CC BY
33
ЯЗЫКИ МИРА
2014.02.043. СИГАУРИ ИМ. НАХСКИЕ ЯЗЫКИ В КОНТЕКСТЕ СОЦИОЛИНГВИСТИКИ И КОМПАРАТИВИСТИКИ. - М.: ТЕЗАУРУС, 2013. - 200 с.
Монография объединяет работы И.М. Сигаури, посвященные нахским языкам в социолингвистическом и историко-генетическом аспектах. Работа включает три раздела. Первый раздел «Социолингвистика» содержит предисловие и четыре главы. Как отмечается в предисловии, материалы данного раздела были собраны по заказу Международного центра исследований по языковому планированию (Университет им. Лаваля, Канада) и Научно-исследовательского центра по национально-языковым отношениям при Институте языкознания РАН. Здесь же формулируется общий вывод о доминировании в общественной жизни Чечни и Ингушетии русского языка при одновременном сужении сфер применения чеченского и ингушского языков, об их невостребованности в обществе и отсутствии мотивации для их изучения. Как отмечает автор, «подобная ситуация сложилась не сама собой, а стала результатом десятилетиями проводимой языковой политики, направленной на ограничение сфер применения чеченского и ингушского языков. Именно это легло в основу распространения в чечено-ингушской этнической среде языкового нигилизма, незнания письменной формы родного языка, фактического вытеснения чеченского и ингушского языков почти из всех сфер применения» (с. 7).
Принимаемые на федеральном и региональном уровнях меры, направленные на защиту национальных языков, по мнению автора, «ограничиваются принятием законодательных актов, как правило, неплохих по содержанию, но на практике не реализуемых в полном объеме», поскольку «придание статуса государственного тому или иному языку на территории того или иного субъекта федерации вовсе не гарантирует укрепление его позиций в различных
сферах жизни общества, не ведет автоматически к дальнейшему функциональному развитию. На практике существует значительный разрыв между юридическим статусом чеченского и ингушского языков (их правовым положением в социальной системе, закрепленном законодательно) и их социальным положением, определяемым функциональными характеристиками» (с. 8).
Здесь же высказывается мысль о том, что «ключевой сферой для сохранения и развития чеченского и ингушского языков является сфера образования, в которой организованно формируется языковая компетенция носителей языков, готовится расширение функционального, а в некоторых случаях и юридического статуса языков. Проще говоря - пока чеченский и ингушский языки не станут языками обучения хотя бы в общеобразовательной школе - у них нет никаких шансов в обозримом будущем стать языками делопроизводства и официальной переписки» (с. 12).
В первой главе «Языковая ситуация в Чеченской Республике» отражены следующие моменты.
1. Общие сведения о Чеченской Республике.
2. Население Чеченской Республики (Чеченская Республика является одним из немногих субъектов Российской Федерации, в котором отмечается быстрый рост численности населения при незначительной доле людей старшего возраста: по переписи 2002 г. доля детей от общей численности населения Чеченской Республики составляла 32,8%, а доля лиц старше 55 лет - всего 8,9%).
2.1. Этнический состав Чеченской Республики (чеченцы, которые в 1989 г. составляли чуть более половины населения Чечено-Ингушетии, в 2002 г. составляли 93,47% населения Чеченской Республики. За это же время доля русского населения сократилась с 24,71 до 3,68%).
2.2. Способ расселения (для Чеченской Республики характерна концентрация населения на равнине, а также постоянный отток населения из горных районов, которые малонаселенны; сильнейший толчок к увеличению чеченской миграции в страны Запада дали две военные кампании. В начале XXI в. поток чеченских беженцев был столь значителен, что министры внутренних дел Эстонии, Латвии, Литвы и Австрии в сентябре 2004 г. выступили с предложением о создании единого центра по приему чеченских беженцев, который мог бы находиться на территории Украины. В настоящее
время самые крупные европейские чеченские диаспоры расположены: в Австрии - более 18 тыс. человек, Германии - 12 тыс., Польше -12 тыс., Франции - 10 тыс., Бельгии - 9 тыс., Норвегии - 6-7 тыс., Чехии и Словакии - примерно 2,5-3 тыс., Швеции, Дании и Швейцарии - по 2 тыс.).
2.3. Городское и сельское население (притом что в последние годы доля городского населения в Чеченской Республике сократилась, одновременно увеличилась на 11% степень урбанизированно-сти чеченского этноса; что касается таких крупных этнических меньшинств, как кумыки, ногайцы, аварцы, то они, как и прежде, сосредоточены в сельской местности).
Далее автор переходит к характеристике языков - компонентов ЯС (языковой ситуации), включая чеченский, русский, ингушский, тюркские языки (кумыкский, ногайский, татарский), дагестанские (самый крупный - аварский), касается генетической принадлежности чеченского языка, выделяя нахскую группу из на-хско-дагестанской как самостоятельного члена северокавказской языковой семьи, входящей в свю очередь в синокавказскую макросемью. При этом педположение о существовании иберийско-кавказской языковой семьи (подразумевавшее наличие генетического родства между северокавказскими и картвельскими языками) автор считает несостоятельным. Отмечается также генетическое родство чеченского языка с рядом «мертвых» языков Закавказья, Передней Азии и Средиземноморья (в частности, хурритским и урартским).
Автор отмечает отсутствие единства среди языковедов по вопросу о диалектном членении чеченского языка, хотя обычно выделяют следующие диалекты: плоскостной (положенный в основу литературного языка), аккинский (ауховский), чеберлоевский, мял-хинский, итумкалинский, галанчожский, кистинский (майстинский). Автор, в свою очередь, придерживается следующего деления: плоскостной, аккинский (ауховский), кистинский (майстинский), шато-евско-итумкалинский, галанчожский (орсхоевский/арштхоевский), мялхинский, чеберлоевский.
Характеризуя языковое законодательство в Чеченской Республике и юридический статус языков автор акцентирует внимание на следующих моментах.
(а) Закон Чеченской Республики от 25 апреля 2007 г. № 16-рз «О языках в Чеченской Республике»: объявляет государственными языками Чеченской Республики русский и чеченский языки. Статус чеченского и русского языков как государственных не ущемляет права других народов Российской Федерации, проживающих на территории Чеченской Республики, в использовании и развитии своих языков (ст. 2, п. 1).
(б) Руководством Чеченской Республики провозглашен курс на всемерное поддержание чеченского языка и расширение сферы его применения. В рамках этой политики поощряется использование чеченского языка в деятельности органов государственной власти, СМИ и т.д. Официально в качестве праздничного дня введен День чеченского языка (с 2000 г. отмечается ежегодно 25 апреля).
(в) Вместе с тем в Чеченской Республике не приняты и не разрабатываются конкретные государственные программы по поддержке чеченского языка, в течение многих лет на стадии обсуждения находятся проекты по переводу начальной школы (1-4 кл.) на родной язык обучения, не планируется введение для государственных служащих норм знания чеченского языка.
Анализируя данные переписей о владении родным языком, автор указывает на то, что социологические опросы показывают более негативную картину владения чеченским языком, к чему следует добавить довольно ограниченный репертуар социальных функций чеченского языка.
Чечено-русский билингвизм, как показанго в книге, оказывает сильное влияние на речь большинства чеченцев, а также и на состояние чеченского языка в целом. «Отличительные особенности речи чеченцев-билингвов: переключение кодов в процессе общения, интерферентные явления на всех уровнях русской и родной речи, вкрапления в родную речь русских лексических элементов, еще не ставших заимствованиями. Наибольшее количество вкраплений являются именами существительными. Глагольные вкрапления сопровождаются вспомогательными глаголами чеченского языка. Среди прилагательных частотой употребления выделяется группа, обозначающая качества и особенности характера человека. Встречаются также прилагательные, обозначающие цвета и другие признаки; русские наречия, местоимения, числительные, служебные и модальные слова. При этом личные местоимения русского
языка употребляются в чеченской речи, как правило, в составе словосочетания или предложения. Различные предлоги употребляются в сочетании с другими частями речи» (с. 44-45).
Переходя к функциональным характеристикам языков, автор характеризует использование языков - компонентов ЯС в разных сферах общения: в сфере образования (анализируются причины отрицательного отношения к переводу начальной школы на чеченский язык обучения); в сфере массовой коммуникации; в сфере культуры; в в сфере официального делопроизводства и в других регламентируемых и нерегламентируемых сферах общения.
Заключает обзор общая характеристика ЯС, основной вывод которой сводится к следующему: в Чеченской Республике существует многокомпонентная ЯС с доминированием русского языка.
Вторая глава «Чеченский язык: Социолингвистическая анкета» дает сведения практически в тех же аспектах, но не по отношению к Чеченской Республике, а непосредственно к чеченскому языку.
Аналогичная схема представления материала сохраняется в третьей «Языковая ситуация в Республике Ингушетия» и четвертой «Ингушский язык: Социолингвистическая анкета» главах. Автор приходит к выводу о том, что «наибольшее распространение в Республике Ингушетия имеют русский и ингушский языки. Среди языков национальных меньшинств выделяется чеченский язык, на котором говорит примерно пятая часть населения республики. Языки других этнических меньшинств не оказывают заметного влияния на языковую ситуацию» (с. 127). Хотя государственными языками в Республике Ингушетия являются ингушский и русский языки, основную нагрузку в качестве государственного языка несет русский, который полностью вытеснил ингушский язык в сфере официального делопроизводства и доминирует в сфере образования, науки, средств массовой коммуникации. Соответственно, ингушский язык характеризуется в книге как язык с минимально развитыми функциями (при достаточных ресурсах).
Раздел «Нахские языки в кавказской лингвистической общности. Сравнительно-исторический, историко-типологический и ареально-генетический аспекты» содержит обзор точек зрения на генетическую классификацию северокавказских языков. Автор ставит своей целью обосновать научную перспективность комплексного исследования нахских языков в аспекте их генетических свя-
зей с родственными языками Северного Кавказа и сопредельных территорий, отдавая предпочтение концепции о распаде древнейшего прокавказского языкового состояния на западную или хетто-абхазо-адыгскую, центрально-кавказскую или хуррито-урарто-нахскую и восточную или кутийско-дагестанскую группы.
Из числа собственно кавказских языков автор выводит южнокавказскую, или картвельскую группу. Дополнительную сложность в решении вопроса о генетической принадлежности картвельских языков автор видит в некритическом подходе к изучению горных диалектов грузинского языка, таких как пшавский, хевсурский и др., поскольку соответствующими исследователями упускался из виду тот факт, что грузинские горцы представляют собой ассимилированных нахов, постепенно перенявших грузинский язык.
Установление больших групп языков, родственных ныне существующим нахским языкам, важно еще и потому, что позволяет более точно определить их географическое положение в древности, а, следовательно, выявить древние контакты с различными этническими группами, лексические и культурные заимствования, имевшие место на различных стадиях исторического развития. Помимо всего прочего это позволит в значительной мере осветить вопросы этногенеза современных и древних кавказских народов.
В книге подчеркивается необходимость исследование ареаль-но-генетического распространения кавказской и нахской языковых общностей с освещением проблематики формирования ареальных языковых союзов, развития процессов дивергенции и конвергенции языков, выявлением языковых напластований различных эпох. Выведение независимых корреляций в нахских языках как с западной, так и восточной (дагестанской) кавказскими языковыми общностями, должно привести к определению точного места нахской группы среди других языков Кавказа и уточнению их генетического родства как с современными, так и древними языковыми общностями.
В связи с этим критикуется датировка периодов распада и полураспадов общекавказской языковой общности, которая проводилась с использованием данных, полученных путем лингвистических реконструкций и в отрыве от данных смежных наук - истории, археологии и др. По мнению автора, только при комплексном подходе можно дать удовлетворительное объяснение, например, расхождениям в фольклоре между дагестанскими и нахскими народами
при наличии большого количества параллелей в фольклоре нахских и западно-кавказских народов, идущих примерно с 1Х-УШ вв. до н.э. Точно так же данными одной только лингвистики невозможно объяснить расхождения между нахскими и дагестанскими топонимами, этнонимами, тотемизмами, ономастике, божественном пантеоне -при наличии отчетливых параллелей с хуррито-урартским миром.
Далее автор указывает на целый ряд лексических схождений между шумерским и чеченским языками, показывающими принадлежность шумерского языка к (северо)кавказской языковой семье, что можно сказать еще о целом ряде древних языков: хурритском, урартском, этрусском и некоторых других. Так, на параллели между этрусским и восточно-кавказскими (преимущественно хуррито-урартскими и нахскими) языками указывал В.В. Иванов.
С учетом уже накопленных знаний, подчеркивает автор, неправомочно говорить о существовании нахско-дагестанской языковой группы. Более оправданным представляется выделение трех языковых групп в составе северокавказской языковой семьи: хатто-абхазо-адыгской (или западно-кавказской), хуррито-урартно-нахской (или центрально-кавказской) и кутийско-дагестанской (или восточно-кавказской).
На окончательное решение вопроса долгое время отрицательно влияла заметная разница в степени изученности отдельных групп кавказских языков. В наибольшей степени это относится к нахской группе. Если для описания современного состояния чеченского, ингушского и бацбийского языков сделано достаточно много, то реконструкции общенахского языкового состояния некоторое внимание уделил лишь Ю. Д. Дешериев.
В свою очередь, автор приводит примеры, демонстрирующие промежуточность нахских языков по отношению к двум другим группам кавказских языков (в том числе некоторые термины родства).
Третий раздел «Маьлхийста - судьба древнейшей исторической области Чечни» содержит экскурс в историю и археологию рассматриваемого региона, а также характеристику его современного состояния: «Большая часть башенных комплексов Маьлхий-сты была взорвана еще во время депортации 1944 г. Чеченское высокогорье на 13 лет было передано в состав Грузии и поселенные здесь грузинские горцы активно использовали оставшиеся руины в хозяйственных целях. Тогда же были разобраны на строительный
материал некоторые постройки... В дальнейшем уцелевшие постройки Маьлхийсты постепенно разрушались естественным путем, пока не разразились две чеченские войны, в ходе которых был разрушен еще целый ряд памятников. Прекращение военных действий и появление в заповедной зоне пограничников не улучшило положение дел с сохранением исторического наследия чеченского народа» (с. 187).
М.Е. Алексеев
