CC BY
18
способны помочь наряду с другими методами и подходами в изучении функционирования науки в современном мире.
Т.В. Виноградова
2011.02.012. КАМИК Ч. ДВОЙСТВЕННОСТЬ СОЦИОЛОГИИ НАУКИ П. БУРДЬЕ.
CAMIC Ch. Bourdieu's cleft sociology of science // Minerva. - L., 2011. -Vol. 49, N 3. - P. 275-293.
Ключевые слова: П. Бурдье; производство научного знания; научная область; эклектизм.
Автор, американский социолог, анализирует публикации П. Бурдье, касающиеся производства научного знания. По его мнению, П. Бурдье предложил не один, а два разных подхода к изучению науки: один из них сформулирован в его теоретических, программных работах, а другой - развивается в его эмпирических исследованиях. П. Бурдье никогда в явной форме не проводил различий между этими подходами, поэтому автору пришлось самому подыскивать термины для их обозначения: первый он назвал «теоретическим» подходом, а второй - «эмпирическим».
В своих концептуальных публикациях П. Бурдье представил программу изучения производства научного знания, которую он сформулировал, когда стал рассматривать науку в качестве предмета социологического исследования. Программа П. Бурдье опирается на две аксиомы.
Во-первых, любые социологические теории должны учитывать тот факт, что наука занимает двойственное положение в социальном пространстве. «Наука, - пишет он, - должна рассматриваться с точки зрения ее двойственных отношений, с одной стороны, с социальным космосом, в который она вписана (внешнее прочтение); а с другой стороны, с социальным микрокосмом, образованным научным универсумом, тем относительно автономным миром, который располагает своими правилами функционирования и должен описываться и анализироваться как самостоятельное целое (внутреннее прочтение)» (цит. по: с. 277). С точки зрения П. Бурдье, авторы, которые основное внимание уделяют внешним факторам («общим экономическим и социальным условиям»), впа-
дают в «социологический редукционизм» - ошибку, которую его подход призван избежать.
Когда П. Бурдье переключает внимание с социального космоса на более узкий «социальный микрокосм науки», это означает переход к научному полю - «пространству объективных отношений между позициями, которые структурированы определенным иерархическим образом и заняты акторами, обладающими разным объемом специфичного для данного поля капитала» (с. 277). П. Бурдье предлагает подход, который хотя и не игнорирует «внешние факторы», но основное внимание уделяет внутренней динамике области. Это происходит потому, что современная наука обладает «автономией» по отношению к «внешним религиозным, политическим и экономическим силам и руководствуется собственной логикой и собственным сводом правил» (цит. по: с. 278). Эта автономия имеет условный характер, поскольку она результат «исторического завоевания, которое надо постоянно отстаивать» (цит. по: с. 278).
Во-вторых, как утверждает П. Бурдье, научное поле с социологической точки зрения представляет собой арену неутихающей борьбы между акторами, занимающими разное положение в ней, и развивается она в соответствии с «полемической логикой науки» (с. 278). Он переносит на научный мир свое общее положение, согласно которому разные позиции в иерархической структуре поля порождают «войну каждого против каждого, т.е. универсальную конкуренцию» (с. 279).
По его мнению, «в научном поле ведется перманентная борьба между теми, кто благодаря накопленному капиталу занимает высокое положение в области, и теми, кто находится в подчиненном положении. Эта борьба за место в иерархии напрямую влияет на производство научных знаний, поскольку от стратегии по «захвату позиций» зависит интеллектуальный выбор ученого, включая выбор «области исследования, используемых методов и пр.» (с. 279).
Во всех научных областях, утверждает П. Бурдье, ни на секунду не прекращается «противостояние между "центральными" игроками, ортодоксами, продолжателями нормальной науки и маргиналами, еретиками, новаторами, которые часто располагаются на границах своей дисциплины» (цит. по: с. 279). С его точки зрения, «эта оппозиция ортодоксии и ереси» обеспечивает автономию на-
учных областей, поскольку служит внутренним «мотором изменений» и толкает их в сторону «перманентной революции».
Неудивительно, считает автор, что созданный П. Бурдье образ не нашел большого отклика в ИНТ и смежных областях. Вскоре после появления первых программных заявлений П. Бурдье К. Кнорр-Цетина выступила с критикой его подхода, заподозрив последний в скрытом «интернализме», поскольку главную движущую силу развития науки он видит в «конкурентной борьбе» между учеными, которые «по-прежнему трактуются так, будто они располагаются в изолированной и самодостаточной, квазинезависимой системе» (цит. по: с. 281). К. Кнорр-Цетина настаивает на значимости для производства знаний «эпистемологических арен», которые «выходят за границы... научного поля, как широко его ни определяй» (цит. по: с. 281).
Несмотря на то что представители ИНТ применяют разные подходы, они рассматривают процессы производства и использования научных знаний в рамках более широкого социокультурного контекста. Они обращают внимание не только на центральную «научную область», но и на другие области и дисциплины, профессиональные ассоциации, неакадемический персонал, университетских администраторов, редакторов и издателей, научные фонды и пр. Понятно, что, занимаясь изучением этого расползающегося многообразия, сторонники ИНТ в основном остались равнодушны к преимущественно интерналистскому теоретическому подходу П. Бурдье. Кроме того, для них наука - это место не только для «войны каждого против каждого», но и для разного рода коллективных действий, переговоров, координации интеллектуальных усилий, союзов и т.д.
Несмотря на свои достаточно категоричные программные заявления, П. Бурдье, обращаясь к анализу конкретных примеров, рассматривает производство научного знания в совсем иной манере. Его «эмпирический подход» отличается большей сложностью и ближе представителям ИНТ, чем его теоретическая доктрина.
Автор выделяет две главные черты второго подхода. Во-первых, он исходит из многомерного, многоуровневого и внутренне связанного взгляда на производство знаний. В эмпирических исследованиях П. Бурдье, которые касались в основном социальных наук, постулат о двойственном положении науки отступает на
задний план, и главным становится анализ, который он формулирует в терминах «связанных между собой социальных пространств». П. Бурдье использует его, чтобы определить место социологии как по отношению к другим близким областям (этнологии, философии), так и по отношению к областям более высокого уровня: естественным наукам и «академической сфере в целом».
Но и это не все. П. Бурдье рассматривает социологию как вписанную в «поле социальных наук» и в более широкое «множество университетских ученых, занимающихся гуманитарными и социальными науками». Его также интересует обширное «интеллектуальное поле», в которое во Франции (в отличие от США) наряду с социальными и гуманитарными науками входят другие области культурного производства, в частности литература и журналистика. Кроме того, согласно П. Бурдье, в последние десятилетия эти «различные универсумы символического производства» все больше переплетаются с «бюрократическим полем», тесно связанным с государственными органами (с. 283).
В этом своем анализе П. Бурдье, по мнению автора, сделал гораздо больше, чем просто связал гетерогенных акторов в единую модель, что достаточно типично для ряда направлений в ИНТ. П. Бурдье описывает конкретное поле исходя из его позиции по отношению к другим полям. Каждое из этих полей в зависимости от приобретенного капитала занимает разные и все более высокие уровни в иерархической структуре; причем размер капитала нижестоящего поля зависит от той ценности, которую он имеет в глазах вышестоящего. П. Бурдье утверждает, что социологический анализ любой области в социальных науках предполагает выявление всей матрицы «взаимосвязанных социальных пространств» и позиционирование каждого пространства с точки зрения его места в иерархически структурированных отношениях с разными полями.
Более того, по мнению П. Бурдье, составление подобных иерархических карт помогает в описании таких процессов производства научного знания, как заимствования научных моделей и других интеллектуальных средств. П. Бурдье формулирует этот пункт следующим образом: «Интеллектуальные заимствования и другие прямые обмены между областями зависят от того положения, которое занимают в них отдельные ученые или институты... а также от той позиции, которую сами эти области занимают в сложившейся
на тот момент научной иерархии, что и определяет все последствия символического господства той или иной научной дисциплины» (цит. по: с. 284).
В качестве примера он вновь обращается к французской социологии 1960-х годов. Находясь в то время на положении парии как в научной, так и в академической иерархии, она была вынуждена позаимствовать риторику двух «сильных» дисциплин - математики и философии, которые занимали высокие позиции, поскольку уже накопили большой научный капитал. П. Бурдье приходит к выводу о том, что «более развитые науки обеспечили социологию не только методами и техниками... но и примерами, равно как и нормами и моделями» (цит. по: с. 285).
Можно привести множество других примеров, содержащихся в эмпирических исследованиях П. Бурдье и совпадающих с его же характеристикой научных областей как «открытых пространств», которую он дает в этих работах, в противоположность «закрытому и сепаратному микрокосму» науки, представленному в его программных заявлениях. Более того, в своих эмпирических исследованиях П. Бурдье гораздо в большей степени учитывает исторический аспект. В частности, он отмечал, что «за период с 1970 по 2000 г. положение социологии в пространстве других дисциплин. изменилось чрезвычайно...» (цит. по: с. 285).
Таким образом, вопреки неоднократно повторяемому тезису о том, что автономная наука - это «отдельный мир», непосредственно не связанный с социальной вселенной, в своих эмпирических исследованиях П. Бурдье описывает научную область «как занимающую определенные позиции в иерархическом пространстве дисциплин, от которых частично зависит происходящее в ней» (цит. по: с. 285).
По его оценке, взаимное влияние особенно заметно в ситуации регулярного «контакта между науками», как это бывает в междисциплинарных исследовательских группах. Но и без таких прямых контактов имеет место так называемый «демонстрационный эффект», который проявляется в давлении со стороны доминантной науки на все другие области знаний и в интеллектуальных заимствованиях последними процедур, моделей и подходов, что приводит к созданию новых теорий и экспериментальных методов. Однако П. Бурдье не сумел, как полагает автор, согласовать эти проница-
тельные эмпирические наблюдения с его же программным утверждением о том, что в относительно автономных научных областях «мотором изменений» служат процессы, происходящие внутри самих этих областей.
Автор обращает внимание еще и на тот факт, что, хотя в своей теоретической модели П. Бурдье всячески подчеркивает борьбу оппозиционных партий, в эмпирических исследованиях он говорит о том, что в определенных обстоятельствах отношения в научной области «могут иметь форму более или менее стабильных сетей... союзов, кооперации, взаимных услуг и различных форм тайных соглашений» (цит. по: с. 286). Подобные рассуждения мало что добавляют к тому, что известно представителям ИНТ.
Более интересной автор считает идею П. Бурдье об интеллектуальном эклектизме. Большинство исследователей науки и технологий ее проигнорировали, хотя историки науки показали центральную роль интеллектуального эклектизма в развитии ряда дисциплин. Согласно П. Бурдье, отличительная черта эклектизма (и других форм интеллектуального синтеза высокого порядка) состоит в том, чтобы «создать коммуникации между оппозиционными теориями, которые часто конструируются как противостоящие друг другу, и бросить вызов их очевидному антагонизму» (цит. по: с. 287).
Упоминая эклектизм в разном контексте, П. Бурдье тем самым открыто признает тот факт, что члены данной научной области далеко не всегда формулируют и занимают полярные интеллектуальные позиции, что постулирует его теория научного поля. Как показал П. Бурдье, эклектизм создал условия для развития социологии в США в послевоенный период в форме стратегического союза между Колумбийским и Гарвардским университетами, а также синтеза позиций Парсонса - Мертона - Лазерфельда.
Противопоставляя теоретический и эмпирический подходы П. Бурдье, автор вовсе не утверждает, что первый не имеет своих эмпирических подтверждений. Примером этой модели служит развитие академической экономики в США в 1880-1920-е годы, когда шла острая борьба между представителями «старой школы» и «новой школы». Тем не менее проведенный анализ отчетливо показал, что эмпирические исследования П. Бурдье выходят далеко за рамки его теории научного поля и гораздо привлекательнее для представи-
телей ИНТ, которые подчеркивают гетерогенное многообразие акторов, вовлеченных в производство и использование научного знания.
Т.В. Виноградова
2012.02.013. ХЕСС Д.Дж. БУРДЬЕ И ИССЛЕДОВАНИЯ НАУКИ И ТЕХНОЛОГИЙ: К РЕФЛЕКСИВНОЙ СОЦИОЛОГИИ. HESS D.J. Bourdieu and science and technology studies: Toward a reflexive sociology // Minerva. - L., 2011. - Vol. 49, N 3. - P. 333-348.
Ключевые слова: П. Бурдье; неравенство; наука; исследования науки и технологий.
Автор, американский социолог, опираясь на два положения известного французского социолога П. Бурдье (рефлексивный анализ социальных и гуманитарных наук и концепт интеллектуального поля), провел эмпирическое исследование, посвященное состоянию исторических и социальных исследований науки и техники (ИСИНТ) в США.
Общество, по П. Бурдье, представляет собой совокупность отношений, складывающихся в различные поля, каждое из которых имеет специфические типы власти. П. Бурдье предложил рассматривать эти поля, включая науку, с точки зрения формы и размера капитала, которым обладают их представители, а также их стратегий и установок. В науке, как самостоятельном интеллектуальном поле, существуют разные формы капитала: символический (признание, которым ученые награждают друг друга); культурный (экспертные знания, которыми обладает ученый в данной исследовательской области); социальный (все множество социальных связей и сетей, в которые включен субъект); «светский» (контроль за организационными ресурсами); финансовый (доступ к исследовательским грантам и другим источникам финансирования).
В зависимости от формы и размера своего капитала акторы занимают разное положение в социальном поле, имеющем иерархическую структуру. Они связаны друг с другом посредством habitus1, а также избираемых ими стратегий, нацеленных либо на коо-
1 Habitus - совокупность схем интеграции и интериоризации различных полей, система долговременных групповых и индивидуальных установок, ориен-таций, функционирующих как матрицы восприятия, постановки целей, решения задач, действий. - Прим. реф.
