CC BY
73
Г.-Р. А.-К. Гусейнов
НЕКОТОРЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЛЕКСИЧЕСКИЕ
ЭЛЕМЕНТЫ НАХСКО- ДАГЕСТАНСКИХ ЯЗЫКОВ в контексте локализации регионов их первоначального и последующего распространения
На основе анализа лексических сходств (авар. ñausa (<*ñamsa) 'улар' ~ др.-инд. hamsá- 'дикий гусь', 'лебедь; авар. ross 'муж' ~ др.-инд. (пракрит.) rsa(bha) 'бык, самец'; чеч. majr 'муж ~ мит.-индоар. maríannu - название касты колесничих как свидетельство пребывания носителей будущих восточнокавказских языков в государстве Митанни) и иных материалов высказывается предположение о миграции носителей будущих нахско-дагестанских языков из Передней Азии в нынешнюю Восточную Грузию к началу I тыс. до н. э. и после второй половины I тыс. н. э. - на Северо-Восточный Кавказ.
Ключевые слова: древнеиндийский, нахско-дагестанские, индо-арийские языки, заимствованные лексические элементы, регионы первоначального и последующего проживания.
Еще в 1902 г. известный славист-филолог А. Погодин (1902: 53), на основе материалов одного из кавказских языков -аварского, поставил вопрос о возможном наличии в кавказских языках (лексических) элементов из «арийских говоров, переходных от индийских к иранским». Он выделил по словарю П. К. Услара 1889 г. 15 аварских слов, которые, по его мнению, могли иметь индоарийское или индоевропейское происхождение, в т. ч. 9 аварско-древнеарийских сопоставлений.
Объектом рассмотрения в настоящем исследовании являются те из них, которые были квалифицированы известным адыговедом А. К. Шагировым (1989: 154) как «более или менее правдоподобные».
1. Авар. coko 'козлиная кожа'1 ~ санскр. chaga- 'козел', семантически соотносимое с лак. cuku 'коза' (Шагиров 1989: 154). Сюда же относится чеч.-инг. слово coka 'кожа', практически
1 Точнее, сроке, Р. п. рсак-й, мн.ч. ррак-а1 'шкура, шкурка (мелкого животного, кроме овцы)' (Авар.-рус. сл. 1967: 563) < * рсак-е (регрессивно-дистанционная ассимиляция - см. Алексеев 1988: 15), представленное также в каратинском и ахвахском языках в значении 'шкура' и 'кожа' (см. Климов, Халилов 2003: 79, 251)
единообразно представленное в вайнахских языках и диалектах (см. Алироев 1975: 149), которое могло быть усвоено либо из авар. ccoko с редукцией гласного второго безударного слога (см. Имнайшвили 1977: 17, 19), либо из *ccako с последующей лабиализацией гласного первого слога (см. Имнайшвили 1977: 91-92)2.
Что касается лак. cuku, которое рассматривается на уровне дагестано(восточнокавказско)-индоевропейских отношений (Джаукян 1967: 138) или вместе с другими дагестанскими наименованиями козы возводится к прадаг. *cVn//ccVn (Климов, Халилов 2003: 230), то оно также интерпретируется в контексте индоевропейско-северо(восточно)-кавказских отношений (см. Старостин 1988: 119), но не включается в предмет анализа данной статьи.
Санскритское слово chaga- встречается уже в Ригведе (1, 162, 3), но не имеет надежной индоевропейской этимологии (EWA I: 558-559). Т. Барроу высказывает предположение, что
2 Другое название шкуры, точнее, кожи, представленное в нахских языках двумя группами форм - бацб. car, чеч. итум. cuor, кист. cuär, акк. cor, инг. cor и чеч. лит. cquor, чеч. чеб. cquör, инг. cquork, где cq-последней группы - фарингализованный децессивный комплекс, отражающий прошлую фарингализованность согласного c (см. Климов, Халилов 2003: 79; Алироев 1975: 145; Имнайшвили 1977: 209, 216), является булгаризмом. Обе они, за исключением бацб. car , результат лабиализации и сужения корневого гласного а под влиянием ауслаут-ного -u в вайнахских языках (см. Имнайшвили 1977: 91, 93), что указывает на первичное *caru, при усвоении которого в бацбийский ауслаутный -u редуцировался (см. Имнайшвили 1977: 17, 19). Эта форма могла развиться в древнебулгарском (до 1Х в. - времени прихода булгар в Поволжье с Северного Кавказа) из пратюрк. *caruq 'чарыки (обувь из кожи)'(см: Ср.-ист. гр. ТЯ 2001: 480, 796; Ср.-ист. гр. ТЯ 2002: 680, 693). (Ср. однако санскр. слово carman- 'кожа', неоднократно встречающееся уже в Ригведе и предположительно имеющее индоевропейскую этимологию - EWA I: 537). Аналогичный семантический перенос с названия предмета на материал, из которого он сделан, наблюдается и в дагестанских языках, ср.: авар., лак. max, дарг. mex, meh 'железо' (Климов, Халилов 2003: 140) < кум., азерб. myx 'гвоздь'. О достаточно давнем пребывании в пределах Северо-Восточного Кавказа и Дагестана булгар, из языков которых вышеупомянутое наименование было усвоено в нахские языки, свидетельствуют данные сирийца Мар Абаса Катины, относящиеся к III в. н. э. Он сообщает о том, что «булгары, обитавшие к северу от Кавказских гор, в 149-127 гг. до Р. Х. вторглись в Армению» (Голубовский 1888: 25). Установлены и собственно языковые свидетельства древнего пребывания булгар в данном регионе (см. Гусейнов 2010: 17-54).
оно может быть заимствованием из финно-угорских языков, сопоставляя его при этом с мордовскими sava, seja 'козел' (Барроу 1976: 29). Некоторые другие исследователи наоборот считают, что мордовские обозначения козы являются иранскими заимствованиями (см. Осн. фин.-угор. яз. 1975: 340), при этом в качестве параллели приводится все то же санскр. chäga-3. По мнению Г. А. Климова, «основной состав древнейших уральских индоевропеизмов имеет не столько индоиранский, сколько собственно иранский характер» (Климов 1994: 216)4.
2. Авар. nus--санскр. snusä 'невестка'. Неадекватность
этого сопоставления теперь уже может считаться установленной (см. Климов 1997).
3. Авар. ccuka 'свинья', (точнее, изолированное авар. ccuka 'самка свиньи' - см. Хайдаков 1973: 154) или 'сука' (Авар.-рус. сл. 1967: 566) сопоставляется с санскр. sukarâ- 'дикий вепрь; боров' (подробнее об индоевропейской этимологии этого слова см.: EWA II: 738-739, а о его связях в иранских языках - ЭСИЯ 3: 444-445). Системность взаимоотношений анлаута авар. cc— санскр. s- остается немотивированной, что значительно снижает надежность древнеиндийской этимологии авар. ccuka, предложенной А. Погодиным. Ср. возможный цокающий вариант тюркских обозначений свиньи - узб. cucqa, уйг. cucqa, каз., калп, ног. susqa, кирг. cocqa (Мусаев 1975:164), кум. cocqa, не возводящихся к праязыковому уровню.
4. Авар. hansa 'горная индейка, улар' (точнее, hansa - с фарингальным звонким спирантом [h]) ~ др.-инд. hansa 'гусь, лебедь'. Древнеиндийское слово имеет хорошие соответствия в других индоевропейских языках и зафиксировано уже в Ригведе
3 Что касается его этимона, то, возможно, нуждается в специальном рассмотрении, не входящем в числе непосредственных задач данной работы, отношение данного слова к кум. caqa-lar 'стадо дойных овец' (Ольмесов 2003: 159), 'овцематки', 'стадо овец без ягнят'. Слово представлено в центральных и южных говорах кумыкского языка и обнаруживает аналоги (парному bala-caya 'дети') в других кыпчакских, включая ног. bala-saya собир. 'дети, детвора', языках (см. Севортян 1978: 49), дальнейшие с связи которого могут иметь отношение к кум., к.-балк. чагъар 'крепостной крестьянин', восходящим к названию бул-гарского рода caqar, название которого имеет персидское (cakar 'слуга') происхождение (Гусейнов 2010: 66).
4 Следует заметить, что для иранских языков реконструированы другие исконные названия козла/козы: праиран. *buza-/buza- < и.-е. *bhügo- и праиран. *aza-/aza- < и.-е. *ag- (Эдельман 2009: 47).
(EWA II: 799). При этом инлаутный назальный предполагаемого этимона аварского слова мог быть передан в северных аварских (литературных) диалектах через -n- (см. Микаилов 1959: 496) и отразиться в ареально смежных им андийских формах - чам. nussija/mussija, тинд. nuseji 'улар, горная индейка' (см. Кибрик, Кодзасов 1990: 84).
Улар распространён в высокогорных (альпийских) районах от Турции на западе до Монголии и Китая на востоке. Сюда входят Алтайские горы, Саяны, Копетдаг и Большой Кавказ. Первые три региона, а также частично последний до сих пор населены тюркскими народами5.
В соответствии с данными глоттохронологии, анализируемое слово могло быть заимствовано в прааваро-андийский язык с ХV в. до н. э., еще до выделения из него в V в. до н. э. аварского языка (см. Коряков 2006: 21). Эта датировка примерно соответствует времени существования в верховьях р. Евфрат и
5 Иная основа представлена в ареально смежном с южными аварскими диалектами арч. mussal и в восточнолезгинских языках - агул. ulussum/ ulusum/ulusun, таб. ulisum/ulusum (см. Кибрик, Кодзасов 1990: 84). Те же, но с инлаутным -l- метатезные формы наличествуют в других южных - цах. sole, лезг., рут. s°al, крыз. sel (делабиализация) и центральных дагестанских - лак. ssuli, дарг. ssulint - языках (см. Кибрик, Кодзасов 1990: 84). Все они, возможно, восходят к потенциальным булгарским анлаутным s(s)-репрезентатам, известным булгаризмам лакского и кумыкского языков (см. Гусейнов 2010: 37-38), пратюрк.
*ulHar 'рябчик, горная индейка' алтайского характера (см. Ср.-ист. гр. ТЯ 2001: 173). В них могла иметь место обусловленная вышеупомянутой метатезой редукция ауслаутного -r, присущая, в частности, некоторым лезгинским языкам, особенно цахурскому (см. Талибов 1980: 265). При этом в уйг. ulaj наблюдается его ослабление до j в условиях, когда в том же восточнотюркском, наряду с казахским, киргизским, тувинским и якутским языками, ареале известны древнейшие письменные (древне-, караханидско- и средневековоуйгур-ская) фиксации этого слова, относящиеся к IX-XIV вв. (см. Ср.-ист. гр. ТЯ 2001: 173). Соответствующий анлаутный согласный мог быть в этих формах утрачен в результате элизии, которой объясняется действие в тюркских языках закона Рамстедта-Пельо, как, например, в азербайджанском, в котором имеет место выпадение начального про-тетического j- перед узкими гласными в некоторых словах литературного языка, а также в диалектах и говорах (см. Ср.-ист. гр. ТЯ 1984: 381, 261). Подобная, включая иные репрезентаты, элизия в позиции перед [u] наблюдается, что характерно, и в одной из лексем тюркских языков, преимущественно прикаспийского, ареально смежного Кавказу ареала, включая азербайджанский, кумыкский, а также другие куманские языки (см. Севортян 1974: 579, 580).
на севере Месопотамии хуррито-семитского государства Митанни (XVI-XIII вв. до н. э.), в письменной традиции которого зафиксирован особый индоарийский диалект (см. Гамкре-лидзе, Иванов 1984: 545-548), представлявший собой либо ветвь еще не разделившегося индоиранского, либо особую ветвь арийских языков (см. Кулланда 2014: 553).
Хурритский (урартский) язык, согласно достаточно широко распространенному мнению, считается родственным нахско-дагестанским языкам, и после II тыс. до н.э. был известен и в некоторых южных районах Армянского нагорья (см. БЭС 1998: 574). Отсюда, на наш взгляд, носители нахско-дагестанских языков в дальнейшем мигрировали на север, в Закавказье, и индоарийское название гуся могло получить у них в условиях нового уже высокогорного ландшафта значение 'горная индейка', 'улар'. Заимствование в другие дагестанские языки иного, булгарского наименования этой птицы говорит о его субстратном в них происхождении. При этом следует принять во внимание, с одной стороны, вышеупомянутые сведения о пребывании булгар в этом регионе еще во II в до н. э. С другой -то, что носители нахско-дагестанских языков только в раннем средневековье, в период до арабского нашествия, по крайней мере, в VII-VIII вв., достигли пределов, территориально смежных с исторической Арменией, нынешней Шеки-Закатальской зоны Азербайджана (см. Гусейнов 2012: 61).
Теоретическая возможность усвоения рассматриваемого слова из митаннийского индоарийского поддерживается нахской лексемой аналогичного происхождения - чеч. majra, инг. mar, бацб. mar, чеб. mar, итум. mar (mara— основа мн.ч.), акк. mär (mara— основа мн. ч.) 'муж' (Алироев 1975: 121) при чеч. majra 'храбрый, мужественный, отважный' и также изолированном сван. märe 'человек' (см.: Климов 1964: 106; Климов, Халилов 2003: 52). Все эти формы могут восходить к представленному в митаннийском арийском слову mariannu, обозначающему особый социальный слой (касту) колесничих; к нему же возводят и хурр. mairianardi 'высший социальный ранг' (связанный по происхождению с лошадьми и колесными повозками), и др.-инд. marya- 'молодой человек, молодой герой', 'мужчина, входящий в культовое объединение' (см. Гамкре-лидзе, Иванов 1984: 548 прим. 1; 727). Наибольшую близость к последней форме обнаруживает чеч. majra 'храбрый, мужественный, отважный'.
5. Сюда же из рассматриваемых соответствий представляется возможным присовокупить сходство изолированного авар. ros 'муж', точнее, ross (Климов, Халилов 2003: 59) ~ санскр. (др.-инд.) rsa- в rsabhá- 'бык, самец', где -bhá - тематический суффикс, известный в других и.-е. языках. Ср.: rsa-lvrsa-bhá-'бык' (Барроу 1976: 187-188) (мифологический), 'самец вообще' (Бенвенист 1995: 36), 'мужчина, самец' (r - плавный лабиализованный сонант) < и.-е. диал. *uers-, *urs- при отсутствии более близких соответствий в других и.-е. языках (см. Гам-крелидзе, Иванов 1984: 566, 930).
Здесь обращает на себя внимание наличие в санскрите специфического церебрального звука -s-, (появившегося под дравидийским влиянием - см. Барроу 1976: 92-93), который, по всей видимости, и был передан в аварском посредством напряженного (усиленного) спиранта -ss-, в то время, как инлаутное -о-могло возникнуть вследствие девокализации плавного r. Однако распад индоарийской языковой общности в северной части Иранского плоскогорья относится к первой половине III тыс. до н. э., когда, по глоттохронологическим данным, начинает распадаться пра-восточно-кавказский язык, а проникновение древнеиндийских племен на северо-запад Индии датируется второй половиной II тыс. до н. э. Тогда же, по вышеупомянутым глоттохронологическим данным, выделяется, а затем распадается аваро-андийская группа (см.: Гамкрелидзе, Иванов 1984: 914-915; Коряков 2006: 21).
Понятно, что локализация аваро-андийской группы или только аварского языка в регионе, соседнем Северо-Западной Индии, а затем распад и дальнейшая миграция их носителей на Кавказ представляются чрезвычайно маловероятными, что позволяет предполагать гораздо более поздний контакт, обусловивший усвоение предшествующего и рассматриваемого слов. Он мог иметь место в эпоху, когда правители Сасанидского государства, существовавшего в 224-651 гг. и включавшего в числе прочих в свой состав Восточный Кавказ и части нынешних Индии и Пакистана, создали цепь горных укреплений, именовавшихся Великой Кавказской стеной, в Дербентском и других кавказских проходах.
По данным средневековых арабских авторов, сасанидские цари «придавали этому краю большое значение... и внимательно следили за всеми его делами [из-за страха перед вторжением северных племен]. Поэтому для [обороны] этого места
были назначены стражи из переселенцев из разных стран и из людей, пользующихся у них доверием» (см. Гаджаев).
Среди этих переселенцев могли находиться и носители одного из среднеиндийских диалектов с характерным для них широким развитием церебрализации. Как известно, в северозападной части Индии с середины I тыс. до н. э. и до середины I тыс. н. э. были распространены разговорные формы языка, нашедшие отражение в литературном пракрите шаурасени (см.: Вертоградова 2002).
После того, как Кавказ был завоеван арабами, с гарнизонами горных крепостей, находившихся в Закавказье (таких, например, как, средневековый город Сугдабил/Согдебиль на восточном берегу Куры, напротив Тифлиса, заселенный выходцами из соседней северо-западной Индии Согдианы) могло произойти то же, что и с персидским населением города Дербента, которое «по разорении... переселились в окрестные деревни». Так писал А. К. Бакиханов «о появившихся впоследствии, татских деревнях» в его окрестностях (см. Гаджаев).
Возможность пребывания носителей аварского языка в регионе, ареально смежном с областью пребывания носителей древнеиндийского языка в составе сасанидских гарнизонов в нынешней Восточной Грузии поддерживается точкой зрения Г. А. Климова, согласно которой носители дагестанских языков частично занимали на рубеже новой эры Кахетию. Она только в V в. н. э. входит в состав Иберийского (Картлийского) царства. В ее юго-восточной части возникло в середине VIII века (в период господства арабов) княжество Эрети (груз. Негей)6 со столицей в уже упоминавшемся Шеки (Климов 1986: 183).
Тем самым представляется возможным предполагать миграцию носителей будущих нахско-дагестанских языков из Передней Азии в нынешнюю Восточную Грузию к началу I тыс. до н. э., затем - на Северо-Восточный Кавказ после второй
6 Здесь могли быть представлены носители не только дагестанских, в т. ч. аварского, но и булгарских языков. В грузинской форме основы данного хоронима НегеЫ идентифицируется пратюрк. %ег 'муж', имеющее параллели в монгольских и тунгусо-маньчжурских языках (см. Ср. ист. гр. ТЯ 2001: 302), праалтайского характера (см. Дыбо 2007: 48), что, наряду с праалтайским показателем мн. ч.*-Г (см. Ср.-ист. гр. ТЯ 2006: 228) может говорить о его более древнем субстратном характере.
половины I тыс. н. э.7 Высказанное положение - рабочий тезис,
дальнейшая проработка которого составит цель последующего
анализа.
Литература
Авар.-рус. сл. 1967 - Аварско-русский словарь. М., 1967.
Алексеев 1988 - Алексеев М. Е. Сравнительно-историческая морфология аваро-андийских языков. М., 1988.
Алироев 1975 - Алироев И. Ю. Сравнительно-сопоставительный словарь отраслевой лексики чеченского и ингушского языков и диалектов. Махачкала, 1975.
Барроу 1976 - Барроу Т. Санскрит. М., 1976.
Бенвенист 1995 - Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995.
БЭС 1998 - Большой энциклопедический словарь: Языкознание. - М., 1998.
Вертоградова 2002 - Вертоградова В. В. Пракриты. 2-е изд. М.: Вост. лит., 2002.
Гаджаев Альберт. Великая Кавказская стена и проникновение иранской культуры на Кавказ l Проект Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН ll http:llcentral-eurasia.coml?uid=1517.
Гамкрелидзе, Иванов 1984 - Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Книга вторая. Тбилиси, 1984.
Голубовский П. В. Болгары и хазары ll Киевская старина. 1888. Т. 22. №7.
Гусейнов 2010 - Гусейнов Г.-Р.А.-К. История древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком. Махачкала, 2010.
Гусейнов 2012 - Гусейнов Г.-Р.А.-К. Арменизмы восточнокавказских языков: историко-этимологический анализ и ареальный контекст ll IX Международная конференция по армянскому языкознанию. Сборник тезисов. СПб., 2012. С. 60-61.
Гусейнов 2014 - Гусейнов Г.-Р. А.-К. Об одной из вероятных областей первоначального распространения нахско-дагестанских и осетинского языков, или еще раз о северокавказских аланизмах ll Acta lingüistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований. l Отв. ред. Н. Н. Казанский. СПб., 2014. Т. 10. Ч. 1. С. 515-534.
Джаукян 1967 - Джаукян Г. Б. Очерки по истории дописьменного периода армянского языка. Ереван, 1967.
Дыбо 2007 - Дыбо А. В. Лингвистические контакты ранних тюрков. Лексический фонд. Пратюркский период. М., 2007.
Имнайшвили 1977 - Имнайшвили Д. С. Историко-сравнительный анализ фонетики нахских языков. Тбилиси, 1977.
7 О миграции из Закавказья в центральную часть Северного Кавказа будущих носителей осетинского языка см. Гусейнов 2014.
Кибрик, Кодзасов 1990 - Кибрик А. Е., Кодзасов С. В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Имя. Фонетика. М.: Изд. МГУ, 1990.
Климов 1964 - Климов Г. А. Этимологический словарь картвельских языков. М., 1964.
Климов 1986 - Климов Г. А. Введение в кавказское языкознание. М., 1986.
Климов 1994 - Климов Г. А. Древнейшие индоевропеизмы картвельских языков. М., 1994.
Климов 1997 - Климов Г. А. О кавказских названиях невестки // Этимология 1994-1996. М.: Наука, 1997. С. 181-186.
Климов, Халилов 2003 - Климов Г.А., Халилов М.Ш. Словарь кавказских языков. М., 2003.
Коряков 2006 - Коряков Ю. Б. Атлас кавказских языков. М., 2006.
Кулланда 2014 - Кулланда С. В. Переднезиатский арийский. К проблеме генеалогической классификации // «Индоевропейское языкознание и классическая филология - XVIII» (Чтения, посвященные памяти И. М. Тронского). СПб., 2014. С. 553-556.
Микаилов 1959 - Микаилов Ш. И. Очерки аварской диалектологии. М.; Л., 1959.
Мусаев 1975 - Мусаев К. М. Лексика тюркских языков в сравнительном освещении. Западнокыпчакская группа. М., 1975.
Ольмесов 2003 - Ольмесов Р. Н. Сравнительно-историческое исследование хозяйственной лексики кумыкского языка. Махачкала, 2003.
Осн. фин.-угор.яз.1975 - Основы финно-угорского языкознания. М., 1975.
Погодин 1902 - Погодин А. К вопросу о влиянии индо-европейских языков на кавказские // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1902. Вып. 31, отд. IV.
Севортян 1974 - Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на гласные. М., 1974.
Севортян 1978 - Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на букву «Б». М.,1978.
Ср.-ист. гр. ТЯ 1984 - Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Фонетика. М., 1984.
Ср.-ист. гр. ТЯ 2001 - Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Лексика. 2-е изд., доп. М., 2001.
Ср.-ист. гр. ТЯ 2002 - Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Региональные реконструкции. М., 2001.
Ср.-ист. гр. ТЯ 2006 - Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Пратюркский язык-основа. Картина мира. М., 2001.
Старостин 1988 - Старостин С. А. Индоевропейско-севернокавказские изоглоссы // Древний Восток. Этнокультурные связи. М., 1988. С. 112-164.
Талибов 1980 - Талибов Б. Б. Сравнительная фонетика лезгинских языков. - М.: Наука, 1980.
Хайдаков 1973 - Хайдаков С. М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М., 1973. Черных 1994 - Черных П. Я. Историко-этимологический словарь
современного русского языка. М., 1994. T.I. Шагиров 1989 - Шагиров А. К. Заимствованная лексика абхазо-адыгских языков. М., 1989. Эдельман 2009 - Эдельман Д. И. Сравнительная грамматика восточ-
ноиранских языков. Лексика. М.: «Восточная литература», 2009. ЭСИЯ - Расторгуева В. С., Эдельман Д. И. Этимологический словарь иранских языков. Т. 3 (f-h). М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2007. EWA - Mayrhofer M. Etymologisches Wörterbuch des Altindoarischen. Bd. I-III. Heidelberg: C. Winter, 1986-2001.
G.-R. A.-K. Guseinov. Probable Indo-Arian loanwords in the Nakh-Daghestanian languages and the problem of the original localization and the subsequent distribution of these languages
This paper discusses five most reliable Ауалап - ОИ Indian lexical correspondences out of those 15 ones which were suggested by A. Pogodin as long ago as 1902. The analysis has shown that one of them - Avar. nus ~ ОЫ Ind. snusä 'daughter-in-law' - is absolutely inadequate, two others -Avar. ccuka 'female pig' ~ ОЫ Ind. sükara-, 'pig', and Avar. ccoko 'skin ~ ОЫ Ind. chagä- 'goat' are etymologically doubtful. The more reliable ones are: Avar. hansa (<*hamsa) 'mountain turkey' ~ ОЫ Ind. hamsa- 'wild goose, swan', and Avar. ross 'husband' ~ Оld Ind. rsa- in rsabha 'bull, male'. The former is supposed to be borrowed from Mitanni Indo-Aryan, and the latter may be borrowed to the Avarian (and Andian) language from the spoken Prakrit of the Northwestern India, that was at that time a part of the Sasanid Empire. The Mitanni State (XVI-XIII centuries BC) is supposed to be the region of the original localization of the Nakh-Daghestanian languages (including Avarian), an it was there they could contact with the Mitanni Indo-Aryans.
Key words: Old Indian, Nakh-Dagestanian, Indo-Aryan, loanwords, regions of initial and subsequent accommodation.
