного текста.
Рецепция имплицитной информации, содержащейся в ироническом подтексте, осуществляется посредством интерпретирования контекста как минимального маркера семантического пространства художественного текста. Полноценное восприятие эстетической информации возможно только в процессе синтеза горизонтального контекста (лингвистическое окружение определенной языковой единицы, определяющее специфику употребления данного элемента в речи) и вертикального контекста (историко-филологическое окружение данного художественного текста, что и составляет в целом литературное произведение).
Дифференцирование языковой и дискурсивной иронии в картине мира литературной личности осуществляется на основе категории контекста: языковая ирония, закрепленная иронической семантикой, требует минимального объема контекста и фиксируется словарями; дискурсивная ирония достигает своих целей только при полном «погружении» адресата в контекст, соотносящий высказывание с действительностью. Как частный случай дискурсивной иронии, индивидуально-авторская ирония реализует эстетическую функцию и структурирует топосы художественного текста. Многоуровневый характер иронии детерминирован объемом контекста, который требуется для ее декодирования. Литературная личность ироника продуцирует тексты, характеризующиеся высокой степенью интеллектуализации, что диктует строгий выбор средств формирования их прецедентного и когнитивно-семантического потенциала.
Так, в приводимых А.В. Кузнецовой примерах иронические характеристики сопровождают тех персонажей С. Довлатова, которые, эмигрировав в США и достигнув определенного уровня благосостояния, посредством включения английских лексем и их сочетаний в свою речь, пытаются продемонстрировать своим бывшим согражданам собственное благополучие и необыкновенно стреми-
тельную карьеру. В рассказе «Встретились, поговорили» представлен именно такой случай: совершенно непримечательная личность в СССР, главный герой уезжает в США, достигает там определенных успехов, репетирует в своих фантазиях встречу с бывшей женой: «Ты полистай журналы, я должен сделать несколько звонков. Хэлло, мистер Беляефф! Головкер спикинг. Представитель "Дорал эдженси"...» [Довлатов]. Транскрипция кириллицей русской фамилии Беляев (ср.: Bellyaeff) расширяет представление о коммуникативном репертуаре персонажа, который в целом лишен маркеров иронии: все иронические высказывания в этом рассказе принадлежат авторской сфере.
Ирония представляет собой универсальный когнитивный и эстетический принцип; ее особенностью является нейтрализация условных границ между критическим и поэтическим, что создает иллюзию обретения утраченной универсальности человеческого существования. Прагматический результат иронии достигается посредством различных лингвориторических стратегий, в том числе направленных на эффективную рецепцию прецедентных феноменов конкретных лингвокультур, а также на применение жизненного опыта адресата, формируемого на основе личностных, общенациональных и общечеловеческих смыслов. В случае функционирования иронии в билингвальном художественном тексте ее структура приобретает еще более сложный характер, поскольку во взаимодействие не только включены лексическая семантика и контексты одного языкового пространства, но и осуществляется многоуровневый синтез двух или более языковых картин мира. Ирония как лин-гвокультурный феномен всегда оценочна, а ее импликатуры позволяют реализовать интеллектуальные усилия реципиента по выявлению этноспецифических смыслов в билингвальном художественном тексте. В случае творческого билингвизма «наращение смысла» осуществляется посредством осознанного / неосознанного введения в художественный текст национально маркированных компонентов языковой картины мира, а ирония реализуется на основе обращения к универсальным смыслам, вербализованным средствами обоих языков. Структура иронии как лингвокультурно-го и прагматического феномена в таком случае усложняется многократно: кроме семантического «разрыва» между вербализованным и имплицированным значениями и столкновений в одном
высказывании контрарных оценок наблюдается также апеллирование к феноменам разных лингвокультур, что в принципе может содержать определенное смысловое противоречие.
Работа В.И. Супруна «Казачья зарубежная литература как источник материала для диалектной лексикографии» трактует художественные произведения, созданные донскими писателями, жившими за рубежом, как источник для диалектной лексикографии. Приводятся примеры включения в «Словарь донских говоров Волгоградской области» цитат из поэтических и прозаических текстов П.С. Полякова и Н.А. Келина. Материалом послужила диалектная лексика, извлеченная из художественных текстов двух донских писателей русского зарубежья П.С. Полякова и Н.А. Келина. Эксцерпция цитат из художественных произведений, посвященных жизни донского казачества, позволила обогатить «Словарь донских говоров Волгоградской области»1 примерами употребления диалектных единиц в речи. Метод лексикографической обработки диалектного материала дополнен приемом использования цитат из художественных текстов для отражения жизни слова в народной речи.
Художественный текст раскрывает дополнительные оттенки значения диалектизмов, при этом не отступая от исходной семантики, зафиксированной при сборе материала во время экспедиций. В.И. Супрун приводит следующие примеры.
БЕСПЕРЕЧЬ, нрч. Непрерывно, постоянно. Жизнь моя - с мечтою про Свободу. Луч степной, что бесперечь горит (П. Поляков. Господь казаков воскресит!).
БЛУКАТЬ, -аю, -ешь, несов. Блуждать, потеряв дорогу; плутать. // Не иметь пристанища, жить в постоянных переездах, скитаться. Прокляла ли меня, ты, родимая мать, Что пришлось мне, бездомным, по свету блукать (П. Поляков. Прости, родная).
БУЗЛУК [бузлук], -а, -и, м. Лесной тюльпан с желтым цветком. В Середнем колке, по весне, На берегу реки, В зеленой, бархатной траве Мы рвали бузлуки (П. Поляков. Господь казаков воскресит!).
1 Брысина Е.В., Кудряшова Р.И., Супрун В.И. Словарь донских говоров Волгоградской области / Под ред. проф. Кудряшовой Р.И. - Волгоград, 2006-2009. -Вып. 1-6.
ВЕТЮТЕНЬ, -я, -и, м. Дикий голубь, горлица. Ветютень вьет гнездо (П. Поляков. Господь казаков воскресит!).
ГРАЙ [грай], -я, -и, м. Громкий беспорядочный птичий крик, карканье. А от сугроба под плетнем Не стало и следа. В лесу не молкнет птичий грай, Пошла в наслус вода (П. Поляков. Господь казаков воскресит!).
ДЕДАНЯ, -и, -и, м. Ласк. Отец отца или матери, дедушка. Ну, ни свет ни заря слез деданя с печи (П. Поляков. Господь казаков воскресит!).
ДОНЧИХА, -и, -и, ж. Кобыла донской породы. Но тогда мне шестнадцать сравнялось, И Маруська - дончиха моя, К Разуваеву хутору рвалась, И родные виднелись края (П. Поляков. Господь казаков воскресит!).
ИЗВАТЛАТЬСЯ, -аюсь, -ешься, сов. Испачкаться, загрязниться. Мы с псом изватлались в муке (П. Поляков. Господь казаков воскресит!).
А.Б. Бушев
2016.03.018. ТРУДЫ XVII МЕЖДУНАРОДНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ «РЕЧЬ И КОМПЬЮТЕР» (Афины, Греция, 20-24 сентября 2015 г.). Proceedings of The 17 TH International conference «Speech and computer», Specom 2015 (Athens, Greece, September 20-24 2015) / Ed. by Fakotakis N., Ronzhin A., Potapova R. - Patras: Univ. of Patras press, 2015. - Vol. 2. - 126 p.
Ключевые слова: просодические индикаторы; языковой контент; семантический контент; электронный корпус; устно-речевые базы данных; акустические различия; автоматическое распознавание; идентификация пола авторов; статистическая классификация; облачные технологии; лингвистические базы данных; автоматическая обработка текста; компьютерная коммуникация; интернет-анонимность; речевой корпус.
20-24 сентября 2015 г. в г. Афины (Греция) на базе Университета г. Патры (Греция) в сотрудничестве с Московским государственным лингвистическим университетом (МГЛУ), Санкт-Петербургским институтом информатики и автоматизации РАН (СПИИРАН) и Санкт-Петербургским Национальным исследовательским университетом информационных технологий, механики и
