2012. 03. 048-062. Экономический рост и экономические циклы в Китае (2009) Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

ЭКОНОМИКА

2012.03.048-062. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ И

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЦИКЛЫ В КИТАЕ (2009). Чжунго цзинцзи цзэнчжан юй цзинцзи чжоуци (2009) / Лю Шучэн, Чжан Ляньчэн, Чжан Пин чжубянь // Бэйцзин: Чжунго цзинцзи чу-баньшэ, 2009. - 506 с. - Кит. яз.

Из содержания:

2012.03.048. Секретариат симпозиума. Выбор экономической политики для Китая в условиях обострения внутренних и внешних дисбалансов. - С. 3-18.

2012.03.049. ЛЮ ШУЧЭН. Анализ внутренней и внешней хозяйственной конъюнктуры в 2008-2009 гг. - С. 21-44.

2012.03.050. СЮЙ СЯНЧУНЬ. Анализ циклов экономического роста и инфляции в китайской экономике периода реформ и «открытости». - С. 45-58.

2012.03.051. ЧЖАН ЛЯНЬЧЭН. Институциональные особенности экономических циклов и оживление экономики Китая. - С. 59-69.

2012.03.052. Проблемная группа по экономическому росту и макроэкономической стабильности в Китае Института экономики АОН КНР. Глобальные дисбалансы, финансовый кризис и оживление экономики Китая. - С. 70-107.

2012.03.053. ЧЖАН ЧЖУОЮАНЬ. Проблемы устойчивого, сбалансированного и достаточно быстрого развития экономики, которые нужно разрешить в течение 12-й пятилетки. - С. 111-119.

2012.03.054. ЛИНЬ ЧЖАОМУ. Влияние кризиса на структурные параметры экономического роста в Китае в средне- и долгосрочной перспективе. - С. 120-130.

2012.03.055. ТЯНЬ ГОЦЯН. Финансовый кризис, экономический рост и устойчивое развитие: Предложения по поводу политики Китая по обеспечению экономического роста в краткосрочной перспективе и долгосрочного устойчивого развития. - С. 131-153.

2012.03.056. ВАН ШАОГО. Влияние разрывов в распределении доходов на экономическую эффективность в Китае. - С. 171-181.

2012.03.057. ЛИ ЦЗЯНЬВЭЙ. Анализ факторов, обусловивших замедление экономического роста в Китае. - С. 185-218.

2012.03.058. ЧЖАН ЧАНДЭ, ЯН СЯОЛУН. Анализ эффекта финансовой либерализации: Экономический рост и финансовые риски -

эмпирическое исследование на основе данных по Китаю за 19852007 гг. - С. 243-274.

2012.03.059. ЛАН ЛИХУА, ЧЖАН ЛЯНЬЧЭН. К вопросу о взаимосвязи экономических и внешнеторговых циклов. - С. 335-355.

2012.03.060. ЧЖОУ МИНШЭН. Анализ влияния экономических циклов на совершенствование отраслевой структуры экономики. -С. 365-374.

2012.03.061. ЯН ШЭНМИН. Специфические закономерности, проявившиеся в ходе нынешнего экономического кризиса. - С. 391402.

2012.03.062. ШЭНЬ ЮЭ. Некоторые теоретические соображения по поводу поддержания экономического роста и упорядочения структуры экономики современного Китая. - С. 431-441.

В книге представлены материалы симпозиума по проблематике экономических циклов в Китае (048), который проводился в 2009 г. в третий раз. Организаторы симпозиума - Институт экономики Академии общественных наук КНР, Университет экономики и торговли «Шоуду» и редакция газеты «Сянган цзинцзи даобао». Мировой финансовый кризис в 2008-2009 гг. прервал тенденцию быстрого роста китайской экономики, и тема симпозиума, проведенного в июне 2009 г. в Пекине, была сформулирована как «Экономическая нестабильность в мире и политический выбор, обеспечивающий устойчивое развитие экономики Китая».

В обзоре дискуссии, подготовленном секретариатом симпозиума (048), отмечается, что американский ипотечный кризис породил финансовые потрясения и спад в реальном секторе по всему миру. Китай сумел удержать сравнительно высокие темпы роста своей экономики. Но в условиях глобализации китайская экономика не может быть самодостаточной, мировой кризис и для нее создал серьезные вызовы. Китайское правительство оперативно отреагировало на кризис, уже в ноябре 2008 г. скорректировав экономическую политику, введя в действие меры по стимулированию экономики.

Максимальное замедление экономического роста в Китае пришлось на ноябрь 2008 г., а уже со второго квартала 2009 г. китайская экономика встала на путь оживления. Однако, как констатировали участники симпозиума, сохранились такие факторы нестабильности, как избыток производственных мощностей, низкая

эффективность предприятий, напряжение в финансовой системе, проблема занятости трудовых ресурсов.

Некоторые участники высказали мнение, что быстрое оживление китайской экономики - это прежде всего результат государственной стимулирующей политики, которая привела к новому скачку инвестиций, обеспеченному кредитной эмиссией. Новый инвестиционный бум усугубил проблему избытка производственных мощностей и дисбаланс между накоплением и потреблением, а это создает риски для устойчивости оживления. Активизация государственных капиталовложений ведет к вытеснению частного инвестиционного спроса государственным. Сочетание активной кредитной эмиссии госбанков и создания новых избыточных мощностей заложило основу для нового накопления «плохих долгов» в банковской системе. Больших масштабов достигла задолженность местных правительств, перспективы ее погашения во многом будут зависеть от положения на рынке недвижимости, так как именно реализация земельных участков является одним из основных источников доходов для местных бюджетов, а положение в этой сфере весьма неустойчивое. Китайская экономика остается зависимой от внешних факторов, задачу ее переключения на обслуживание преимущественно внутреннего спроса нельзя решить в короткие сроки (048, с. 4, 12).

Ряд специалистов полагают, что в результате кризиса структура факторов экономического роста в КНР изменится. Прежняя модель экономического роста с опорой на инвестиции и экспорт больше не сможет обеспечить высокую динамику, в том числе и потому, что США вынуждены будут проводить более ответственную фискальную и монетарную политику, а значит, невозможным станет прежний бум американского потребительского спроса, обеспечивавший условия для быстрого роста китайского экспорта. Осуществляемое в антикризисных целях монетарное стимулирование экономики в США создает условия для девальвации доллара и роста мировых цен на сырье, что ухудшает конкурентоспособность китайских товаров и также будет сдерживать их экспорт.

В самом Китае при осуществлении стимулирующей политики необходимо учитывать не только кратко-, но и долгосрочную перспективу, а это значит, что экономическая политика должна исходить из необходимости дальнейших реформ. Стимулировать

экономику относительно несложно, структурные же изменения, задевающие интересы определенных групп людей, обычно откладывают до того момента, когда без реформ обойтись уже нельзя. Ситуация кризиса создает условия для активизации назревших реформ, в числе которых: 1) реструктуризация монополизированных отраслей, в том числе в сфере услуг (финансы, связь, железные дороги, образование и т.д.), что необходимо в том числе и для создания рабочих мест в этой сфере, для этого нужно снизить инвестиционные барьеры для новых «игроков»; 2) реформа финансового сектора, включая создание системы страхования банковских депозитов; 3) реструктуризация государственных расходов - перенесение центра тяжести с государственных инвестиций на финансирование публичных услуг, в частности социальной защиты населения, это важно и с точки зрения рационализации соотношения между потреблением и накоплением; 4) реформа административной системы, уточнение функций правительств разных уровней; 5) реформа распределения доходов между различными социальными группами - повышение уровня доходов малообеспеченных групп и среднего класса, выравнивание условий доступа к публичным услугам в городе и на селе, в различных регионах, повышение необлагаемого минимума по личному подоходному налогу, субсидирование приобретения товаров длительного пользования и автомобилей на селе, строительства жилья эконом-класса, распространение на крестьян пособий по безработице и т.д.; 6)реформа системы принятия решений в рамках существующего административно-территориального деления, с тем чтобы исключить принятие на местах плановых показателей экономического роста, намного превышающих общегосударственные ориентиры (048, с. 14-15).

Тянь Гоцян (экономический факультет Шанхайского финансово-экономического университета) (055) анализирует причины американского финансового кризиса, динамику его развития и влияния на китайскую экономику. Предпосылки для возникновения финансового кризиса были заложены ослаблением денежной политики в США в начале 2000-х годов. Тем самым были созданы условия для снижения процентных ставок по ипотечным кредитам, такие кредиты стали активно выдаваться лицам с плохими кредитными историями. Ипотечные структуры, в свою очередь, переуступали обязательства по этим кредитам квазигосударственным ипо-

течным агентствам Fannie Mae и Freddie Mac, а также осуществляли секьюритизацию таких активов - выпускали ценные бумаги, обеспеченные ипотечной задолженностью, и продавали эти ценные бумаги коммерческим и инвестиционным банкам. Те же выпускали производные финансовые инструменты, в основе которых лежали ипотечные ценные бумаги, и продавали их на рынке. Риски, таким образом, распределялись вдоль всей линейки финансовых институтов. В условиях постоянного роста цен на недвижимость спекуляции с подобными финансовыми инструментами казались беспроигрышными, и на рынке быстро формировался «мыльный пузырь».

Но с июня 2004 г. для предотвращения «перегрева» экономики ФРС стала увеличивать процентные ставки. За последующие два года базовая учетная ставка в результате 17 раундов повышения выросла с 1,25 до 5,25% (055, с. 132). В конечном счете это привело к перелому тенденции на рынке недвижимости. Цены устремились вниз, а вслед за этим стали увеличиваться показатели невозврата ипотечных кредитов. Деривативы (производные инструменты), в основе которых лежала ипотечная задолженность, стали быстро дешеветь, а державшие их на своих балансах финансовые институты стали терпеть убытки.

Кризис начался с банкротства в апреле 2007 г. второго по значению американского ипотечного агентства New Century Financial Corp. Реструктуризации подверглась вся система американских инвестиционных банков, банкротство одного из них - Lehman Brothers в сентябре 2008 г. стало спусковым крючком для перехода кризиса из вялотекущей в острую форму. Ипотечные гиганты Fannie Mae и Freddie Mac, а также крупнейшая в США страховая компания AIG были национализированы. Кризисом оказались затронуты финансовые институты по всему миру, вкладывавшие до этого средства в американские ипотечные ценные бумаги.

В Китае замедление экономического роста во второй половине 2008 г. произошло по нескольким причинам: 1) перелом динамики внутристранового экономического цикла; 2) негативное воздействие сжатия внешнего спроса, вызванного финансовым кризисом в США, усиленное эффектом ревальвации юаня и введения нового закона о трудовых контрактах, ухудшившего инвестиционный климат; 3) резкие перепады в экономической политике -от ограничительных антиинфляционных мер первой половины

2008 г. к стимулированию экономики в огромных дозах в конце года. Ужесточение денежной политики в первой половине года было чрезмерным, не принималась во внимание вероятность замедления экономики под воздействием американского кризиса. Как следствие, «отложенные» эффекты ограничительной политики сказались именно тогда, когда экономика испытала внешний шок. И это вполне соответствует общей закономерности китайских экономических циклов: начиная с 1950-х годов замедление экономического роста в КНР происходило при решающем негативном влиянии политических факторов (в 1957 г. - из-за «борьбы с правыми элементами», в 1961 г. - из-за последствий «Большого скачка», в 1967 г. - из-за «культурной революции», в 1975 г. - из-за «борьбы с капиталистическим охвостьем», в 1981 г. - из-за ограничительной финансовой политики, в 1990 г. - из-за тяньаньмэньско-го политического кризиса) (055, с. 135-140).

Малосведущие в экономике люди, пишет Тянь Гоцян, поспешили заявить, что кризис свидетельствует об исчерпании возможностей рыночной экономики. Но хотя финансовый кризис действительно имеет определенную связь с возникновением новых видов финансовых деривативов, это совсем не означает, что Китаю нужно отказаться от рыночных реформ и финансовых инноваций. Проблема Китая как раз заключается в невысокой степени марке-тизации и избыточном регулировании финансовых рынков.

Китаю кризис дает возможность, с одной стороны, усилить свои позиции в мировой экономике, приобрести большее влияние в международных финансовых организациях, а с другой - изменить собственную несбалансированную модель развития, опирающуюся на экспорт, переориентировав экономику на обслуживание внутреннего спроса. Для обеспечения долгосрочного устойчивого развития нужно прежде всего четкое разграничение функций государства и рынка, именно с его отсутствием связаны имеющиеся в обществе и экономике многочисленные проблемы - несправедливость распределения доходов, неравенство возможностей; разрывы в уровнях доходов между городом и селом, между богатыми и бедными; расхищение государственных активов; несовершенство конкуренции; низкая эффективность правительственных структур; кризис доверия и нарастающее неудовлетворение в обществе; недостаточные расходы на образование; загрязнение окружающей

среды и т.д. В основе всех этих проблем - избыточное государственное присутствие в экономике, порождающее проблемы асимметрии информации и завышенных транзакционных издержек (055, с. 144-147).

Марксистский взгляд на природу мирового кризиса предлагает Ян Шэнмин (Институт торговли и финансов АОН КНР) (061). Американский ипотечный кризис, по его мнению, - это следствие ограниченных финансовых возможностей бедноты, которые не позволяют ей возвращать взятые кредиты. Иначе говоря, проблемы в производственном секторе экономики породили проблемы в сфере движения фиктивного капитала. Но и, в свою очередь, углубление финансового кризиса усугубило трудности в производстве.

Вообще говоря, финансовый и производственный секторы -это две стороны одной медали, что предопределено двойственной природой товарного хозяйства. Различие траекторий движения стоимости и потребительной стоимости приводит к обособлению производственной и финансовой сфер, оно может усугубляться проводимой государством финансовой политикой и выливаться в высокую инфляцию, накопление бюджетных и торговых дефицитов, финансовые и экономические кризисы. Поэтому хотя в ходе нынешнего кризиса представители финансовой сферы кричат о «недостатке ликвидности», и правительства в ответ закачивают деньги в экономики, но первопричина кризиса - это, наоборот, аномальное разрастание финансовой сферы. Выходом из кризиса может быть только дальнейшее сжатие финансового сектора и активизация развития производства за счет новых отраслей-лидеров (061, с. 391-394).

Описанные Марксом закономерности взаимодействия товарного и денежного обращения относятся и к функционированию международных рынков, баланс стоимости и потребительной стоимости должен поддерживаться и на международном уровне. Но этому противоречит положение США как эмитента международных денег, их специализация на денежной сфере, тогда как за другими странами, особенно развивающимися, закрепляется специализация на производстве товаров. Именно это является причиной глобальных торговых дисбалансов. Американский торговый дефицит растет благодаря наращиванию военных расходов США, за которые вынуждены платить другие страны; благодаря амери-

канской политике контроля за экспортом высокотехнологичной продукции, которая, в частности, препятствует сбалансированию американо-китайской торговли; благодаря наращиванию расходов американского правительства и населения. Финансирование всех этих расходов и долгов и осуществляется за счет эмиссии долларов и различного рода финансовых деривативов; они, помимо всего прочего, являются и инструментами для размещения валютных резервов развивающихся стран, у которых растут торговые профициты.

Мировой кризис стал также и результатом нарушения в балансе рыночных сил и государственного регулирования. Политика американских властей в последние десятилетия строилась на принципах ортодоксального либерализма. Государство сняло с себя ответственность за обеспечение жильем малообеспеченных, предложив им покупать жилье за счет ипотечных займов. Но если бы такие люди могли купить себе недвижимость, то они не были бы бедными. К тому же американские власти утратили контроль за оборотом ипотечных ценных бумаг и производных по ним, это сопровождалось ухудшением качества этих финансовых инструментов, и соответствующие риски распространились не только на американскую, но и на всю мировую экономику. Вполне возможно, отмечает Ян Шэнмин, что данный кризис станет поворотным пунктом в отношениях государства и рынка в пользу усиления роли государства (061, с. 398-400). Но ошибочны, по его мнению, и утверждения о том, что кризис свидетельствует о необходимости устранения частнокапиталистической формы собственности. Закономерностью современных экономик, будь то китайская или американская, является сосуществование государственного и частного секторов, каждый из которых эффективен в своих определенных областях. В ходе кризиса западные правительства действительно закачивали деньги в частный сектор, национализировали крупные компании, но это были чрезвычайные меры, предпринимавшиеся в экстремальной ситуации, это не норма взаимоотношений государства и частного сектора. Хотя, несомненно, именно волна приватизации последних 30 лет была одной из причин нынешнего кризиса. В этом смысле, резюмирует Ян Шэнмин, подтверждается тезис классиков марксизма-ленинизма о том, что коренной причиной экономических кризисов является противоречие между обществен-

ным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения.

Специалисты проблемной группы по экономическому росту и макроэкономической стабильности в Китае Института экономики АОН КНР (052) отмечают, что ортодоксальная экономическая наука исходит из того, что рыночная экономика функционирует стабильно, а кризисы являются чрезвычайными ситуациями. Поэтому исследования кризисов представляют для нее определенную сложность. И ученые-теоретики, и разработчики экономической политики оказались не готовы к кризису такого масштаба, как в 20082009 гг. Точки зрения по поводу причин кризиса тяготеют к одному из двух полюсов: или к характеристике кризиса как необычного, вызванного волной финансовых инноваций; или к выявлению общих черт последнего кризиса и его более ранних аналогов. Многие сторонники второго подхода считают, что большинство кризисов было вызвано шоками, связанными с изменениями процентных ставок и цен на сырье, и американский ипотечный кризис не является исключением.

Первая группа объяснений кризиса психологически комфортна, ведь проще сослаться на необычность явления и обеспечить себе тем самым индульгенцию на случай возможных ошибочных суждений. Но в развитии мирового финансового кризиса действительно можно выделить вполне традиционную логическую цепочку: разбухание кредитной сферы - прорыв «пузыря» - обострение долговых проблем. Финансовые инновации последних лет не были фундаментальной причиной кризиса, они лишь ускорили его распространение и увеличили его разрушительную силу. Поиск истинных причин кризиса побуждает обратиться к анализу сложившихся в предкризисный период глобальных дисбалансов, а они, в свою очередь, во многом были связаны с функционированием сложившейся после Второй мировой войны международной денежной системы (052, с. 71-72).

С начала XXI в. происходило постоянное увеличение дефицита платежного баланса и внешней задолженности США. В то же время страны с «формирующимися рынками», включая Китай, и страны - экспортеры нефти поддерживали положительные сальдо в своей внешней торговле и накапливали долларовые резервы. В 2007 г. профицит по счету текущих операций в КНР составлял

371,8 млрд. долл., а соответствующий дефицит в США - 731,2 млрд. долл., т.е. китайский профицит равнялся примерно половине американского дефицита. В относительном выражении китайский профицит в 2007 г. составлял 11,3% ВВП страны, а американский дефицит -5,3% ВВП. Рост китайского торгового профицита резко ускорился с 2003 г., а американского дефицита - с 1997 г. (052, с. 72).

Другой проблемой мировой экономики была избыточная ликвидность. С середины 1990-х годов в развитых странах реальные процентные ставки имели тенденцию к понижению. Но дело было не только в собственно смягчении денежной политики Центробан-ков, но и в развитии финансовых рынков, способствовавшем большей доступности кредитования, увеличению его объемов. Следствием кредитной экспансии повсеместно (в Китае - в 2006-2008 гг.) стало надувание «мыльных пузырей» на рынках активов.

На Западе, пытаясь осмыслить новые реалии, говорили о наступлении эпохи «Новой экономики» или «Великой стабилизации» («Great moderation»). Однако кризис развеял эти радужные представления. Вновь популярными стали исторические сопоставления: мировой финансовый кризис стали сравнивать с Великой депрессией 1930-х годов и стагфляцией (сочетанием высокой инфляции и экономического спада) 1970-х годов. Но при пристальном рассмотрении выясняется, что не только финансовый кризис, но и глобальные дисбалансы имеют прецеденты. Аномальное укрепление курса доллара приводило к серьезному ухудшению торгового баланса США, а оно провоцировало усиление протекционизма и давление в пользу девальвации, и эти проблемы приходилось решать многосторонними усилиями по корректировке валютных курсов.

В 1945-1958 гг. американский торговый баланс сводился с положительным сальдо, это было обусловлено очевидными в то время преимуществами американской экономики - она не пострадала от войны так, как экономики стран - торговых партнеров США. Но в действовавшую тогда Бреттон-Вудскую валютную систему было заложено внутреннее противоречие: доллар был общепринятым платежным средством, но США не могли снабжать всю мировую экономику ликвидностью в достаточном объеме. Тем не менее к концу 1950-х годов экономики Западной Европы и Японии восстановились, их валюты стали конвертируемыми, и ситуация в мировой денежной системе стала быстро меняться. В течение 1960-х

годов американский профицит по счету текущих операций постепенно сокращался, происходил отток капитала из США, уменьшались их валютные резервы и рос внешний долг. С начала 1970-х годов американский торговый баланс стал дефицитным, а торговые профициты ФРГ и Японии устойчиво росли. Эти тенденции были скорректированы только в начале 1990-х годов, но с конца десятилетия стал быстро нарастать дефицит США в торговле с КНР.

На деле именно глобальные дисбалансы, приведшие к развалу в 1970-е годы Бреттон-Вудской валютной системы, а не скачки мировых цен на нефть были главной причиной стагфляции в 1970-е годы. А в 1980-е годы причиной разбалансировки мировой экономики была не столько японская политика манипулирования валютным курсом иены ради наращивания экспорта (как утверждали американцы), сколько использование США монопольных позиций своей валюты для привлечения капитала из-за рубежа ради финансирования американских бюджетных дефицитов. Тогда-то в США и возникла ситуация «двойного дефицита» (счета текущих операций и госбюджета) и сложилась аномально низкая норма сбережения. Механизм здесь следующий: бюджетные дефициты приводят к росту реальных процентных ставок, а те вызывают ревальвацию доллара, способствующую поддержанию торгового дефицита. Ситуация стала выправляться только после заключения в 1985 г. многостороннего соглашения (Plaza Accord), в результате которого произошли девальвация доллара и снижение процентных ставок. Но дисбалансы снова стали нарастать с конца 1990-х годов, и на этот раз в американской трактовке их виновником был Китай (052, с. 72-77).

Авторами построена эконометрическая модель, описывающая взаимосвязь валютной гегемонии, глобальных дисбалансов и мирового финансового кризиса. При этом предполагается, что поскольку страны Периферии склонны использовать валюту страны Центра в качестве инструмента размещения своих сбережений, то страна Центра может получать от эмиссии своей валюты сеньо-ражный доход, а это стимулирует ее к наращиванию собственных государственных расходов. Превышение денежной эмиссией определенного рационального предела ведет к избытку ликвидности, в мировой экономике складывается дифференцированная структура процентных ставок. В одних странах высокие процентные ставки

тормозят экономический рост, а избыток ликвидности провоцирует инфляцию, так что возникает перспектива стагфляции. В странах с низкими процентными ставками формируются «пузыри» на рынках активов.

Из модели вытекает, что если валюта какой-либо суверенной страны приобретает международный статус, то для беспроблемного снабжения мировой экономики ликвидностью такая страна должна иметь дефицит по балансу текущих операций. Монетарная политика такой страны оказывает значительное влияние на рынки активов во всем мире. В периферийных странах мягкая денежная политика может создать дополнительные риски для самой страны, но на глобальную экономику она не оказывает существенного влияния.

И с точки зрения фактологии, и по логике модели именно экспансионистская фискальная и денежная политика США является коренной причиной глобальных дисбалансов и финансового кризиса, причем все это непосредственно связано с особым статусом доллара. Конкретной причиной кризиса послужила не девальвация доллара, обусловленная американским торговым дефицитом, а прорыв «пузыря» на американском рынке недвижимости, выросшего из-за избытка ликвидности. От падения цен на недвижимость пострадали в первую очередь финансовые институты, втянутые в цепочки платежей по ипотечным кредитам, а затем кризис распространился по всей финансовой системе. Сжатие кредитования негативно отразилось и на инвестиционном, и на потребительском спросе.

Из США кризис был транслирован в мировую экономику. Условия для этого были созданы глобализацией (она способствовала синхронизации национальных экономических циклов) и финансовыми инновациями (они повысили эффективность распределения капитала, но одновременно из-за роста задолженности создали дополнительные риски для реального сектора). Именно накопление «токсичных активов» стало механизмом передачи кризиса из одной экономики в другую, так как зарубежные финансовые институты в докризисный период активно инвестировали в американские ипотечные ценные бумаги. Дополнительную лепту в развитие кризиса внесло падение мировых цен на сырьевые товары: оно прямо повлияло на доходы стран - экспортеров сырья, а в странах-импорте-

рах оно усилило общую непредсказуемость ценовой динамики. Кроме того, негативные психологические ожидания, связанные с кризисом, дали импульс нарастанию торгового протекционизма, что, в свою очередь, негативно сказалось на объемах мировой торговли (052, с. 81-89).

Китайская экономика испытала масштабное воздействие кризиса, ибо после присоединения Китая к ВТО в 2001 г. последовательно происходила синхронизация экономических циклов в КНР и других ведущих экономиках мира. Но замедление экономического роста в Китае стало не только результатом воздействия мирового кризиса, но и следствием внутренней реструктуризации экономики. Вместе с тем у Китая были благоприятные возможности для того, чтобы достаточно быстро добиться нового оживления своей экономики, в их числе:

- течение процессов индустриализации и урбанизации, которое создает условия для экономического роста на основе развития инфраструктуры, жилищного строительства, автомобилизации, увеличения спроса на услуги;

- высокая норма сбережения (в 2006 г. она достигала 54% национального дохода), которая обеспечивает финансовые условия для быстрого экономического роста;

- сравнительно низкий уровень «плохих долгов» в банковской системе; по данным Всемирного банка, их доля в 2001 г. достигала 30%, а к 2007 г. она уменьшилась до 7%; по данным Всекитайской комиссии по банковскому регулированию, в феврале 2009 г. в целом по кредитной системе этот показатель составлял 4,5%, а по коммерческим банкам - 2,2%, это свидетельствовало об относительной стабильности ситуации;

- стабильное положение в фискальной системе: на конец 2008 г. доля государственного долга в ВВП составляла только 20% по сравнению с 71% в США, 67% в зоне евро, 163% в Японии (данные за 2007 г.); бюджетный дефицит КНР в 2008 г. был менее 1% ВВП, а в 2009 г., когда осуществлялось антикризисное стимулирование экономики, он укладывался в рамки 3% ВВП;

- показатели внешней задолженности у КНР сравнительно умеренные, а торговый баланс сводится с положительным сальдо (052, с. 94-97).

Все эти факторы создали условия для осуществления в период кризиса в КНР фискального и монетарного стимулирования экономики в таких масштабах, каких не могли позволить себе многие другие страны. Что же касается адаптационных способностей китайской экономики, то здесь ситуация более сложная. Ее возможности гибко реагировать на внешние шоки ограничиваются препятствиями для свободного перемещения трудовых ресурсов по стране; региональным протекционизмом, сдерживающим формирование общекитайского товарного рынка; монополизацией некоторых отраслей предприятиями госсектора; административным ценообразованием на сырьевые ресурсы и факторы производства, госконтролем над процентными ставками и валютным курсом.

Итак, кризис свидетельствует о необходимости реформы международной денежной системы, преодоления гегемонии доллара. Во внутренней политике не приемлемы ни приверженность рыночному фундаментализму, утверждающему, что «невидимая рука» сама все расставит по местам, ни приверженность новому лозунгу «Социализм спасет Уолл-стрит», отвергающему базовые ценности рыночной экономики. Повышение адаптивных возможностей китайской экономики как раз и предполагает активизацию рыночных механизмов. Необходимы дальнейшая либерализация рынков труда, постепенное сворачивание системы прописки, расширение возможностей неформальной занятости. Нужно расширить возможности для частных инвестиций в финансовом секторе, отраслях производственной и социальной инфраструктуры. Должна быть осуществлена либерализация цен на ресурсы, это не только повысит эффективность их использования, но и снизит экологические издержки. Повышение гибкости валютного курса должно сделать денежную политику «первой линией обороны» против внешних шоков.

Шэнь Юэ (факультет экономики и промышленно-торгового менеджмента Пекинского педагогического университета) (062) выделяет три фазы воздействия финансового кризиса на китайскую экономику. В Китае не существует такого разнообразия ипотечных финансовых инструментов и деривативов по ним, как в США. Даже в условиях быстрой экспансии сферы недвижимости ситуация в области ипотечного кредитования остается контролируемой. В первой фазе (до сентября 2008 г.) китайские ипотечные институ-

ты не испытывали на себе существенного влияния американского кризиса.

В сентябре 2008 г. кризис распространился на весь финансовый сектор США и стал охватывать другие страны. На китайских рынках акций и недвижимости тоже было отмечено падение, но оно было, скорее, следствием психологического эффекта, вызванного падением рынков на Западе, чем проблем в самой китайской экономике. Можно сказать, что в этой второй фазе неконвертируемость китайского юаня по капитальным операциям и сохранение контроля за движением иностранных инвестиций сыграли роль защитного механизма от распространения финансового кризиса на Китай. В конце 2008 г. кризис вступил в третью фазу, когда в развитых странах начался спад в реальном секторе, стала быстро расти безработица, сокращались доходы и потребление домохозяйств. Все это привело к сокращению спроса на китайские товары. Один из двигателей китайского экономического роста - экспорт - утратил свою силу, и китайская экономика испытала крупномасштабное воздействие кризиса.

КНР, таким образом, пострадала не от интеграции своего финансового сектора в мировую систему, а от того, что перенос в китайскую экономику производств из других стран, превращение Китая в «мировую фабрику» сделали его уязвимым к колебаниям внешнего спроса. Однако ухудшение экономической ситуации в Китае было вызвано не только внешними, но и внутренними причинами. Быстрый экономический рост в КНР в 2000-е годы был во многом достигнут благодаря хозяйственному взаимодействию с США: бум на американских рынках недвижимости и других активов способствовал потребительскому буму в США, что создало спрос на китайские экспортные товары. Благоприятные условия для роста экспорта создало и присоединение Китая к ВТО. Постоянно увеличивались китайский торговый профицит и валютные резервы страны, а последние, в свою очередь, вкладывались в долларовые активы, что способствовало дальнейшему раздуванию американского «мыльного пузыря».

В самом Китае с 2002 г. происходил быстрый рост зарплат, цен на землю и другие факторы производства. Активный торговый баланс и рост валютных резервов создавали давление в пользу ревальвации юаня. Ради сдерживания роста экспорта правительство

было вынуждено снижать нормативы возмещения налога на добавленную стоимость экспортерам. Положение китайских предприятий-экспортеров особенно ухудшилось после того, как в конце 2007 г. произошло антиинфляционное ужесточение денежной политики. И эти уже проявившиеся тенденции еще более усугубил мировой кризис.

Взаимодействие КНР и США отражает глубинные дисбалансы в мировой экономике: в развивающихся странах имеют место накопление торговых профицитов, высокая норма сбережения и недостаток потребительского спроса, а во многих развитых странах, напротив, торговые балансы дефицитны, внутренних сбережений недостаточно, и экономический рост в избыточной степени зависит от состояния потребительского сектора. США финансируют свой торговый дефицит за счет эмиссии доллара, это создало глобальный избыток ликвидности и привело к формированию «пузыря» на финансовых рынках в самих США и к избытку производственных мощностей в Китае и других странах с «формирующимися рынками». Такое взаимодействие Китая и США породило в последние годы многочисленные спекуляции о формировании «Чимерики», «Большой двойки» (С-2) и т.д.

В длительной перспективе для мировой экономики будут актуальны задачи повышения нормы потребления, сдерживания сбережений и экспорта в Китае, с одной стороны, и ограничения потребительского спроса и повышения нормы сбережения в США - с другой. Иначе говоря, если американской экономике необходимо пройти через период реструктуризации финансового сектора, то китайской нужно избавиться от излишних производственных мощностей.

Лю Шучэн (Институт экономики АОН КНР) (049) отмечает, что за 30 лет реформ в КНР среднегодовые темпы экономического роста составляли 9,8%, но рост был по преимуществу экстенсивным и сопровождался накоплением множества структурных противоречий. Они проявляются в сочетании «трех высоких и пяти низких»: высокой энергоемкости и ресурсоемкости экономики, высокой степени загрязнения окружающей среды, низких издержек на оплату труда, заниженных цен на ресурсы и затрат на природоохранные мероприятия, низкого уровня технологий и использования низких цен как главного фактора конкурентоспособности. Та-

кой экономический рост весьма зависим от ресурсных ограничений: дефицит ресурсов легко может вызвать повышение издержек, ухудшение внешней конкурентоспособности, а это при узости внутреннего спроса чревато шоковым воздействием на экономику.

Последний по времени экономический цикл (десятый по счету с момента перехода к социалистическому строительству в КНР) начался в 2000 г. Вплоть до 2007 г. экономика последовательно ускорялась, такой длительной фазы экспансии не было ни в одном из предыдущих циклов. Однако связанное со слишком быстрым экономическим ростом инфляционное давление в конечном счете привело к перелому циклической динамики и замедлению экономики в 2008 г., а последнее практически совпало по времени со сжатием внешнего спроса из-за мирового финансового кризиса (049, с. 21-22).

Замедление экономического роста в 2008 г. происходило неравномерно по разным регионам Китая. В наиболее развитых приморских провинциях (Чжэцзян, Цзянсу, Гуандун, Шаньдун, Хэбэй) и городах центрального подчинения (Пекин и Шанхай), а также в части отсталых западных провинций (Гуйчжоу, Ганьсу) и автономных районов (Тибет, Нинся, Внутренняя Монголия) пик циклической динамики был пройден еще в середине 2000-х годов. До этого темпы прироста промышленного производства составляли там 2025% в год, а к 2008 г. они замедлились до средних показателей по стране, т.е. в экспортно-ориентированных восточных провинциях замедление экономического роста произошло еще до мирового кризиса.

В части провинций Центрального Китая (Хубэй, Хунань, Аньхой, Шаньси, Цзянси), а также в провинциях Фуцзянь, Хай-нань, Сычуань, Юньнань, Чунцин, Ляонин, Цзилинь последний общенациональный цикл фактически распался на два миницикла со своими локальными максимумами экономического роста (в 2003 и 2007 гг.), а замедление в 2008 г. было сравнительно умеренным.

Только в двух провинциях (Хэнань и Хэйлунцзян) и Гуанси-Чжуанском автономном районе экономика последовательно ускорялась в течение всего периода 2000-2007 гг., а в 2008 г. ее замедление было незначительным.

Наконец, еще одну группу составляют регионы, где, как и во второй группе, общекитайский цикл распался на два миницикла, но

в этих провинциях (Шэньси, Цинхай, Синьцзян-Уйгурский автономный район и город центрального подчинения Тяньцзинь) экономика продолжала ускоряться и в 2008 г. (049, с. 25-32).

Макроэкономическая политика с конца 2007 г. по конец 2008 г. менялась трижды. В декабре 2007 г. на Всекитайском совещании по вопросам экономики было решено сменить курс с «предотвращения перехода слишком быстрого роста экономики в ее "перегрев"» на «предотвращение "перегрева" экономики и перехода структурной инфляции во всеобъемлющую». На смену нейтральной пришла ограничительная денежная политика. В июле

2008 г. курс был изменен с «двух предотвращений» на «одну поддержку и один контроль» (поддержка устойчивого роста экономики с одновременным недопущением ценовых скачков). Это было связано с ослаблением инфляционного давления и начавшимся замедлением экономического роста.

В октябре 2008 г. был заявлен новый курс «Одна поддержка, одно расширение и одно урегулирование» (поддержка экономического роста, расширение внутреннего спроса, урегулирование структуры экономики). Он стал реакцией на внешний шок, связанный с обострением американского кризиса. В рамках этого курса было заявлено о переходе к активной фискальной и умеренно экспансионистской денежной политике. Был анонсирован «пакет» стимулирующих мер на 4 трлн. ю., из которых 1,18 трлн. ю. должны были составить средства центрального правительства. В начале

2009 г. были заявлены планы «реструктуризации и оживления» 10 ведущих отраслей народного хозяйства (автомобилестроение, черная металлургия, судостроение, нефтехимия, легкая промышленность, текстильная промышленность, цветная металлургия, машиностроение, электроника, оптовая торговля) (049, с. 37-39).

Ли Цзяньвэй (департамент макроэкономических исследований Центра развития при Госсовете КНР) (057) констатирует, что замедление китайской экономики началось еще в третьем квартале 2007 г., ярко выраженным оно стало после того, как в третьем квартале 2008 г. под воздействием обострения американского кризиса произошло сжатие спроса на китайский экспорт. Амплитуда падения темпов прироста ВВП (с 13,8% в первой половине 2007 г. до 6,1% в первом квартале 2009 г.) была максимальной за период начиная с 1992 г. Факторный анализ свидетельствует о том, что

почти на 3/4 замедление было обусловлено действием кратко- и среднесрочных обстоятельств, таких как внешние шоки, изменения экономической политики, колебания рыночного спроса и уровня запасов, и только на 1/4 оно было связано с действием долговременных факторов, таких, как структура спроса и отраслевая структура экономики. Но можно сказать и так, что замедление экономического роста в 2007-2008 гг. вполне соответствует закономерностям не только кратко- и среднесрочных, но и долговременных циклических колебаний китайской экономики, это естественное завершение цикла, начавшегося еще в 1992 г. (057, с. 186-187).

Три составляющие совокупного спроса (потребление, инвестиции и экспорт) влияют на динамику ВВП не прямо, а опосредованно - через влияние на увеличение выпуска в трех отраслевых секторах экономики: «первичном» (сельское хозяйство и добывающая промышленность), «вторичном» (обрабатывающая промышленность и строительство) и «третичном» (сфера услуг). В «первичном» секторе главным фактором, влияющим на выпуск, является потребительский спрос, но важную роль играет и динамика цен на продовольствие и другие сельхозтовары. В обрабатывающей промышленности динамика выпуска определяется влиянием всех трех составляющих совокупного спроса. В сфере услуг необходимо провести различие между производственными и потребительскими услугами. Динамика производства в первом подсекторе зависит прежде всего от темпов увеличения выпуска в обрабатывающей промышленности, а во втором - от состояния потребительского спроса и экспорта.

По оценке автора, в 2006-2008 гг. наибольшее влияние на динамику экономического роста оказывал потребительский спрос, вторым по важности был спрос инвестиционный, третьим - экспортный. Прирост потребления на 1 п.п. приводил к увеличению прироста ВВП на 0,35 п.п.; каждый 1 п.п. прироста инвестиций - к увеличению прироста ВВП на 0,27 п.п., а 1 п.п. прироста экспорта - к ускорению прироста ВВП на 0,23 п.п. В то же время регрессионный анализ показывает, что ускорение прироста выпуска в «первичном» секторе на 1 п.п. приводило к ускорению прироста ВВП на 0,03 п.п.; во «вторичном» секторе - к ускорению прироста ВВП на 0,64 п.п.; в «третичном» секторе - к увеличению прироста ВВП на 0,17 п.п. (057, с. 192-195).

В свою очередь, в замедлении экономики в 2008 г. главную роль сыграло падение темпов прироста выпуска во «вторичном» секторе. Его вклад в совокупное замедление прироста ВВП превышал 90%, и обусловлено оно было в первую очередь сокращением экспорта. Без государственных мер по стимулированию внутреннего спроса в первом квартале 2009 г. объем производства во «вторичном» секторе мог бы сократиться на 1%, а прирост ВВП составить менее 1%. В секторе услуг замедление произошло вследствие сокращения спроса со стороны обрабатывающей промышленности, но оно не было особенно заметным. А в «первичном» секторе замедления динамики почти не было совсем. Главным фактором замедления со стороны структуры спроса стало, таким образом, падение экспорта, тогда как потребительский спрос в течение 2008 г. рос с увеличивавшейся скоростью, а темпы замедления инвестиционного процесса были умеренными (057, с. 195-199).

Еще одним значимым фактором замедления стало падение в условиях кризиса цен на сырьевые товары (металлы, продукцию нефтехимии и др.). В докризисный период цены на мировых сырьевых рынках росли благодаря расширению спроса (в том числе со стороны Китая и других стран с «формирующимися рынками»), расцвету спекулятивной деятельности с сырьевыми фьючерсами, девальвации доллара. КНР является нетто-импортером руд черных металлов и сырой нефти, поэтому рост мировых цен на них приводил к потерям для китайской экономики. По оценке автора, в 2004 г. совокупный ущерб превышал 13,1 млрд. долл., а в 2008 г. он достигал 63,3 млрд. долл. (057, с. 207).

Когда же в августе 2008 г. ценовая динамика переломилась, то это не означало автоматического сокращения потерь, так как снижение цен не могло сразу компенсировать накопленные эффекты роста издержек в предыдущие годы. Для китайских предприятий самих сырьевых отраслей оно обернулось сокращением рентабельности, дополнительно угнетавшим рост выпуска. Это так потому, что в краткосрочном плане снижение импортных цен на сырье не может быть быстро транслировано в сокращение издержек предприятий-переработчиков, но те уже ощущают эффект сжатия спроса и падения цен на свои товары. В целом, падение цен на сырье начиная с августа 2008 г. «стоило» китайской экономике в

четвертом квартале 2008 г. сокращения темпов прироста реального выпуска на 1,53 п.п. (057, с. 204-209).

Увеличение товарных запасов тоже является важным вкладом в общую динамику ВВП. Управляя запасами, предприятия реализуют свои ожидания по поводу будущих изменений спроса, так что объем запасов - это и результат изменений спроса, и их детерминирующий фактор. Накоплению запасов в Китае свойственны специфические циклические тенденции. В начале каждого календарного года оно происходит медленно из-за долгих каникул по поводу Праздника Весны, затем оно достигает пика во втором квартале, а потом постепенно замедляется, и все это сказывается на общей динамике ВВП. Кроме того, волатильность накопления запасов обычно усиливается на завершающей стадии подъема в ходе среднесрочного экономического цикла.

После 1996 г. и до 2003 г. динамика накопления запасов в китайской промышленности воспроизводила динамику прироста добавленной стоимости с временным лагом в два квартала. Однако с 2003 г. этот лаг перестал существовать, и динамика двух показателей синхронизировалась, это свидетельствует о том, что чувствительность предприятий к изменениям спроса благодаря прогрессу рыночных реформ постепенно увеличивается.

В ходе среднесрочных циклов в начале оживления экономики рост запасов происходит медленнее, чем увеличивается номинальная добавленная стоимость в промышленности, он ускоряется в фазе быстрой экспансии, но при этом возможны и резкие колебания темпов увеличения запасов.

В 2008 г. китайские предприятия в течение первых трех кварталов года наращивали товарные запасы, хотя это и противоречило логике циклической динамики - в экономике уже началось замедление. Такое поведение предприятий было обусловлено двумя причинами. Во-первых, в экономике за годы подъема накопились значительные избыточные мощности, на которых продукция продолжала выпускаться несмотря на замедление прироста спроса. В результате между динамикой добавленной стоимости в промышленности и динамикой запасов снова возник временной лаг в два месяца, который, казалось бы, исчез после 2003 г. Во-вторых, в общественном мнении до середины 2008 г. продолжали доминировать ожидания быстрого роста китайской экономики, возможное

влияние американского кризиса недооценивалось, и это тоже препятствовало своевременной коррекции поведения предприятий.

В свою очередь, в четвертом квартале 2008 г. из-за сжатия экспортного спроса предприятия резко замедлили прирост запасов, хотя темпы его все равно не стали отрицательными, и влияние этого фактора на замедление прироста выпуска в промышленности было умеренным. Но в первом квартале 2009 г. такое влияние стало уже очень существенным: в структуре факторов замедления прироста промышленного выпуска на замедление прироста запасов приходилось уже около 40%, тогда как в четвертом квартале 2008 г. этот показатель составлял 4,5% (057, с. 212-217).

Сюй Сяньчунь (Государственное статистическое управление КНР) (050) анализом динамических рядов показателей доказывает, что между циклическими изменениями значений экономического роста и инфляции в современной китайской экономике есть очевидная устойчивая связь. Для измерения инфляции обычно используются два показателя: 1) индекс потребительских цен (ИПЦ) показывает, как изменяются в течение определенного периода времени цены на потребительские товары и услуги; 2) дефлятор ВВП показывает, как изменяются в течение определенного времени цены на товары и услуги конечного спроса, включая не только те, которые потребляют домохозяйства, но и те, которые потребляются государством, а также используемые при совершении инвестиций и товары и услуги, являющиеся объектами экспортной и импортной торговли. Динамика дефлятора имеет, таким образом, более репрезентативный характер.

За 1979-2008 гг. китайский ВВП увеличился в 16,5 раза, ИПЦ за этот период вырос в 6,5 раза, а дефлятор - в 5 раз. В этот период ИПЦ и дефлятор изменялись синхронно, но колебания ИПЦ были более выраженными: его максимальное значение достигало 24,1% (1994), а минимальное - -1,4% (1999), тогда как максимальное значение дефлятора составляло 20,6% (1994), а минимальное --1,3% (1999) (050, с. 47-48).

Пореформенная китайская экономика прошла в своем развитии три цикла: 1981-1990, 1990-1999 и 1999-2009 гг. Если в первом и втором циклах экономика выходила на максимальные темпы роста за два-три года, а затем в течение шести-семи лет рост постепенно замедлялся, то в третьем цикле путь от локального миниму-

ма до пика экономического роста занял восемь лет, а последующее замедление было резким - оно заняло всего два года. Это замедление стало результатом комбинированного воздействия внутренних циклических факторов и мирового финансового кризиса. Если бы мирового кризиса не случилось, то китайская экономика все равно должна была бы замедлиться после нескольких лет очень быстрого роста.

Инфляционных циклов в пореформенной китайской экономике тоже было три: 1982-1990 гг., 1990-1999 гг. и 1999-2009 гг., т.е. их параметры совпадают с параметрами циклов экономического роста. Двум первым циклам была свойственна широкая амплитуда колебаний ИПЦ, пики инфляции достигались в серединах циклов. В последнем цикле показатели инфляции были намного ниже, чем в предыдущих циклах, а максимальный прирост ИПЦ (5,9% в 2008 г.) был отмечен только через девять лет после начала цикла. Но затем произошел резкий перелом, и уже с начала 2009 г. инфляция сменилась дефляцией.

В целом, в ходе циклов пик инфляции достигается с определенным запаздыванием по отношению к циклическому пику экономического роста. Но циклические минимумы экономического роста и инфляции достигаются почти синхронно (050, с. 48-51).

Чжан Ляньчэн (Университет экономики и торговли «Шо-уду») (051) напоминает, что циклическая динамика в конечном счете определяется потенциалом экономического роста, под которым понимается такое значение прироста ВВП, которое достигается при полной занятости ресурсов, в том числе трудовых. Если фактические темпы экономического роста выше потенциально возможных, то имеет место положительный «разрыв» выпуска, т.е. ресурсы подвергаются перерасходу, и экономика находится в состоянии «перегрева». Напротив, если фактический рост меньше потенциального, то речь идет о негативном «разрыве» выпуска, т.е. ресурсы недоиспользуются, экономика «переохлаждена». Иначе говоря, потенциальный экономический рост - это нормальное значение хозяйственной динамики в течение достаточно продолжительного периода времени.

По оценке автора, для КНР потенциал экономического роста в 1978-2007 гг. составлял 9,6% в год (051, с. 61). В ближайшие годы он останется столь же высоким благодаря происходящим в эко-

номике институциональным изменениям, накоплению человеческого капитала, распространению технологических и управленческих инноваций.

Непосредственной причиной существования экономических циклов являются дисбалансы совокупного спроса и совокупного предложения, но по поводу того, чем они вызваны, среди экономистов единого мнения нет. Чжан Ляньчэн полагает, что дисбалансы порождаются самой структурой современной экономики. Циклы существовали еще в плановой экономике, существуют они и в современной переходной экономике Китая, хотя конкретные их механизмы различны.

В плановой экономике существовали институциональные механизмы, провоцировавшие постоянную экспансию, превышение спроса над предложением, «перегрев» экономики и структурные диспропорции. Наталкиваясь на ресурсные ограничения, «перегретая» экономика в конце концов погружалась в состояние спада, когда происходило выправление диспропорций. Но еще до полного их сбалансирования институциональные механизмы снова приводили в действие стимулы к экспансии, и ситуация циклически повторялась.

Дело в том, что и государственные, и коллективные предприятия в плановой экономике фактически были «собственностью правительства», которое оказывало предприятиям патерналистскую поддержку. Инвестиционные и потребительские расходы предприятий не ограничивались их операционными доходами, а поэтому спрос предприятий имел тенденцию к разбуханию. Это и вызывало на макроуровне превышение спроса над предложением; плановая экономика неизбежно была дефицитной. Такие тенденции, идущие с микроуровня, усугублялись поведением центральных и местных органов власти, заинтересованных в безудержном наращивании плановых показателей. В конце концов реструктуризация «перегретой» экономики становилась возможной только тогда, когда становились очевидными тяжелые диспропорции и дефициты ресурсов, только после этого власти прибегали к ограничению масштабов капитального строительства.

В условиях переходной экономики Китая сложились механизмы, которые провоцируют то безудержную экспансию и разбухание спроса, то противоположную тенденцию - периодически

возникает ситуация, когда совокупный спрос оказывается меньше совокупного предложения, возникает негативный «разрыв» выпуска, и экономика резко замедляется. Экспансию порождает стимулируемое рыночными механизмами стремление к максимизации прибыли. Но наращивание прибыли происходит при ограниченном росте заработков работающих по найму, а это означает, что растущее производство сталкивается с недостаточностью потребительского спроса, и в конечном счете на рынке возникает избыток предложения, экономика «переохлаждается». Быстрый рост возобновляется только после определенного периода реструктуризации, в ходе которого повышается покупательная способность населения, но затем он опять уступает место фазе замедления. Для стимулирования «переохлажденной» экономики правительство обычно прибегает к мерам, расширяющим масштабы совокупного спроса. Но оживление наступило бы и без них, спонтанно, государственное стимулирование только ускоряет наступление переломного момента. Таким образом, экономическая политика в современном Китае тоже меняется циклически: для нее актуальны то борьба с «перегревом» экономики, то стимулирование экономического роста (051, с. 61-64).

Чжоу Миншэн (университет экономики и торговли «Шоуду») (060) отмечает, что циклические колебания являются одним из факторов, влияющих на отраслевую структуру экономики - наряду с экономической политикой, ресурсными ограничениями, особенностями переживаемой стадии экономического развития и т.д. Обычно в фазе подъема несмотря на падающую предельную производительность капитала предприятия имеют большие возможности для сбыта своей продукции. Из-за высокого спроса на рынке они наращивают инвестиции на сложившейся технологической основе, стимулов к инновациям у них недостаточно. Напротив, в фазе депрессии спрос слабеет, предприятия сталкиваются с риском банкротства, что стимулирует инновации как способ выживания. В результате в экономике происходят прогрессивные структурные сдвиги, миграция факторов производства между отраслями в определенной степени компенсирует снижение их предельной отдачи.

Новые отрасли-лидеры сменяют старых, в этом смысле развитие отраслевой структуры является следствием экономического

роста. Структурные изменения, происходящие в рамках отдельных циклов, готовят условия для перехода экономики с одной стадии развития на другую (060, с. 365-366).

Однако применительно к китайской экономике периода реформ вообще не прослеживается устойчивой взаимосвязи между эволюцией отраслевой структуры и течением экономических циклов. Структурные изменения происходят прежде всего вследствие развития рыночных механизмов. Наиболее быстрыми они были до 1985 г., когда доля «первичного» сектора в ВВП существенно снизилась. После этого доля «вторичного» сектора оставалась относительно стабильной, а доля сектора услуг постепенно росла за счет перераспределения в его пользу доли сельского хозяйства в ВВП.

Еще на ранних этапах реформ вследствие легализации това-робмена стал реализовываться спрос на более качественные товары, это и подтолкнуло индустриализацию и способствовало изменению ее приоритетов. Легкая промышленность стала быстро развиваться благодаря успешной реформе в сельском хозяйстве, созданию волостных и поселковых, а затем и частных предприятий. Затем спрос стал постепенно сдвигаться в сторону более дорогих товаров длительного пользования и услуг, что обусловило сдвиги внутри обрабатывающей промышленности и повышение удельного веса «третичного» сектора в ВВП. В конце 1990-х годов прирост спроса на внутреннем рынке резко замедлился, но индустриализация продолжалась под воздействием внешнего спроса на китайские товары. Но при этом постоянно накапливались структурные дисбалансы; экстенсивный экономический рост способствовал консервации ресурсоемких, экологически «грязных» производств.

Динамика структурных изменений по принципу «сначала быстро, потом медленно», считает Чжоу Миншэн, связана с непоследовательностью и незавершенностью рыночных реформ. Структурные изменения не могут быть адекватной реакцией на течение экономического цикла потому, что цены на факторы производства по-прежнему контролируются государством, и они не обеспечивают эффективную балансировку спроса и предложения. Институциональная система генерирует экстенсивный экономический рост, который позволяет предприятиям получать прибыль, но стимулов к инновациям у них нет. Цены на капитал завышены, а на землю и

труд, наоборот, занижены. Как следствие, даже в обстановке избытка производственных мощностей предприятия имеют определенный резерв рентабельности, их инвестиционный спрос остается на высоком уровне, тогда как дешевизна рабочей силы ограничивает их заинтересованность в ведении НИОКР. Даже в условиях замедления экономического роста предприятия не склонны совершенствовать свою технологическую базу, развивать деятельность по оказанию послепродажных услуг. В итоге китайские предприятия оказываются «запертыми» в середине цепочки создания стоимости (непосредственном производстве товаров), тогда как гораздо больший потенциал рентабельности сосредоточен в начале цепочки (сферы НИОКР и дизайна) и ее конце (брендирование продукции, продвижение ее на рынок, финансовое обслуживание продаж и т. д.).

В ходе мирового финансового кризиса возникли потенциально благоприятные условия для ускорения процесса инноваций и структурной перестройки экономики. Но в определенной мере им противодействовала сама антикризисная политика китайских властей, которая создала условия для нового ускорения экономического роста на прежней основе и образования новых избыточных мощностей. Китай вынужден поддерживать высокие темпы экономического роста, с тем чтобы избежать обострения проблемы занятости, но оборотной стороной является угнетение структурных сдвигов. Многие инвестиционные проекты, которые стали реализовываться в 2009 г. за счет государственных средств, - это на самом деле проекты, замороженные в предыдущие годы из-за их избыточности и низкого качества. Их реализация не только усугубит структурные диспропорции, но и приведет к новому накоплению «плохих долгов» в банковской системе.

Чжан Чжуоюань (Институт экономики АОН КНР) (053) тоже констатирует, что в ходе быстрого экономического роста в период после 2003 г. в китайском хозяйстве накопились многочисленные проблемы и дисбалансы:

- недостаток внутреннего спроса - доля экспорта в китайском ВВП увеличилась с 18% в 1998 г. до 36% в 2007 г., что представляет собой аномально высокий показатель для такой крупной экономики; резкое сокращение внешнего спроса может серьезно сказаться на экономическом росте, что и показал мировой кризис;

- дисбаланс между инвестициями и потреблением - доля потребительских расходов домохозяйств в ВВП в 1980-е годы была больше 50%, в 2001 г. она составляла 45,2%, а в 2008 г. - только 35,3%, тогда как в большинстве стран этот показатель составляет 60-70% ВВП; в последние годы внутренний спрос расширялся главным образом за счет инвестиций, тогда как вклад потребительского спроса был недостаточным;

- слишком высокая ресурсная и экологическая «цена» быстрого экономического роста - зависимость Китая от импорта по основным видам сырьевых товаров подскочила с 5% в 1990 г. до 50% в конце 2000-х годов;

- дисбалансы между регионами, между городом и селом -номинально городские и крестьянские доходы соотносятся как 3:1, но фактически (с учетом различий в объемах предоставляемых социальных услуг) как 6:1, именно низкий уровень потребительского спроса деревни ограничивает емкость внутреннего рынка Китая (053, с. 111-112).

Главным из этих противоречий является дисбаланс между инвестициями и потреблением. Быстрый рост инвестиций вызывает избыток производственных мощностей, вынуждает искать внешние источники спроса, что и ведет к возрастанию зависимости от экспорта, к нерациональному ресурсопотреблению. В условиях мирового финансового кризиса свойственные китайской экономике дисбалансы обострились. Падение экспорта усугубило проблему избытка мощностей. По оценкам, их излишек в ведущих отраслях обрабатывающей промышленности достигает 20-30%. К примеру, в 2009 г. в металлургии мощности по выплавке стали и чугуна позволяли производить 650 млн. т продукции, а реальный спрос составлял только 500 млн. т. Сходная ситуация наблюдалась в производстве алюминия, кокса, ферросплавов, продукции нефтехимии и т.д. (053, с. 113).

В такой ситуации правительством была выдвинута установка на расширение внутреннего спроса. По идее оно должно обеспечиваться за счет расширения потребительского спроса, но осуществить такой маневр очень сложно, в краткосрочной перспективе более реалистичным выглядит поддержание экономического роста за счет нового наращивания инвестиций. Но акцент на новое увеличение капиталовложений неразумен стратегически, он неизбежно

оборачивается формированием новых избыточных мощностей. Уже существующие дисбалансы тем самым только усугубляются (053, с. 113-117).

Линь Чжаому (Институт макроэкономики и развития при Госкомитете КНР по развитию и реформам) (054) отмечает, что кризис сделал еще более актуальным изменение структуры факторов экономического роста в КНР. После кризиса США в любом случае должны будут пройти через этап умеренного роста потребительского спроса. Антикризисная финансовая накачка развитых экономик влечет за собой рост мировых цен на нефть и зерно. Все это ухудшит условия для роста китайского экспорта. Внутри страны рост цен на землю и рабочую силу, ухудшение экологической ситуации будут ограничивать возможности для дальнейшего увеличения экспорта за счет ценовой конкурентоспособности китайских товаров. Во многих отраслях китайской экономики существует ситуация избыточных мощностей, а это требует сдерживания инвестиций.

Популярно мнение о том, что потенциал экономического роста в КНР составляет 9-10% годовых, т.е. экономика и дальше сможет расти столь же быстро, как в предкризисные годы. Но поскольку абсолютный объем китайского ВВП уже очень велик, то каждый последующий 1 п. п. экономического роста будет означать очень большой абсолютный прирост, и так бесконечно продолжаться не может, поэтому снижение потенциала экономического роста неизбежно. Оно будет также и результатом обострения внутренних ресурсных и макроэкономических ограничений, а также влияния внешней среды функционирования китайской экономики. До сих пор внешний спрос на дешевую китайскую продукцию способствовал поддержанию на плаву низкотехнологичных, ресурсоемких производств. Но увеличение ресурсопотребления и экологического ущерба равнозначно увеличению предельных издержек, а это тоже ведет к снижению производительности и замедлению экономического роста. Кроме того, само переключение экономического роста с инвестиций на потребление будет связано с определенным изменением динамики, так как до сих пор экономика росла сверхбыстрыми темпами как раз за счет аномально высокой нормы накопления. По всем этим причинам в средне- и долгосрочной пер-

спективе потенциал экономического роста будет составлять 7-8% в год (054, с. 128).

Замедление роста не будет сопровождаться обострением проблемы занятости, если удастся повысить долю сферы услуг в экономике - там на каждый 1 п.п. прироста выпуска приходится больше созданных рабочих мест, чем в тяжелой промышленности, а ресурсные и экологические издержки там намного ниже. В 2008 г. доля сферы услуг в китайском ВВП составляла 40,1%, а в совокупной занятости она составляла в 2007 г. 32,4%, т.е. существует значительный резерв для увеличения (054, с. 128).

Фундаментальная причина низкой нормы потребления в КНР -это перекос в распределении национального дохода: доли государства и предприятий до сих пор росли, а доля домохозяйств снижалась, и при этом нарастали разрывы в доходах отдельных социальных групп. Как следствие, покупательная способность групп с низкими и средними доходами оставалась небольшой. Для выправления ситуации с потребительским спросом нужны реформы в сфере распределения, одно из их направлений - это увеличение государственных расходов, связанных с предоставлением публичных услуг, выравнивание доступа к ним для различных социальных слоев и населения различных регионов. В 2008 г. доля фискальных расходов на образование в ВВП составляла в КНР только 2,97%, тогда как в развитых странах - 6,8%, странах со средним уровнем доходов - 4,0%, странах с низким уровнем доходов - 3,7%. Доля фискальных расходов на здравоохранение в Китае составляла 0,91%, а в трех вышеназванных группах стран - соответственно 7,9%, 1,9 и 1,2%. Доля государственных расходов на социальное обеспечение в Китае составляла 2,25%, а в в трех группах стран - 13,4%, 7,9 и 1,8% соответственно. Увеличение госрасходов на эти цели усилит уверенность людей в завтрашнем дне, а это будет способствовать ослаблению мотивации к сбережению доходов, увеличению нормы потребления и расширению внутреннего спроса (054, с. 129).

Тенденции распределения доходов, влияющие на формирование совокупного спроса и совокупного предложения в экономике Китая, исследует Ван Шаого (координатор межвузовского проекта «Анализ факторов экономического роста и устойчивого развития экономики Пекина») (056). Согласно экономической теории, предельная склонность к потреблению у людей убывает по мере воз-

растания их дохода, поэтому с углублением социального неравенства совокупное потребление общества имеет тенденцию к снижению. Увеличение совокупного дохода общества вызывает тот же эффект. К тому же рост национального дохода на фоне нарастающего неравенства в распределении сопровождается ускорением роста нормы сбережения, а это способствует капиталообразованию и укрепляет потенциал экономического роста со стороны предложения.

Но в развивающихся странах может возникнуть и другая ситуация, когда предельная склонность к сбережению у обеспеченных слоев населения не выше, чем у бедных, так как богатые имитируют стандарты потребления, свойственные развитым странам. Малообеспеченные слои в развивающихся странах просто не имеют достаточных доходов для совершения сбережений. Единственным существенным субъектом сбережения тогда остается средний класс, именно его увеличение (оно как раз равнозначно сглаживанию социального неравенства) может повысить норму сбережения в обществе, что позитивно отразится на экономическом росте в долгосрочной перспективе.

В целом, на разных стадиях экономического развития влияние неравенства доходов на норму сбережения может быть разным. На начальных стадиях индустриализации, в условиях широко распространенной бедности углубление социального неравенства может вести к повышению нормы сбережения. Но с достижением определенного уровня экономического развития дальнейшее углубление неравенства ведет к тому, что снижается норма сбережения у обеспеченных слоев, а это ведет к снижению и совокупной нормы сбережения.

У людей с разными уровнями доходов по-разному складывается и структура потребительских предпочтений: у малообеспеченных в ней преобладают товары первой необходимости, у богатых -дорогостоящие товары. Поэтому углубление неравенства ведет и к изменению структуры потребительского спроса в экономике, а это сказывается на распределении инвестиций между отраслями. Увеличение производства предметов роскоши обычно связано с повышением капиталоемкости производства, а значит, спрос на рабочую силу относительно снижается. Но спрос на такие товары заведомо ограничен небольшой численностью зажиточных групп населения,

а соответственно существуют и ограничения для эффективного экономического роста на такой основе.

Углубление неравенства также затрудняет доступ малообеспеченных групп к образованию и здравоохранению, т.е. сдерживает рост инвестиций в человеческий капитал. В результате в экономике неэффективно действуют механизмы перераспределения трудовых ресурсов в более перспективные отрасли.

Таким образом, углубление неравенства в разных ситуациях может как повышать, так и снижать экономическую эффективность. Поэтому для каждой конкретной стадии развития существует своя оптимальная степень неравенства доходов, отклонение от нее в ту или иную сторону ведет к снижению экономической эффективности. Но сама эта оптимальная степень неравенства меняется со временем под воздействием экономического развития. Государство обычно вмешивается в процессы распределения, только если неравенство достигает значительного уровня (например, если коэффициент Джини приближается к 0,4). Это тоже подтверждает, что до определенного момента политики считают неравенство способствующим повышению экономической эффективности. Однако после прохождения определенной переломной точки явная социальная несправедливость сама по себе может способствовать снижению экономической эффективности.

На базе таких теоретических предпосылок автором построена эконометрическая модель, в которой отклонение неравенства доходов от оптимального уровня ведет к снижению экономической эффективности. Для характеристики динамики ВВП используется функция Кобба-Дугласа. Показателем, характеризующим уровень социального неравенства, выступает коэффициент Джини. Экономическую эффективность описывает динамика совокупной факторной производительности1.

В расчетах по модели использованы данные за 1978-2007 гг. Этот период поделен на две фазы: 1978-1996 гг. и 1997-2007 гг., так как именно с середины 1990-х годов активизировалась реформа госпредприятий. Из расчетов следует, что оптимальное значение

1 Совокупная факторная производительность (СФП) - показатель технологического уровня производства, измеряемый как разность между приростом выпуска и приростом затрат использованных факторов производства (труда, капитала и т.д.). - Прим. реф.

коэффициента Джини в 1978-1996 гг. должно было составить 0,2313, а фактически оно составило 0,3166; для 1997-2007 гг. оптимальное значение составляло 0,3400, фактическое - 0,4116 (056, с. 178). Итак, уровень неравенства был выше оптимального, и это сдерживало повышение СФП, а соответственно и экономический рост, причем происходило это в условиях падающей отдачи от использования капитала. Иными словами, снижение эффективности инвестиций не компенсировалось повышением СФП.

Для преодоления этой ситуации, рекомендует Ван Шаого, нужны дальнейшее развитие рыночных механизмов, правовое упорядочение рынков, демонополизация экономики; выравнивание возможностей предпринимательства, занятости, образования; борьба с «теневыми» доходами; снижение налоговой нагрузки на мало- и среднеобеспеченные слои населения; развитие системы субвенций в пользу отсталых регионов; развитие институтов социального обеспечения в городах и распространение их на село; введение налогов на недвижимость и другие виды активов (056, с. 179-180).

Лан Лихуа и Чжан Ляньчэн (Университет экономики и торговли «Шоуду») (059) пишут, что по мере включения Китая в мирохозяйственные процессы течение общемирового и внутрикитай-ского экономических циклов синхронизируется, это касается и циклических колебаний импорта и экспорта. В теории по поводу взаимосвязи экономического и внешнеторгового циклов есть разные подходы. Одна группа экономистов исходит из того, что международная торговля оказывает значительное влияние на динамику внутристрановых хозяйственных циклов. Так, А. Макбин1 и П. Крагман2 считают, что такое влияние осуществляется главным образом через эффект дохода и эффект ценовых сигналов. Нестабильность доходов от экспорта может транслироваться во внутреннюю экономику, вызывая изменения совокупного спроса. Сочетаясь с неопределенностью возможностей снабжения национальных производств импортным сырьем, этот эффект сдерживает активность инвесторов и тем самым препятствует экономическому рос-

1 Macbean A.I. Export instability and economic development. - Cambridge

(Mass.): Harvard univ. press, 1966.

2

Krugman P.R. Increasing returns and the theory of International Trade // NBER working paper. - N 5025. - 1995.

ту. В то же время нестабильность экспортных потоков вносит искажения в функционирование механизма относительных цен, и инвесторам трудно строить прогнозы относительно будущей динамики выпуска и прибыли, это тоже побуждает их воздерживаться от инвестиций.

М. Фридман1 в своей концепции «перманентного дохода» обосновал противоположную точку зрения: колебания текущих доходов от экспорта угрожают сложившемуся уровню потребления домохозяйств, и те для того, чтобы застраховать себя от возможных потерь, наращивают сбережения, а это обеспечивает финансовую базу для инвестиций и экономического роста.

Ряд исследований показал, что чем выше степень «открытости» национальной экономики, тем легче циклические колебания экономического роста передаются из одной страны в другую, и происходит это как раз по каналам международной торговли. Противодействовать этой тенденции может диверсификация экспортных рынков страны.

Некоторые китайские авторы выявили действие в экономике КНР «мультипликатора внешней торговли»: шоковые изменения ситуации на внешних рынках усиливают циклические колебания внутри народного хозяйства Китая. Экспорт и импорт Китая сами по себе подвержены циклическим закономерностям, средняя продолжительность внешнеторгового цикла составляет семь лет. Рост экспорта является опережающим индикатором по отношению к совокупному экономическому росту. Колебания объема экспорта на «плюс-минус» 1% приводят к изменениям показателя прироста ВВП на 0,20-0,27 п.п. (059, с. 337). Китайскими экономистами установлены также конкретные детали передаточного механизма влияния международной торговли на внутренний цикл в Китае: оно осуществляется через распространение импортных технологий, влияющих на прирост производительности в экономике; через колебания спроса на китайские товары на внешних рынках; через изменения условий торговли и валютных курсов.

Другая группа концепций исходит из того, что хотя внешнеторговые циклы действительно существуют, но их динамика, ско-

1 Friedman M. «The plucking model» of business flactuations revisited // Economic inquiry. - 1993. - N 31 (2). - Р. 171-177. - Описание дано по реф. источнику.

рее, определяется динамикой общехозяйственных циклов, а не наоборот. Китайский экономист Лян Бибо считает, что в экспортно-ориентированных экономиках положительное сальдо торгового баланса увеличивается по мере общего роста экономики, а в экономиках, динамика которых определяется внутренним потребительским спросом, сальдо внешней торговли изменяется под воздействием циклических подъемов и спадов во внутренней экономике. Лян Би-бо проследил влияние экономических и политических циклов в США на их торговую политику в отношении Китая. Он показал, что в периоды кризисов в американской экономике усиливаются протекционистские настроения, а в периоды подъемов - тенденции либерализации. Но поскольку развитие американской экономики определяется в первую очередь потребительским спросом, то подъем там сопровождается увеличением торгового дефицита, а это само по себе усиливает давление в пользу протекционизма, но оно не реализуется уже в фазе подъема потому, что это чревато замедлением экономического роста, которое воспринимается как более серьезная угроза, чем торговый дисбаланс (059, с. 337-338).

Общий недостаток всех этих концепций, констатируют Лан Лихуа и Чжан Ляньчэн, - это то, что они исследуют только краткосрочное влияние колебаний экспорта на динамику ВВП и инвестиционного процесса. Ими не выделены фундаментальные причины существования внешнеторговых циклов, не описана взаимосвязь внешнеторговых циклов со всем спектром общехозяйственных циклов - кратко-, средне- и долгосрочных.

В динамике внешней торговли любой страны действительно присутствуют циклические колебания. Движение от нижней точки (минимальных темпов прироста внешнеторгового оборота) до верхней (максимальных темпов прироста внешнеторгового оборота) представляет собой фазу экспансии, движение в противоположном направлении - фазу сжатия. Как и применительно к динамике ВВП, в отношении динамики внешней торговли можно выделить негативный «разрыв» (отклонение объема внешней торговли в меньшую сторону от долгосрочного тренда) и позитивный «разрыв» (отклонение в большую сторону).

Внешнеторговые циклы могут быть следствием как циклических колебаний внутренней хозяйственной динамики, так и влияния циклических тенденций в мировой экономике. В первом случае

взаимосвязь осуществляется главным образом через колебания импорта в данную страну, а во втором случае - через колебания величины ее экспорта.

Специфика динамики в первом случае объясняется тем, что в период подъема в национальной экономике спрос на материальные ресурсы в ней увеличивается, внутренних источников сырья и производственных мощностей не достаточно для его удовлетворения, происходит крупномасштабный ввоз оборудования, производственных материалов, энергоресурсов и других товаров производственного назначения, возникает положительный «разрыв» объема внешней торговли. А поскольку в период подъема увеличиваются доходы и уровень потребления населения, то активизируется и импорт потребительских товаров. Напротив, при замедлении экономического роста в стране потребности предприятий и домохо-зяйств ограничиваются, и это ведет к замедлению прироста импорта, возникает негативный «разрыв» объема внешней торговли.

Во втором случае речь идет о том, что в период бума в глобальной экономике спрос на товары данной страны растет, и это стимулирует увеличение ее экспорта. Начало рецессии в мировой экономике порождает противоположный эффект.

Однако колебания объемов внешней торговли могут порождаться и нециклическими обстоятельствами, например, изменениями во внешнеторговой политике государства, колебаниями валютных курсов, изменением ставок налогов и т.д. Поэтому в отдельные годы тенденции внешнеторгового цикла и общехозяйственного цикла в национальной экономике могут быть асинхронными. Чистый экспорт (объем экспорта страны, уменьшенный на величину ее импорта) сам является составной частью национального ВВП - наряду с потребительскими, инвестиционными и государственными расходами. Поэтому его колебания непосредственно влияют на совокупную динамику экономического роста в стране. С этой, статической, точки зрения при прочих равных условиях прирост внешней торговли является определяющим фактором прироста ВВП. Но если рассматривать ситуацию в динамике, то надо принять во внимание, что ускорение экономического роста в текущем периоде создает условия для ускорения прироста внешней торговли в будущем. Масштабы экономики увеличиваются, а значит, растет и спрос на импортные инвестиционные и потребительские товары,

увеличивается их импорт; одновременно со стороны предложения укрепляется потенциал для экспорта. Аналогичным образом рост в мировой экономике в текущем периоде создает спрос на товары и ресурсы данной страны на будущее, и это создает условия для роста ее экспорта, а также для импорта ею необходимых ресурсов и товаров. Поэтому в динамике рост внешней торговли страны является следствием роста национальной и глобальной экономики.

Анализ взаимосвязи экономического роста в КНР и китайского импорта показывает, что прирост импорта ускоряется именно тогда, когда национальная экономика находится в фазе быстрого подъема. Замедления экономики сопровождаются падением темпов прироста импорта. Существование такой корреляции подтверждают данные за 1978-2008 гг. (059, с. 343). Пики и минимумы экономического роста и прироста импорта или совпадают, или интервал между ними не превышает одного года. Как экономика за 19782007 гг. прошла через три цикла роста, так и в динамике внешней торговли за этот период выделяются три цикла: 1978-1985 гг., 1985-1992 гг. и 1992-2007 гг. Отклонения в динамике внешнеторгового цикла от динамики макроэкономического цикла (временной лаг в один год между точками экстремума в двух циклах) объясняются тем, что ускорения или замедления экономического роста влияют на спрос на импорт через воздействие на ожидания субъектов экономики, а те или проявляются не сразу, или на них могут оказывать влияние внешние шоки (например, азиатский финансовый кризис 1997-1998 гг. и связанные с ним негативные ожидания способствовали тому, что циклический минимум прироста импорта был достигнут в 1998 г. - на год раньше нижней точки макроэкономического цикла). Кроме того, надо учитывать, что между заключением и исполнением внешнеторговых контрактов проходит определенный период времени.

Подтверждается данными и зависимость роста китайского экспорта от состояния мировой экономики. В динамике китайского экспорта тоже выделяются три цикла: 1979-1984 гг., 1984-2000 гг. и 2000-2009 гг. Ускорение экономического роста в зарубежных странах - торговых партнерах КНР обычно происходит параллельно росту китайского экспорта, а рецессии на внешних рынках вызывают противоположный эффект. Точки экстремума глобального цикла экономического роста и циклических изменений китайского

экспорта обычно не совпадают, но временной лаг реакции китайского экспорта на изменения мировой конъюнктуры не превышает одного-двух лет.

Чжэн Чандэ и Ян Сяолун (экономический факультет Синань-ского национального университета) (058) напоминают, что основоположники теории финансового развития Р. Маккинон и Э. Шоу еще в 1970-е годы ввели в научный оборот понятие «углубление финансовой системы» («financial deepening»), отличное от понятия «финансовая либерализация». Разница этих терминов в том, что «углубление финансовой системы» - это цель, а «финансовая либерализация» - метод ее реализации. Финансовая либерализация, фактически равнозначная маркетизации, может быть внутриэконо-мической (тогда она означает устранение контроля над процентными ставками и распределением кредита) и внешнеэкономической (в данном случае речь идет о снятии ограничений на трансграничное движение капитала и на сделки с иностранными валютами). Финансовая либерализация является необходимым условием для «углубления», но отнюдь не всегда либерализация автоматически приводит к «углублению».

В развивающихся странах административный контроль над процентными ставками и валютным курсом часто приводит к занижению этих показателей, что препятствует формированию сбережений, оказывает негативное воздействие на экспорт. В конечном счете складывается практика «финансовых репрессий», угнетающих экономическое развитие. Финансовая либерализация и призвана способствовать преодолению этой ситуации.

Волна финансовой либерализации поднялась по всему миру с середины 1970-х годов. Когда говорят о ее позитивном влиянии на экономический рост, то обычно упоминают, что либерализация уменьшает издержки, связанные с посреднической деятельностью и с асимметрией информации; устраняет возможности для извлечения ренты, проистекающие из административного распределения кредитов и субсидирования инвестиционных проектов; способствует притоку иностранного капитала и диверсификации инвестиционных рисков.

Однако финансовые кризисы в странах Латинской Америки и Юго-Восточной Азии, а теперь и американский финансовый кризис вновь сделали вопрос о желательности финансовой либерализации

остродискуссионным. Во многих исследованиях было показано, что в условиях недостаточной институциональной зрелости финансовой системы и непрозрачной системы передачи информации в экономике либерализация может способствовать возникновению банковского кризиса. Активизация потоков спекулятивного капитала, происходящая в результате либерализации, не обязательно стимулирует инвестиционный процесс и экономический рост в принимающей стране, но увеличивает вероятность образования «мыльных пузырей». Увеличение предложения капитала способствует тому, что критерии выделения кредитов банками становятся менее жесткими, а это чревато нарастанием «плохих долгов».

Чжэн Чандэ и Ян Сяолун подразделяют эффекты, вызываемые финансовой либерализацией, на эффект экономического роста и эффект финансовых рисков и анализируют последствия либерализации в КНР с помощью построенных ими индексов финансовой либерализации и финансовых рисков. В расчетах использованы данные за 1985-2007 гг.

Индекс финансовой либерализации является синтетическим отражением восьми показателей (либерализации процентных ставок, снижения барьеров для инвестиций в финансовый сектор, ослабления требований к обязательным резервам, ослабления количественных ограничений на кредитную эмиссию, разнообразия структуры собственности в финансовом секторе, развития надзорной системы, либерализации рынка ценных бумаг, либерализации валютного курса и движения средств по текущему счету и счету движения капитала). Наибольший (до 80%) удельный вес в структуре индекса имеет либерализация процентных ставок. Расчеты свидетельствуют о том, что финансовая либерализция в КНР развивалась поступательно на протяжении всего периода реформ, с 1990-х годов этот процесс стал ускоряться.

Финансовые риски по определению связаны с непредсказуемостью, которая порождает как возможность убытков, так и возможность извлечения доходов. При расчете индекса финансовых рисков во внимание принимаются 11 показателей: колебания экономического роста, колебания цен, уровень монетизации экономики (отношение денежного агрегата М2 к объему ВВП), доля притока иностранного капитала в ВВП, колебания фондовых индексов, колебания процентных ставок, колебания валютного курса, доля

«плохих долгов» в активах банковской системы, уровень достаточности собственного капитала в банковских учреждениях, прирост кредитования в реальном исчислении, отношение суммы внешнего долга к объему торговых и неторговых валютных доходов (058, с. 254). На первые четыре показателя в совокупности приходится около 80% вклада в общую динамику индекса.

Расчеты показывают, что значение индекса финансовых рисков резко повысилось в середине 1990-х годов, когда произошла активизация реформ, а макроэкономическая ситуация была особенно сложной. Но после 1995 г. наступил перелом, и значение индекса постепенно снижалось вплоть до конца 2000-х годов (058, с. 257-258).

Взаимодействие индексов финансовой либерализации, экономического роста и финансовых рисков исследуется с помощью корреляционных методик Пирсона и Грэйнджера. В качестве показателя, характеризующего экономический рост, используется индекс реального ВВП. Выявлена последовательность в динамике внешнеторговой и финансовой либерализации. Финансовая либерализация по-настоящему началась с 1984 г., когда из системы Народного банка Китая были выделены четыре специализированных банка, была учреждена система обязательных резервов, был упрощен режим валютного регулирования в отношении предприятий с иностранными инвестициями. Все это произошло вслед за увеличением оборота внешней торговли Китая с 35,5 млрд. ю. в 1978 г. до 120,1 млрд. ю. в 1984 г. (058, с. 265). Китайская практика, таким образом, подтверждает общемировую закономерность: финансовая либерализация обычно происходит вслед за либерализацией внешней торговли, так как развитие внешней торговли создает спрос на финансовые услуги.

Выявлено, что между финансовой либерализацией и экономическим ростом существует долговременная устойчивая связь, причем эти процессы стимулируют друг друга. Финансовая либерализация снижает издержки мобилизации ресурсов предприятиями, тем самым она ускоряет инвестиционный процесс и экономический рост. Уменьшается вмешательство государства в установление процентных ставок, они лучше отражают соотношение спроса и предложения. Ослабление «финансовых репрессий» ставит пределы занижению реальных процентных ставок, а это создает стимулы

к совершению сбережений, что позитивно влияет на способность банков кредитовать экономику.

Между финансовой либерализацией и финансовыми рисками существует негативная корреляция (как и между финансовыми рисками и экономическим ростом). Однако четкой причинно-следственной связи количественное исследование не выявило. В определенной мере это свидетельствует о том, что финансовая либерализация отнюдь не обязательно вызывает нарастание финансовых рисков.

В КНР в середине 1990-х годов показатели экономического роста и инфляции были весьма волатильны, иностранные инвестиции занимали большое место в национальном фонде накопления, значительные колебания были свойственны и реальным процентным ставкам, и валютному курсу юаня, и именно тогда индекс финансовых рисков быстро увеличивался. Но в конце 1990-х годов колебания экономического роста стали сглаживаться, инфляция снизилась, зависимость экономики от иностранного капитала уменьшилась, это способствовало снижению индекса финансовых рисков. В середине 1990-х годов нестабильности способствовала и значительная доля «плохих долгов» в банковской системе, в 2000-е годы она последовательно снижалась, в том числе благодаря акционированию банков. Так что в реальности финансовая либерализация в Китае снизила финансовые риски, а не повысила их. В то же время финансовые риски, безусловно, негативно влияют на экономический рост.

П.М. Мозиас

2012.03.063. ТЮ ТИЕН КУАНГ, ХА АН. ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА, ЛЕСНОГО ХОЗЯЙСТВА И РЫБОВОДСТВА ВО ВЬЕТНАМЕ. CHU TIEN QUANG, HA AN. Fundamental problems and solutions to the «three rural» issue in Vietnam // Vietnam social sciences - Ha Noi, 2010. - N 3 (177). - P. 13-32.

Тю Тиен Куанг (Центральный институт экономического управления, Ханой) и Ха Ан (Вьетнамская академия общественных наук, Ханой) указывают, что одной из главных проблем развития Вьетнама является та, что роль сельского и лесного хозяйства, а также рыбоводства (трех отраслей, работающих в сельской местно-