CC BY
29
чистоту. То же самое относится и к низкокастовым мигрантам и местным десиа, к безработным - все они четко обозначают свою кастовую идентичность.
О том, как различаются коды социального общения, принятые на гидропроекте и за его пределами, говорит такой случай. Один из молодых сотрудников гидропроекта, брахман-староста, женился в своей деревне. На свадьбу он пригласил всех своих друзей с проекта, людей разного кастового статуса, с которыми он не только играл в волейбол в одной команде, но и сотрапезничал. После 15-часовой изнурительной поездки в жарком автобусе все прибыли в деревню друга. Но только двое из всей команды - те, чьи имена говорили о их брахманском происхождении - были приглашены в дом друга совершить омовение водой из домашнего колодца. Остальных пришлось пристроить по деревне в соответствии с их кастовым рангом. Но и после омовения ребят не пустили в гостевые покои брахманского дома, им отвели место на чердаке и туда носили им еду. Молодые люди были обескуражены, но такова реальность, которую большинство из них, будучи на объекте, не имело возможности узнать. Реалии производства освободили отношения их родителей от кастовых условностей. Однако жизнь не ограничивается производством, дающим средства к жизни.
Ю.В. Чайников
ЭКОНОМИКА
2010.03.046-061. НАРОДНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ КИТАЯ. ДОКЛАД ОБ ЭКОНОМИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ КИТАЯ - 2009: ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ И ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ В КИТАЕ В УСЛОВИЯХ ШОКА, ВЫЗВАННОГО ГЛОБАЛЬНЫМ ФИНАНСОВЫМ КРИЗИСОМ. ЧЖУНГО ЖЭНЬМИНЬ ДАСЮЭ. Чжунго цзинцзи фачжань янь-цзю баогао-2009: цюаньцю цзиньжун вэйцзи чунцзи ся дэ Чжунго цзинцзи вэньдин юй цзэнчжан / Цзи Баочэн чжубянь. - Бэйцзин: Чжунго жэньминь дасюэ чубаньшэ, 2009. - 321 с. - Кит.яз.
Из содержания:
2010.03.046. ЯН ЖУЙЛУН. Введение. - С. 1-15.
2010.03.047. ЛЭЙ ДА, ЧЖАО ЮН. Мировая экономика в условиях шока, вызванного американским кризисом. - С. 16-32.
2010.03.048. ЮЙ ЧУНЬХАЙ. Международный финансовый кризис и внешние риски для китайской экономики. - С. 33-59.
2010.03.049. ВАН ЦЗЯНЬБИНЬ, ЯНЬ ЯНЬ, ЧЖУ ЖУН. Макроэкономические и финансовые риски для Китая в условиях общемирового поиска нового баланса интересов. - С. 60-88.
2010.03.050. ЮЙ ЧУНЬХАЙ. Изменения мобильности капитала в условиях международного финансового кризиса. - С. 89-118.
2010.03.051. ФАНЬ ЧЖИЮН. «Эффект оценки» и управление валютными резервами Китая. - С. 119-135.
2010.03.052. ВАН ЦЗЯНЬБИНЬ, ЛИ НАНЬ. «Передаточный механизм» валютного курса и риски «импортируемой инфляции» в Китае. - С.136-158.
2010.03.053. ЧЖЭН ЧАОЮЙ. Колебания экономической динамики в Китае под воздействием изменений спроса и проблема синхронизации циклов. - С. 159-176.
2010.03.054. ЧЖАН ЯНЬХУН. Китайский экспорт и шоки, связанные с внешним спросом. - С. 177-202;
2010.03.055. ЧЖАН ЯНЬХУН. Колебания цен на сырьевые товары и изменения условий торговли. - С. 203-223.
2010.03.056. ЮЙ ЧУНЬХАЙ. Влияние факторов фискальной политики на динамику внешних дисбалансов китайской экономики. -С. 224-245.
2010.03.057. ВАН ЦЗЯНЬБИНЬ, ЛЮ ЮАНЬЧУАНЬ. Изменения в структуре активов Китая в условиях «открытия» экономики и их последствия для денежной политики. - С. 246-261.
2010.03.058. ХУАН СЮ. Стабильность и развитие китайского банковского сектора в условиях финансовых потрясений. - С. 262-281.
2010.03.059. ЧЭН ХУА. Анализ «открытости» китайского рынка капитала. - С. 282-299.
2010.03.060. Приложение. ЧЖЭН ЧАОЮЙ. Макроэкономическая ситуация и экономическая политика в Китае (2008-2009 гг.). -С.300-319.
2010.03.061. ЦЗИ БАОЧЭН. Заключение. - С. 320-321.
Книга, подготовленная сотрудниками экономического факультета Народного университета Китая (Пекин), продолжает серию ежегодных докладов по ключевым проблемам социально-
экономического развития страны, начало которой было положено в 2002 г. Как отмечает Ян Жуйлун (046), выбор темы доклада за 2009 г. обусловлен тем, что в 2008 г. в связи с мировым финансовым кризисом внешняя среда функционирования китайской экономики стала ухудшаться. Одновременно усилилось влияние внутренних факторов нестабильности, связанных с циклической динамикой самой китайской экономики, обострились противоречия, связанные со сложившейся моделью экономического роста, опирающейся на экспорт и инвестиции, усилился дисбаланс спроса и предложения.
Во второй половине 2008 г. в экономике сначала одновременно появились симптомы и «перегрева», и «переохлаждения», а затем она явно вступила в фазу торможения роста. В конечном счете на рубеже 2008-2009 гг. из-за комбинированного действия факторов, связанных с мировым и внутрикитайским экономическими циклами, из-за накопления кризисных явлений в реальном секторе китайской экономики, в капиталообразовании, на рынках недвижимости и товаров обрабатывающей промышленности экономика КНР испытала замедление роста. Оно оказалось гораздо более существенным, чем прогнозировали даже самые пессимистично настроенные специалисты (046, с. 1-2).
Трудности, которые претерпела в 2008-2009 гг. мировая экономика, обусловлены действием фундаментальных циклических механизмов: повсеместно замедлились темпы внедрения новых технологий; были исчерпаны позитивные эффекты глобализации; в мировой экономике возникли крупномасштабные дисбалансы. В более конкретном плане речь идет об обозначившемся превышении предложения над спросом в экономиках США, зоны евро и Японии, о чем свидетельствует зафиксированное исследователями в 2008 г. во всех этих экономиках «отставание» реального ВВП от потенциально возможного (negative output gap). Если в первой половине 2008 г. вклад экспорта в экономический рост в США и Японии был позитивным, и это компенсировало сжатие внутреннего спроса, то затем в условиях сокращения объемов международной торговли позитивное воздействие этого фактора было исчерпано. В отличие от циклов 1980-1990-х годов спад стал общемировым -он охватил не только все развитые страны, но и страны с формирующимися рынками. Начавшийся с кризиса ипотечного кредитования в США мировой финансовый кризис привел к дефициту лик-
видности в национальных банковских системах. С момента перехода кризиса из вялотекущей в острую фазу, в сентябре 2008 г., финансовые рынки стали функционировать по логике «порочного круга»: потеря доверия к финансовым активам и утрата ими ликвидности - падение цен на активы - паническая распродажа активов инвесторами - обострение проблем с ликвидностью. Поскольку кредитное сжатие и кризис рынка деривативов (производных ценных бумаг) - это вялотекущие процессы, то кризис в целом приобрел особую глубину и продолжительность. Кризисы в реальном и финансовом секторах взаимно усиливали друг друга. На рубеже 2007-2008 гг. на рынках недвижимости во всем мире произошел перелом конъюнктуры; сочетание спадов в реальном секторе и на рынке недвижимости стало еще одной особенностью кризиса, отсрочившей начало восстановления.
Вопреки расхожему мнению, эластичность спроса на китайский экспорт по доходу весьма высока, и поэтому спад в развитых странах прямо влечет за собой сокращение китайского экспорта. Если на протяжении большей части 2008 г. главными причинами замедления роста китайского экспорта были увеличение издержек и соответствующее снижение ценовой конкурентоспособности китайских предприятий, то к началу 2009 г. главной проблемой стало сжатие внешнего спроса, и его уже невозможно было компенсировать сдерживанием ревальвации юаня, увеличением экспортных субсидий и норм возмещения налога на добавленную стоимость (НДС) для предприятий-экспортеров. Кризис явился по сути отражением и закономерным результатом дисбалансов в мировой экономике (завышенной нормы потребления в США, избытка сбережений в КНР и чрезмерной экспортной ориентации китайской экономики), а потому вполне закономерно, что китайский экспорт подвергся количественному сокращению и структурной перестройке.
В китайской экономике сосуществуют два механизма расширения совокупного спроса: через взаимосвязь экспорта и инвестиций и через взаимосвязь экспорта, доходов и потребления. В первом случае речь идет не о том, что новые инвестиции прямо ведут к росту экспорта, и тем более не о том, что наличие избыточных производственных мощностей и нереализованных товарных запасов вызывает пассивное увеличение экспорта. В действительности
рост продаж на внешних рынках вызывает прирост доходов экспортеров, который влечет за собой увеличение инвестиций, а те способствуют увеличению совокупного предложения и тем самым поддерживают экспортную экспансию. Поэтому замедление китайского экспорта в 2008 г. непосредственно способствовало ослаблению инвестиционного процесса в стране. Особенно наглядно это проявилось в сокращении масштабов инвестиционной деятельности и замедлении роста промышленного производства на действующих в Китае предприятиях с иностранными инвестициями.
Относительно второй взаимосвязи можно сказать, что в условиях внешней ориентации китайской экономики замедление экспорта ведет к падению рентабельности предприятий, росту безработицы и урезанию зарплат, падению налоговых поступлений в бюджеты разных уровней, а все это ограничивает потребительский спрос. Наиболее наглядное свидетельство тому - это происшедшее в конце 2008 г. массовое высвобождение сельских мигрантов из экспортных отраслей с сопутствующим резко негативным эффектом для розничного товарооборота, поскольку именно у этой категории населения предельная склонность к потреблению особенно высока.
Со стороны предложения риски для китайской экономики накапливались из-за того, что в последние годы экономический рост в стране в значительной мере опирался на развитие тяжелой промышленности, где размеры капиталовложений и сроки их окупаемости велики, а потому такие отрасли не могут гибко реагировать на изменение внешнего спроса. Как следствие, в условиях мирового кризиса для Китая стала особенно актуальной проблема избытка производственных мощностей.
Благодаря ускоренному росту китайской экономики в 20042007 гг. потенциал увеличения национального дохода укрепился со стороны предложения, а потому замедление экономического роста в 2008 г. означало, что возникло «отставание» реального ВВП от потенциала. В то же время механизмы колебаний совокупного спроса в китайской экономике изменились. До середины 1990-х годов экономическая динамика регулировалась главным образом изменениями внутреннего потребительского и инвестиционного спроса, а затем на эту роль выдвинулись изменения чистого экспорта. В результате произошла определенная синхронизация китайского экономиче-
ского цикла с американским, и это сделало фазу сжатия в нынешнем цикле еще более выраженной.
В 2008 г. непосредственной причиной замедления экономического роста стал перелом тенденций на рынках экспортных товаров и китайском рынке недвижимости. Но более фундаментальная причина связана со взаимодействием инвестиций и экспорта. Замедление роста, а затем и абсолютное сокращение экспорта привели к деформации самоподдерживавшегося механизма воспроизводства инвестиций, который до этого приводил к их гипертрофированному росту вплоть до образования «мыльных пузырей» в сфере капитального строительства и на рынках активов. Теперь же этот механизм заработал в противоположную сторону, мультиплицируя сжатие инвестиционного спроса в обрабатывающей промышленности и в секторе недвижимости, провоцируя обострение проблемы избыточных мощностей. Таким образом, экономика попала в «разлом» между быстрым увеличением потенциала совокупного предложения и внезапным сокращением реального спроса.
Но можно сказать и так, что определенная коррекция экономической динамики была неизбежна, ибо в 2002-2007 гг. ускоренный рост инвестиций привел к укреплению потенциала совокупного предложения, заведомо необеспеченному достаточным спросом. В этом плане главная причина замедления экономического роста -это не сжатие экспорта, а обострение внутренних противоречий инвестиционного процесса.
Экономическая политика в такой ситуации должна следовать кейнсианским рецептам: по-прежнему способствовать трансформации высокой нормы сбережения в высокую норму накопления; способствовать нахождению оптимального сочетания между накопленным физическим капиталом и трудовыми ресурсами в условиях, когда в Китае наметилось «старение» населения. Для экономической политики актуальна не только проблема выбора между «жесткой и мягкой посадкой» экономики (то есть между резким и плавным замедлением роста), но и проблема оптимального выбора средств «мягкой посадки». Фундаментальные предпосылки высоких темпов экономического роста в КНР остаются: это накопленное богатство, в том числе воплощенное в валютных резервах; потенциал расширения спроса за счет продолжения индустриализации и урбанизации; резервуар дешевых трудовых ресурсов.
Задачи экономической политики, заключает Ян Жуйлун, в краткосрочном плане состоят в стимулировании внутреннего спроса, а в средне- и долгосрочном плане - в изменении модели экономического роста. Корректировка макроэкономической политики произошла уже в конце 2008 г., когда было объявлено об отказе от проводившегося с конца 2007 г. рестрикционного финансового курса в пользу «экспансионистской» фискальной политики и «умеренно мягкой» денежной политики. Конкретными проявлениями нового подхода стали «пакет» государственных ассигнований на общую сумму в 4 трлн. юаней, (в том числе на инфраструктуру, социальные и природоохранные мероприятия), снижение Народным банком Китая базовых процентных ставок и норм обязательного резервирования, отказ от количественного лимитирования Центробанком прироста кредитной эмиссии коммерческих банков и др.
Чжэн Чаоюй (060) отмечает, что последний экономический цикл начался в Китае в 2002 г., в его ходе сочетались высокие темпы роста и низкая инфляция. В 2003-2004 гг. экономический рост носил восстановительный характер, а с 2005 г. началась фаза экспансии. В конце 2007 г. произошел перелом динамики, усиленный антиинфляционным ужесточением денежной политики властей, ускорением ревальвации юаня, а затем и влиянием американского кризиса. Сначала экономика испытала шоки со стороны предложения (из-за роста цен на мировых рынках сырья), а затем и шоковое сжатие внешнего спроса.
Лэй Да и Чжао Юн (047) пишут, что среди специалистов существует согласие об американском происхождении общемирового спада. Но по поводу конкретных механизмов развития финансового кризиса в США и его влияния на мировую экономику существуют различные точки зрения. Относительно того, почему развитие сектора недвижимости в США после 2000 г. привело к кризису ипотечного кредитования, есть четыре концепции.
1. Кризис - это результат избыточной финансовой либерализации, которая выразилась в неумеренной секьюритизации активов (эмиссии ценных бумаг, обеспеченных кредитной задолженностью), в занижении стандартов контроля над рисками кредитования и соответствующем ухудшении качества кредитных портфелей. Секьюритизация способствовала тому, что неликвидные кредиты превратились в ликвидные долговые обязательства, и это повело к
ослаблению контроля за рисками со стороны финансовых институтов. Такой же результат был получен из-за того, что недвижимость постоянно росла в цене, и для получения выгоды от этого процесса финансовые институты выдавали кредиты под ненадежные залоги, да еще и активно конкурировали друг с другом за заемщиков с сомнительной репутацией. Кроме того, рост цен камуфлировал происходившее в течение ряда лет ухудшение структуры активов кредитных институтов.
Финансовые инновации на ипотечном рынке связаны не только с выгодами, но и с издержками. Выгоды заключаются в том, что увеличение числа собственников недвижимости происходит одновременно с диверсификацией рисков кредитования - их теперь принимают на себя не только субъекты сбережения, они распределяются между многочисленными агентами рынка капитала. Издержки возникают из-за того, что в условиях бурной экспансии рынка недвижимости для удовлетворения все возрастающего спроса на финансовые инструменты кредитные институты склонны поступаться контролем за качеством кредитования. Все меньше следят за ним и финансовые посредники, так как они тоже вовлекаются в погоню за быстрой прибылью. Инвесторы склонны передоверять контроль за рисками рейтинговым агентствам, но те слишком медленно реагируют на прогрессирующее ухудшение качества ипотечных финансовых инструментов.
2. Ипотечный кризис - это результат мягкой денежной политики ФРС, способствовавшей избытку ликвидности, что повлекло за собой рост цен на активы. Стремление кредитных институтов и частных инвесторов извлечь выгоду из спекулятивного бума на рынках активов привело их к избыточной зависимости от ситуации на этих рынках и тем самым увеличило риски в финансовой системе в целом. А переход к ужесточению денежной политики (увеличению процентных ставок) повысил издержки мобилизации капитала, спровоцировал распродажу активов и тем самым запустил в действие механизм кризиса.
3. Происхождение ипотечного кризиса связано с возрастанием моральных рисков. Массированный выпуск ипотечных кредитов с низким залоговым обеспечением способствовал привлечению на этот рынок потребителей - маргиналов, которые раньше вообще не пользовались такими услугами, а рост цен на недвижимость еще
больше усилил склонность к риску у таких заемщиков. Перелом ценовой динамики на рынке недвижимости привел к тому, что ситуация развернулась в противоположном направлении, и сжатие рынка недвижимости породило финансовый кризис.
4. Ипотечный кризис связан с многолетним дефицитом платежного баланса США по счету текущих операций - на фоне сравнительно невысоких показателей государственного долга и инфляции. Американский дефицит сочетался с крупными торговыми профицитами развивающихся стран, что способствовало интенсивной миграции капитала в экономику США, она и привела к возникновению «мыльного пузыря» на рынке недвижимости.
Первые три концепции так или иначе свидетельствуют, что американский финансовый сектор нуждается в реструктуризации, и рецессия является ее неизбежным побочным следствием. А четвертая концепция намечает основную линию взаимосвязи между американским кризисом и общемировым спадом. Она и положена в основу собственного подхода Лэй Да и Чжао Юна. Логика процессов, приведших к кризису, по их мнению, следующая.
С середины 1990-х годов вклад сектора информационных и телекоммуникационных технологий в экономический рост США стал уменьшаться, потенциал «Новой экономики» стал демонстрировать свою ограниченность. Главным двигателем экономического роста в США после 2000 г. были уже не инвестиции в сектор ИТ, а потребительский спрос. Но темпы прироста реальных доходов в стране оставались сравнительно умеренными, что ставило пределы расширению эффективного спроса. Для его стимулирования монетарные власти не раз прибегали к снижению процентных ставок. В увеличении потребительского спроса все большая роль стала принадлежать не росту доходов, а «эффекту богатства» - увеличению розничных продаж благодаря росту стоимости активов, которыми располагают домашние хозяйства. Все большая доля потребительских расходов осуществлялась на кредитной основе. Норма сбережения в американской экономике постоянно снижалась, углублялся дисбаланс между сбережениями и инвестициями, его закономерным результатом был рост торгового дефицита США.
В развивающихся странах, в том числе и в Китае, уровень развития финансовых систем сравнительно низок, у домашних хозяйств нет возможностей диверсифицировать финансовые риски, а
потому они наращивают сбережения, масса которых превышает потребности инвестирования. Соответственно, по счету текущих операций платежного баланса такие страны имеют положительное сальдо. Дисбалансы по текущим счетам ведут к активному перетоку капитала из капиталодефицитных развивающихся стран в развитые страны, где и без того наблюдается избыток капитала.
Обрабатывающая промышленность в современных условиях все более перемещается в страны Периферии, а страны Центра специализируются на отраслях сферы услуг. Контроль за обрабатывающей промышленностью развивающихся стран они поддерживают благодаря сохранению прав интеллектуальной собственности, влиянию на цены капитальных активов, регулированию доступа на товарные рынки. Спрос на продукцию обрабатывающей промышленности развитые страны в значительной мере удовлетворяют за счет импорта, а для развивающихся стран экспорт таких товаров стал одним из двигателей экономического роста.
Благодаря надежности американских активов и гегемонии доллара в системе международных расчетов США привлекают огромные суммы капитала. Это поддерживает ликвидность в американской экономике и создает условия для сохранения низких процентных ставок в США. То есть в конечном счете благодаря импорту сбережений из развивающихся стран поддерживается высокий уровень потребления в США.
Но для стабильности американской финансовой системы необходимо наличие высокорентабельных сфер для инвестирования в реальном секторе. После того как в 2000-2001 гг. лопнул «мыльный пузырь» на NASDAQ (рынке акций малых высокотехнологичных компаний), финансовые потоки стали переключаться на сектор недвижимости, и этому способствовала секьюритизация ипотечных кредитов. Туда же в конечном счете устремились и деньги из развивающихся стран - как экспортеров готовой продукции, так и экспортеров нефти. Под влиянием низких процентных ставок и роста цен на недвижимость показатели «плохих долгов» на американском ипотечном рынке снижались, и этот сектор стал восприниматься инвесторами через призму высокой доходности и незначительных рисков. Уверенность инвесторам придавало и то, что американские ипотечные агентства так или иначе поддерживались государством. Рынок недвижимости в 2000-е годы заменил фондо-
вый рынок в качестве главного генератора «эффекта богатства», поддерживавшего потребительский спрос. Но быстрое развитие рынка ипотечных деривативов в конце концов привело к формированию «мыльного пузыря» в секторе недвижимости, и его прорыв развернул ситуацию в сторону кризиса.
Таким образом, заключают Лэй Да и Чжао Юн, мировой кризис - это результат глобальных дисбалансов, которые возникли во многом вследствие структурной перестройки американской экономики, хотя они и были в определенной степени усугублены неумеренной финансовой либерализацией и ошибками в регулировании, связанными с «рыночным фундаментализмом». Но и после этого кризиса сохранится лидирующая роль США в международной финансовой системе, как и сложившиеся позиции отдельных стран в международном разделении труда. Спад на рынке недвижимости не станет для экономики США катастрофой. Это связано с тем, что недвижимость выступает и как финансовый актив, и как товар длительного пользования, поэтому в фазе роста цен одновременно и проявляется «эффект богатства», и растут компенсирующие его издержки потребления. Соответственно «эффект богатства» в данном случае слабее, чем при росте курсов акций на фондовом рынке, и он в любом случае не является для экономики критически важным (047, с. 25).
Для китайской экономики кризис означает и новые вызовы, и новые возможности. КНР впервые за многие годы столкнулась с сокращением экспортных заказов, но одновременно снизилось и число используемых против нее антидемпинговых мер. Распространению финансового кризиса на Китай воспрепятствовала осуществленная в последние годы рекапитализация китайских банков через их акционирование. Кризис изменил асимметричный характер китайско-американской экономической взаимозависимости: теперь США и весь мир оказались в сильной зависимости от состояния дел в китайской экономике, а это способствует усилению роли Китая на международной арене.
Юй Чуньхай (048) констатирует, что быстрый рост мировой экономики в 2000-е годы происходил на фоне накопления глобальных дисбалансов. Страны, имевшие торговые дефициты, испытывали нехватку сбережений и зависели от притока капитала. Тогда как в странах с активным торговым балансом наблюдались избы-
ток сбережений и проблемы с трансформацией их в инвестиции. Приток частного капитала сочетался с оттоком капитала по официальной линии.
В 1990-е годы внешнеориентированный характер развития китайской экономики стал ярко выраженным. Сложилась взаимосвязь внутренних и внешних дисбалансов, которая способствовала быстрому экономическому росту в КНР. При этом зависимость экономической динамики в Китае от динамики американского и общемирового делового цикла не является прямой и однозначной. Кризис рынка NASDAQ и последующий спад в экономике США в 2000-2001 гг. мало отразились на китайском экономическом росте. Тогда главными поставщиками продукции ИТ в США и другие развитые страны были новые индустриальные страны Азии. Но в течение 2000-х годов соответствующие производства были перенесены в Китай, и именно после этого показатели хозяйственной динамики КНР и США стали реагировать друг на друга. Эконометри-ческие расчеты показывают, что до 2001 г. корреляция темпов экономического роста в США и КНР была отрицательной, а с 2001 г. она стала положительной, хотя и относительно слабой. Причем периоды оживления американской экономики и быстрого роста американского торгового дефицита совпадают с ускорениями экономического роста в Китае и с периодами увеличения китайского торгового профицита (048, с. 38, 45).
Происшедшие изменения можно трактовать таким образом, что американская экономика в 2000-е годы сменила модель роста с основанной на инвестициях в «Новую экономику» на модель, базирующуюся на расширении потребительского спроса. Это означало, что информационные технологии миновали стадию внедрения и вышли на стадию массового применения в экономике. Тем самым были созданы благоприятные условия для структурной перестройки китайского экспорта в пользу специализации на ИТ, для реализации преимуществ Китая в дешевизне рабочей силы и возможности экономии на масштабах производства, для занятия Китаем рыночных ниш, ранее принадлежавших новым индустриальным странам. Внешним проявлением этих тенденций стал рост американского торгового дефицита, в том числе отрицательного сальдо США в торговле с Китаем. Одновременно вклад экспорта в китайский экономический рост последовательно усиливался.
В краткосрочном плане, прогнозирует Юй Чуньхай, сложившаяся структура дисбалансов будет существовать, а значит, китайская экономика может расти быстрыми темпами и в рамках внеш-неориентированной и неравновесной модели развития. Но уже с конца 2006 г. наметились признаки коррекции: американский торговый дефицит стал сокращаться, чему способствовала девальвация доллара. Начавшееся выправление дисбалансов требует от Китая изменения модели экономического роста в пользу большей ориентации на внутренний спрос.
Ван Цзиньбинь, Янь Янь и Чжу Жун (049) отмечают, что согласование интересов в мировой экономике значительно усложнилось. Раньше изменялись условия торговли для отдельных стран1 или происходили валютные кризисы. К примеру, в 1980-е годы американо-японский торговый дисбаланс корректировался за счет ревальвации иены при сохранении высоких темпов экономического роста в обеих странах. В конце 1990-х годов дисбалансы выправлялись благодаря оттоку капитала из стран Юго-Восточной Азии и разрушению механизмов фиксации курсов азиатских валют. Сейчас коррекция дисбалансов происходит по сложной формуле «Движение капитала + изменение сырьевых цен + изменение условий торговли», и эти процессы привели к общемировому кризису. В наибольшей степени пострадали экспортно-ориентированные экономики, специализирующиеся на товарах обрабатывающей промышленности и зависимые от импорта сырьевых товаров. Такие экономики не в состоянии полностью избежать воздействия шоков, связанных с девальвацией доллара и спекулятивными тенденциями на сырьевых рынках (049, с. 61).
Нефтяные цены росли в предкризисные годы вследствие спекулятивной активности на фьючерсных рынках. Даже развитые страны не могли полностью купировать соответствующий рост издержек компаний за счет внедрения новых технологий. У развивающихся стран способность адаптироваться к высоким нефтяным ценам еще ниже. По оценкам, критический уровень цены барреля нефти, с которого начинается рецессия, для США - 160,1 долл., для
1 Условия торговли - индекс, сопостовляющий цены на экспортные товары страны и на импортную продукцию. - Прим. реф.
Японии - 168,1, для Германии - 172,4, для Китая - 99,5, для Индии -62,6 долл. (049, с. 63).
Начавшаяся коррекция будет длительной, и она будет происходить через существенные колебания на финансовых рынках. Рост цен на сырье, вопреки распространенному мнению, лишь в незначительной степени можно объяснить ростом спроса в Китае, Индии и других развивающихся странах. Так, в 2007 г. потребление нефти в мире выросло только на 0,8%, а цены на нее - более чем на 50% (049, с. 64). Речь идет о спекулятивном спросе, экспансия которого связана с тем, что в условиях девальвации доллара и сравнительно низких процентных ставок инвесторы ищут более выгодные сферы вложения. Наступление кризиса означало, что набор прибыльных финансовых инструментов стал еще более ограниченным, а потому и в условиях кризиса ликвидность по-прежнему стремится на рынки сырьевых деривативов и поддерживает там цены (049, с. 65-66).
Коррекцию замедляют и структурные особенности американской экономики. Торговый дефицит США обусловлен огромным отрицательным сальдо в товарной торговле, тогда как в торговле услугами США имеют устойчивый профицит. На долю обрабатывающей промышленности приходится лишь около 15% стоимостной величины американского экспорта, а только за счет наращивания экспорта услуг выправить дисбаланс заведомо нереально. К тому же в последние годы в американской экономике наблюдалось замедление прироста производительности труда и капитала на фоне увеличения совокупной факторной производительности, т.е. американский экономический рост базировался в большей степени на технологических инновациях, а на такой основе преодоление дисбалансов тоже может быть только постепенным.
Общемировая коррекция воздействует и на финансовый, и на реальный секторы китайской экономики. Шоки в финансовой области связаны с тем, что:
- вызванное спекулятивной активностью повышение сырьевых цен способствует уменьшению покупательной способности китайских валютных резервов из-за удорожания импортных товаров производственного назначения, используемых в китайских экспортных отраслях;
- девальвация доллара ведет к обесценению активов, входящих в структуру китайских валютных резервов;
- финансовый кризис на Западе и ревальвация юаня способствуют перераспределению потоков капитала в пользу Китая, что создает дополнительное давление в сторону укрепления валютного курса юаня, усиливает нестабильность на внутрикитайских рынках финансовых активов; в течение 2008 г. 2/3 прироста китайских официальных валютных резервов приходились на источники помимо экспорта и прямых иностранных инвестиций, то есть на спекулятивный капитал.
Шоки для реального сектора заключаются в том, что:
- под влиянием роста сырьевых цен и девальвации доллара условия торговли для Китая ухудшаются, уменьшается вклад экспорта в экономический рост, и это ведет к сокращению занятости, тем более что рентабельность промышленных предприятий и так сократилась в последние годы из-за того, что рост издержек не полностью транслировался в рост отпускных цен;
- рост сырьевых цен создает угрозу «импортируемой инфляции», которую не может полностью компенсировать ревальвация юаня;
- проводившаяся с конца 2007 г. антиинфляционная политика и падение рынка недвижимости обострили финансовые проблемы предприятий и банков; в китайской экономике вообще сосуществуют избыток ликвидности на макроуровне и дефицит ликвидности на микроуровне или, иначе говоря, избыток ликвидности в финансовом секторе и ее недостаток в реальном секторе; причины такой ситуации коренятся в самой структуре контролируемой государством банковской системы и перекосе в ее работе в пользу кредитования предприятий госсектора; по оценкам, в 2006 г. госпредприятия, производившие около 20% ВВП, получали 2/3 всего объема кредитной эмиссии, а частные предприятия, производившие около 50% ВВП, - только 25% объема кредитования. Ужесточение денежной политики с конца 2007 г. еще более усилило эту тенденцию, так как объектом кредитных рестрикций в первую очередь стал опять-таки частный сектор (049, с. 75-81).
Юй Чуньхай (050) характеризует мобильность капитала в условиях международного финансового кризиса. Международные инвестиционные потоки являются тем механизмом, через который функционирует система глобальных дисбалансов. Данные по притоку капитала в США за период с конца 1990-х годов показывают,
что он мало реагирует на финансовые шоки. Даже в 2008 г., в условиях начавшегося финансового кризиса, при колебаниях притока частного капитала приток средств по официальной линии оставался стабильным. К тому же в ситуации финансового кризиса уменьшение доходности активов, в том числе и из-за снижения процентных ставок ФРС, означает, что относительно большая часть доходов не уходит из страны в качестве вознаграждения иностранных инвесторов, и это само по себе стабилизирует финансирование американского дефицита по счету текущих операций. А колебания на других рынках только усиливают интерес зарубежных инвесторов к вложениям в американские казначейские облигации.
Даже если бы американского кризиса не случилось, объемы привлекаемых в Китай иностранных инвестиций могли бы снизиться под воздействием антиинфляционной ограничительной политики властей. Об этом свидетельствует возросшая волатильность движения спекулятивного капитала, которая отмечалась со второй половины 2007 г. Но от резкого сокращения приток капитала удерживался благодаря тому, что процентные ставки в КНР на этой стадии цикла оказались выше, чем в США, а также благодаря ожиданиям ревальвации юаня.
Кризисная ситуация на американском финансовом рынке оказывала противоречивое влияние на движение капитала в китайскую экономику. С одной стороны, в условиях кризиса выросла рисковая премия при размещении ликвидности, и это побуждало капитал уходить с американского рынка. Но, с другой стороны, падение цен на американские государственные облигации означало увеличение доходности последних, а это, наоборот, привлекало инвесторов на американский рынок. В любом случае увеличение волатильности капитальных потоков при сложившейся в Китае системе регулирования валютного курса означает нарастание рисков для денежной политики и для стабильности финансовой системы.
Фань Чжиюн (051) обращает внимание на то, что дисбаланс во внешней торговле может не находить адекватного отражения в динамике внешнего долга страны, и объясняется это влиянием колебаний валютных курсов и цен на активы, которое принято называть «эффектом оценки». В частности, именно поэтому рост американского торгового дефицита долгое время не сопровождался увеличением доли внешнего долга в американском ВВП.
Поскольку американский доллар занимает ведущее место в международных расчетах, то изменение его курса оказывает асимметричное влияние на активы, контролируемые другими странами. Девальвация доллара для самих США означает снижение выплат по внешнему долгу, а для КНР - уменьшение стоимости валютных резервов, выраженной в юанях. Таким образом, коррекция внешнего дисбаланса может осуществляться и через изменение сальдо по счету текущих операций, и через «эффект оценки» (051, с. 121).
В начале реформ КНР была капиталодефицитной страной, только с 2003 г. она стала чистым экспортером капитала, это было результатом быстрого накопления ею иностранных активов. Их доля в китайском ВВП увеличилась с 21% в 1995 г. до 61% в 2006 г., тогда как доля международных обязательств поддерживалась на стабильном уровне около 40% ВВП. В структуре активов доминируют официальные валютные резервы, а в структуре обязательств произошел сдвиг от доминирования внешнего долга к доминированию прямых иностранных инвестиций. «Эффект оценки» для контролируемых Китаем активов в 1991-1999 гг. был отрицательным, затем до 2002 г. незначительно положительным, с возрастающей динамикой. Его абсолютная количественная оценка для 2004 г. -36,3 млрд. долл., в 2005 г. - 6,3 млрд., в 2006 г. - 200,9 млрд. долл. В отношении к ВВП поначалу его величина была существенно негативной (- 9,0% ВВП в 1992 г.), что было связано в том числе и со сравнительно небольшими размерами ВВП в тот период. Но затем ситуация стала улучшаться, и в 2006 г. положительная величина достигла 4,2% ВВП (051, с. 126, 127, 134).
Фань Чжиюн прослеживает влияние «эффекта оценки» на китайские официальные валютные резервы. На конец 2006 г. их удельный вес в структуре международных активов страны достигал 70% (051, с. 130). Ревальвация реального эффективного валютного курса юаня, происходившая с середины 2005 г., с одной стороны, уменьшила сумму внешнего долга, номинированного в китайской валюте, но, с другой стороны, она повлекла за собой и обесценение зарубежных активов. Расчеты показывают, что доходность китайских валютных резервов с середины 2005 г. быстро уменьшалась, и к началу 2007 г. она стала отрицательной. А поскольку и накопление валютных резервов, и ревальвация шли по нарастающей, то росли и убытки. По состоянию на март 2008 г. их накопленная ве-
личина достигала 36 млрд. долл., и это без учета упущенной выгоды в виде недополученных процентов по зарубежным активам (051, с. 132).
Итак, на повестку дня встал вопрос не просто об обеспечении доходности, но и о сохранности валютных резервов, который приобрел особую остроту в условиях финансового кризиса и девальвации доллара. Китай не может больше просто пассивно приспосабливаться к «эффекту оценки», ему нужна активная политика управления международными активами.
Еще одна макроэкономическая проблема, связанная с растущей «открытостью» китайской экономики, рассматривается Ван Цзяньбинем и Ли Нанем (052). В экономической литературе высказываются различные мнения по поводу того, насколько действен эффект передачи импульсов инфляции с мировых рынков в национальную экономику через формирование цен на импортные товары, опосредуемое валютным курсом. Большинство западных исследователей на основе анализа данных по развитым странам приходят к выводу, что этот эффект незначителен, а ученые, занимающиеся развивающимися экономиками, обычно отмечают, что этот эффект весьма выражен (052, с. 136-137).
Ван Цзяньбинь и Ли Нань (052) пишут, что в 2001-2007 гг. ведущим мировым экономикам была свойственна тенденция синхронизации темпов инфляции, и это было связано с либерализацией их взаимной торговли. Фактором инфляции выступал прежде всего рост нефтяных и продовольственных цен, а также увеличение доходов работающих по найму. В КНР рост цен на импортные товары, особенно сырьевые, был более существенным, чем темпы ревальвации юаня, так что проблема «импорта инфляции» для Китая актуальна. Показатели «открытости» китайской экономики постоянно росли: внешнеторговая квота (отношение суммарного объема экспорта и импорта страны к ее ВВП) увеличилась с 38,5% в 2001 г. до 63,6% в 2007 г., а импортная квота (соотношение импорта и ВВП) - соответственно с 18,4 до 28,0%. Причем доля сырьевых товаров в импорте выросла с 18,8% в 2001 г. до 25,4% в 2007 г. (052, с. 141). Увеличение этих показателей усиливает риски, связанные с приближением внутренних цен к уровню цен международных рынков.
Расчеты по построенной эконометрической модели приводят авторов к выводу, что ревальвация юаня выступает в качестве фактора, ограничивающего рост цен на импортные товары обрабатывающей промышленности. Но в отношении импортных сырьевых товаров укрепление юаня выполняет эту функцию в ограниченных пределах. Механизм «импорта инфляции» действительно работает, но существуют сдерживающие его факторы: административное регулирование цен и собственно внешнеторговых потоков, а также свойственные Китаю особенности калькуляции индекса потребительских цен. В то же время, по мнению авторов, хотя ревальвация юаня может сдерживать рост цен на импортные товары, она малоэффективна как средство борьбы с инфляцией, проистекающей из внутренних источников. С инфляцией нужно бороться не столько с помощью ревальвации, которая только в небольших масштабах сдерживает рост цен на импортные сырьевые товары, сколько через стимулирование внутреннего предложения таких товаров.
Чжэн Чаоюй (053) через анализ циклических изменений сальдо торгового баланса КНР делает попытку увязать воедино факторы влияния внутреннего и внешнего спроса на динамику экономического роста.
До 1993 г. профицит торгового баланса и увеличение национального дохода в Китае изменялись разнонаправленно: при циклических ускорениях экономического роста баланс внешней торговли становился негативным. С 1994 г. эти показатели стали двигаться в одном направлении, эта тенденция особенно усилилась после 1997 г., когда китайская экономика завершила переход от типа экономического роста, связанного ограничениями на стороне предложения, к типу экономического роста, управляемого спросо-выми ограничениями. С этого времени взаимосвязь динамики торгового профицита и динамики национального дохода стала еще более выраженной.
Расчеты по эконометрической модели показывают, что в 1982-1993 гг. китайский экономический рост со стороны спроса регулировался главным образом составляющими, связанными со внутренним потреблением и инвестициями, а в 1994-2007 гг. ключевое значение приобрела динамика чистого экспорта, т.е. внешнего спроса. Различия этих периодов как раз и соответствуют разли-
чиям в корреляции между динамикой торгового баланса и динамикой национального дохода.
Статистика экономического роста на первый взгляд свидетельствует, что со временем динамика китайского экономического цикла становится все более автономной от динамики цикла в США, и это побуждает многих специалистов говорить о «разделении циклов» (decoupling). В 2007 г., когда американская экономика уже входила в рецессию, экономика Китая, наоборот, переживала «перегрев». Но проведенный автором детальный эконометрический анализ дает иную картину: на деле имеет место синхронизация циклов, но она происходит по сложной схеме. Ускорение экономического роста в США обеспечивается благодаря расширению потребительского спроса, это ведет к увеличению американского торгового дефицита и общему увеличению объемов мировой торговли, а Китай пользуется этим для увеличения масштабов своего экспорта, наращивания собственного торгового профицита и, соответственно, ускорения экономического роста в стране. Развитие ситуации с момента начала американского финансового кризиса 2007 г. укладывается в рамки такой логики: под воздействием финансового кризиса американская экономика замедляется, торговый дефицит США сокращается, падают объемы международной торговли, и это ощущает на себе китайская экономика.
В долгосрочном плане, отмечает Чжан Яньхун (054), китайский экспорт растет опережающим темпом по отношению к ВВП, но в краткосрочном плане его динамике свойственны значительные колебания. В 1990-2007 гг. среднегодовые темпы прироста экспорта достигали 19%, но отмечались и резкие замедления: в 1996 г. -из-за снижения нормативов возмещения налога на добавленную стоимость для экспортеров; в 1998 г. - из-за азиатского финансового кризиса; в 2001 г. - из-за ревальвации реального валютного курса юаня, вызванной внутренней дефляцией. Более 90% стоимостной величины экспорта приходится на товары обрабатывающей промышленности. Более половины объема экспорта реализуется в рамках контрактов о поручительской обработке сырья и материалов, хотя с 2004 г. отмечается ускоренный рост и обычной торговли (054, с. 181-182).
В построенной автором модели учитываются следующие факторы, влияющие на динамику китайского экспорта: уровень
располагаемых доходов в стране-импортере; цены на китайские экспортные товары; цены на товары-субституты собственного производства в стране-импортере; динамика валютного курса юаня; динамика внешнеторговой политики, выраженная эффектами от присоединения КНР к ВТО и от пересмотра нормативов возмещения экспортного НДС.
Результаты исследования показывают, что спрос на китайскую продукцию обрабатывающей промышленности отличается высокой эластичностью по доходу, причем в особенности это свойственно экспорту в рамках контрактов о поручительской переработке. Возможно, это связано с тем, что основной товарной позицией в поручительской обработке является электронная продукция с относительно высокой добавленной стоимостью, а в обычном экспорте преобладают товары текстильной и швейной промышленности. Высокая эластичность означает, что китайский экспорт в значительной степени зависим от динамики делового цикла в странах - торговых партнерах.
Динамика валютного курса юаня оказывает значительное воздействие на китайский экспорт: увеличение реального эффективного курса на 1% ведет к сокращению экспорта на 4,7% в рамках поручительской обработки и на 17% - в рамках обычного экспорта сырьевых товаров (054, с. 192). Это лишний раз подтверждает, что конкурентоспособность китайских экспортных товаров опирается на их ценовые преимущества. А особая чувствительность экспорта сырья к изменениям валютного курса объясняется тем, что у сырьевых товаров больше субститутов, которые могут быть закуплены в других странах. Тогда как экспорт в рамках поручительской обработки часто осуществляется по каналам внутрифирменной торговли, где влияние ценовых колебаний может быть нивелировано.
Присоединение к ВТО оказало на китайский экспорт отчетливо позитивное воздействие, особенно сильно его ощутил на себе экспорт готовой продукции. Эффект пересмотра в 2006 г. норм возмещения НДС статистически не выражен, возможно, это связано с тем, что к моменту проведения исследования он еще не успел проявиться. Но исследование зафиксировало, что еще до финансового кризиса ценовая конкурентоспособность китайских товаров снижалась из-за ревальвации юаня и вследствие увеличения расходов на оплату труда на предприятиях после вступления в силу с
начала 2008 г. закона КНР «О трудовых договорах». Таким образом, замедление роста, а затем (с конца 2008 г.) и абсолютное сокращение китайского экспорта было связано не только со сжатием спроса, но и с ростом издержек у китайских компаний (054, с. 193-198).
В следующей главе Чжан Яньхун (055) задается вопросами: какое воздействие оказывает рост сырьевых цен на различные развивающиеся экономики (специализирующиеся на экспорте ресурсов, с одной стороны, и специализирующиеся, как Китай, на экспорте готовой продукции - с другой); как он изменяет условия торговли для этих экономик?
Показатель «условия торговли» обычно используется для характеристики выигрыша, который получает страна от участия в международной торговле. Улучшение условий торговли (то есть рост экспортных цен по сравнению с ценами на импорт) означает рост благосостояния страны, так как оно свидетельствует о возросшей покупательной способности ее товаров: за свой экспорт страна теперь может купить больше импорта. Косвенное воздействие улучшения условий торговли на благосостояние заключается в том, что оно приводит к увеличению положительного сальдо по балансу текущих операций, тем самым увеличивается совокупный спрос в экономике и стимулируется экономический рост в стране.
В начале 1950-х годов была обоснована теорема Пребиша-Сингера, согласно которой страны - экспортеры сырья сталкиваются с проблемой долгосрочного ухудшения условий торговли, и это означает перераспределение доходов в мировой экономике в пользу промышленно развитых стран - экспортеров готовой продукции. Причины такой тенденции заключаются в низкой эластичности спроса на сырьевые товары по доходу, а также в специфике рынка труда в развивающихся странах (по мере технологического прогресса там происходит падение реальной заработной платы, так как большинство занятых в сырьевых отраслях - это низкоквалифицированные работники, не охваченные профсоюзами).
Но в начале XXI в. к этому вопросу приходится возвращаться заново. Во-первых, цены на сырье устойчиво росли в последние годы; во-вторых, между самими развивающимися странами произошла дифференциация на экспортеров сырья и экспортеров продукции обрабатывающей промышленности.
Проанализировав массив данных за 1999-2006 гг., Чжан Янь-хун приходит к выводу, что изменение цен способствовало улучшению условий торговли для государств - экспортеров энергоносителей и в меньшей степени - для развивающихся стран - экспортеров неэнергетического сырья. А развивающиеся страны - экспортеры готовой продукции, в том числе КНР, столкнулись с ухудшением условий торговли. В результате произошло перераспределение выгод в пользу развивающихся стран - экспортеров сырья, и это ставит под сомнение применимость теоремы Пребиша - Сингера к современной ситуации.
Юй Чуньхай (056) отмечает, что конкретные проявления дисбалансов («двойное положительное сальдо», т.е. профициты и по счету текущих операций, и по счету движения капитала; аномальные размеры валютных резервов; избыточная ликвидность в финансовой системе) могут быть отчасти скорректированы. Но они неустранимы, пока сохраняются внутренние структурные дисбалансы китайской экономики. Между тем на структурные параметры большее влияние оказывает фискальная (бюджетно-налоговая), а не монетарная (денежная) политика.
Монетарная политика через воздействие на показатели процентных ставок, номинального валютного курса, инфляции может влиять на формирование реального валютного курса и тем самым воздействовать на структуру выпуска - определять пропорции между торгуемым и неторгуемым секторами (т.е. между теми отраслями хозяйства, которые непосредственно участвуют в международной конкуренции, и теми, чьи товары и услуги не экспортируются и не импортируются). Но по самой сути денежной политики это воздействие оказывается на недискриминационной основе. Фискальная же политика по природе своей носит селективный характер: она прямо влияет на структурные пропорции экономики через установление налоговых ставок и налоговых льгот и тем самым воздействует на параметры инвестиционного процесса. В Китае значение фискальной политики еще больше возросло за последние годы, так как параметры денежной политики стали фактически задаваться развитием внешнеэкономических связей. Денежная политика в известной мере утратила самостоятельность, эффективность ее снизилась.
В китайской экономике взаимосвязь инвестиций и сбережений работает нетрадиционным образом: не столько объем совокупных сбережений является ограничителем для увеличения совокупных инвестиций, сколько рост инвестиций сам по себе выступает фактором ускоренного прироста сбережений. В результате увеличивается положительное сальдо во внешней торговле. Таким образом, нарастание торгового дисбаланса - это внешнее проявление внутреннего дисбаланса, когда объем сбережений превышает объем инвестиций.
Говорить о том, что объем внутренних инвестиций не достаточен, не приходится, наоборот, их гипертрофированный рост как раз и создает многие макроэкономические проблемы. Увеличение инвестиций расширяет базу для экономического роста со стороны предложения, стимулирует экономический рост и ведет тем самым к увеличению национального дохода. Но эти процессы не сопровождаются ускоренным ростом потребления, вместо этого прирост дохода идет на увеличение сбережений, что создает основу для дальнейшей экспансии инвестиций. Причины такой ситуации коренятся в сложившейся институциональной структуре экономики; в неэффективной системе перераспределения доходов; в сложившихся стереотипах поведения домашних хозяйств-потребителей. В конечном счете в экономике постоянно воспроизводится модель экономического роста, основанная на экспансии инвестиций и экспорта.
В условиях недостатка потребительского спроса наибольшие сложности испытывают отрасли неторгуемого сектора (строительство и сфера услуг), так как они не могут восполнить дефицит внутреннего спроса за счет внешних покупателей, такие отрасли в первую очередь сталкиваются с проблемой избыточных производственных мощностей. Тем самым создаются условия для предпочтения инвесторами вложений в торгуемый сектор (сельское хозяйство и промышленность). Доля торгуемого сектора в ВВП с начала 1990-х годов снижалась, сначала из-за сокращения доли сельского хозяйства и сырьевых производств, а в 1997-2002 гг. - из-за уменьшения доли обрабатывающей промышленности, но затем произошел перелом тенденции. Наоборот, доля неторгуемого сектора в ВВП до 2002 г. росла, а затем стала снижаться.
В основе этих процессов лежала динамика инвестиций: до 2001 г. инвестиции в неторгуемый сектор росли быстрее, чем в торгуемый, а затем тенденция сменилась на противоположную. Разрыв в уровнях и темпах развития между двумя секторами снова стал увеличиваться, это и формирует фундаментальную основу структурных дисбалансов в китайской экономике. И эта ситуация до сих пор усугублялась проводившейся фискальной политикой, в рамках которой в отраслях торгуемого сектора и прежде всего в обрабатывающей промышленности предоставлялись специальные преференции, снижающие издержки и повышающие доходность инвестирования. В частности, именно на такие отрасли распространялась практика возмещения экспортного НДС, тогда как отрасли нетор-гуемого сектора налоговых льгот не получали. В результате фискальная политика опять-таки способствовала воспроизводству модели экономического роста, основанного на инвестициях и экспорте.
Для преодоления дисбалансов требуется корректировка фискальной политики с целью выравнивания инвестиционной привлекательности торгуемого и неторгуемого секторов. Поэтому в условиях финансового кризиса, заключает Юй Чуньхай, нужна не просто фискальная поддержка экономики, а политика, стимулирующая перераспределение ресурсов в пользу неторгуемого сектора.
Ван Цзяньбинь и Лю Юаньчуань (057) констатируют, что после присоединения КНР к ВТО резко ускорилось накопление официальных валютных резервов. Они увеличились с 212,2 млрд. долл. на конец 2001 г. до 1,33 трлн. долл. в середине 2007 г. (057, с. 247). Их росту способствовали торговый профицит и ревальвационные ожидания, последние стимулировали массированный приток в страну спекулятивного капитала. Причем значение этого второго фактора усиливалось по мере осуществления новых мер финансовой либерализации. Попытки Народного банка Китая решать проблему стерилизации прироста валютных резервов (то есть купирования инфляционного эффекта роста внутреннего денежного предложения) с помощью продаж собственных векселей и повышения норм обязательного резервирования были недостаточно действенны. Быстрое накопление резервов вызывало ситуацию избыточной ликвидности. Ее результатом явились существенные колебания цен на финансовые активы - акции и недвижимость. Риски
для инвесторов тем самым увеличились. Усилился потенциал нестабильности макроэкономической ситуации. Возросла зависимость капитализации рынка активов от изменений процентных ставок, а на параметрах потребительского спроса стал сказываться «эффект богатства», связанный с ростом курсов фондового рынка.
Хуан Сю (058) выделяет три этапа банковской реформы в КНР. На первом этапе (1980-1993) Народный банк Китая перестал быть подразделением Министерства финансов. Возникла двухуровневая банковская система с выделением Центробанка и коммерческих банков. Начался допуск на китайский финансовый рынок иностранных банков. Возникли акционерные банки. Стала складываться конкурентная среда на рынке банковских услуг, но административно поддерживаемый монополизм в банковской системе преодолен не был. Из-за традиционных связей банков с государственными промышленными предприятиями и больших масштабов дублирующего капитального строительства, финансируемого на кредитной основе, в банковской системе накапливались крупные суммы «плохих долгов».
На втором этапе (1994-2001) начался процесс избавления банков так называемой «большой четверки» (Промышленно-торговый банк Китая, Строительный банк Китая, Банк Китая, Сельскохозяйственный банк Китая) от функций «политического кредитования» - выдачи займов на льготных условиях под проекты, патронируемые теми или иными государственными инстанциями. Для выполнения этих функций были созданы специальные «политические» банки: Государственный банк развития Китая, Экспортно-импортный банк Китая, Банк развития сельского хозяйства Китая. В 1995 г. был принят Закон КНР «О коммерческих банках» и началась коммерциализация деятельности банков «большой четверки». После азиатского финансового кризиса 1998 г. для рекапитализации банковской системы были эмитированы особые государственные облигации на общую сумму в 270 млрд. юаней. В 1999 г. для разгрузки балансов «большой четверки» от «плохих долгов» были созданы четыре «компании по управлению активами», принимавшие на себя и регулировавшие просроченную задолженность.
Третий этап (2002-2007) стал периодом прорывных изменений, но стимулом для них явилось накопление негативных тенденций в функционировании банковской системы. На конец 2002 г.
показатели качества банковских активов и достаточности собственного капитала были у китайских банков наихудшими в Азии. Доля «плохих долгов» в общем объеме кредитования у «большой четверки» достигала, по консервативной оценке, 21,4%. Для сравнения, в странах Юго-Восточной Азии в канун финансового кризиса этот показатель в среднем составлял 6% (058, с. 263). По оценке же, опубликованной в июне 2002 г. в газете Asian Wall Street Journal, доля «плохих долгов» в Китае достигала 50%, и банковская система требовала рекапитализации на общую сумму в 500 млрд. долл.
При присоединении страны к ВТО в конце 2001 г. для китайской банковской системы был установлен адаптационный период в 5 лет, по окончании которого ограничения на деятельность иностранных банков в Китае должны были быть сняты. Перед лицом неизбежного усиления конкуренции интенсивность реформирования резко возросла. В 2002 г. на Всекитайском рабочем совещании по финансовым вопросам были приняты решения о трансформации государственных банков в акционерные банки, находящиеся под контролем государства, и о прохождении ими биржевого листинга, т. е. о размещении их акций на фондовых биржах. В январе 2004 г. Госсовет КНР выделил 45 млрд. долл. из валютных резервов на рекапитализацию Банка Китая и Строительного банка Китая; в апреле 2005 г. 15 млрд. долл. на эти цели получил Промышленно-торговый банк Китая. В декабре 2007 г. был утвержден план акционирования Сельскохозяйственного банка Китая. Китайские банки стали привлекать иностранных стратегических инвесторов, что способствовало внедрению современных стандартов корпоративного управления. В конце 2006 г. обязательства перед ВТО о либерализации доступа иностранных банков на китайский рынок были выполнены. На конец 2007 г. в КНР было зарегистрировано 24 банка с полностью иностранным капиталом; 2 совместных банка; 117 филиалов, созданных 71 иностранным банком (058, с. 264).
Оценка стабильности китайской банковской системы, отмечает Хуан Сю, затрудняется тем, что для этого нет общепринятой методики: существуют проблемы со сведением воедино методик оценки различных рисков - кредитных, операционных, валютных, рисков ликвидности и т.д. Автором в основу оценки положен риск банкротства, когда убытки банка превосходят величину его чистых активов. Построенная автором модель выявляет взаимосвязь дохо-
да по активам, капитализации активов и волатильности дохода за период 1996-2007 гг. Используются данные по 23 банкам, в том числе пяти банкам общенационального уровня, девяти акционерным банкам и девяти городским коммерческим банкам - на них приходится 90% совокупных активов банковской системы (058, с. 267).
Результаты исследования свидетельствуют о возросшей стабильности китайской банковской системы. Кривая доходности за исследованный период имела тенденцию к понижению, что отражает усиление конкуренции на рынке банковских услуг. После 2003 г. показатели достаточности капитала стали увеличиваться, и в 2007 г. по банковской системе в целом они превысили рекомендуемую Базельскими стандартами планку в 8%. Если в 2003 г. доля «плохих долгов» в среднем составляла более 15%, то к концу 2007 г. снизилась до 6,2% (058, с. 268-269).
В условиях мирового финансового кризиса системные риски в китайской банковской системе увеличились из-за финансовых трудностей у предприятий-заемщиков, столкнувшихся с сокращением спроса. Риски невозврата кредитов возросли и в связи с нестабильностью на рынке недвижимости: на конец 2007 г. в общей структуре банковского кредитования ипотечные кредиты физическим лицам составляли 11,5%, а кредиты застройщикам - 6,9%, т.е. их совокупная доля приблизилась к 20%, и негативные явления в секторе недвижимости способны оказать серьезное влияние на банковский сектор (058, с. 273-276).
Чэн Хуа (059) задается вопросом, какое воздействие оказали на китайские финансовые рынки предпринятые в последние годы шаги по либерализации движения капитала и прежде всего - предоставление финансовым институтам возможности получать статус «лицензированного иностранного институционального инвестора» (ЛИИИ, Qualified Foreign Institutional Investor) и «лицензированного внутреннего институционального инвестора» (ЛВИИ, Qualified Domestic Institutional Investor). В экономической литературе даются различные оценки возможного влияния либерализации на положение дел на «нарождающемся рынке». В случае с китайским рынком просчитать последствия еще сложнее потому, что постоянно меняется регулятивная среда и происходят институциональные изменения (распродажи госпакетов акций, разрешение проводить фью-
черсную торговлю по фондовым индексам и т.д.); на приток капитала оказывают сильное влияние укрепление юаня и сопутствующие ревальвационные ожидания.
Китай еще в 1980-е годы начал размещать за рубежом свои государственные облигации. С начала 1990-х годов китайские предприятия стали привлекать иностранных инвесторов, эмитируя акции типа «В» (номинированные в инвалютах, но котирующиеся на внутрикитайских биржах), типа «Н» (обращающиеся в Сянгане), типа «N» (обращающиеся в США). Но до начала XXI в. интернационализация китайского рынка капитала ограничивалась привлечением финансовых ресурсов извне, а внутренний рынок ценных бумаг оставался в основном закрытым. Качественные изменения начались после того, как в конце 2002 г. зарубежным финансовым институтам была предоставлена возможность получать статус ЛИИИ, открывающий прямой доступ на рынок акций типа «A» (номинированных в юанях и торгуемых внутри страны). Следующим шагом стало разрешение китайским финансовым институтам вкладывать средства в зарубежные финансовые инструменты в качестве ЛВИИ (с 2005 г.).
Систему ЛИИИ с 1990-х годов практиковали Южная Корея, Тайвань, Индия, Малайзия, Таиланд, Бразилия, Чили. В Китае первым получателем такой лицензии стал в 2003 г. швейцарский банк UBS. К апрелю 2008 г. этот статус получили 53 иностранных финансовых института. Выделенная им совокупная квота для инвестирования достигала 10 млрд. долл. На конец 2007 г. капитализация рынка акций типа «A» составляла около 8 трлн. юаней, так что даже если бы вся совокупная квота ЛИИИ была потрачена только на покупку таких акций, то их доля в капитализации рынка не превысила бы 1%. Среди уже получивших статус ЛИИИ присутствуют иностранные банки, инвестиционные фонды, страховые и инвестиционные компании; размеры индивидуальных квот варьируют от 50 до 800 млн. долл. (059, с. 285).
Необходимость в механизме ЛВИИ связана с тем, что юань остается неконвертируемой валютой, административный контроль за курсообразованием и за установлением процентных ставок сохранится и в обозримой перспективе, но благодаря быстрому экономическому развитию страны и население, и государство накопили значительные финансовые ресурсы, и нужно разнообразить
набор предложений для их инвестирования, в том числе и за счет зарубежных вариантов. Согласно действующей схеме ЛВИИ, квалификационные требования и возможности для инвестиционной деятельности дифференцированы для различных категорий финансовых институтов. Жесткие стандарты установлены для банков и страховых компаний, а для инвестиционных фондов и инвестиционных компаний требования очерчены менее строго, так как их деятельность создает меньшие системные риски. На конец 2007 г. статус ЛВИИ получили 7 банков; 3 инвестиционные компании; 10 компаний, управляющих инвестиционными фондами; 2 страховые компании. Совокупная квота для банков достигала 16,1 млрд. долл. (059, с. 286).
До сих пор ЛВИИ вкладывали средства в основном в американские и европейские инструменты с фиксированным доходом, а их деятельность на фондовом рынке концентрируется преимущественно в Сянгане, особенно активно они оперируют с акциями типа «Н» и «красными фишками» - акциями сянганских филиалов крупных внутрикитайских предприятий. Так что реально их выход на международные финансовые рынки пока находится только на начальной стадии.
Еще один канал для инвестирования за рубежом возник с созданием в КНР в 2007 г. собственного суверенного фонда - Китайской инвестиционной корпорации (КИК). Ей была передана для размещения вовне страны часть официальных валютных резервов, то есть финансовых накоплений государства. КИК создана с учетом опыта суверенных фондов стран-нефтеэкспортеров (России, ОАЭ) и государственных пенсионных фондов Швейцарии и Сингапура. С макроэкономической точки зрения деятельность КИК призвана снизить нагрузку на национальную экономику, связанную с избыточным накоплением валютных резервов; обеспечить сохранение и преумножение стоимости резервов в условиях нестабильности валютных курсов; способствовать преодолению ситуации избыточной ликвидности. Уже в течение первого года деятельности КИК осуществила инвестиции на общую сумму почти 10 млрд. долл. (059, с. 287).
Чэн Хуа обращает внимание на то, что темпы «открытия» китайских финансовых рынков зависят от изменений макроэкономической ситуации в стране. Вначале статус ЛИИИ получить было
относительно легко, так как до начала 2006 г. китайский фондовый рынок стагнировал, и власти пытались оживить его за счет допуска иностранных инвесторов. Но в 2006-2007 гг., в условиях обусловленного избыточной ликвидностью бума на фондовом рынке, процесс выдачи новых лицензий замедлился. Он снова ускорился только с изменением ситуации на рынке с конца 2007 г. Процесс же вывоза капитала по линиям ЛВИИ и КИК как раз усилился в 20062007 гг. в условиях ревальвации юаня, избытка ликвидности на внутренних рынках и постоянного роста цен на финансовые активы и недвижимость.
Как сказалась растущая «открытость» китайского фондового рынка на его функционировании в 2003-2008 гг.? С теоретической точки зрения либерализация движения капитала имеет следующие позитивные последствия:
- увеличивается стабильность рынка, так как его динамика синхронизируется с движением рынков развитых стран;
- развивается инфраструктура рынка, увеличивается число доступных финансовых инструментов; улучшается распределение финансовых ресурсов внутри национальной экономики, а все это стимулирует экономический рост в стране;
- происходят улучшения в корпоративном управлении, внедряются более совершенные стандарты раскрытия информации и бухгалтерского учета, развиваются новые механизмы мобилизации капитала, в том числе за счет слияний и поглощений компаний.
Но о выполнении второй функции судить сложно, ибо не выявлена зависимость китайского экономического роста от развития рынков капитала в стране. А об улучшениях корпоративного управления говорить пока рано, так как распродажи госпакетов акций, начавшиеся в 2005 г., еще продолжаются, и значительные доли акций китайских предприятий до сих пор не попадают реально в рыночный оборот. Поэтому главное состоит в том, оказывает ли растущая «открытость» фондового рынка стабилизирующее влияние на макроэкономическую ситуацию?
До конца 2005 г. корреляция китайских фондовых индексов с американскими и сянганскими была минимальной. Но с 2006 г. она резко возросла, и это было связано с увеличением числа первичных размещений китайских компаний в Сянгане и США, с началом функционирования схем ЛИИИ и ЛВИИ: в результате увеличились
объемы миграции капитала между рынками, а инвесторы получили больше возможностей для адекватной калькуляции стоимости активов. Но одновременно усилилась и спекулятивность китайского фондового рынка. Его воздействие на макроэкономическую ситуацию возросло, но это, скорее, усложнило задачи макроэкономического регулирования.
Нет оснований утверждать, что присутствие ЛИИИ сделало китайский фондовый рынок более стабильным: колебания фондовых индексов за последние годы, наоборот, возросли. Но нет и оснований утверждать, что оно усилило волатильность рынка - просто потому, что доля ЛИИИ в его капитализации слишком невелика. Тем не менее, по отзывам участников рынка, присутствие ЛИИИ оказывает определенное стабилизирующее воздействие. Их поведение формирует тренды на рынке, проявлением чего является возросший интерес к «голубым фишкам» - ликвидным акциям рентабельных компаний. Поведение ЛИИИ имитируют китайские инвесторы, и это способствует рационализации инвестиционной стратегии последних, тогда как раньше они активно спекулировали акциями сомнительного качества. ЛИИИ уделяют внимание прежде всего перспективам капитализации фирмы, качеству ее корпоративного управления, «прозрачности» отчетов, доле компании на соответствующем отраслевом рынке. В результате внедряются более совершенные методики оценки рисков, и формируемые таким образом решения о купле или продаже акций делают межотраслевую миграцию капитала более рациональной (059, с. 291).
В заключении к книге ее главный редактор Цзи Баочэн (061) напоминает слова Мао Цзэдуна о том, что внешние факторы - это условия для изменений, а внутренние факторы - основа. По такой логике именно сокращение внешнего спроса выявило слабые места китайской модели роста, но не оно определило масштаб и глубину проблем.
П.М. Мозиас
2010.03.062. ЛИ ЧЖИЦЗЮН. СОВРЕМЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, ПРОБЛЕМЫ И ФАКТОРЫ ИННОВАЦИЙ В КИТАЕ. ЛИ ЧЖИЦЗЮН. Во го цзичжу чуансиньдэ сяньчжуан, веньти цзи ци чэнинь // Гоуюань фачжань яньцзю чжунсинь яньцзю баогао
