CC BY
13
стереотипов, синтез самобытного и инонационального, ведущий к взаимообогащению и вхождению в мировой культурный контекст. В диалоге культур важно увидеть общечеловеческие ценности взаимодействующих культур. Поэтому необходимость диалога культур является условием самосохранения человечества» (с. 138-139).
В этом диалоге Азербайджан играет особую роль, являясь своеобразным мостом, связывающим Восток и Запад. Азербайджан имеет многовековой опыт диалога культур и может многому научить. В азербайджанской культуре продолжается синтез восточных и западных культурных традиций. Двуединая природа азербайджанской культуры позволяет ей быть посредником между Востоком и Западом.
Ю.И. Комар
2013.04.002-009. АЗИЯ И ЕЕ ПОЛИТИЧЕСКАЯ РОЛЬ В МИРОВОЙ ЭКОНОМИКЕ. (Сводный реферат).
Asia and policymaking for the global economy / Ed. by Dervis K., Kawai M., Lombardi D. - Tokyo: Asian development bank inst.; Wash.: Brookings institution press, 2011. - IX, 200 p. - Библиогр. в конце ст. Ind.: p. 193-200.
Cont.:
2013.04.002. KURODA H. Foreword. - P. VII-VIII.
2013.04.003. DERVI§ K., FODA K. Emerging Asia and rebalancing the world economy. - P. 19-56.
2013.04.004. OCAMPO J.A. Comment. - P. 56-68.
2013.04.005. KUMAR R., ALEX D. Large Asian economies and United States: Is rebalancing feasible? - P. 69-96.
2013.04.006. HUANG YIPING. Comment. - P. 96-103.
2013.04.007. KAWAI M.G.-20. Financial reforms and emerging Asia's challenges. - P. 105-150.
2013.04.008. LOMBARDI D. The international monetary system through the lens of emerging Asia. - P. 151-182.
2013.04.009. O'NEIL J. Comment. - P. 182-186.
В предисловии к сборнику президент Азиатского банка развития Харухико Курода отмечает, что «последние десятилетия непрерывного всестороннего роста преобразовали Азию из экономического захолустья в основного игрока в мировой экономике... Сегодня, сохранив устойчивость своей финансовой системы даже в
разгар мирового финансового кризиса, Азия выводит мир из наихудшей рецессии со времен Великой депрессии» (002, р. VII).
Основываясь на нынешних тенденциях, можно предположить, что в ближайшие десять лет ВВП Азии, измеряемый в рыночных ценах или по паритету покупательной способности, намного превзойдет ВВП стран Североамериканской зоны свободной торговли и Европейского союза. Азия становится новым регионом экономического сотрудничества. Десять стран АСЕАН плюс Китай, Япония и Южная Корея прилагают огромные усилия по созданию азиатской зоны свободной торговли и регионального финансового рынка.
Однако несмотря на рост региональной интеграции и возрастающей роли Азии как локомотива мировой экономики, она не имеет соответствующего голоса в управлении мировыми экономическими и финансовыми делами. Создание «Двадцатки» дает возможность многим азиатским странам участвовать в обсуждении глобальных экономических и финансовых вопросов на высшем политическом уровне. Эффективность такого участия будет зависеть от того, смогут ли азиатские страны выработать свое собственное единое региональное видение будущего глобального экономического и финансового управления.
Кемаль Дервиш (руководитель подразделения по изучению мировой экономики и развития в институте Брукингса, бывший министр экономики Турции и исполнительный директор Программы развития в ООН) и Карим Фода (сотрудник института Брукингса, Вашингтон, США) (003) считают, что период с 1990 по 2020 г. «будет периодом величайших структурных изменений в мировой экономике... вызванных очень быстрым экономическим ростом ряда азиатских стран во главе с Китаем - безусловным лидером этого тренда» (003, с. 19).
В понятие «возвышающаяся Азия» (ВА) авторы включают следующие страны: Китай, Индию, Индонезию, Южную Корею, Малайзию, Сингапур, Тайвань, Таиланд и Вьетнам. Их совокупный ВВП в рыночных ценах, по прогнозу МВФ, к 2020 г. достигнет почти 25% мирового ВВП и превысит долю США (21,6%). В 1990 г. этот показатель составлял всего 6,6%, а в 2010 г. - уже 16%. По показателю паритета покупательной способности ВВП ВА уже в
2010 г. превышал 25% мирового ВВП. Доля одного лишь Китая составляла 15% мирового ВВП против 21% США (003, с. 20-21).
Совокупный ВВП (в рыночных ценах) ВА в соединении с другими развивающимися странами к 2020 г. составит почти половину (45,6%) мирового ВВП (003, с. 21). Учитывая, что в странах ВА живут около 3 млрд. человек, или 40% мирового населения, авторы делают вывод, что впечатляющий экономический рост ВА «трансформирует коренным образом всю структуру мировой экономики и перемещает центр ее тяжести» (003, с. 23).
Два главных экономических показателя характеризуют группу стран ВА - темпы роста и доля капиталовложений в ВВП.
С 1999 по 2008 г. среднегодовые темпы экономического роста стран ВА равнялись, по данным МВФ, 7,7%, а в Китае - 9,8%, что превышало аналогичный показатель развитых стран соответственно в 3,3 и 4,2 раза (003, с. 24).
Ключевые факторы, объясняющие такие высокие темпы экономического роста стран ВА, суть следующие: накопление капитала; технологический прогресс, особенно скорость распространения знаний и технологий, приходящих из развитых стран через торговлю, иностранные инвестиции и лицензии; эластичный рынок труда и рост человеческого капитала; качество институтов и политических переменных.
Страны ВА инвестировали намного большую долю своего ВВП, чем остальной мир. С 1999 по 2008 г. они ежегодно инвестировали в среднем 33,1% своего совокупного ВВП, а Китай - 40,1% в сравнении с 19,6% в США и 21,2% в еврозоне (003, с. 27).
Авторы особо подчеркивают, что высокий уровень капиталовложений в странах ВА и особенно в Китае сопровождался устойчивым общим ростом производительности труда. По оценке Барри Босворта и Сьюзан Коллинз, исследовавших причины экономического роста Китая и Индии с 1978 по 2004 г., фактор роста производительности труда составил почти половину роста ВВП в расчете на одного рабочего1 (003, с. 29). Существенная доля роста производительности приходилась на более производительное распределение факторов производства между различными секторами и
1 Bosworth B., Collins S. Accounting for growth: Comparing China and India // J. of econ. perspective. - 2008. - Vol. 22. - P. 45-66.
особенно на фактор перетока рабочей силы из сферы с низкой производительностью труда (в основном в сельском хозяйстве) в более производительные отрасли городской промышленности и услуг. Этот фактор роста производительности труда, отмечают авторы, сохранится в ближайшее десятилетие, поскольку в странах ВА существуют еще большие резервы недоиспользованных сельских трудовых ресурсов.
Масштабные капиталовложения, обеспечивающие ускоренный экономический рост стран ВА, финансируются еще более высоким уровнем сбережений. По данным Азиатского банка развития и МВФ, в 1999-2008 гг. доля сбережений в ВВП составляла в среднем в странах ВА 37,4%. А в Китае - 44,8%, что в два раза превышало уровень сбережений в развитых странах в целом и в три раза соответствующий показатель в США (003, с. 37).
Такой высокий уровень сбережений ставит вопрос о необходимости роста внутреннего спроса, чтобы обеспечить устойчивый экономический рост. Кризис 2008 г. с очевидностью показал, что экономический рост в одинаковой степени зависит от баланса спроса и предложения. В связи с этим многие эксперты полагают, что страны ВА должны в меньшей мере полагаться на экспорт в качестве источника расширения спроса и активно развивать внутренний спрос.
Значительное превышение уровня сбережений над уровнем капиталовложений и экспортно ориентированная экономическая модель развития стран ВА является источником устойчивого профицита текущих счетов в этих странах, особенно в Китае, где профицит достигал 10-12% в ВВП в 2007-2008 гг., или 400 млрд. долл. в абсолютных цифрах (003, с. 38). За десять лет с 1999 г. по 2008 г. страны ВА и другие развивающиеся государства увеличили свои валютные резервы на 4,693 трлн. долл., наибольшая часть которых приходится на страны ВА (003, с. 46). В то же время кумулятивный текущий дефицит США за эти годы составлял 5,712 трлн. долл. Это взаимосвязанные процессы.
На Западе глобальные дисбалансы рассматриваются многими экспертами и политиками как главная причина мирового финансового кризиса. Дервиш и Фода считают, что в решении проблемы восстановления баланса в мировой экономике политикам следует не ограничиваться исключительно состоянием текущих платежей
США и КНР, а сосредоточить внимание на мировой структуре сбережений и капиталовложений. Кроме того, решение проблемы глобальных дисбалансов нужно связывать с реформами международной финансовой системы и ролью резервных валют. В частности, если заключить международное соглашение о расширении предоставления Специальных Прав Заимствования, то можно снизить спрос на доллары и тем самым уменьшить текущий платежный дефицит США.
Экономический рост стран ВА, как полагают авторы, способствует расширению общемирового спроса, что на пользу миру в целом. По их мнению, в ближайшее десятилетие страны ВА «будут расти быстрыми темпами, намного опережающими среднемировой показатель... Это приведет к серьезному изменению экономического и финансового веса этих стран и, следовательно, их политического влияния и могущества» (003, с. 56).
Комментируя статью К. Дервиша и К. Фоды, Х.А. Окампо (Колумбийский университет, США) (004) полностью разделяет их главный вывод о перемещении центра тяжести мировой экономики в Азию. Однако к их оптимистическому сценарию развития Азии в ближайшее десятилетие Окампо добавляет заметную долю скептицизма, указывая на три серьезные проблемы.
Во-первых, Китай может столкнуться со снижением уровня капиталовложений и сбережений ввиду необходимости повышения личного и государственного потребления (реализация социальных программ) в рамках программы по увеличению внутреннего спроса ввиду снижения внешнего спроса в условиях кризиса. Кроме того, принятый в Китае масштабный пакет мер, стимулирующий экономику в условиях кризиса, привел к росту инвестиционных проектов, что снижает качество инвестиций, и ценовому буму в жилищном секторе. В результате увеличилась доля невозвращенных займов в национальной финансовой системе. В итоге, считает Окампо, темпы экономического Китая хотя и будут высокими по международным стандартам - 6-7% ежегодно, но все же будут значительно ниже, чем в докризисный период.
Во-вторых, Окампо полагает, что существовавшая до кризиса высокая эластичность между международной торговлей и мировым ВВП вряд ли восстановится.
Другая проблема связана с особенностью производственной сети в Восточной Азии. Китай является конечным звеном этой цепи («сборщиком»), а страны Восточной Азии поставщиками оборудования и промежуточных товаров. Главным же потребителем многих товаров, производимых этой производственной сетью, являются западные развитые страны. Поэтому если последние будут развиваться медленными темпами, то будет снижаться и динамика роста азиатской производственной сети. Это в меньшей степени касается Индии, экономика которой в большей мере ориентируется на внутренний рынок, и даже, возможно и Китая, который сможет преуспеть в структурной трансформации своей экономики, увеличив внутренний спрос, хотя за счет снижения темпов роста, но серьезно скажется на экономическом росте других азиатских стран, завязанных на китайский рынок.
В-третьих, начавшийся процесс повышения курса юаня может иметь противоречивые макроэкономические последствия для китайской экономики. Проблемы, связанные с профицитом текущих счетов Китая, могут быть решены, по мнению Окампо, не изменениями политики Китая в отношении обменного курса своей валюты, а только путем глобальной координации макроэкономической политики и реформы мировой резервной системы. С учетом вышесказанного Окампо приходит к выводу, что «КНР вряд ли заменит в ближайшем будущем "старый" западный центр в качестве динамичного полюса мировой экономики» (004, с. 62).
Раджив Кумар и Алекс Дони (индийские экономисты, Нью-Дели) (005) анализируют проблему глобальных дисбалансов, уделяя особое внимание дефициту платежного баланса США и профициту КНР, и обсуждают пути их решения.
Существуют два противоположных объяснения возникновения существующих мировых дисбалансов. Первое предложено Барри Айчингрином1. Он видит причину международных дисбалансов в дефиците сбережений в США, что создает дефицит платежного баланса, покрываемого притоком капитала со всего мира. Другая точка зрения представлена руководителем Федеральной
1 Eichengreen B. Global imbalances and lessons of Bretton Woods. - Cambridge, Mass: National Bureau of economic research, 2004. - (Working paper; 10 497); Eichengreen B. The dollar dilemma: The world's top currency faces competition // Foreign affairs. - N.Y., 2009. - Vol. 88, N 5.
резервной системы США Беном Бернанке1, который утверждает, что высокие уровни сбережений в Китае и ряде других стран привели к огромному дефициту текущих счетов в США. Он считает, что бремя коррекции глобальных дисбалансов должно быть возложено на страны, имеющие профицит текущих счетов. Они должны проводить политику снижения своих сбережений и увеличения внутреннего потребления.
Истоки политики валютных накоплений азиатских стран связаны с азиатским финансовым кризисом 1997-1998. В ходе кризиса азиатские экономики понесли большие потери, в частности из-за несвоевременный и неадекватной помощи МВФ. Кризис заставил азиатские страны перейти к политике накопления валютных резервов в качестве страховки от будущих финансовых кризисов. Эта политика позволила азиатским странам сравнительно безболезненно пережить кризис 2007-2009 гг.
Чтобы преодолеть последствия кризиса и восстановить баланс в мировой экономике, азиатские страны должны, по мнению Кумара и Алекса, увеличить внутренний спрос. Этого можно добиться тремя путями. Во-первых, повысить долю личного потребления в ВВП, прежде всего в Китае, где оно составляло в 2008 г. всего лишь 35% в сравнении с 71% в США и 57% в Индии (005, с. 89). Для этого необходимо осуществить структурные реформы, прежде всего в Китае, имеющие целью снизить зависимость страны от внешнего спроса и экспорта.
Во-вторых, нефтедобывающие страны Ближнего Востока могли бы сократить разрыв между сбережениями и инвестициями, если бы были уверены в более стабильных будущих доходах. Последнего можно было бы достичь путем реформ в азиатском финансовом секторе, которые смогли бы гарантировать, что эти сбережения будут надежно инвестированы и будут приносить стабильный доход. Подъем инвестиционной активности в этих странах мог бы содействовать спросу на квалифицированный труд из других азиатских стран с избыточным трудовым рынком, а также усилить внутрирегиональную экономическую активность в целом.
1 Bernanke B. Remarks by governor Ben S. Bernanke: The global saving glut and the US. current account deficit. - The Sandridge lecture, Virginia association of economists. - Richmond, Va, 2005. - March 10.
Третий путь, возможно, наиболее перспективный - развитие внутрирегиональной торговли и инвестиционных потоков с целью создания паназиатской экономической интеграционной зоны. Создание такого объединения, как АСЕАН +4 (Китай, Индия, Япония и Корея) и учреждение Азиатского инвестиционного банка - правильный шаг в нужном направлении. Укрепление и расширение внутрирегиональной интеграции в Азии, с одной стороны, содействовало бы развитию обрабатывающей промышленной в странах Южной Азии, а с другой - повысило бы эффективность сектора услуг в государствах Восточной Азии. В целом этот процесс является необходимым условием ускорения роста мировой экономики. Усиление региональной экономической активности в Азии создало бы серьезный стимул для подъема американской экономики.
Хуан Айпин (Пекинский университет) (006) комментируя статью Кумара и Алекса, основное внимание уделяет анализу причин структурных дисбалансов в экономике Китая, приведших к растущему профициту текущих счетов.
В литературе приводятся различные объяснения: недооцененная валюта, демографический переход, поощрение сбережений и нацеленная исключительно на рост экономическая политика. Однако главной причиной, по мнению Хуана Айпина, является асимметричный курс либерализации, проводимый в ходе реформ: полная либерализация товарных рынков, но сохраняющиеся искажения рынков факторов производства. Несмотря на более чем 30-летний период рыночных реформ рынки труда, капитала, земли и других ресурсов по-прежнему подчинены государственным ограничениям. На рынке труда регистрационная система дискриминирует сельских резидентов и понижает зарплаты рабочих-мигрантов, земля в городах по-прежнему находится в собственности государства, а в сельской местности является коллективной собственностью. Местные власти сохраняют существенные скидки на использование земли для промышленных инвесторов. В финансовой сфере государство жестко регулирует процентные ставки, контролирует движение капитала, оказывает влияние на распределение кредитов коммерческими банками. Правительство напрямую регулирует цены на воду, нефтепродукты, электричество и другие ресурсы, чтобы стимулировать экономическую активность. Эти искажения искусственно снижают производственные издержки, увеличивают
доходность инвестиций и улучшают конкурентоспособность китайского экспорта. В 2006 г. такого рода искажения составили 10% ВВП (006, с. 99).
Естественным результатом такой нерыночной политики государства стало снижение семейных доходов. За первое десятилетие XXI в. их доля в ВВП сократилась на 10% (006, с. 99). За то же время доля доходов корпоративного сектора и правительства значительно выросла.
Правительство Вэн Цзябао признало риски структурных дисбалансов, включая и растущий профицит текущих счетов, для будущего развития страны. Начиная с 2003 г. правительство приняло различные меры, чтобы уменьшить дисбалансы. Оно упразднило сельскохозяйственные налоги, усилило систему социального обеспечения, содействовало росту доходов сельского и городского населения. Оно также отрегулировало экспортные налоговые скидки и начало постепенное повышение курса национальной валюты, чтобы сократить внешние дисбалансы.
Однако после семи лет этих реформ «все дисбалансы только усилились: доля потребления стала ниже, а доля инвестиций выше, профицит текущих счетов увеличился. Главная причина провала этой политики состоит в том, что правительство полагалось в основном на административные меры. Изменения в структуре стимулов оставались весьма ограниченными. Если льготы производителям, инвесторам и экспортерам остаются чрезвычайно высокими, то трудно ожидать изменений в их поведении или изменений в экономической структуре» (006, с. 100).
Соглашаясь с предлагаемыми Кумаром и Алексом структурными реформами китайской экономики с целью придать ей более сбалансированный характер, Хуан Айпин настаивает на том, что основой этих реформ должна стать либерализация рыночных факторов.
Правительство уже принимает различные меры в этом направлении. В конце 2009 г. оно усилило роль рыночных сил в определении цен на воду и энергию. В городах началась реформа регистрационной системы. Была ускорена финансовая либерализация, включая либерализацию капитальных счетов. В июне 2010 г. Народный банк Китая возобновил политику допущения большей
гибкости обменного курса юаня. Однако по отношению к доллару США подвижки в обменном курсе очень незначительны.
Некоторые изменения происходят в сфере производственных издержек. В начале 2010 г. большинство провинций подняли минимальную заработную плату на 15-20% (006, с. 100). Быстрый рост стоимости труда существенно снизит скрытую «субсидию» производителям и экспортерам. Это также увеличит доход семейных бюджетов трудящихся и, следовательно, создаст благоприятные условия для роста потребления. В 2009 г. доля потребления в ВВП впервые за многие годы возросла.
«Для полной либерализации рыночных факторов, - отмечает Хуан Айпин, - потребуются годы. Но поскольку китайское правительство ступило на путь этой реформы, оно должно устранить очень важную причину внешнего дисбаланса КНР и содействовать установлению столь необходимого баланса в мировой экономике» (006, с. 100).
Масахиро Каваи (Азиатский банк развития (Токио)) (007) характеризует влияние мирового финансового кризиса на страны возвышающейся Азии (ВА) и финансовую повестку для «Двадцатки».
Он отмечает, что глобальный финансовый кризис, начавшийся в 2007 г. в США, оказался системным кризисом, затронувшим не только всю финансовую систему, но и производство, и занятость.
Начавшийся в 2010 г. процесс восстановления мировой экономики еще не гарантирован. Устойчивое развитие экономики происходит пока только в ВА, особенно в Китае, Индии и странах АСЕАН.
Большинство азиатских финансовых рынков не очень сильно было затронуто глобальным финансовым кризисом по трем причинам. Во-первых, азиатские власти осуществили серьезные надзорные и регуляционные реформы после кризиса 1997-1998 гг. с целью улучшения качества балансовых отчетов своих банков с целью снижения доли невозвращаемых кредитов, увеличения доли собственного капитала и уменьшения рискованных операций.
Во-вторых, азиатские страны снизили краткосрочные внешние долговые обязательства и стали проводить политику накопления валютных резервов, которые облегчают ответ на внешние шо-ки (каким, например, оказался нынешний кризис).
В-третьих, азиатские финансовые организации стали проводить консервативную политику в отношении различного рода финансовых деривативов и других современных финансовых продуктов.
Тем не менее азиатские финансовые власти вынуждены отвечать на новые проблемы, поставленные глобальным финансовым кризисом, реформами, обсуждаемыми «Двадцаткой». Страны ВА стоят перед огромной проблемой развития и углубления своих собственных финансовых рынков.
В связи с этим страны ВА должны укреплять надзорную и регуляционную системы. 1. Финансовые власти должны усилить микроэкономический надзор за состоянием и стабильностью индивидуальных финансовых фирм. 2. Они должны осуществлять всесторонний анализ финансового рынка и его взаимодействие с экономикой, с тем чтобы выявлять источники системных рисков и принимать необходимые макроэкономические меры для их устранения. 3. Финансовые власти должны пересмотреть свою монетарную политику с целью обеспечения финансовой стабильности и управления движением капитала. Необходима координация между монетарной и надзорной политикой на национальном и региональном уровнях, чтобы сдерживать системные риски и сохранять макроэкономическую и финансовую стабильность.
Учитывая возрастающую финансовую взаимозависимость в Азии, финансовые власти в регионе - регуляторы, центральные банки и министерства финансов - должны совместно работать для укрепления региональной финансовой стабильности. С этой целью было бы желательно создать специальный региональный орган для обсуждения насущных проблем и принятия коллективных действий, что содействовало бы успешному проведению глобальных финансовых реформ.
В повестке дня «Двадцатки», в состав которой входят и ведущие страны Азии, стоят вопросы, связанные с реформой международной финансовой системы: создание более жестких стандартов в отношении капитала, ликвидности и рисков; решение проблем, связанных с крупнейшими финансовыми институтами («слишком большими, чтобы не допустить их банкротство»); улучшение регулирования теневой банковской системы; разработка надзорных и регуляционных систем; усиление международной координации
финансового надзора и регулирования и другие. Однако пока новых действенных механизмов не выработано.
Д. Ломбарди (директор Оксфордского института экономической политики) (008) характеризует отношения между МВФ и странами Азии. В условиях азиатского финансового кризиса 19971978 гг. действия МВФ, отмечает Ламбарди, были «ограниченными по объему, неприемлемыми по условиям и неадекватно спланированными, чтобы справиться с возникшими проблемами» (008, с. 151-152). В результате азиатские страны, понесшие большие потери, утратили доверие к МВФ и стали проводить независимую финансовую и экономическую политику, поставив во главу накопление валютных резервов, страхуя себя на случай новых кризисов и не надеясь на помощь МВФ. После кризиса ни одна азиатская страна не обращалась к МВФ за помощью. Доля валютных накоплений быстроразвивающихся азиатских стран (emerging Asian countries) в общемировых валютных резервах выросла с 27% в 1995 г. до 48% в 2008 г. (008, с. 157).
В апреле 2010 г. Китай, Япония, Корея плюс 10 стран АСЕАН создали многосторонний фонд для региональных расчетов объемом в 120 млрд. долл. и независимый региональный надзорный орган, что «является зародышем Азиатского валютного фонда» (008, с. 153).
Несмотря на интенсивную в последние три десятилетия финансовую и экономическую глобализацию, вовлекшую в мировую экономику и азиатские страны, международная валютная система практически не изменилась, не предоставляя политического пространства быстроразвивающимся и развивающимся странам и сохраняя свои асимметричные черты.
Во-первых, при нынешней системе невозможно урегулировать дефицитные и профицитные платежные балансы без негативного влияния на мобильную экономическую деятельность. В отсутствие четких международных правил МВФ вынужден был полагаться в основном на консультации. Попыткам Фонда создать подлинную международную систему консультаций был нанесен серьезный удар решением в 1982 г. его ведущих членов - Великобритании, Германии, США, Франции и Японии создать собственный надзорный орган за валютный политикой, впоследствии к этой пятерке присоединились Италия и Канада. И «Семерка» стала играть ведущую роль в определении финансовой и валютной политики МВФ.
Во-вторых, другим структурным источником нестабильности в международной финансовой системе стало доминирующее положение американского доллара в качестве глобальной резервной валюты. В 2010 г. долларовые активы составляли 60% мировых резервов (008, с. 162). Такое уникальное положение позволяет США управлять своим дефицитом текущего баланса, проводить относительно независимую валютную и финансовую политику, финансируя свой огромный импорт посредством выпуска низкопроцентных ликвидных обязательств. Однако постоянный дефицит платежного баланса США ослабляет доверие к доллару как международный валюте и способствует усилению инфляционных тенденций в международной финансовой системе.
В-третьих, структура управления МВФ и распределение квот голосов явно перекошены в пользу западных стран. Страны «Семерки» обладают половиной всех голосов, а в соединении с голосами европейских стран, не являющихся членами «Семерки», их доля намного превышает простое большинство голосов, которого достаточно для принятия большинства решений, включая и избрание исполнительного директора МВФ. Явно прозападное распределение квот голосов в МВФ усиливается доминированием развитых стран, особенно европейских, в руководящих органах МВФ. На долю азиатских стран приходилось до недавнего времени всего лишь 10,07% голосов, в том числе Китай обладал 3,72% (008, с. 177).
С созданием после кризиса 2007-2008 гг. «Двадцатки», куда вошли ведущие страны Азии, началось обсуждение реформ международной валютной системы и МВФ. В результате доля голосов азиатских стран увеличилась почти на 5%, составив в 2010 г. 15,53%, а доля Китая увеличилась с 3,72% до 6,39% (008, с. 177). Однако несмотря на некоторые изменения, резюмирует Д. Ломбар-ди, «быстроразвивающиеся азиатские страны по-прежнему не представлены адекватно в различных органах МВФ, принимающих решение. Пока такое положение сохраняется, ведущие азиатские страны будут сопротивляться представлять свою экономическую политику на рассмотрение МВФ, в котором они играют столь малую роль. Недавние реформы не устранили существенным образом существующие перекосы в международной валютной системе. Пока быстрорастущие азиатские страны будут ощущать разрыв между своим международным экономическим статусом и позицей в МВФ,
у них будет сохраняться стимул разорвать с МВФ и учредить собственный региональный фонд» (008, с. 179, 181).
Комментируя статью Ломбарди, Джим О'Нил (международная финансовая корпорация «Голдман Сакс», США) (009), соглашаясь с выводами Д. Ломбарди, усиливает их критическую направленность в отношении неприемлемой ситуации. «Абсурдность нынешнего состояния дел, сложившегося в МВФ, - пишет О'Нил, подчеркивается тем, что Бельгия, например, имеет 5,11% голосов, а Китай только 3,65% (008, с. 182). За 2000-2009 гг. рост ВВП Китая более чем в 7 раз превышает рост ВВП Японии, которая имеет вторую после США квоту голосов в МВФ. Из 10 стран, внесших наибольший вклад в увеличение глобального ВВП за истекший период, лишь четыре были из еврозоны: Германия, Франция, Италия и Испания. Их суммарный вклад равняется вкладу Китая. Однако их суммарная квота голосов в МВФ в 4 раза превышает квоту Китая (009, с. 182). Необходимость радикальных изменений в МВФ станет еще более неотложной, если взглянуть на экономический прогноз на ближайшее десятилетие. По оценке Голдмана Сакса, ни одной европейской страны не будет в списке 10 стран, внесших наибольший вклад в рост мирового ВВП. Китай увеличит свой ВВП в долларовом начислении более чем на 7 трлн. долл., что превысит соответствующий показатель США в 2 раза. К 2018 г. ВВП стран БРИК сравняется с ВВП США, а ВВП Китая составит 2/3 ВВП США (009, с. 183). Если исходить из экономических показателей, то нынешняя квота голосов Китая в МВФ должна по меньшей мере утроиться. Влияние трех других стран БРИК также должно увеличиться намного больше, чем это предусмотрено решением исполнительного совета МВФ в октябре 2010 г.
О' Нил поддерживает предложение управляющего Народным банком Китая, сделанное им в марте 2009 г., об увеличении роли специальных Прав Заимствования в мировой валютной системе. О' Нил считает, что их расчетная корзина должна включить юань и некоторые другие валюты стран БРИК. «Чтобы Китай и другие азиатские страны, особенно Индия, могли считать МВФ центром мировой валютной системы, МВФ, - убежден О'Нил, - должен стать менее зависимым от Семерки стран и особенно менее европоцен-тричным» (009, с. 186).
Ю.И. Комар
