CC BY
36
2014.02.003-009. ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС И РАЗВИВАЮЩИЕСЯ СТРАНЫ. (Сводный реферат).
The financial crisis and developing countries / Ed. by Bergeijk P.A.G. van, Haan A. de and Hoeven R. van der. - Chaltenham; Northampton (MA): Elgar, 2011. - X, 328 p. - Bibliogr.: p. 286-313. Ind.: p. 315-328.
From the cont.:
2014.02.003. BERGEIJK P.A.G. van, HAAN A. de, HOEVEN R. van der. Introduction: ttsis? What crisis? For whom? - P. 1-16.
2014.02.004. GHOSH J. Reorienting development in uncertain times. -P. 19-36.
2014.02.005. FISHER A.M. Chinese savings gluts or Northern finan-cialisation? The ideological expediency of crisis narratives. - P. 127142.
2014.02.006. HOEVEN R. van der. Financial globalization, current crisis and labour in developing countries. - P. 127-142.
2014.02.007. CHERU F. After the gold rush: Prospects for Africa, economic recovery and long-term growth. - P. 49-64.
2014.02.008. HAAN A. de, SEN GONG. How China managed the impact of the financial crisis: Globalization and public policy responces in an emerging economy. - P. 231-246.
2014.02.009. VOS R. The global economic crisis and future of globalization. - P. 265-285.
Редакторы данного сборника Питер ван Бергейк, Арьян де Хаан и Рольф ван дер Ховен (Международный институт социальных исследований в университете Эразма Роттердамского, Гаага, Нидерланды) (003) отмечают, что начавшийся в сентябре 2007 г. мировой финансовый кризис в отличие от предыдущих кризисов последних десятилетий разразился в центре капиталистической системы, а не на ее периферии.
«Нынешний кризис оспаривает доминировавшие в последнее время представления о глобализации, развитии и уязвимости... Он связан с процессами либерализации и глобализации, которые вышли из-под контроля. Сама глобализация приводила к глубокому расколу между теми, кто получал от нее прибыль, и теми, кто был исключен из нее. В период кризиса положение социально исключенных значительно ухудшилось, когда правительства снизили социальные расходы, чтобы сократить госдолг, образовавшийся в
результате предоставленной государством помощи банкирам, по вине которых и возник кризис» (003, с. 1,12).
Кризис проявляется и распространяется по трем основным каналам: сокращение объемов мировой торговли, сжатие финансовых рынков и уменьшение помощи развивающимся странам и денежных переводов рабочих -мигрантов.
К концу 2008 г. объем мировой торговли сократился на 20%. По данным ЮНКТАД, иностранные прямые инвестиции и трансграничные слияния и приобретения снизились соответственно на 39% и 66% (003, с. 6). Всюду произошло резкое падение индексов на рынках ценных бумаг.
Нынешний кризис имеет серьезные негативные социальные последствия. По различным оценкам, от 53 до 214 млн человек добавляется к тем, кто находится в абсолютной бедности (003, с. 10), растет безработица, снижаются доходы населения, сокращаются государственные расходы на социальные нужды, ухудшаются параметры человеческого развития (уменьшается ожидаемая продолжительность жизни, возрастает детская смертность, затрудняется доступ к социальным услугам). При этом восстановление всех этих параметров сильно отстает от улучшения экономической ситуации.
Страны с быстрорастущей рыночной экономикой и более бедные развивающиеся страны преодолевают экономические последствия кризиса быстрее, чем развитые государства, поскольку банковские системы первых менее интегрированы в глобальные финансовые рынки, а макроэкономическая политика отличалась большей взвешенностью. Однако социальные последствия кризиса ощущались в этих странах более остро из-за низкого уровня жизни населения.
Кризис меняет географию экономической мощи. Он подчеркнул появление новых ключевых игроков на международной арене - Китая, Индии, Бразилии, Мексики. Их опыт породил представление об альтернативных моделях развития. Кризис способствовал появлению как в развитых, так и в развивающихся странах новых систем приоритетов, выявил необходимость создания более эффективных систем мирового управления. Все более осознается неотложность смены парадигмы, перехода «от эры, когда доминировал либеральный капитализм, к эпохе новой парадигмы, когда
государство будет ведущим актором в обеспечении экономического роста и благосостояния населения» (003, с. 1).
Создание в ходе кризиса новой международной организации -«Двадцатки», в которую вошли лидеры ведущих западных государств и крупнейших стран мира с наиболее динамичной экономикой, и ее первые решения о неотложных мерах по преодолению последствий кризиса и основных принципах дальнейшего развития породили в мире энтузиазм и надежду, что найдена новая более эффективная форма мирового управления.
Однако последующие разногласия о международных валютах, обменных курсах и новой международной финансовой системе заметно охладили первоначальную эйфорию и ожидания позитивной роли «Двадцатки» в качестве мирового финансового управления.
Несмотря на некоторые изменения, внесенные в Базельские соглашения о банковской и финансовой деятельности, сегодня банки по-прежнему верховодят рынками. Массивная поддержка, оказанная большинством западных государств банкам, позволила сохранить им получение легких прибылей и прежний подход к ведению бизнеса, который и привел к кризису. Отсутствие интегрированной финансовой системы, сохранение глобальных дисбалансов и преобладание модели экспортно ориентированного роста может привести к валютным войнам.
Авторы считают, что национальные политики должны быть направлены на сокращение «абсурдно высоких уровней неравенства доходов» (003, с. 14), что необходимо не только для сохранения социальной стабильности, но и для достижения более сбалансированной модели экономического роста, основанного на росте зарплат наемных работников, что, в свою очередь, снизит ее зависимость от внешнего спроса. Необходимо также проводить специальную политику по созданию новых рабочих мест. Принципиально важным условием предотвращения будущих кризисов является «развитие стран Юга, повышение их роли в мировом управлении» (003, с. 16).
Джаяти Гхош (Университет Дж. Неру, Нью-Дели, Индия) (004) анализирует причины мирового финансового экономического кризиса, посткризисную ситуацию и формулирует альтернативную стратегию развития мировой экономики. Истоки кризиса Гхош видит в «ущербности докризисной стратегии экономического развития. Предшествующий кризису экономический бум основывался на
спекулятивной практике, ставшей возможной и стимулируемой финансовой дерегуляцией, что делало его неустойчивым и внутренне уязвимым» (004, с. 19). Развивающиеся страны открыли свои торговые и финансовые рынки, отказались от взвешенной монетарной политики и проводили дефляционную политику, направленную на снижение госрасходов. В результате многие проекты оказались незавершенными, а граждане лишились большинства основных социоэкономических прав.
Почти все развивающиеся страны приняли экспортно ориентированную модель развития, что оказывало сдерживающее влияние на рост зарплаты и внутреннего потребления, чтобы оставаться конкурентоспособными и добиваться большей доли на мировых рынках. Доля семейного потребления и зарплат в ВВП и национальном доходе в наиболее успешно развивающихся экономиках (Китае, Индии, Бразилии, Южной Африке и Малайзии) с 1990 по 2008 г. снижалась (004, с. 20)1. Реальные зарплаты отставали от роста производительности труда.
Финансовый пузырь в США втягивал сбережения со всего мира. Более того, последние пять лет перед кризисом, констатирует Гхош, «страны Юга субсидировали государства Севера посредством дешевого экспорта товаров и услуг, прямого перевода капиталов, особенно в США, а также краткосрочной миграции дешевой рабочей силы» (004, с. 21).
Докризисный бум сопровождался хищнической эксплуатацией природных ресурсов, что привело к возникновению острых экологических проблем (особенно в развивающихся странах), усиливающих тенденцию глобального изменения климата. Ввиду крайне неравного распределения прибыли большинство населения развивающегося мира, даже стран с наиболее динамичной экономикой, реально ничего не получило от докризисного экономического бума.
Кризис сопровождался снижением доходов от экспорта, падением производства и доходов населения, ростом безработицы, расширением в развивающихся странах неформального сектора, частично поглощавшего лиц, потерявших работу в официальном секторе.
1 World of work Report 2008. Income inequalies in the age of financial globalization. - Geneva: ILO, 2008.
В мировой экономике по-прежнему сохраняются основные структурные дисбалансы, вызвавшие кризис международного капитализма: дисбаланс между финансовым сектором и реальной экономикой; макроэкономические дисбалансы между главными игроками в мировой экономике и экологический дисбаланс. Без решения этих структурных проблем устойчивый рост «мировой экономики более невозможен» (004, с. 25).
Структурные проблемы тесно переплетены с тенденциями, характерными для посткризисной экономической ситуации.
Во-первых, финансовые проблемы адекватно не решены. На финансовых рынках сохраняются необоснованно высокие риски, поскольку правительственная помощь банкам не сопровождалась созданием соответствующей системы их регулирования. Многие развивающиеся страны принуждаются к проведению дерегуляции своих финансовых рынков. Проблемы в международной финансовой системе далеки от урегулирования, поэтому в обозримом будущем они проявятся с еще большей силой.
Во-вторых, дерегуляция финансовых рынков напрямую сказывается на жизненно важных для населения продовольственном и нефтяном рынках. Теперь уже не является секретом, что огромные колебания цен на этих рынках связаны не с какими-либо реальными экономическими процессами, а с спекулятивной деятельностью финансовых игроков на этих рынках.
В-третьих, США уже не могут оставаться локомотивом роста для мировой экономики. Поэтому другие страны должны искать другие источники роста, в частности, стимулировать внутренний спрос, основанный на росте заработный платы, а также диверсифицировать свой экспорт. «Без значительной реструктуризации глобального спроса в пользу основной массы мирового населения... мировой рост не только будет еще более неравным, но вообще прекратится» (004, с. 28).
В-четвертых, к сожалению, такая переориентация мирового спроса затрудняется процикличностью реформ, навязываемых развивающимся странам международными финансовыми институтами.
В-пятых, массовый потребительский спрос, особенно основанный на росте денежных доходов, по-прежнему сдерживается ввиду роста государственной и частной задолженностей в развитых странах. Кроме того, острая политическая критика со стороны за-
интересованных элитных групп (прежде всего финансовых) против «чрезмерных» правительственных расходов, кажется, влияет на способность и желание правительств в этих странах продолжать финансовую поддержку экономики в целях предотвращения рецессии. Поэтому опасности раннего прекращения стимулирующих мер весьма высоки.
Дж. Гхош предлагает альтернативную стратегию экономического развития, основанную на росте денежных доходов трудового населения и внутреннего спроса. Основные ее элементы суть следующие.
1. Реформа международной финансовой системы, которая не смогла предотвратить нестабильность и кризисы и обеспечить перевод ресурсов из богатых в бедные экономики. В рамках национальных экономик эта система поощряла проциклическую политику, сделала национальные финансовые системы непрозрачными и дерегулированными, стимулировала создание финансовых пузырей и спекулятивную практику, а не инвестирование реального производства и проектов, необходимых для будущего роста, допускала развитие теневой экономики. В этих условиях единственная альтернатива - системное государственное регулирование и контроль финансового сектора. Неизбежна некая степень социализации банковского сектора (а не социализация рынков в финансовой системе). В развивающихся странах активная роль государства особенно необходима, поскольку оно может обеспечить контроль над кредитами, без которых ни одна страна не в состоянии осуществить индустриализацию.
2. Чрезмерная ориентированность на экспорт, доминирующая в последние десятилетия в стратегии роста большинства развивающихся стран и многих развитых государств, нуждается в пересмотре. Это становится необходимостью, поскольку США уже не могут быть локомотивом роста мировой экономики. Развивающиеся страны, ориентированные на рынки США и ЕС, должны переходить к стратегии развития, основной на росте доходов трудящегося населения и увеличении внутреннего спроса. Если в развитых странах такая смена стратегий роста облегчается существованием развитого трудового законодательства, включая коллективные договора, устанавливаемый законом минимум заработной платы и развитой системой социального обеспечения, то в развивающихся
странах эти условия либо отсутствуют, либо развиты в недостаточной степени. Поэтому здесь необходима политика создания трудо-интенсивных производств, направления ресурсов в отсталые отрасли (такие, как сельское хозяйство и неформальный сектор) и районы, в производство товаров массового потребления. Государство должно облегчить доступ неформальному сектору и другим мелким предпринимателям к институциональному кредиту, способствовать внедрению в эти сектора технологических инноваций для повышения производительности труда. Кроме того, государство должно расширить занятость в госсекторе и увеличить расходы на предоставление базовых товаров и услуг (жилье, инфраструктуру, развитие системы здравоохранения и образования). Такая политика позволяет индивидуальным предпринимателям снизить расходы на рабочую силу и повысить конкурентоспособность их продукции на внешних рынках.
3. Государство, особенно в развивающихся странах, должно играть решающую роль в проведении стратегии экономического развития, обеспечить населению достижение минимально приемлемых жизненных стандартов, развивать «зеленые» технологии и финансировать мероприятия по борьбе с последствиями изменения климата.
4. Необходимо проводить последовательную политику по снижению экономического неравенства между странами и внутри стран.
5. Формировать новые модели спроса и производства. Для этого необходимо разработать новую систему оценок для измерения прогресса, благосостояния и качества жизни. Количественные показатели роста ВВП, которые доминируют среди экономистов и политиков, не только отвлекают от более важных целей, но даже могут быть контрпродуктивными.
6. Нужен новый системный подход к развитию сельского хозяйства и сельской жизни, включающий в себя ведущую роль государства, чтобы сделать сельское хозяйство развивающейся страны более жизнеспособным и продуктивным.
7. Абсолютно необходимо стратегическое планирование социальных потребностей и целей. Финансовая и монетарная политики должны быть использованы для достижения этих задач путем изменения моделей потребления и производства.
8. Поскольку увеличение роли государства в экономике теперь становится императивом, необходимо демократизировать деятельность государств на национальном и международном уровнях, сделать ее открытой, подотчетной и прозрачной, отвечающей интересам большинства населения.
9. Для реализации новой стратегии развития необходима подлинно демократическая международная экономическая система управления. Финансирование развития и сохранение мировых ресурсов должны стать высшими приоритетами в деятельности глобальных экономических институтов. «Они не могут продолжать основывать свою политику на дискредитированной и несбалансированной экономической модели» (004, с. 34).
Предлагаемая стратегия мирового развития, считает Дж. Гхош, является «единственным устойчивым и справедливым выходом из нынешней глобальной дилеммы» (004, с. 36).
Эндрю Мартин Фишер (Международный институт социальных исследований в университете Эразма Роттердамского, Гаага, Нидерланды) (005) оспаривает утвердившуюся в западных финансовых и политических кругах идеологему, согласно которой прежде всего Китай, проводящий политику излишнего накопления валютных резервов (savings glut), а также другие страны периферии, проводящие аналогичную политику, являются главными виновниками кризиса в центре капиталистической системы. Согласно этой логике эти накопления рециклировались в США путем покупки ценных бумаг американского казначейства или в неправительственные инвестиции, что раздувало кредитные пузыри в американской экономике и вело к росту глобальных дисбалансов. Поэтому западные политики и финансисты, прежде всего американские, считают, что главное бремя восстановления баланса в мировой экономике должно быть возложено на Китай, имеющий наибольшие резервы иностранной валюты, и другие периферийные страны. Многие западные экономисты и политики упрекают Китай в заниженном курсе его валюты - юаня и требуют его переоценки.
Подобное объяснение нынешнего кризиса, считает Фишер, имеет целью «отвлечь внимание от факта, что причины кризиса коренятся в безудержной финансиализации на Западе, неразрывно связанной с сохранением американской гегемонии... Финансиали-
зация в центре капиталистической системы создает мировые дисбалансы» (005, с. 86, 92).
В качестве одного из доказательств своего тезиса Фишер сравнивает динамику платежного дефицита США и профицита Китая с 1997 по 2008 г. Китайский профицит текущего платежного баланса сократился в результате азиатского кризиса с 40 млрд долл. в 1997 г. до 17,4 млрд долл. в 2001 г., в то время как дефицит платежного период баланса США увеличился за тот же период с 141 млрд долл. до 398 млрд. К 2004 г. профицит Китая увеличивался постепенно и достиг 69 млрд долл., а дефицит США за эти годы вырос до 631 млрд долл. Таким образом, с 1997 по 2004 г. профицит Китая даже не удвоился, в то время как дефицит США увеличился в 4,5 раза (005, с. 96).
Только начиная с 2005 г. профицит Китая начал расти темпами сравнимыми с ростом дефицита США. Но к этому времени дефицит США достиг своего зенита. С началом кризиса китайский профицит играет контрциклическую роль в экономике США.
Кроме того, Фишер подчеркивает то обстоятельство, что рост профицита Китая связан с огромным притоком американского капитала в 2001-2005 гг. в связи с рецессией в США в начале 2000-х годов. «Этот отток капиталов из США был следствием финансиа-лизации, а не ее причиной. Едва ли можно говорить, что резервы, аккумулированные Китаем путем стерилизации притока капитала, способствовали росту кредитного пузыря в США. Тот факт, что рост вывоза капитала предшествовал росту профицита на три-четыре года, свидетельствует, что последний был вызван международной реструктуризацией международного производства и распределения, инициируемой первым фактором» (005, с. 97).
Таким образом, резюмирует Фишер, утверждать, «что профицит Китая раздувает кредитный пузырь в США, все равно что ставить телегу впереди лошади» (005, с. 96). «Финансиализация в США порождает глобальные дисбалансы. Внешний профицит и резервы Китая - результат этих процессов, а не их причина» (005, с. 99).
Западные требования повышения курса юаня не учитывают того факта, что Китай является конечным пунктом массовой сборки товаров, предназначенных для потребительского рынка США и Европы, в производственных и распределительных сетях, контро-
лируемых западными транснациональными корпорациями. Они игнорируют также процессы финансиализации в США и Европе, которые «не только подстегивают потребление в этих регионах, но и усиливают контроль Запада над международными производственными сетями в 2000-х годах» (005, с. 98). Если рассматривать торговлю между США и Китаем в рамках деятельности транснациональных корпораций и их сетей, контролирующих богатство, то можно утверждать, что «мировые дисбалансы могут и вероятно будут сохраняться, потому что они отражают не действия рыночных сил, а структуры власти. Тезис о глобальных дисбалансах должен, следовательно, рассматриваться как идеологический дискурс этой власти» (005, с. 100).
Фанту Черу (руководитель исследований в Скандинавском институте Африки в Упсале, Швеция) (006) анализирует причины и характер нынешнего мирового финансово-экономического кризиса, его влияние на развивающиеся страны, характеризует антикризисную политику правительств этих стран на примере Африки, формулирует задачи развития Африки, ключевые реформы международной финансовой системы и повестку дня посткризисного мирового развития.
Черу считает, что данный кризис, возникший в развитых экономиках, «затрагивает сами основы мировой капиталистической системы и поэтому должен анализироваться под этим углом зрения. Текущий кризис - симптом неких базовых, более глубоких изменений, которые происходят в мировой экономике; перемещения богатства в поднимающиеся и быстроразвивающиеся рынки... Кризис был вызван комбинацией мощных глобальных макроэкономических дисбалансов и плохим регулированием финансовых рынков. Его масштабы и глубина свидетельствуют о высокий степени нестабильности. серьезной ущербности современной мировой финансовой системы. Развивающиеся страны не несут ответственности за этот кризис, но они испытывают его негативное влияние в большей мере, чем развитые страны, поскольку у них нет средств, чтобы противостоять его отрицательным последствиям» (006, с. 49-50).
В предкризисные годы страны Африки демонстрировали значительный экономический рост благодаря реалистической экономической политике и благоприятным внешним условиям. Более
11 стран показывали 10%-ный рост в последние два предкризисных года. Кризис подорвал это успешное развитие. Влияние кризиса на страны Африки происходило по трем основным каналам: изменение условий торговли, сокращение прямых частных инвестиций и внешней помощи, снижение объема перевода денежных средств от рабочих-мигрантов.
Резкое сокращение прямых иностранных инвестиций привело к закрытию и аннулированию многих проектов. Попытки правительств собрать средства путем выпуска облигаций провалились. Рынки ценных бумаг в ЮАР, Нигерии и Кении обвалились.
По оценке Африканского банка развития и МВФ, экспортная выручка африканских стран сократилась на 250 млрд долл. в 2009 г. и на 277 млрд долл. в 2010 г. В результате профицит текущего баланса, составлявший в 2007 и 2008 гг. 2,7% ВВП, сменился дефицитом в 4,3% ВВП в 2009 г. (006, с. 51). Официальная помощь Африке, составлявшая начиная с 2000 г. 40 млрд долл. в год, сокращается. Ныне она меньше на 20 млрд долл. обещанного в 2005 г. объема (006, с. 52).
Денежные переводы в Африку от рабочих-мигрантов, составлявшие, по оценке Всемирного банка в 2008 г., порядка 20 млрд долл., сократились на 4,4% в 2009 г. Особенно это было ощутимо в странах с высокой зависимостью от этих переводов (измеряемой в процентах от экспортной выручки: Лесото (60%), Уганда (40%), Сенегал, Гвинея-Бисау, Бенин, Того, Буркина-Фасо (15-25%). В Кению денежные переводы сократились в первые шесть месяцев 2009 г. в сравнении с тем же периодом 2008 г. на 12% (006, с. 52).
Экономический спад привел к росту безработицы, снижению зарплат и ухудшил положение беднейших слоев населения Африки.
По оценке Африканского банка развития, чтобы восстановить докризисный уровень экономического роста, Африке потребуется дополнительно 50 млрд долл. в 2009 г. и 56 млрд в 2010 г. (006, с. 53).
Ответ африканских правительств на нынешний кризис принципиально отличался от их политики в период структурных реформ 1980-х и 1990-х годов. Власти извлекли уроки из предыдущего горького опыта. На этот раз были приняты следующие меры.
1. Фискальные стимулы. (Маврикий, Нигерия, Либерия, Сенегал, ЮАР). Правительство Маврикия выделило 10,4 млрд рупий
(3% ВВП) для поощрения внутреннего спроса и увеличения занятости. Либерия и ЮАР снизили корпоративные и подоходные налоги в целях поощрения активности частного сектора.
2. Целевая помощь отдельным секторам экономики. В Уганде правительство списало займы, выданные транспортному актору, а Нигерия предоставила помощь в размере 70 млрд найр тяжело пораженной кризисом текстильной отрасли.
3. Установление контроля над движением капитала и над обменным курсом.
4. Активная финансовая политика (снижение процентных ставок).
5. Прекращение правительственных заимствований. Многие правительства, проконсультировавшись с гражданским обществом и бизнес-сообществом, сократили свои бюджетные расходы таким образом, чтобы издержки антикризисной политики существенно не подорвали социальные завоевания предыдущих лет (006, с. 53-54).
Оценивая антикризисную политику африканских правительств, Черу делает вывод, что они «более не следуют единым предписаниям "Вашингтонского консенсуса", а проводят более открытую, неортодоксальную, прагматическую политику стимулирования роста и снижения бедности и стремятся расширить политическое пространство для определения своего собственного пути развития» (006, с. 54). Самостоятельная антикризисная политика африканских стран принесла свои плоды. Прогноз экономического роста Африки на 2010 г. оценивается в 4,5% против 2% в 2009 г. (006, с. 50).
Для реализации своего курса развития и упрочения своей роли в глобальной экономике африканские страны, считает Черу, должны осуществить следующие ключевые реформы как на национальном, так и региональном уровнях.
1. Минимизировать риски путем диверсификации национальных экономик.
Необходимо найти новые источники роста. Следует увеличивать занятость в несельскохозяйственных секторах: расширение общественных работ, ирригационные проекты, обеспечение чистой водой, агросервисные центры, сельская электрофикация. Это стимулирует развитие мелкой деревенской промышленности, основанной на местных материалах и технологиях.
2. Преобразование сельского хозяйства должно стать решающей опорой африканского ренессанса. Сельскохозяйственная революция должна стать приоритетом на ближайшие десятилетия. Это потребует сильного и эффективного государства, способного удовлетворять требования сельских производителей.
3. Расширение государственного инвестирования в инфраструктуру с целью поддержки частного сектора.
4. Увеличение капиталовложений в образование и фундаментальные исследования. «Африка не сможет процветать, если не будет развивать и поддерживать свой собственный интеллектуальный капитал. Нужно овладеть новейшими технологиями и войти в глобальную систему знаний и информации. Преобразование системы образования является второй и наиболее важной основой стратегии преобразования Африки» (006, с. 55).
5. Региональная интеграция. Необходимо развивать региональные производственные цепочки и содействовать созданию региональных рынков.
6. Адекватное управление природными ресурсами.
7. Развитие отношений с динамичными азиатскими державами.
8. Центральное значение для экономического обновления Африки имеет развитие сильного демократического и активного государства (006, с. 54-56).
Нынешний кризис выявил неэффективность доминируемой Западом системы мирового управления. Вместо Семерки / Восьмерки была создана Двадцатка как новая площадка для международного экономического сотрудничества в период после кризиса. Вошедшие в ее состав новые возвышающиеся динамичные державы теперь имеют мощный рычаг для формирования глобальной повестки дня.
Однако, к сожалению, лидеры стран «Двадцатки» сосредоточили свои усилия в основном на стабилизации финансовой системы. Они практически не уделяют внимание такой неотложной проблеме, как прекращение «всеобъемлющей финансиализации экономики посредством установления строгой регуляции мировых финансов и создание новой глобальной финансовой архитектуры, учитывающей интересы развивающихся стран. В отсутствие радикальных реформ глобальная нестабильность будет сохраняться и
перспективы мирового экономического коллапса, гораздо более серьезного, чем нынешний кризис, весьма вероятны» (006, с. 56).
Черу считает, что предметом серьезного рассмотрения лидерами стран Двадцатки должны стать такие важные вопросы, как регулирование международных потоков капитала (многие азиатские страны уже предприняли практические шаги в этом направлении), антикризисные меры и механизмы по предотвращению кризисов, создание устойчивой системы обменных курсов, формирование справедливого и прозрачного арбитражного механизма рассмотрения случаев невозможности обслуживать внешний долг.
Черу особо выделяет вопрос о реформе МВФ. Пока Двадцатка сосредоточилась почти исключительно на проблеме управления МВФ, игнорируя главный вопрос - его мандата. Несмотря на заявления о новой роли и политике МВФ, «Фонд по-прежнему продолжает отстаивать неограниченную либерализацию и дерегуляцию национальных экономик, отрицая право стран принимать соответствующие меры для защиты своих экономик и осуществлять "неортодоксальную" политику для стимулирования роста и снижения бедности» (006, с. 58). Лидеры Двадцатки предоставили больше ресурсов МВФ, но не изменили его устаревших политику и практику. По мнению Черу, «новая роль МВФ должна состоять в расширении политического пространства для стран, оказавшихся в кризисе, и признании факта, что антикризисный период будет длительным и что предоставление ликвидности должно быть быстрым и соразмерным масштабам кризиса, в котором оказалась страна» (006, с. 61). Что касается демократизации управления МВФ, то она ограничилась увеличением голосующей квоты ряда крупных стран с динамичной экономикой в общей сложности на 6%, при этом голосующие квоты развитых государств сократились только на 2%, оставшиеся 4% были получены за счет уменьшения голосующих квот других развивающихся стран (006, с. 61-62).
Необходима подлинная демократизация управления и деятельности всех международных финансово-экономических институтов.
Таким образом, констатирует Черу, объявленные и обсуждаемые Двадцаткой реформы вызывают серьезные сомнения. Хотя кризис показал необходимость глубоких структурных реформ в мировой финансовой системе, «меры, принятые Двадцаткой, фак-
тически означают "больше того же самого" и не предлагают решения проблем, с которыми сталкивается мир» (006, с. 62).
Несмотря на многочисленные заявления о смерти неолиберализма в связи кризисом, эта идеология оказалась очень живучей и по-прежнему определяет экономику и политику западных стран. Суть антикризисной политики глобальных элит - «социализация рисков» и «приватизация прибылей» (006, с. 64).
Черу считает, что необходимо разработать новую парадигму мирового развития, основную на интересах большинства населения, а не узкого слоя глобальной элиты. Создание и реализации новой стратегии глобального развития возможны лишь при активной поддержке различных групп гражданского общества, отвергающих нынешнюю модель глобализации.
Рольф ван дер Ховен (Международный институт социальных исследований в университете Эразма Роттердамского, Гаага, Нидерланды) (007) исследует влияние финансовой глобализации и нынешнего мирового кризиса на состояние рынка труда в развивающихся странах.
Нынешняя волна глобализации характеризуется прежде всего политикой финансовой открытости: почти все страны за последние два десятилетия добровольно или под давлением условий предоставления займов со стороны международных институтов приняли либеральный режим в отношении трансграничного движения капиталов и создают благоприятные условия для привлечения прямых и портфельных иностранных инвестиций. Сторонники финансовой глобализации утверждали, что дерегуляция рынков и ограничение роли государства позволит развивающимся странам привлечь большие капиталы, улучшить использование ресурсов и ускорить темпы экономического роста, что позитивно скажется на уровне жизни населения.
Однако эти прогнозы для большинства стран не сбылись. Несмотря на увеличение потока иностранного капитала с середины 1990-х годов, реальные капиталовложения в новые и производительные мощности и инфраструктуру стагнировали.
Отчасти это объяснялось тем, что иностранные инвестиции тратились в основном на слияния и приобретения. Доля основного капитала в ВВП с 1990-х по 2006 г. не только не увеличилась, но
даже немного уменьшилась: с 21,6% в 1990-х до 21,0% в 20002006 гг. (007, с. 129).
Исследование экспертов МВФ в 2004 г. подтвердило основные выводы более ранних исследований о том, что «экономический рост в большей степени зависит от качества национальных институтов и взвешенной макроэкономической политики, чем от финансовой глобализации» (007, с. 130)1.
Приливы и отливы в международном движении капиталов ведут к усилению экономической волатильности, что является причиной частых финансовых и экономических кризисов, особенно в развивающихся странах. Нынешний кризис хотя и возник в развитых странах, в условиях глобализации распространился по всему миру. Отсутствие регуляции финансовых рынков как на национальном, так и на международном уровнях делают развивающиеся страны гораздо более уязвимыми негативным влияниям волатиль-ных движений капитала. Преимущественно проциклический характер международных потоков капитала в соединении с проциклич-ной макроэкономической политикой в развивающихся странах усугубляет кризис и делает его более продолжительным.
Финансовая глобализация напрямую повлияла и на состояние рынка труда, упразднив систему фиксированных зарплат и ограничив социальные права трудящихся. «Глобализация сделала занятость более ненадежной, а нынешний кризис резко усилил эту тенденцию» (007, с. 140). По оценке МОТ, в период азиатского кризиса 1997-1998 гг. численность работающих бедняков в странах Юго-Восточной Азии (в качестве критерия берется показатель в 1 долл. в день) выросла с 33,7 млн до 50,6 млн человек (007, с. 137). По прогнозам Всемирного банка, экономические и социальные последствия нынешнего кризиса для развивающихся стран намного значительное, чем предыдущих кризисов. Экономические пузыри как следствие финансовой глобализации не принесли благ большинству участников рынка труда, а когда пузыри лопнули, многие рабочие серьезно пострадали в результате масштабного сокращения занятости, падения реальных зарплат и ухудшения социальных условий жизни. Ситуация усугублялась и политикой правительств,
1 Prasad E.S., Rogoff K., Wei S. et al. Financial globalization, growth and volatility in developing countries / Cambridge (MA): National burau of economic research, 2004. - (Working paper; N 10942).
которые «действовали как банкиры в последней инстанции, спасая от коллапса финансовую систему, а не как работодатели в последней инстанции» (007, с. 140).
Ховен считает, что в условиях кризиса необходимо осуществлять программу по поддержке и укреплению рынка труда в двух направлениях. Во-первых, на национальном и международном уровнях проводить политику слома тенденции ненадежности занятости, уязвимости рынка труда и роста неравенства как следствия финансовой глобализации. Во-вторых, осуществлять специальную политику по поддержке занятости и помощи потерявшим работу и впавшим в бедность в результате кризиса. Одновременно правительствам следует решать структурные проблемы, возникшие в результате финансовой глобализации.
В заключение Ховен делает вывод, что «нынешний кризис -очевидный результат длительного тренда финансовой глобализации, который, если его не остановить, приведет к новому кризису» (007, с. 141).
Арьян де Хаан (Международный институт социальных исследований, Гаага, Нидерланды, в качестве советника работал в Китае в 2006-2009 гг.) и Сен Гон (Исследовательский центр проблем развития при Госсовете КНР) (008) характеризуют антикризисную политику правительства Китая.
Ограниченная открытость финансового сектора Китая помогла уменьшить прямое влияние мирового кризиса на экономику Китая. Тем не менее, учитывая экспортную направленность китайской экономики, воздействие кризиса на экономику Китая было весьма ощутимо. Экспорт за первую половину 2009 г. сократился на 20%, иностранные прямые инвестиции уменьшились за первые семь месяцев 2009 г. на 20% в сравнении с тем же периодом 2008 г. Падение индексов на Шанхайской бирже ценных бумаг составило с мая по ноябрь 2008 г. 48% (против 68% и 69% на биржах Нью-Йорка и Лондона). Десятки тысяч предприятий в прибрежных районах закрылись в 2008 г., что привело к сокращению 20 млн рабочих мест (008, с. 232, 246).
Однако китайские политики и эксперты были уверены, что Китай сможет успешно преодолеть последствия кризиса. Для решения этой задачи Китай имел достаточные финансовые резервы и взвешенную макроэкономическую политику.
Президент КНР заявил, что «кризис создает возможности, и мы приложим больше усилий в развитии технологий и создадим технологические заделы для будущего» (008, с. 233)1.
Основой антикризисной программы Китая стало создание огромного стимулирующего пакета в 4 трлн юаней на два года (12% ВВП 2008 г., или 6% в ежегодном исчислении). Вклад центрального правительства составляет 1/3 этой суммы, остальные 2/3 приходятся на провинциальные власти и банковские займы. Стимулирующий пакет рассматривается как средство переориентации экономики Китая с экспортной модели на решение внутренних задач. На социальное благосостояние, сельское развитие, образование и культуру, создание новых технологий и формирование предпосылок для устойчивого развития запланировано направить 37% всех средств стимулирующего пакета, 25% предназначаются для ликвидации последствий сильного землетрясения и 38% на развитие общественной инфраструктуры (008, с. 243). В январе 2009 г. правительство объявило о выделении дополнительных 123 млрд юаней для создания системы всеобщего медицинского страхования.
Чтобы повысить личное потребление, были снижены налоги. Для стимулирования экспорта был введен налог на добавленную стоимость. Для оживления кредитного рынка были снижены процентные ставки и облегчены процедуры выдачи кредитов коммерческими банками. Очень скоро это привело к появлению кредитного пузыря, и в середине 2009 г. были приняты корректирующие меры.
Для стимулирования покупки жилья был ослаблен контроль за ипотечным рынком. Это привело к созданию спекулятивного пузыря, и в 2009 г. были приняты меры по ограничению отвлечения инвестиций на этот рынок, снижению роста цен путем повышения ипотечных процентных ставок и расширения строительства дешевого жилья.
Что касается обменного курса юаня, то проводится взвешенная политика по постепенному росту его курса.
Благодаря сбалансированной антикризисной политике Китаю удалось сохранить высокие темпы экономического роста своей экономики - 9,6% в 2010 г. (прогнозная оценка), что позволяет ему
1 СЫпа ааПу. - 2009. - .Типе 30.
оставаться мировым лидером по этому показателю (008, с. 233). Торговый профицит Китая снова растет. Рабочие-мигранты, потерявшие работу в 2008 г. в прибрежных районах, почти все нашли новую работу в городах. В начале 2010 г. вновь возникла нехватка полуквалифицированных рабочих.
Вместе с тем Хаан и Гон подчеркивают, что сами по себе антикризисные меры, осуществляемые Китаем, не могли решить структурные проблемы, порожденные его моделью развития: высокая зависимость от экспорта, рост социального неравенства, необходимость институциональных изменений, отставание социального сектора и другие.
Анализируя модель и итоги развития Китая с 1978 г. и его антикризисные меры, Хаан и Гон приходят к следующим выводам.
Во-первых, глобальная экономика радикально меняется. Темпы экономического роста Китая и других азиатских стран с динамичной экономикой намного превышают соответствующие показатели развитых стран, но это происходит в рамках глобальной экономики. «Активно интегрируясь в глобальную экономику, Китай вместе с тем определил свой собственный путь развития и в условиях сохраняющейся глобальной неопределенности начал менять правила игры» (008, с. 245).
Во-вторых, опыт развития Китая демонстрирует значение политики и государственных институтов как балансирующего фактора. Китай стремится утвердить свою глобальную роль, частично по внутренним причинам, частично по необходимости обеспечить свои огромные зарубежные экономические интересы. Во внутренней политике Китай «продолжает балансировать интересы экспортного сектора, от которого во многом зависит его рост, с необходимостью и потребностями усилить развитие, ориентированное на решение внутренних проблем и уменьшение неравенства. Способ, которым Китай решает эти проблемы, заслуживает глубокого изучения не только потому, что развитие Китая во все большей степени имеет решающее значение для глобального процветания, но и потому, что его путь развития все чаще рассматривается как модель для других стран» (008, с. 245).
Роб Вос (Департамент экономических и социальных дел ООН) (009) анализирует перспективы глобализации в связи с мировым финансово-экономическим кризисом. «Причиной нынешне-
го кризиса стала внутренне неустойчивая модель глобального роста. Она характеризовалась стремительным ростом потребительского спроса в США, подталкиваемого доступным кредитом и бумом цен на жилье. Широкая финансовая дерегуляция способствовала массовой и неконтролируемой экспансии новых финансовых инструментов, продаваемых на финансовых рынка всего мира. Эта модель роста стимулировала мощный рост экспорта и ценовой товарный бум, обогатившие многие развивающиеся страны. Растущие дефициты США в этот период финансировались увеличивающимися торговыми профицитами Китая, Японии и других стран, аккумулирующих огромные валютные резервы и желающих покупать долларовые активы, подпитывая тем самым растущие глобальные финансовые дисбалансы и задолженности финансовых институтов, бизнеса и семей. В некоторых развитых и развивающихся странах доля внутренней финансовой задолженности в национальном доходе возросла в 4-5 раз с начала 1980-х годов. В условиях высоко-интегрированной глобальной экономики без адекватных регулирования и глобальных управленческих структур эта рискованная модель финансовой экспансии означала, что крах в одной части системы приводит к краху всю систему Этот системный провал и стал причиной Великой депрессии 2008-2009 гг., приведшей к краху финансовых институтов и быстрому исчезновению глобальной ликвидности, впрямую повлиявших на реальную экономику развитых стран. Развивающиеся страны пострадали из-за коллапса мировой торговли, падения товарных цен и оттока капитала» (009, с. 267-268).
Осознав масштаб и глубину кризиса, правительства стран мира предприняли быстрые и согласованные меры по спасению финансовых институтов от краха, предоставив им огромные государственные средства в 2008-2009 гг., которые составили, по оценке ООН, в совокупности 20 трлн долл., или 30% мирового валового продукта (009, с. 269). Эти меры оказались эффективными, поскольку они помогли стабилизировать мировые финансовые рынки, поддержали глобальный спрос и смягчили экономические и социальные последствия кризиса.
В 2010 г. появились признаки медленного выздоровления мировой экономики. Главные рынки ценных бумаг восстановили примерно половину своих потерь во время кризиса, банки и другие
финансовые институты сумели воссоздать свой капитал. Капиталы постепенно возвращаются в развивающиеся страны, а цены на их базовые товары стали расти. Поддержанные пакетами фискальных стимулов и экспансионистской монетарной политикой большинство экономик зарегистрировали позитивный рост в 2010 г.
Однако, подчеркивает Р. Вос, мировое экономическое восстановление базируется в основном на новых полюсах роста, прежде всего в Азии, возглавляемое прежде всего Китаем и Индией, темпы экономического роста которых (соответственно 9,2 и 7,9% в 2010 г.) в 3,7-4,8 раза выше, чем у развитых стран (1,9% в 2010 г.) (009, с. 266). Антикризисная политика не была достаточно сильна и всеобъемлюща, чтобы обеспечить самодостаточный и устойчивый процесс восстановления мировой экономики. Этому препятствуют четыре фактора.
Во-первых, нынешняя модель восстановления мировой экономики порождает и усиливает глобальные дисбалансы, которые были характерны для докризисного развития. Это может привести к возобновлению финансовой нестабильности, поскольку системные причины глобального кризиса пока не устранены.
Во-вторых, в результате кризиса и стимулирующих мер фискальные дефициты и задолженности значительно увеличились.
В-третьих, южные локомотивы мирового роста еще недостаточны, мощны, чтобы вытянуть мировую экономику. Кроме того, если южные экономики, Китая и других стран, будут активно переориентироваться на внутренние источники роста, международная торговля может стать более слабым звеном в оздоровлении мировой экономики в среднесрочный период.
В-четвертых, дух сотрудничества между крупнейшими странами ослабевает. Их политические приоритеты перенесены на фискальную консолидацию. Между участниками Двадцатки существуют серьезные разногласия по принципиальным вопросам мировой финансовой системы и глобального управления.
Наихудшим вариантом глобального развития Вос считает тот, при котором все или большинство стран, включая развитые, сделали своим приоритетом улучшение своих текущих счетов путем финансовой консолидации, так как это приведет только к ослаблению мирового спроса и даже к новой рецессии.
Более желателен глобальный сценарий, при котором большинство развивающихся стран имели бы дефицитные текущие счета. Это потребовало бы продолжительного их активного экономического роста. С этой целью необходимы будут не только крупные инвестиции в инфраструктуру, чтобы поддержать диверсификацию экономики, но также существенное увеличение государственных расходов для достижения целей программы миллениума и новые инвестиции в возобновляемые источники энергии и устойчивое сельское хозяйство. Для решения этих задач будет необходимо международное сотрудничество. Движение к многополярному мировому росту и конвергенции уровня доходов разных стран, уменьшение бедности и усиления зеленого компонента в глобальном росте потребуют не сбалансированной мировой экономики, а в среднесрочной перспективе возвращения к модели глобальных дисбалансов.
Р. Вос считает, что «было бы нежелательно в процессе оздоровления мировой экономики вновь полагаться на потребительский спрос США, бывший одним из ключевых моторов докризисного глобального развития, как из-за проблемы глобальных дисбалансов, так и в связи с тем, что в ближайшем будущем потребительский спрос в США будет вялым» (009, с. 281). Необходимо искать новые источники мирового роста.
Желательным был бы сценарий, при котором Китай и другие крупные страны с большим профицитом реструктурировали свои экономики на базе роста внутреннего спроса путем увеличения доходов населения, а не повышения курса своей валюты, что вело бы к росту импорта и передаче экономических стимулов остальному миру. Существенной частью этой стратегии должно стать расширение возможностей внешних китайских инвестиций. Нужно иметь в виду, что при этом сценарии скорее всего произойдет временное сокращение международной торговли.
Необходимо расширить финансовую и технологическую помощь развивающимся странам, чтобы сбалансировать мировую экономику и предоставить этим странам увеличить инвестиции в инфраструктуру, производство продовольствия и человеческий капитал и обеспечить экономический рост, снижение бедности и устойчивое развитие.
С экологической точки зрения необходимо расширить объемы инвестиций в возобновляемые источники энергии и «зеленые» технологии, особенно в развивающихся странах, с тем чтобы уменьшить мировые вредные выбросы. Поскольку развитые страны обладают сравнительными преимуществами в развитии «зеленых» технологий и связанных с ними капитальных товаров, увеличение мирового спроса на эти товары будет способствовать уменьшению внешнего дефицита этих экономик, станет важным источником их экономического роста и компенсирует возможное сокращение объемов мировой торговли.
Создание устойчивой сбалансированной мировой экономики будет делом нелегким. Оно потребует фундаментальных реформ глобальной финансовой системы и выработки четких механизмов мирового управления.
Необходимо выработать общие принципы и цели международной политики сотрудничества. При этом речь должна идти не только о чрезвычайных мерах в кризисных ситуациях, но о согласованной политике по таким важнейшим вопросам, как промышленная и энергетическая политика, меры по снижению бедности, стратегии международного финансирования и сотрудничества в сфере развития, торговая политика.
Реформы глобального управления должны осуществляться по четырем направлениям.
1. Функция мониторинга МВФ должна быть расширена и включать не только традиционный контроль за обменными курсами валют, но и макроэкономическую политику стран и процесс восстановления баланса в мировой экономике.
2. Для повышения легитимности МВФ необходима реформа управления и представительства в МВФ, с тем чтобы распределение мест в Исполнительном совете и голосовательных квот в большей степени отражали интересы развивающихся стран в процессе принятия решений.
3. Наличие четких и проверяемых результатов согласованных международным сообществом политики будет облегчать проверку действий стран, а возможная потеря репутации в случае несоблюдения согласованной политики будет служить стимулом придерживаться согласованных решений.
4. Поддержание сбалансированности мировой экономики потребует тесного сотрудничества в других областях глобального управления, включая финансирование развития, многосторонней торговой системы, а также Рамочной конвенции ООН по изменению климата. В настоящее время никакого механизма по такому сотрудничеству не существует.
Переход к устойчивому и сбалансированному развитию мировой экономики невозможен без серьезных реформ международной финансовой системы. Сохранение доллара как доминирующей международной резервной валюты и продолжение курса многих стран на накопление валютных резервов как страховки против нестабильности мирового рынка означает поддержку нынешней модели глобальных дисбалансов.
Необходимо создать такую глобальную платежную и резервную систему, которая не зависела бы от одной национальной валюты. Один возможный путь построения такой системы - переход к подлинной многовалютной резервной системе. Нынешняя система уже имеет несколько резервных валют, но большинство торговых и финансовых сделок совершаются в долларах, они же превалируют в валютных резервах стран. Другие валюты имеют второстепенное значение. Однако многовалютная система, считает Р. Вос, не решит проблему глобальных дисбалансов и дефляционной тенденции в согласовании макроэкономических политик между дефицитными и профицитными странами.
Эти проблемы могут быть решены при переходе к резервной системе, основанной на подлинной международной ликвидности, каковой могут стать Специальные права заимствования (СПЗ), которые уже в ограниченной форме практикуются в МВФ. «Резервная система, основанная на СПЗ, могла бы стать основой для лучшего накопления международных резервов, в качестве международной ликвидности могла предоставляться на контрцикличной базе, снижать необходимость странам создавать свои собственные валютные резервы» (009, с. 284).
Проблему создания новой международной валютной системы следует решать в тесной увязке с такими насущными проблемами, как регулирование и мониторинг финансовых рынков, контроль за международным движением капитала. Последний вопрос, к сожа-
лению, в нынешних дискуссиях о глобальной финансовой реформе отсутствует.
Отмечая позитивную роль созданной вместо Семерки / Восьмерки / Двадцатки на начальном этапе кризиса, Р. Вос констатирует уменьшение духа сотрудничества и единства в последующий период и «отсутствие заметного прогресса в создании основ активного, устойчивого и сбалансированного глобального роста» (009, с. 285). Усиливаются разногласия внутри Двадцатки о реформе международной финансовой системы. Вос считает «сомнительным и нынешнее доминирование решений на уровне Двадцатки над решениями более репрезентативных институтов, какими являются ООН и МВФ. Решения Двадцатки обретут большую легитимность, если они будут, утверждаться более представительными организациями» (009, с. 285). По его мнению, четкая, принятая большинством стран система правил по контролю за глобальными дисбалансами, обновленная международная финансовая архитектура должны обеспечить сохранение глобальной финансовой стабильности и устойчивого развития (009, с. 285).
Ю.И. Комар
