CC BY
37
2011.04.027-029. ИНОСТРАННЫЙ КАПИТАЛ И РАЗВИТИЕ ЭКОНОМИКИ КНР.
2011.04.027. ЧЖАН ЮЙ. Институциональные ограничения, зависимость от иностранного капитала и экономический рост в Китае -новая трактовка с точки зрения «пространственной экономики». ЧЖАН ЮЙ. Чжиду юэсу, вайцзы илай юй Чжунго цзинцзи цзэн-чжан - кунцзянь цзинцзисюэ шицзяо ся дэ цзай шэньши. - Бэй-цзин: Чжунго цзинцзи чубаньшэ, 2009. - 478 с. - Кит. яз.
2011.04.028. СЯО ВЭНЬ, ЯН ЦЗЮАНЬ. Эмпирический анализ влияния прямых иностранных инвестиций на технический прогресс в отдельных регионах Китая.
СЯО ВЭНЬ, ЯН ЦЗЮАНЬ. дуй вого цююй цзишу цзиньбу ин-сян дэ шичжэн фэньси // Гоцзи маои вэньти. - Пекин, 2009. - № 9. -С. 80-88. - Кит. яз.
2011.04.029. ТАНЬ ЖУНЦЗЮАНЬ, ЖУАНЬ СЯНЬЦЗИН. Эмпирическое исследование влияния прямых иностранных инвестиций на инновационные способности машиностроительных производств дельты Чжуцзян.
ТАНЬ ЖУНЦЗЮАНЬ, ЖУАНЬ СЯНЬЦЗИН. инсян Чжуцзян саньцзяо чжуанбэй чжицзаое цзычжу чуансинь нэнли дэ шичжэн яньцзю // Там же. - № 6. - С. 71-76. - Кит. яз.
Роль иностранного капитала в экономической модернизации Китая уже много лет является остродискуссионным вопросом. Чжан Юй (НИИ международной экономики Нанькайского университета, г. Тяньцзинь) (027) отмечает, что главное свидетельство «китайского чуда» - это устойчивое поддержание в стране высоких темпов экономического роста, причем особенностью развития КНР в последние десятилетия является крупномасштабный приток иностранного капитала. В ходе реформ произошло радикальное изменение подхода - от запрета к поощрению иностранных инвестиций. Особенно акцентированным такой курс стал после выдвижения в начале 1990-х годов концепции «социалистической рыночной экономики». Начиная с 1993 г. КНР устойчиво является лидером среди развивающихся стран по объемам ежегодно привлекаемых прямых иностранных инвестиций (ПИИ).
Но параллельно усиливался и удельный вес иностранного сектора в экономике. По оценке автора, в 2005 г. на иностранные средства приходилось в Китае 8,6% всех накопленных капитало-
вложений в основные фонды. В обрабатывающей промышленности на предприятиях с иностранными инвестициями (ПСИИ) производилось 33,4% всего стоимостного объема выпуска, а доля их в накопленных капиталовложениях составляла 25,7%. В производстве высокотехнологичной продукции доминирование ПСИИ выглядит подавляющим: их доля в общем объеме производства таких товаров достигала в 2005 г. 75,3%. От притока ПИИ уже критически зависимы экономики некоторых провинций: в 2005 г. в Гуандуне на ПСИИ приходилось 64% промышленного производства, в Шанхае - 62%, в Фуцзяни - 58% (027, с. 6).
Перед аналитиками неизбежно возникает вопрос, почему национальная экономика оказалась в столь серьезной зависимости от иностранного капитала. В ранних исследованиях китайских экономистов необходимость крупномасштабного привлечения ПИИ связывалась с нехваткой внутренних финансовых ресурсов для капиталообразования, а также валютных средств, необходимых для импорта товаров производственного назначения. Но если такая логика и была применима для объяснения ситуации на ранних этапах китайских реформ, то сейчас она явно неадекватна: в банковской системе КНР наблюдается значительный избыток сбережений по сравнению с массой выданных кредитов, в 2005 г. он превосходил сумму привлеченных иностранных инвестиций в 7 раз (027, с. 6). Кроме того, Китай является мировым лидером по накопленным валютным резервам.
Некоторые китайские экономисты модифицировали данный подход: они считают, что проблема заключается в неэффективности национальной финансовой системы - она не справляется с задачей трансформации сбережений в инвестиции, а поэтому дефициты капитала и валюты в корпоративном секторе существуют и сейчас. Ссылаются также на еще один дефицит - технологий и управленческого опыта, который и призваны восполнять ПИИ. Но подобные рассуждения все равно не могут объяснить, почему Китай стал получателем огромных средств транснациональных компаний (ТНК), а другие развивающиеся страны, где действительно присутствует выраженный дефицит сбережений, сделать этого не смогли.
Все это побудило других исследователей сделать акцент на факторах, влияющих на решения ТНК о размещении своих произ-
водств: они обращают внимание на такие преимущества Китая, как политическая стабильность, огромный внутренний рынок, дешевая и качественная рабочая сила, а также на существующие препятствия для проникновения на китайский рынок по каналам прямой экспортной торговли. Но все равно остается вопрос, почему растут не только абсолютные показатели ПИИ, но и относительный удельный вес иностранного сектора в китайской экономике. Ведь по идее преимущества инвестиционного климата должны позитивно влиять и на собственно китайские предприятия. Если те могут развиваться примерно такими же темпами, как и ПСИИ, то зависимость экономики от иностранного капитала не должна усиливаться.
Несомненно, пишет Чжан Юй, нужно учитывать микроэкономическую мотивацию ТНК к инвестированию в китайскую экономику (027, с. 6). Возможным объяснением является их технологическое превосходство над китайскими предприятиями, которое конвертируется в гораздо более высокую конкурентоспособность ПСИИ. Но по такой логике зависимость от иностранного капитала должна быть тем выше, чем более технологичной является та или иная отрасль китайской экономики. В действительности же ситуация не так однозначна: зависимость от иностранного капитала значительна и в трудоемких, низкотехнологичных отраслях. В то же время и китайские предприятия в технологическом отношении не стоят на месте, их отставание от ПСИИ не является раз и навсегда данным.
Не менее актуален вопрос, может ли зависимость от иностранного капитала нанести ущерб национальной экономике. Большинство китайских авторов отмечают позитивное влияние ПИИ на технологический прогресс и экономический рост в Китае. Однако результаты многочисленных эмпирических исследований на эту тему вызывают определенные сомнения.
Во-первых, в эмпирических исследованиях часто не удается установить, что является причиной, а что следствием - ПИИ стимулируют экономический рост или, наоборот, экономический рост создает условия для притока ПИИ. Эмпирические методики часто недоучитывают институциональные изменения в китайской экономике в ходе реформ, которые сами по себе способствуют экономическому росту, а потому оценка позитивного влияния ПИИ на технологический прогресс и экономический рост завышается.
Во-вторых, учет «открытости» экономики требует модификации самой теории экономического роста. В случае «закрытой» экономики совокупный выпуск понимается как сумма вознаграждений за вклад отдельных факторов производства, поэтому термины «доход» и «выпуск» часто используются как синонимы. Но при допущении мобильности факторов производства ситуация меняется. Часть выпуска приходится на вывозимый из страны доход по иностранным инвестициям, а часть внутренних сбережений вывозится в качестве инвестиций из страны и вносит вклад в увеличение выпуска за рубежом. Прямая связь между доходом и выпуском утрачивается, поэтому сложнее становится объяснить взаимосвязь между притоком ПИИ и экономическим ростом, для этого нужен новый методологический подход (027, с. 12-14).
В экономической теории проблематика экономического роста всегда занимала ключевое место. В истолковании школы физиократов, а затем и классической политэкономии (А. Смит, Д. Рикардо и др.) она выглядела как изучение процессов увеличения общественного богатства. Правда, в результате «маржиналистской революции» и возникновения неоклассической школы в конце XIX века главной проблемой экономической теории стало считаться эффективное распределение ресурсов. Но с возникновением кейнсианст-ва исследования процессов экономического роста снова выдвинулись на передний план.
Современный этап развития теорий экономического роста начинается с модели Р. Харрода - Е. Домара, в которой кейнсиан-ская концепция формирования национального дохода, разработанная применительно к краткосрочному периоду, была переосмыслена с динамических позиций. Основу же неоклассических концепций экономического роста заложила модель Р. Солоу, в которой, в отличие от модели Харрода-Домара, капитал и труд считаются взаимозаменяемыми факторами производства. Согласно модели Солоу, накопление капитала может определенным образом повлиять на экономический рост только в краткосрочном периоде, а в долгосрочном плане прирост подушевого дохода зависит от научно-технического прогресса (НТП). Капиталоемкость производства способствует замедлению роста подушевого дохода. Отсюда вытекает, что развитые страны, обладающие большими запасами капитала, будут иметь сравнительно низкие темпы экономического роста, и это создает возможности для капиталодефицитных стран
догонять ушедших вперед лидеров. Однако эмпирически этот тезис не нашел полного подтверждения. Другое теоретическое затруднение состоит в том, что из модели Солоу следует: поскольку предельная производительность капитала имеет склонность к снижению, то капитал из развитых стран должен стремиться в страны развивающиеся, где он является дефицитным ресурсом и доходность вложений там высокая, это будет ускорять накопление капитала и экономический рост в развивающихся странах. Однако в реальности большая часть капитальных потоков совершается между самими развитыми странами.
Такие теоретические неувязки побудили многих исследователей уделить больше внимания разнице в показателях производительности как основной причине различий в темпах экономического роста в отдельных странах. Еще Р. Солоу выделил «остаток» прироста выпуска, не связанный с увеличением затрат факторов производства - так называемую совокупную факторную производительность (СФП). Но чем объяснить межстрановые различия СФП? В поисках ответа центр дискуссии переместился с проблематики накопления капитала на вопросы инноваций и НТП, а это привело к новой революции в теории - появлению концепций эндогенного экономического роста.
Недостатком неоклассических моделей было то, что они рассматривали НТП как экзогенную, задаваемую извне переменную, но одновременно трактовали его и как решающее условие для экономического роста. При этом они исходили из предпосылки о неизменном эффекте масштаба. С таких позиций невозможно объяснить, как при падающей предельной отдаче факторов производства в развитых странах разрыв между ними и развивающимися странами не только не сокращается, но и растет. Согласно же эндогенным концепциям, главным фактором экономического роста являются экстерналии (внешние эффекты), связанные с накоплением и распространением технологических знаний1.
1 Под экстерналиями (внешними эффектами) в экономической науке понимаются издержки и выгоды от рыночных сделок, не получающие непосредственного отражения в ценах. В данном случае имеется в виду, что технологическими достижениями той или иной фирмы может пользоваться не только она сама, но и ее рыночные контрагенты, и в результате позитивное влияние испытывает экономика страны в целом. - Прим. реф.
Первым такой подход, означавший трактовку НТП как внутреннего, системного, а не экзогенного фактора, применил К. Эрроу -он разработал модель «накопления знаний» (learning), в которой увеличение производительности стало трактоваться как побочный продукт накопления капитала. Речь шла о том, что передовой опыт, акуммулированный одними предпринимателями, могут заимствовать другие, а в результате предельная отдача от капитала увеличивается1. П. Ромер показал, что динамика выпуска зависит не только от запасов физического капитала, но и от уровня знаний (как в частном секторе, так и в стране в целом). Располагаемые частным сектором технологии способствуют повышению доходности капитала, и это стимулирует фирмы к инвестициям в НИОКР, а те, в свою очередь, вызывают волну позитивных экстерналий в экономике, и, как следствие, повышается производительность ресурсов. В итоге существует основа не только для поддержания, но и для ускорения экономического роста. Но поскольку частные выгоды предпринимателей от результатов НИОКР меньше выгод, получаемых обществом в целом, то без специального государственного стимулирования сфера частных НИОКР будет недоинвестировать-ся, и экономический рост будет меньше потенциально возможного2.
Р. Лукас проанализировал возникновение технологических экстерналий под углом зрения накопления человеческого капитала, т.е. повышения уровня образования и квалификации трудовых ресурсов. По его мнению, человеческий капитал может как приносить выгоды его обладателю, так и вызывать экстерналии и общее повышение производительности в экономике. Причем такой спонтанный процесс накопления человеческого капитала может обеспечить оптимальный экономический рост и без государственного вмешательства, и без влияния таких экзогенных факторов, как прирост населения3.
В ранних моделях эндогенного роста сохранялась неоклассическая предпосылка о совершенстве конкуренции. Однако рядом
1 Arrow K.J. The economic implications of learning by doing // Rev. of econ. studies. - 1962. - N 29. - P. 155-173.
2
Romer P.M. Increasing returns and long-run growth // J. of polit. economy. -1986. - N 94. - P. 1002-1037.
3
Lucas R.E. On the mechanics of economic development // J. of monetary economics. - 1990. - N 22. - P. 3-42.
последующих исследований была засвидетельствована важность организационных и институциональных факторов для возникновения экстерналий. Поэтому в более поздних эндогенных концепциях фокус внимания стал смещаться в сторону исследования процессов дифференциации товаров и специализации. С этой целью рядом экономистов была задействована модель монополистической конкуренции А. Диксита - Дж. Стиглица1. Было показано, что инновации позволяют их инициаторам устанавливать цены на уровне выше предельных издержек, что и стимулирует частный сектор к такого рода деятельности. Через цепочки межпроизводственных связей импульсы инноваций распространяются по экономике и способствуют увеличению отдачи от масштаба производства. В этом смысле НТП и является главным источником эндогенного экономического роста. Но повышение производительности проистекает не только из накопления знаний, но и из дифференциации продукции, которая является следствием специализации. Инновации снижают издержки и повышают производительность, а нарастающее многообразие товаров позволяет реализовывать эти эффекты. Предпосылка о монополистической конкуренции, таким образом, позволила объяснить внутреннюю мотивацию к накоплению знаний, внешним проявлением и следствием которой является процесс распространения экстерналий.
Итак, эндогенные концепции сделали важный шаг к преодолению недостатков неоклассического подхода: они показали, что различная интенсивность инвестиций в НИОКР в отдельных странах ведет к дифференциации темпов НТП и экономического роста, а в результате сохраняются межстрановые различия в уровнях развития. Кроме того, эндогенные теории заложили новую теоретическую основу для государственной промышленной политики и показали, что различия в активности и эффективности экономической политики между странами тоже отражаются на их сравнительной экономической динамике.
Тем не менее эндогенные теории сами по себе не объясняют, почему в отдельных странах инвестиции в НИОКР и накопление человеческого капитала происходят разными темпами. Другим их
1 Dixit A.K., Stiglitz J.E. Monopolistic competition and optimum product diversity // American economic rev. - 1977. - N 67. - P. 297-308.
недостатком является то, что они часто не принимают во внимание фактор взаимодополняемости экономик разных стран, т.е. они фактически исходят из предположения о «закрытой» экономике, не учитывают процессы международной торговли, движения капитала и рабочей силы.
Между тем проблематика экономического роста в контексте «открытой» экономики исследовалась еще ортодоксальными кейн-сианцами. В частности, согласно концепции «двойного дефицита» Х. Чэнери, в развивающейся экономике при низком уровне доходов ощущается нехватка сбережений для финансирования инвестиций. На уровне платежного баланса это проявляется в поддержании торгового дефицита, а из-за него экономика не имеет достаточных валютных ресурсов для импорта инвестиционных товаров. При отсутствии государственного фискального стимулирования экономики дефициты могут восполняться только за счет притока иностранного капитала1.
В неоклассических моделях накопление капитала является ключевым фактором экономического роста только в краткосрочном периоде. С этой точки зрения, если вынести за скобки технологические эффекты, связанные с ПИИ, то их привлечение само по себе не может оказать воздействие на темпы экономического роста в стране в долгосрочной перспективе. Более того, это означает, что в долгосрочном периоде привлечение иностранного капитала порождает «эффект вытеснения» внутренних инвестиций. Тем не менее в условиях «открытой» экономики под воздействием разницы в доходности ПИИ мигрируют из капиталообеспеченных стран в ка-питалодефицитные, и на какое-то время это может позволить развивающимся странам ускорить темпы экономического роста.
И в кейнсианских, и в неоклассических моделях ПИИ трактуются как качественно однородные с национальным капиталом, а НТП во всех этих концепциях является экзогенной переменной. Напротив, некоторые сторонники теорий эндогенного роста поставили вопрос о том, что ПИИ могут оказывать воздействие на НТП в принимающей стране, а значит, и на ее общую экономическую динамику.
1 Chenery H., Strout A. A foreign assistance and economic development // American econ. rev. - 1966. - N 66(4). - P. 679-733.
Наиболее наглядный аспект такого влияния - это передача технологий. Но соответствующий позитивный эффект будет очевидным только в том случае, если передаваемые иностранными инвесторами технологии будут более высокого уровня, чем те, которыми располагают национальные предприятия. С. Хаймер в своей концепции «монополистических преимуществ» синтезировал подходы теории организации и теории международной торговли и тем самым преодолел неоклассические предпосылки о свободе конкуренции и однородности товаров. По его мнению, фирмы совершают ПИИ при наличии двух условий: 1) фирма имеет преимущества (в обладании технологиями, управленческим опытом, налаженными сбытовыми сетями, в доступе к кредиту, в реализации эффекта масштаба), с помощью которых она может компенсировать свои слабости в конкуренции с местными фирмами в принимающей стране; 2) благодаря несовершенствам конкуренции фирма может удерживать за собой эти преимущества1. Иными словами, по логике Хаймера, ПИИ - это по определению не просто движение капитала, но и процесс задействования технологических знаний.
Однако другие теории ТНК свидетельствуют о том, что воздействие ПИИ на технологический прогресс в развивающейся экономике неоднозначно. Р. Вернон показал, что инвестиционное поведение фирмы на различных стадиях «жизненного цикла продукта» неодинаково, это касается и склонности к передаче технологий. ПИИ в развивающихся странах совершаются только в фазе «зрелости» товара, а значит, такие страны могут получить только уже стандартизованные, а не передовые технологии. Таким образом, сотрудничество с ТНК для них может быть только ограниченно эффективным2.
Помимо прямого эффекта передачи технологий ПИИ вызывают также в принимающей экономике эффект технологических экстерналий. Это воздействие неподконтрольно ТНК, а сфера его распространения весьма широкая. Р. Кэйвз описал три возможных канала воздействия ПИИ на местные предприятия:
1 Hymer S.H. The international operations of national firms: A study of direct foreign investment. - Cambridge: MIT press, 1976.
Vernon R. International investment and internatiоnal trade in the product cycle // Quartely j. of economics. - 1966. - N 80. - P. 190-207.
- в отраслях с высокими инвестиционными барьерами появление ТНК способствует ослаблению монопольных эффектов и рационализации использования ресурсов;
- конкурентное давление со стороны ТНК побуждает местные фирмы повышать свой технологический уровень, в том числе путем имитации зарубежных технологий;
- конкурентное начало, привносимое ТНК, ускоряет процессы распространения технологий в экономике1.
Развитие эндогенных теорий позволило также уточнить, что позитивное воздействие ПИИ может достигаться через нарастающую дифференциацию товаров, через побудительные стимулы местным фирмам осуществлять собственные НИОКР, через передачу технологий смежникам; через переток кадров, обученных на ПСИИ, на национальные предприятия. Но эти концепции были разработаны с макроэкономической точки зрения, а потому они не могли раскрыть внутреннюю мотивацию фирм, способствующую распространению технологий.
Этот недостаток был преодолен с использованием теории игр. Было показано, что распространение технологических экстер-налий на национальные предприятия связано с «проблемой безбилетника» - оно чревато упущенной выгодой для ПСИИ. Поэтому отношения между ними и местными предприятиями заключаются во взаимном приспособлении и достижении устраивающего обе стороны результата. Причем поскольку технологический уровень местных фирм постепенно повышается благодаря экстерналиям, то ПСИИ вынуждены прилагать усилия для поддержания своей доли на рынке, а это вызывает новую волну экстерналий. Но выявлено и то, что слишком большой разрыв в технологических уровнях между ПСИИ и местными предприятиями может побудить последние не вкладывать деньги в высокорискованные НИОКР, а сосредоточиться на сферах, сулящих прибыль уже в краткосрочной перспективе.
Теория игр, таким образом, поставила под сомнение саму неизбежность технологических экстерналий и заложила основу для их микроэкономического истолкования. Она поставила их в зави-
1 Caves R.E. International corporations: The industrial economics of foreign investment // Economica. - 1971. - N 38(2). - P. 1-27.
симость от способности местных предприятий к усвоению технологий. С этой точки зрения ПИИ могут оказывать очень разное воздействие на НТП и экономический рост в отдельных странах. Многочисленные эмпирические исследования подтверждают возможность позитивного воздействия ПИИ на технический прогресс в принимающей стране в зависимости от уровня развития собственной технологической базы страны, качества ее человеческого капитала, конкурентоспособности национальных предприятий и т.д. Если этих условий недостаточно, то ТНК в отсутствии конкурентного давления не склонны передавать технологии, приток ПИИ подавляет национальное предпринимательство и особенно его научно-техническую деятельность, и тогда зависимость от иностранного капитала может прямо тормозить НТП и экономический рост в принимающей стране (1, с. 61-62).
Альтернативный взгляд на взаимосвязь ПИИ и экономического роста в развивающейся экономике предложила леворадикальная «теория зависимости», согласно которой экономическое развитие Третьего мира происходит в таких формах, что оно воспроизводит отсталость и эксплуатацию. С. Амин и его последователи утверждали, что экономики развивающихся стран надо рассматривать в общем контексте мировой капиталистической системы, куда они включены в рамках схемы «Центр - Периферия». Развитые страны поддерживают монополию на капитальные, маркетинговые, технологические ресурсы и перераспределяют в свою пользу прибавочную стоимость. Поэтому хотя приток ПИИ может ускорить капиталообразование и экономический рост в принимающей стране, но в конечном счете развитие периферийной страны наталкивается на определенные ограничения, и влияние на него со стороны ПИИ преимущественно негативное.
Итак, общепринятой парадигмы по поводу взаимосвязи экономического роста и привлечения иностранного капитала в экономической теории нет. Как следствие, растет интерес к альтернативным методологическим подходам, прежде всего - к школе «пространственной экономики» (Spatial Economics), ее также часто называют «новой экономической географией». Исходный ее пункт состоит в том, что в условиях «открытой» экономики предприятие сталкивается с проблемой выбора места дислокации, оптимального с точки зрения целей максимизации прибыли, а это значит, что
должно быть найдено равновесное значение транспортных издержек, связанных с перемещением сырья и готовой продукции. Начало этому направлению исследований положил У. Исард, который выделил проблему соотношения транспортных и производственных издержек как ключевую при принятии решений о размещении производства1. Но настоящий методологический прорыв был достигнут с появлением новой волны моделей монополистической конкуренции и эффекта масштаба (модель Диксита-Стиглица и др.).
П. Крагман предложил модель перемещения рабочей силы между двумя регионами и показал, что оно управляется различиями в ценах и уровнях реальной зарплаты, а такое перемещение трудовых ресурсов ведет к сдвигам в размещении производств. Он описал два процесса, влияющих на агломерацию (сосредоточение производств в определенной местности). Ей способствуют однородность производимой продукции и возможность минимизации транспортных издержек, эти факторы стимулируют концентрацию трудовых ресурсов на определенной территории. Но рост предложения рабочей силы сам по себе сдерживает увеличение зарплаты и вызывает противоположную тенденцию оттока трудовых ресурсов, что негативно влияет на агломерацию. В долгосрочном плане устанавливается равновесие между этими двумя тенденциями, оно и определяет в конечном счете размещение производств. Но это равновесие может изменяться под влиянием динамики транспортных издержек, НТП и «открытости» экономики, так что с течением времени один регион (страна) может стать индустриальным, а другой - аграрным, т.е. сформируется структура «Центр - Периферия»2.
Однако на международном уровне все же действуют существенные ограничения на мобильность рабочей силы. Поэтому в более поздних исследованиях сторонники «пространственной экономики» стали адресоваться в большей мере к мобильности капитала и предпринимательских ресурсов. Все эти концепции исходят из модели монополистической конкуренции. Однако изначально в моделях «пространственной экономики» воспроизводилась неоклассическая предпосылка о том, что в долгосрочном плане уро-
1 Isard W. Location and the space economy. - Cambridge: MIT press, 1956.
2
Krugman P. Increasing returns, industrialization and indeterminacy of equilibrium // Quart. j. of economics. - 1991. - N 5. - P. 617-649.
вень подушевого дохода изменяется только под воздействием экзогенных факторов. Для объяснения процессов экономического роста сторонники «пространственной экономики» должны были предложить какие-то новые представления о таких факторах.
Р. Болдуин связал экономический рост с процессом капиталообразования. В его модели капитал и труд на международном уровне немобильны. Но на уровне регионов (стран) накопление и амортизация могут влиять на величину запасов капитала. В регионах с привлекательными для инвестиций отраслями капиталообразование ведет к увеличению выпуска, а в регионах с неблагоприятными условиями для инвестирования износ капитала приводит к сокращению производства. В таком понимании накопление и износ капитала являются субститутами движения факторов производства, и в этом качестве они являются двигателями агломерации или рассредоточения отраслевых секторов экономики.
При условии немобильности факторов производства мировая экономика по мере активизации международной торговли будет тяготеть к равновесию в виде структуры «Центр - Периферия». Соответственно экономический рост заключает в себе и конструктивную, и деструктивную составляющую. Если под воздействием каких-либо шоков доходность инвестиций в определенном регионе возрастет, то это будет стимулировать там отраслевую агломерацию и, как следствие, увеличение выпуска и подушевых доходов. Такой регион станет «полюсом роста», а из других регионов капитал будет уходить, и они станут зоной стагнации1.
В более поздних исследованиях был учтен фактор мобильности экономических ресурсов. Было показано, что при отсутствии барьеров для движения капитала транспортные издержки минимизируются, и обрабатывающая промышленность перемещается из развитых стран в развивающиеся. Иными словами, перемещение капитала ломает сложившуюся схему поляризации развитых и развивающихся стран, а это и свидетельствует, что ПИИ могут способствовать экономическому росту на Периферии (1, с. 80).
«Пространственная экономика», таким образом, преодолевает свойственную неоклассике трактовку различий в наделенности
1 Baldwin R.E. А§§1отегайоп and endogenous capital // European econ. rev. -1999. - N 43. - P. 253-280.
капиталом развитых и развивающихся стран как изначально предопределенное состояние. Она утверждает, что в развитых странах темпы экономического роста могут замедляться вследствие выноса оттуда промышленных производств, а развивающиеся страны вследствие того же процесса могут пережить состояние «взлета» (по терминологии У. Ростоу). Но при этом она показывает, что развитие отсталых стран происходит неравномерно: некоторые из них действительно приближаются к «клубу» развитых стран, но в то же время нарастает их отрыв от других развивающихся стран.
Но и «пространственная экономика» изначально воспроизводила неоклассическую предпосылку об экзогенном характере НТП. В последующем произошел определенный синтез «пространственной экономики» и теорий эндогенного роста. Из последних была заимствована постановка вопроса о возможности преодоления тенденции к падению предельной производительности капитала благодаря накоплению знаний и распространению экстерналий, и при этом было показано, что экстерналии сами по себе могут вызывать эффект агломерации. Это выражается в формировании в мировой экономике «точек роста», где происходит ускоренное накопление капитала. Но при этом различия в темпах экономического роста между странами постоянно воспроизводятся.
Было также показано, что если между странами изначально существовали различия в наделенности капиталом, то движение инвестиций между ними зависит от уровня транспортных издержек и степени либерализации торговли. Если первые уменьшаются, а вторая растет, то капитал может перемещаться и из слабо наделенной им страны в богато наделенную, т.е. либерализация может привести к оттоку капитала из развивающейся экономики.
Итак, преимущество «пространственной экономики» над неоклассикой в том, что она сумела объяснить сохранение разрывов между развитыми и развивающимися странами и различия в экономической динамике отдельных развивающихся стран. Этот методологический подход, ставящий во главу угла мотивацию размещения инвестиций, положен Чжан Юем в основу его исследования зависимости китайской экономики от иностранного капитала. Тем не менее автор констатирует, что «пространственная экономика», как и эндогенные теории, так и не смогла исчерпывающим образом объяснить, каким образом возникают межстрано-
вые различия в производительности (СФП). Остался без ясного ответа и вопрос, чем определяются различные масштабы НИОКР и темпы накопления человеческого капитала в отдельных странах (027, с. 84).
Эндогенные теории объясняют их, ссылаясь на различия в наделенности ресурсами, норме сбережения, эластичности предложения факторов производства, скорости распространения экстер-налий. Но все эти факторы можно трактовать не только как предпосылку, но и как результат экономического роста.
Если различия в экономической динамике развитых и развивающихся стран определяются их разной способностью к инновациям, то какие причины тогда изначально привели к поляризации богатых и бедных стран? «Пространственная экономика» отвечает на это, что НТП и «открытость» ведут к минимизации транспортных издержек, и поэтому производство концентрируется в определенных регионах. Но и она не дает окончательного ответа на вопрос, почему при изначально равных стартовых условиях двух регионов агломерация будет происходить в одном из них, а не в другом. Очевидно, для ответа на эти вопросы нужно задействовать институциональный анализ.
С точки зрения Д. Норта и других теоретиков неоинститу-ционализма, инновационный потенциал, эффект масштаба, накопление капитала, уровень образования - это результаты экономического роста. Двигателями же его являются институты, формирующие стимулы к инновационной деятельности. В этом смысле институциональные изменения важнее для экономической динамики, чем собственно технологические изобретения; для ускорения экономического роста в стране нужно прежде всего устранение институциональных ограничений. Этот тезис, подчеркивает Чжан Юй, особенно актуален для переходных экономик, в т.ч. и китайской, где институциональные изменения являются важнейшим эндогенным фактором экономического роста (027, с. 89).
Применительно к китайской экономике можно говорить о наличии ряда проблем, которые в совокупности формируют систему институциональных ограничений. Наиболее наглядным из них является дискриминационный подход к национальным частным предприятиям (ЧП), который проистекает из многолетних традиций плановой экономики и соответствующих стереотипов созна-
ния. В последние годы ситуация постепенно менялась, но ЧП и сейчас не пользуются со стороны властей таким отношением, которое соответствовало бы их реальной роли в экономике.
Во-первых, существуют ограничения в доступе ЧП в определенные отрасли, особенно в социальной сфере и инфраструктуре. Часто на бумаге принимаются нормативные акты о либерализации, согласно которым подход к национальным ЧП должен быть не хуже, чем к ПСИИ. Но местные власти фактически продолжают дискриминацию ЧП, так как им выгодно поддержание монопольного положения подведомственных им государственных предприятий (ГП). В неявной форме дискриминация осуществляется через процедуры утверждения и лицензирования инвестиционных проектов: при этом устанавливаются высокие нормативы необходимых первоначальных капиталовложений, которые посильны только госсектору. Рост частных инвестиций сдерживается также большим числом административных инстанций, в которых нужно пройти согласование, а также высокими регистрационными и лицензионными сборами; издержками, связанными с необходимостью соблюдать нормативы санитарии, противопожарной безопасности и т.д.
Во-вторых, для ЧП существуют ограничения в мобилизации финансовых ресурсов на легальной основе (через выпуск акций и облигаций, кредитование в банках, кредитование под залог и т.д.). Фондовые биржи в Китае остаются пока главным образом инструментом реформирования ГП, положение ЧП на них маргинальное -их доля среди общего числа листинговых компаний не достигает и 20%. Причем многие из них прошли процедуру размещения акций (IPO1), купив «оболочку» госпредприятия (027, с. 101). Регулирующие органы ежегодно устанавливают квоты на число акций, допускаемых к листингу. Проходят его около 100 предприятий в год, а еще около 400 ждут своей очереди, для ЧП интервал от подачи заявки до IPO обычно занимает три-пять лет. В результате на издержки, связанные с соответствующими процедурами, приходится до 5% суммы средств, мобилизованных благодаря акционированию (027, с. 104).
1 IPO - initial public offering (первичное размещение акций на бирже). Под листингом понимается включение акций компании в биржевой котировальный список. - Прим. реф.
Банковское кредитование тоже ориентировано главным образом на ГП. В 2003 г. ЧП обеспечили 20% общенационального объема промышленного производства, но получили только 11% суммы выданных кредитов, тода как доля ГП в промышленном производстве составляла 26%, а в кредитовании - 35%. В таких условиях ЧП вынуждены прибегать к неформальным методам внешнего финансирования вроде взаимного коммерческого кредитования, предоставления залогов, а также кредитования в подпольных банках. По оценкам, в 2003 г. масштабы подпольного кредитования в стране достигали 740-820 млрд. ю., а легально ЧП и коллективные предприятия получили кредитов только на 9,2 млрд. ю. Неформальное кредитование является по определению дорогим и высокорискованным, издержки здесь могут достигать 20% мобилизованных средств. Но и при получении ЧП кредитов в госбанках издержки могут достигать 12%, так как банки завышают для ЧП процентные ставки, регистрационные взносы, залоговые нормативы и т. д. Кредиты для ЧП обычно предоставляются на срок не более одного года; предприятия вынуждены многократно кредитоваться под оборотные средства для того, чтобы финансировать долгосрочные инвестиционные проекты (027, с. 103, 105).
Другая институциональная особенность китайской переходной экономики - это особо льготные условия для ПСИИ. Еще в начальный период реформ для них были установлены специальные преференции, призванные стимулировать приток ПИИ, так что можно говорить об установлении для них режима наибольшего благоприятствования: 1) административные преференции - в частности, согласно Закону КНР «О компаниях», китайское общество с ограниченной ответственностью должно зарегистрировать капитал, поместить его на банковский счет, только после этого оно получает лицензию на хозяйственную деятельность. Партнеры же по ПСИИ могут переводить уставный капитал в течение шести месяцев с момента получения лицензии, т.е. они могут сначала зарегистрироваться, а потом формировать капитал; 2) налоговые льготы - до недавнего времени национальные предприятия платили подоходный налог в 33%, а ПСИИ пользовались разными ставками в зависимости от характера инвестиционного проекта, минимальная из них составляла 10%. Унификация этого налога на уровне 25% для китайских предприятий и ПСИИ произошла только в 2008 г. До-
полнительные и часто противоречащие общенациональному законодательству преференции устанавливаются местными властями, которые ведут между собой ожесточенную конкуренцию за ПИИ; 3) особый режим внешнеторгового регулирования - вплоть до присоединения Китая к ВТО большинство китайских предприятий могли выходить на внешние рынки только через государственных посредников, а ПСИИ имели свободный выход; 4) валютные преференции - после унификации валютного курса юаня в 1994 г. для национальных предприятий был введен порядок обязательной продажи валютной выручки уполномоченным банкам, а для ПСИИ был сохранен режим, допускающий открытие собственных валютных счетов и помещение туда валютных доходов (027, с. 107-109).
Более высокая конкурентоспособность и рентабельность ПСИИ по сравнению с ЧП, таким образом, формируется не только благодаря технологическим преимуществам иностранных инвесторов, но и под воздействием двух категорий институциональных ограничений. Причем между последними существует внутренняя связь. Если в течение долгого времени частный сектор с его высокой эффективностью подавляется, то общая эффективность китайской экономики будет низкой, и тогда для поддержания высоких темпов экономического роста необходимо, чтобы в стране существовал какой-либо другой высокоэффективный сектор, который компенсировал бы низкую производительность ГП. Эту роль и выполняют ПСИИ. Привлечение ПИИ для властей различных уровней является менее рискованным политическим выбором, чем либерализация условий для ЧП. Для национального же капитала рациональной реакцией на такую политику властей является стремление создавать совместные предприятия с иностранными компаниями, получать тем самым доступ к преференциям и финансированию или же выводить средства за рубеж и затем реимпортировать их в виде псевдоПИИ. Все это работает на усиление зависимости национальной экономики от иностранного капитала.
Можно ли считать ее аномально высокой? Ситуацию в Китае нужно рассматривать в контексте международных сопоставлений. Доля КНР в абсолютном объеме ПИИ по миру не очень большая: в 1992-1999 гг. она составляла 8,2%, а среди развивающихся стран -26,3% (027, с. 138). Но для того чтобы количественно оценить степень зависимости, надо принять во внимание масштабы экономик
(выражаемые ВВП) и рассчитать относительные показатели: долю притока ПИИ в совокупном фонде накопления за год; удельный вес накопленных ПИИ в структуре капиталовложений в основные фонды; удельный вес притока ПИИ в ВВП.
На фоне развитых стран, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), китайские показатели тяготеют к среднему уровню. По данным 2005 г., по доле притока ПИИ в годовом фонде вложений в основные фонды показатель КНР (8,4%) был равнозначен 18-му показателю выборки из 28 стран ОЭСР. По доле накопленных ПИИ в совокупных капиталовложениях (27,3%) КНР находилась на уровне 16-го государства ОЭСР. А по доле ПИИ в национальном ВВП она была на одном уровне с 9-м государством ОЭСР (027, с. 141).
Среди стран ОЭСР названные показатели наиболее высоки у малых «открытых» экономик Евросоюза (Бельгия, Нидерланды, Люксембург), которые испытывают на себе эффекты интеграции, так что в них различия между национальными и иностранными инвестициями вообще стираются. Но если вывести за скобки такие страны, то китайский уровень зависимости все же сравнительно высок. В 2005 г. доля притока ПИИ в национальном ВВП в КНР составляла 3,8%, а в Японии - 0,1, в США - 0,8, в Германии - 1,3, во Франции - 3,3%. Доля накопленных ПИИ в совокупных капиталовложениях в Китае составляла в 2005 г. 27,3% по сравнению с 13,3% в США и 2,1% в Японии (027, с. 142, 143). То есть зависимость китайской экономики от иностранного капитала выше, чем у развитых стран.
Сходные результаты дает сопоставление Китая с другими странами БРИК. В 2005 г. по доле притока ПИИ в ВВП страны КНР лидировала (3,8%), в России соответствующий показатель составлял 1,7%, в Бразилии - 1,7, в Индии - 0,8%. По доле накопленных ПИИ в совокупных капиталовложениях ее первенство было еще более заметным: у Китая этот показатель достигал 27,3%, а у Бразилии - 20,0%, у России - 7,8%, у Индии - 6,2% (027, с. 144).
Такая же тенденция прослеживается и при сравнении Китая с географически близкими ему странами и территориями Восточной и Юго-Восточной Азии, многие из них обладают теми же сравнительными преимуществами, что и китайская экономика. В 1994 г. по доле притока ПИИ в ВВП Китай (5,80%) уступал только Малай-
зии (5,83%), на Тайване этот показатель составлял 0,6%, а в Южной Корее - 0,2%. В 2005 г. китайский показатель (3,5%) уступал только показателям Таиланда (5,1%) и Вьетнама (3,7%). Доля накопленных ПИИ в общенациональных капиталовложениях у Китая в 2005 г. составила 27,3%, она была ниже, чем у Таиланда (33,1%), но намного выше, чем у Южной Кореи (10,6%) и Тайваня (10,8%). То есть ни набор факторов производства, ни географическое расположение Китая не могут исчерпывающим образом объяснить высокую степень зависимости китайской экономики от иностранного капитала. Очевидно, она выше, чем в соседних странах, в силу действия специфических институциональных причин.
Значительная зависимость от иностранного капитала вообще свойственна переходным экономикам. Сопоставление Китая с восемью странами Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) подтверждает это. В 2005 г. доля притока ПИИ в ВВП у Китая (3,5%) была выше, чем только у России (1,7%) и Польши (3,2%), у остальных стран ЦВЕ этот показатель был больше, в т.ч. у Эстонии он достигал 21,8%, у Болгарии - 14,5%, у Румынии - 8,1%. Доля накопленных ПИИ в совокупных капиталовложениях в КНР составляла 27,3% и была выше только чем у России (7,8%) и Украины (19,6%), тогда как в Эстонии этот показатель достигал 92,5%, а в Венгрии - 53,4% (027, с. 147). В ЦВЕ общая тенденция такова, что показатели зависимости от иностранного капитала непосредственно после начала системной трансформации резко растут, но потом они постепенно снижаются по мере завершения приватизации. Поэтому имеет смысл предположение о том, что и в КНР рост зависимости связан со спецификой протекания институциональных реформ.
В случае с КНР необходимо также учесть значительные различия в уровнях развития отдельных регионов и отраслей, дисбалансы между ними также влияют на динамику зависимости от иностранного капитала. Данные по провинциям показывают, что в 2005 г. наибольший уровень зависимости отмечался в Гуандуне, Шанхае и Фуцзяни: и в объеме промышленного производства, и в накопленных капиталовложениях в промышленности на ПСИИ там приходилось более 50%. Напротив, в некоторых западных провинциях (Синьцзян, Гуйчжоу, Ганьсу) эти показатели не достигали и 3%. Но объяснить дифференциацию уровней зависимости только
различиями условий между восточным побережьем и глубинными западными регионами нельзя, так как показатели внутри одного экономического района тоже могут существенно варьировать. Например, в Чжэцзяне доли ПСИИ в промышленном выпуске и в накопленных инвестициях вдвое меньше, чем в близлежащих Шанхае и Цзянсу. Очевидно, тем самым проявляются институциональные различия между регионами.
Большой разброс этих двух показателей наблюдается и по отраслям. В производстве телекоммуникационного оборудования, электроники и вычислительной техники доля ПСИИ в совокупном выпуске в 2005 г. достигала 84,1%, в накопленных капиталовложениях в отрасль - 77,4%. А в табачной промышленности соответствующие показатели составляли всего 0,2 и 0,9%. Общая тенденция такова, что роль иностранного капитала особенно значительна или в высокотехнологичных отраслях или, напротив, в трудоемких отраслях с низким технологическим уровнем. Так что объяснить степень зависимости от иностранного капитала только величиной технологического отставания от иностранных компаний тоже не получается. К тому же показатели зависимости сильно варьируют и по отраслям примерно одинакового технологического уровня. Например, в высокотехнологичной фармацевтике доля ПСИИ в выпуске составляет только 24,7%. Очевидно, и в данном случае дело в различиях институциональной среды между отраслями (027, с. 157-159).
Для того чтобы проследить в динамике, как эволюция институтов в Китае влияет на степень зависимости экономики от иностранного капитала, автором построена эконометрическая модель. В основе ее предположение о том, что если доля предприятий какой-либо формы собственности в совокупном фонде накопления и объеме рыночных продаж не растет таким темпом, который бы адекватно отражал повышение технологического уровня этих предприятий, то значит в экономике существует система экзогенных ограничителей экономического развития. Модель связывает доходность инвестиций в разных институциональных секторах, занимаемые ими доли на рынке и влияние институциональных факторов - дискриминации ЧП и стимулирования ПИИ. В расчетах по модели используются данные за 1980-2005 гг. по ГП, ЧП и ПСИИ: выпуск, измеряемый добавленной стоимостью в промыш-
ленности; основные фонды; чистые оборотные средства; число занятых.
Расчеты показывают, что существует несоответствие между эффективностью того или иного сектора экономики и его долей на рынке. В 1980-1984 гг. доля ГП на рынках была намного выше доли ЧП, и этот разрыв не соответствовал различиям в их экономической эффективности, он был следствием институциональных ограничений на развитие частного сектора. Затем они стали постепенно ослабляться, и к 1985 г. ситуация пришла в равновесие: доля ЧП в целом отражала их невысокую тогда эффективность, связанную со слабой технической вооруженностью и недостатком ресурсов для инвестиций. Но к середине 1990-х годов техническая вооруженность ЧП очевидно повысилась, отставания в эффективности у них теперь нет и по сравнению с ПСИИ. Однако институциональная среда не изменилась адекватно течению этого процесса. Рыночная доля ЧП в последние полтора десятилетия была явно ниже потенциально возможной с точки зрения их эффективности, а доля ГП была завышенной. ПСИИ же всегда были более эффективными, чем ГП. К 2005 г. они обладали рыночной долей, адекватной их технологическому превосходству, но этому способствовал и их преференциальный статус в китайской экономике (027, с. 162-170).
Какое влияние оказывает высокая степень зависимости от иностранного капитала на конфигурацию экономического роста в КНР? Является ли модель развития, основанная на такой зависимости, оптимальной? Для ответа на эти вопросы, считает Чжан Юй, нужно прежде всего выявить отличия ПИИ от инвестиций национального капитала. И те, и другие способствуют увеличению национального производственного потенциала, но роль ПИИ специфична.
Во-первых, в случае с ПИИ собственники и пользователи капитала пространственно разделены, поэтому часть совокупного выпуска экономики должна перемещаться за рубеж в качестве дохода иностранных инвесторов. В результате на макроуровне перестает соблюдаться равенство между совокупным выпуском и совокупным доходом, т.е. происходит «утечка» части дохода. Она может негативно сказываться на потребительском и инвестиционном спросе в стране, а соответственно и на экономическом росте. Это само по себе может ослабить способность страны привлекать
дополнительные ПИИ. Если экономика страны уже сильно зависела в своей динамике от ПИИ, то «утечка» может выступать в качестве ограничителя долгосрочного экономического роста. Хотя этот эффект может быть компенсирован, если страна сама является крупным экспортером ПИИ, и поэтому получает существенные инвестиционные доходы из-за границы (это случай развитых стран, где движение капитала обычно является двусторонним). Но если технологический уровень национальных предприятий невысок, и они не могут осуществлять конкурентоспособную инвестиционную деятельность за рубежом, то зависимость от иностранного капитала будет вести к нарастанию разрыва между совокупным выпуском и совокупным доходом.
Во-вторых, в отличие от внутренних инвестиций, ПИИ свойственны подвижность и нестабильность, хотя они и не такие значительные, как у портфельных и кредитных капиталовложений. ТНК могут осуществлять передислокацию своих подразделений как из-за изменения ситуации в принимающей стране, так и из-за пересмотра собственной корпоративной стратегии. Внутренние же инвестиции более стабильны просто потому, что их осуществляет много таких предприятий, которые не обладают международной конкурентоспособностью.
В-третьих, ПИИ способствуют включению национальной экономики в глобальные производственные сети по линии «вертикального» (внутриотраслевого) разделения труда, в рамках которого отдельные стадии производства товара распределяются между подразделениями ТНК в разных странах. При этом страна может утратить полный цикл производства определенных товаров и даже потенциал для самостоятельного развития целых отраслей национальной экономики. Отечественные предприятия превращаются в «сборочные цеха» продукции по иностранным технологиям, утрачиваются национальные бренды и НИОКР.
Если последствия деятельности внутренних и иностранных инвесторов для национальной экономики различны, то и экономическое развитие с опорой на использование ПИИ не может не быть специфичным. Для его характеристики автором строится модель, основанная на методологическом подходе «пространственной экономики», описывающая взаимосвязь движения капитала и меж-страновых сдвигов в размещении производства. При этом исполь-
зованы модель монополистической конкуренции Диксита-Стиглица и подход к исследованию транспортных издержек, предложенный П. Самуэльсоном. До него транспортные издержки рассматривались с точки зрения затрат экономических ресурсов в транспортной отрасли. Самуэльсон же сравнил товар с айсбергом, часть которого может растаять при движении. Точно так же могут возникнуть потери в процессе транспортировки товара, и чем меньше потери, тем ниже транспортные издержки1.
В модели описывается взаимодействие между двумя странами, где производятся два вида товаров - сельскохозяйственные и промышленные. Аграрное производство является трудоемким, этому сектору свойственны совершенная конкуренция и падающая отдача от масштаба. В промышленном секторе имеет место монополистическая конкуренция. Если сельскохозяйственная продукция перемещается за границу без издержек, то перемещение промышленных товаров связано с «айсберговыми» транспортными издержками. Рабочая сила может перемещаться только внутри национальной экономики между двумя отраслевыми секторами, а капитал может мигрировать в другую страну. В условиях неравномерного распределения предприятий по двум экономикам и отраслевая структура, и уровень доходов, и экономическая динамика в двух странах будут различными. Территориальное распределение, таким образом, является в модели эндогенным фактором.
На распределение промышленных производств между двумя экономиками будет непосредственно влиять уровень транспортных издержек. Чем меньше они, тем сильнее будет эффект агломерации -промышленность будет сосредоточиваться в одной из стран, и возникнет структура «Центр-Периферия». Но если транспортные издержки будут снижаться и дальше, то с определенного момента промышленность снова начнет перемещаться в периферийную страну, т. е. распределению промышленности между странами свойственна зигзагообразная динамика.
Далее автор усложняет модель: теперь речь идет о динамике экономического роста в «открытой» развивающейся экономике, уже включенной в структуру «Центр-Периферия». Поначалу такая
1 Samuelson P.A. The transfer problem and transport costs: The terms of trade when impediments are absent // Econ. j. - 1952. - N 62. - P. 278-304.
экономика специализируется на сельском хозяйстве, хотя у нее есть сравнительные преимущества и для развития обрабатывающей промышленности (дешевизна рабочей силы). Агломерация промышленности сначала будет происходить в развитой стране - этому способствуют эффекты внутрисекторной синергии и значительной емкости рынка такой страны. Но по мере развития технологий и увеличения доходов спрос на промышленные изделия потребительского назначения растет во всем мире. Рано или поздно это создаст стимулы для переноса соответствующих производств в развивающуюся страну, этому будет способствовать и более низкая оплата труда; в совокупности эти факторы перевесят выгоды от синергетических эффектов, связанных с размещением производств промежуточной продукции в развитой стране. Часть компаний промышленного сектора будет мигрировать в развивающуюся экономику, и в конечном счете структура «Центр-Периферия» будет размыта. Такие изменения скажутся на накоплении капитала, производственных возможностях, а значит и на динамике экономического роста в двух странах.
Но на проявлениях этих тенденций в реальной действительности сказываются величина технологического разрыва между развитой и развивающейся экономикой и институциональные ограничения. Если бы технологического разрыва не было, то «утечка» дохода из страны, вызванная переводом прибылей ТНК за рубеж, была бы уравновешена притоком прибылей от инвестиций национальных предприятий за рубежом. И наоборот, чем больше технологический разрыв, тем медленнее будет происходить перенос промышленных производств в развивающуюся страну, так как «утечка» дохода будет препятствовать увеличению там совокупного спроса. Соответственно, если зависимость экономики от иностранного капитала уже велика, то она может ограничивать перемещение промышленности в развивающуюся страну, а это приведет к отклонению экономического роста в стране от оптимальной траектории. Аналогичную роль могут сыграть институциональные ограничения (дискриминация ЧП и поощрение ПСИИ): они тоже могут порождать значительную «утечку» дохода и тем самым тормозить экономическую динамику.
Может ли это негативное воздействие на экономический рост быть компенсировано благодаря технологическим экстерналиям,
связанным с притоком ПИИ? При учете технологических экстерна-лий в модели НТП становится эндогенным фактором прироста выпуска. Чем более выражены экстерналии, тем быстрее будет идти миграция промышленных производств в развивающуюся страну. Это связано с тем, что экстерналии вызывают увеличение производительности, прирост доходов, а как следствие - увеличение спроса и развитие межотраслевых связей. Тем самым создаются достаточные условия для того, чтобы промышленные компании сочли для себя выгодным перенести производства из развитой страны, где они пользовались позитивными эффектами агломерации, в развивающуюся страну.
Итак, высокая степень зависимости от иностранного капитала может негативно сказаться на экономическом росте в стране, но и недостаток иностранного капитала и связанное с ним отсутствие технологических экстерналий тоже неблагоприятны для экономического роста. Имеет смысл предположить, заключает Чжан Юй, что существует некая оптимальная степень зависимости от ПИИ, при которой достигается балансировка экономического роста: негативные последствия «утечки» дохода уравновешиваются позитивными технологическими экстерналиями; экономический рост будет не оптимальным, но близким к тому (027, с. 259-261).
Но может ли породить зависимость от иностранного капитала, спровоцированная институциональными ограничениями, весомые технологические экстерналии? Ответ автора отрицателен. Дело в том, что предпосылкой для распространения позитивных экстерналий является наличие в экономике страны рыночного механизма распределения ресурсов. Национальные предприятия будут склонны к инновациям, только если новые знания и технологии будут получать адекватную рыночную оценку, а их обладатели -достаточную прибыль. В китайской экономике эти условия не соблюдаются. Предприятия, имеющие более современные технологии, не могут создать на их основе рыночные преимущества, так как в конкуренции с ними участвуют и убыточные предприятия, субсидируемые государством. Рыночная стоимость технологий занижена, и это препятствует их внедрению. Иерархические взаимосвязи и мягкие бюджетные ограничения ослабляют стимулы к обновлению технологий на ГП. Инновациям же на ЧП препятствует их дискриминация государством, она повышает риски и стимули-
рует краткосрочную ориентацию деятельности предприятий. Преференциальный режим в отношении ПСИИ обеспечивает им конкурентоспособность и без существенной передачи технологий (027, с. 262-269).
Справедливость этих концептуальных соображений обосновывается автором с помощью эконометрического анализа. В модели используется функция Кобба-Дугласа с двумя факторами производства (труд и капитал), отдача от масштаба предусматривается постоянной. Предполагается, что отклонение экономического роста от оптимума может проявиться в том, что при данном технологическом уровне прирост выпуска будет замедляться, и этому может способствовать зависимость от ПИИ. В расчетах используются данные за 1980-2005 гг. о подушевом реальном ВВП, накопленных капиталовложениях в основные фонды на душу населения, доле накопленных ПИИ в совокупных накопленных активах (этот показатель характеризует зависимость от иностранного капитала), динамике СФП (она характеризует НТП в экономике). Результаты показывают, что в краткосрочном периоде зависимость от иностранного капитала не влияет на способность НТП стимулировать экономический рост. Но в долгосрочном плане с нарастанием зависимости от иностранного капитала вклад НТП в экономический рост уменьшается, экономический рост отклоняется от оптимальной траектории.
Далее моделируется влияние ПИИ на структурную перестройку экономики подлежит моделированию. Теоретически с повышением производительности в развивающейся стране доля обрабатывающей промышленности в валовом выпуске должна расти, и этому способствует приток ПИИ. Но слишком высокая зависимость от иностранного капитала может породить такую «утечку» дохода, которая уменьшит синергетические эффекты внутри промышленности и ослабит привлекательность размещения производств в данной стране, и структурные сдвиги в ее экономике замедлятся. В модели используются данные о доле стоимости, добавленной в промышленности, в национальном ВВП; о динамике СФП; о доле накопленных ПИИ в накопленных инвестициях в основные фонды. Предполагается, что чем ниже вклад СФП в повышение доли промышленности в ВВП, тем дальше траектория структурных изменений отклоняется от оптимальной. Расчеты сви-
детельствуют о том, что и в кратко-, и в долгосрочном периоде повышение производительности способствует структурному развитию экономики. Но зависимость от иностранного капитала способствует этому только в краткосрочном плане, а в долгосрочной перспективе усиление зависимости ведет к тому, что процесс индустриализации замедляется. Внутри обрабатывающей промышленности зависимость от ПИИ затрудняет переход специализации китайской экономики от трудоемких отраслей к капиталоемким и технологичным (027, с. 314-336).
Могут ли негативные тенденции, связанные с «утечкой» дохода, быть компенсированы за счет распространения в экономике новых технологий, привносимых вместе с ПИИ? Для ответа на этот вопрос автором построена модель, описывающая воздействие зависимости от иностранного капитала на СФП китайской экономики. Учитывается влияние на СФП трех переменных: накопления капитала (о нем свидетельствует динамика накопленных инвестиций в основные фонды); институциональных изменений (о них можно судить по доле занятых на ЧП в совокупной занятости на предприятиях национального капитала) и притока ПИИ (измеряемого по их доле в накопленных инвестициях в основные фонды). Результаты расчетов показывают, что между этими тремя факторами и СФП существует корреляция как в кратко-, так и в долгосрочном периоде. Зависимость от иностранного капитала действительно в определенной мере способствует повышению производительности китайской экономики, но этот эффект более ощутим в краткосрочном периоде, чем в долгосрочном. Возможным объяснением является то, что в долгосрочном плане ПИИ вытесняют с рынка национальные предприятия и тем самым разрушают национальную базу НИОКР (027, с. 340).
Но для того чтобы окончательно определиться с характером влияния ПИИ на китайскую экономику, надо выяснить, насколько существенны порождаемые ими технологические экстерналии. Этот вопрос изучается автором на двух уровнях - региональном (он показывает различия во влиянии ПИИ на НТП между отраслями) и внутриотраслевом. Результаты свидетельствуют о том, что технологическое влияние на национальные предприятия действительно оказывается, но масштабы его зависят от степени институциональных ограничений в экономике той или иной провинции: и
дискриминация ЧП, и преференции для ПСИИ негативно коррелируют с технологическими экстерналиями.
ЧП испытывают трудности в доступе к ресурсам, и потому их способность абсорбировать экстерналии ослаблена. А избыточные льготы для ПСИИ создают им монопольное положение, и в результате ЧП не воспринимают экстерналии, а просто вытесняются с рынка. При исследовании же на внутриотраслевом уровне вообще выявляется отрицательный эффект экстерналий. Это можно трактовать так, что экстерналии распространяются «по вертикали» -в производства, связанные с ПСИИ цепочкой поставок от сырья до конечного продукта, а на «горизонтальном» уровне (там, где идет конкуренция производителей сходных товаров) присутствие ПСИИ, скорее, подавляет деятельность национальных предприятий. А то, что ПИИ оказывают позитивное воздействие на рост производительности на агрегированном, а не внутриотраслевом уровне, по-видимому, означает, что позитивное их влияние связано главным образом с прямой передачей технологий, а не с экстерна-лиями. Отрицательный эффект экстерналий отчасти нивелирует позитивный эффект передачи технологий, и в результате общее воздействие ПСИИ на технологическое развитие китайской промышленности не является статистически выраженным (027, с. 346-359).
Общий вывод Чжан Юя - высокая степень зависимости китайской экономики от иностранного капитала, порожденная институциональными ограничениями, ослабляет стимулирующее воздействие НТП на экономический рост. В результате в долгосрочном плане искажаются параметры накопления капитала, и экономический рост в КНР не является ни сбалансированным, ни гармоничным (027, с. 372-375).
К сходным умозаключениям приходят Сяо Вэнь и Ян Цзюань (экономический факультет Чжэцзянского университета) (028). По их мнению, главная причина разнобоя в оценках специалистов по поводу технологического влияния ПИИ на развивающуюся экономику - это то, что эффекты технологических экстерналий и накопления человеческого капитала исследуются по отдельности. Авторами построена модель, призванная преодолеть этот недостаток. В ней выделены две отрасли: производство конечного продукта и сфера НИОКР; разработаны производственные функции применительно к каждой отрасли с учетом переменных, отражающих
приток ПИИ и накопление человеческого капитала. При расчетах использованы данные за 1991-2005 гг. с разбивкой по восточным, центральным и западным провинциям Китая.
По результатам исследования выявлено, что на Востоке ПИИ оказывают стимулирующее воздействие на НТП. Но осуществляется оно главным образом за счет прямой передачи технологий, и этому способствует значительный инновационный потенциал местной экономики, а эффект технологических экстерналий, связанных с ПИИ, в восточных провинциях не выражен. Обнаружено также, что приток ПИИ может отчасти способствовать «вытеснению» национального капитала и тем самым сдерживать НТП.
В Центре ПИИ вносят значительный вклад в НТП за счет прямой передачи технологий; очевиден здесь и эффект технологических экстерналий, что подразумевает активное задействование местного человеческого капитала - образованных трудовых ресурсов. Вероятно, это связано со значительной концентрацией обрабатывающей промышленности в центральных провинциях. Но в то же время выявлено, что местный инновационный потенциал не является существенным фактором, способствующим НТП в этом регионе.
Применительно к Западу расчеты показали, что вклад прямой передачи технологий, связанной с ПИИ, в протекающий здесь НТП имеет отрицательный знак. Но выявлена и позитивная корреляция между накоплением человеческого капитала, связанным с технологическими экстерналиями ПИИ, с одной стороны, и повышением СФП - с другой. Местный же инновационный потенциал пока слаб, как и в центральных провинциях.
Итак, в разных регионах воздействие ПИИ на НТП по обоим каналам (прямая передача технологий и технологические экстерналии) варьирует. Очевидно, различия в способности регионов эффективно задействовать ПИИ связаны прежде всего с тем, насколько сильным является собственный инновационный потенциал региона. ПИИ могут как стимулировать, так и сдерживать развитие национальной технологической базы (028, с. 85-86).
Тань Жунцзюань (факультет экономики и менеджмента Гу-андунского промышленного университета) и Жуань Сяньцзин (факультет менеджмента Уханьского технологического университета) (029) изучили ту же самую проблему на примере развития машино-
строения в промышленной агломерации дельты р. Чжуцзян (провинция Гуандун). Авторы отмечают, что с началом мирового финансового кризиса традиционные трудоемкие отрасли промышленности в этом регионе испытали большие трудности. Стала очевидной необходимость структурных сдвигов в сторону производств с более высокой добавленной стоимостью. Это касается и машиностроения, тем более что в последние годы перенос иностранными инвесторами машиностроительных (в т.ч. автомобилестроительных) производств в дельту Чжуцзян активизировался.
В статье построена эконометрическая модель, описывающая воздействие ПИИ на технологическое развитие машиностроительной отрасли в регионе. При этом отдельно рассматривается влияние ПИИ из западных стран, которые как раз располагают наиболее весомыми технологическими преимуществами, и вложений китайского капитала из Сянгана, Аомэня и Тайваня - в данном случае инвесторы обычно располагают стандартизованными технологиями производства традиционной продукции. В качестве показателей, характеризующих технологический уровень китайского машиностроения, рассматриваются количество регистрируемых за год патентов и численность персонала, занятого в сфере НИОКР на машиностроительных предприятиях в дельте Чжуцзяна. Параметрами модели являются также региональный ВВП на душу населения (он характеризует уровень развития и, соответственно, способность региональной экономики абсорбировать иностранные технологии) и экспорт ПСИИ (показывает, как экспорториентиро-ванные ПИИ сказываются на инновационных способностях региональной экономики). Использованы данные за 2003-2008 гг. по девяти городам дельты Чжуцзян.
Результаты расчетов показывают, что на инновационные процессы оказывают позитивное воздействие расходы на НИОКР со стороны государства и предприятий, а также увеличение числа занятых в сфере НИОКР. Негативно влияют на инновационный потенциал региональной экономики ограничения, связанные с величиной подушевого ВВП, а также показатели притока ПИИ из развитых стран и экспорта ПСИИ. Влияние притока капитала из Сянгана, Аомэня и Тайваня на инновационные способности местной экономики не поддается однозначному истолкованию: оно позитивное, но слабое.
Интерпретировать это можно следующим образом: 1) с точки зрения эффекта распространения технологий - между ПСИИ и местными машиностроительными предприятиями существует слишком большой разрыв в технологическом уровне, и местные предприятия просто не способны эффективно заимствовать технологии западных инвесторов; превосходство же сянганских и тайваньских инвесторов в технологическом плане не столь велико, и предприятия с их участием более интенсивно формируют с китайскими предприятиями внутриотраслевые производственные цепочки, по которым осуществляется передача технологий; 2) с точки зрения эффектов стандартизации и передачи знаний - хотя западные инвесторы привносят в местную экономику более совершенные технологии и управленческий опыт, они тем не менее склонны сохранять жесткий контроль за использованием ключевых технологий; если учесть также относительно низкую способность местных предприятий к восприятию знаний, то ясно, что возможности наращивать технологический потенциал за счет имитации технологий заведомо ограниченны; в дельте Чжуцзян уже сложились кластеры машиностроительных отраслей, но они специализируются на выпуске продукции конечного спроса, в то же время не только по технологиям и дизайну, но и в снабжении комплектующими они зависимы от импорта, осуществляемого иностранными инвесторами; 3) с точки зрения эффекта конкуренции - западные инвесторы в основном заинтересованы в освоении китайского рынка, экспортная составляющая их проектов невелика, а их деятельность на внутреннем рынке способствует подавлению инновационной активности национальных предприятий; проекты же сянганских и тайваньских инвесторов характерны своей экспортной ориентацией, существенной конкуренции китайским предприятиям на внутреннем рынке они не составляют, такие проекты обычно ориентированы на использование дешевой китайской рабочей силы и реализацию соответствующих ценовых преимуществ на мировых рынках, поэтому они по определению не предполагают существенного технологического трансферта, с этим и связано выявленное негативное влияние экспорта ПСИИ на национальные инновационные способности (029, с. 74-75).
П.М. Мозиас
