CC BY
8
ально не близки с политиками, получить разрешение очень трудно, и не важно, насколько хорош ваш проект», - объяснял один из респондентов (цит. по: с. 18).
Идея прямого доступа к принятию политических решений относится к идеальной модели взаимодействия науки и политики, согласно которой исследователи, отвечая на запрос общества, продуцируют полезное знание, опираясь на которое политики принимают верное решение. Геополитический подход к мобилизации знания предполагает, что «дорога», связывающая исследование с политикой, не прямая и не единственная. «Пример NEXUS показывает, как социотехнические мнимости отражают разнообразные конструкции пространства и социального порядка, - факт, который текущие модели трансдисциплинарной науки об устойчивости, в их претензии продуцировать универсальное знание, не способны принимать во внимание» (с. 19).
Переход к трансдисциплинарным исследованиям многое обещал с точки зрения перевода знаний о климате и устойчивом развитии в политическое действие. Однако доминантные модели трансдисциплинарных интеракций отдают предпочтение деполити-зированной версии мобилизации знания, очищенной от географической и политической специфики. Реализуя свой геополитический подход, авторы описали, как научное знание ко-производится и циркулирует на множественных уровнях в «мире продолжающегося неравенства и доминирования» (с. 20).
Т. В. Виноградова
2018.02.014. КАРТИРОВАНИЕ ВЛАСТИ ПРОФЕССОРОВ ПРАВА / БЮХЛМАН Ф., БЕНЦ П., МАХ А., РОССЬЕР Т. Mapping the power of law professors: The role of scientific and social capital / Bühlmann F., Benz P., Mach A., Rossier Th. // Minerva. -2017. - Vol. 55, N 4. - P. 509-531. - Mode of access: https://doi.org/10.1007/s 11024-017-9333-1
Ключевые слова: профессора права; академическое поле; научный капитал; социальный капитал; научное знание.
В своем исследовании, основанном на выборке швейцарских профессоров права, группа социологов из Швейцарии сравнила две теории распределения власти в среде ученых: 1) теорию П. Бурдье
о взаимоотношениях между научной репутацией и (экстра) академической институциональной властью; 2) теорию о противостоянии группы инкумбентов1 и маргиналов, пытающихся получить доступ в профессию (с. 509).
Юристы и профессора права в западных обществах давно располагают социальной и политической властью, которая выходит за рамки их вклада в дефиницию и интерпретацию законов. Во многих странах именно юристы -самая крупная профессиональная группа в парламентах; они хорошо представлены в администрации всех уровней и правлениях крупных корпораций. В литературе есть две теории, с помощью которых можно объяснить распределение власти среди университетских профессоров, включая профессоров юриспруденции: исследование П. Бурдье «Homo Academicus»2 и модель инсайдера-аутсайдера, существующая в американской социологии права3.
Анализ академических структур Франции 1960-х годов, проделанный П. Бурдье, опирался на его понятие поля. В целом поля имеют тенденцию строиться по принципу иерархических отношений между фракцией инкумбентов, обладающих большим объемом и особой структурой капитала, и фракцией претендентов, размер капитала которых значительно меньше. «Капитал относится к ресурсам специфических акторов, которые его унаследовали или приобрели и который дает им легитимное право занимать определенные позиции» (с. 512). Помимо базовых форм капитала (экономического, культурного и социального) большинство полей обладают специфическими видами капитала, которые имеют ценность только для них. В определенных условиях этот специфический для поля капитал может трансформироваться в другие его разновидности.
Что касается академического поля в целом, то П. Бурдье делит его на три фракции, корреспондирующие с теми или иными дисциплинами. На полюсе естественно-научного знания находятся дисциплины, где исследователи и профессора владеют большим объемом «научного капитала», но одновременно дистанцированы
1 Инкумбент - лицо, занимающее должность. - Прим. реф.
2
Bourdieu P. Homo Academicus. - Stanford, 1988. - 345 p.
3
Abel R., Lewis Ph. Lawyers in society: Comparative theories. - Berkeley, 1988. - 317 p.
от экстраакадемической власти. Профессура, находящаяся на противоположном полюсе, почти не имеет легитимности, ориентированной на исследования (медицина, юриспруденция), но занимает важные позиции как в университетской администрации, так и вне академической сферы.
Посередине между этими фракциями располагаются гуманитарные и социальные науки; одни из них находятся ближе к полюсу «общества»; другие позиционируют себя в качестве незаинтересованных исследовательских областей. Юриспруденция, по мнению авторов, скорее расположена на общественном полюсе, хотя некоторые фракции профессоров права обладают большими научными или основанными на исследованиях ресурсами (с. 512).
Альтернативный (и потенциально комплементарный) подход объясняет структуру власти в академических полях как результат деления на группы, отличающиеся по своим социальным и демографическим характеристикам. Фракция инкумбентов, обладающая чертами традиционно доминантной группы (члены верхних слоев общества; принадлежащие к базовой национальности; мужчины; выходцы из ведущих регионов страны), будет противостоять группе претендентов, которые лишены одного или более из этих качеств.
Согласно модели инсайдера-аутсайдера, борьба за власть в американском юридическом поле ведется между «истеблишментом» (мужчины, англосаксы, протестанты, выходцы из верхних слоев общества) и несколькими группами претендентов (женщины, евреи, афроамериканцы или выходцы из рабочих). Перенося эти построения на частный случай профессоров права, легко предположить, что фракция инкумбентов, используя формальные и неформальные методы, будет защищать свои позиции, дающие власть внутри и вне академической сферы.
Профессора права создают сети аспирантов, с которыми они поддерживают привилегированные отношения и которые приносят им социальный капитал. Наличие прямых связей с большим количеством аспирантов PhD, которые сами обладают большим объемом политического или бизнес-капитала, способно усилить позиции профессора. Кроме того, выступая центральными акторами этих сетей, профессора выполняют посредническую функцию и
могут трансформировать ее во влияние и власть внутри академического поля.
Претенденты же, будучи новичками и часто не имея такого капитала, будут опираться на альтернативные, научные или ориентированные на исследование интерпретации права, чтобы отвоевать себе место. Поэтому предполагается, что профессора права, чьи социодемографические характеристики относят их скорее к категории аутсайдеров и претендентов, будут использовать научную экспертизу или исследовательскую ориентацию как тактику, позволяющую занять властные позиции (с. 514).
В своей статье авторы обсуждают эти две теории на примере Швейцарии. В Швейцарии право преподается в семи университетах, три из которых франкоговорящие, а четыре - немецкоговорящие. Авторы выделяют три важных момента.
1. Деление между двумя языковыми регионами имеет существенное значение. Политический центр (Берн) и многие крупные банки и промышленные фирмы расположены в немецкоговорящем регионе, что дает ему значительное преимущество. Шансы получить экстраакадемическую власть здесь выше.
2. Вторая потенциальная дифференциация, касающаяся властных ресурсов профессоров права в Швейцарии, - это национальность. На протяжении второй половины XX в. профессора права в Швейцарии стали более интернациональными: если в 1957 г. лишь 8,7% из них были иностранцами, то в 2000 г. - уже 16,2% (с. 516). Разумно предположить, что у последних нет нужных связей, и поэтому они должны бороться, чтобы занять властные позиции как внутри, так и вне академической сферы.
3. Среди швейцарских профессоров стало больше женщин, хотя этот процесс начался поздно и проходил медленно. И в 1957, и в 1980 гг. среди профессоров права была только одна женщина, тогда как в 2000 г. это число выросло до 15 (8%). Такая ситуация вполне укладывается в традиции Швейцарии. Официально право участвовать в выборах женщины получили лишь в 1971 г.
Опираясь на вышесказанное, авторы сформулировали четыре гипотезы.
1. Из теории П. Бурдье следует, что профессора права, имеющие большой научный капитал, будут обладать небольшим
институциональным академическим и внеакадемическим капиталом. И наоборот.
2. Исходя из теории маргинальных претендентов, можно ожидать, что с точки зрения властных ресурсов между инкумбен-тами (мужчины, швейцарцы и немецкоговорящие) и группой претендентов (женщины, иностранные граждане и / или франкогово-рящие) будут обнаружены существенные различия.
3. Научный и социальный капитал этими двумя группами будет использоваться по-разному: а) авторы предполагали, что претенденты прежде всего опираются на научный капитал, чтобы пробиться в области права; б) в свою очередь инкумбенты используют формальные и неформальные способы их исключения, главным образом не допуская в социальные сети.
В выборку вошли все экстраординарные и ординарные профессора права, работавшие в семи швейцарских университетах в 1957, в 1980 и в 2000 гг., - всего 311 человек (с. 516-517). Авторы измеряли следующие виды капитала.
Научный капитал. Он определялся: во-первых, по числу проектов и количеству денег, полученных от Швейцарского национального научного фонда; во-вторых, по числу ключевых докладов, сделанных на заседаниях Швейцарского общества юристов в День юриста.
Академический капитал. Для его измерения использовались такие показатели, как должность ректора или декана; членство в комитетах академических организаций (Швейцарском исследовательском совете, Швейцарской академии гуманитарных и общественных наук, Швейцарском национальном научном фонде), а также членство в комитетах, входящих в Швейцарское общество юристов.
Внеакадемический капитал. Авторы различают три формы внеакадемического капитала: политический, административный и бизнес-капитал. Каждый из них измерялся по участию в работе соответствующих институций.
Социальный капитал. Размер сети (элитных) докторов философии особенно важен для социального капитала профессоров права.
Авторы провели множественный анализ соответствий в своей выборке и получили следующие результаты.
Первая гипотеза. Данные показывают, что в случае профессоров права научный капитал необязательно противостоит внеака-
демическому капиталу. Обладание одним типом ресурсов способствует приобретению другого и запускает механизм накапливаемого преимущества. Те же профессора, которые выступали с речью на Швейцарском дне юриста или получали большое количество денег на исследования, занимали и видные позиции в комиссиях, государственных органах или научных организациях (с. 524).
Вторая гипотеза. Авторы ожидали, что пол, национальность и языковый регион окажутся важными показателями. Результаты подтвердили, что эти три причины (женский пол, иностранное происхождение и базовый французский язык), как правило, сочетаются с отсутствием институциональных академических, внеакадемиче-ских и социальных властных ресурсов. Эта тенденция особенно сильна для зарубежных профессоров.
Третья гипотеза. Предполагалось, что претенденты будут особенно склонны мобилизовать научный капитал в качестве стратегии для завоевания властных позиций в области, тогда как ин-кумбенты, входя во влиятельные юридические династии, уже включены во властные сети и будут защищаться от претендентов. Вопреки ожиданиям претенденты не имели существенного научного капитала.
Отсутствие внеакадемического капитала не компенсируется обращением к исследовательской деятельности, как это наблюдалось в США (с. 525). В то же время не все профессора, входящие в истеблишмент, владели большим социальным капиталом. Особенно это касалось тех, кто заседал в правлении ведущих швейцарских фирм и кто имел множество связей с другими членами элиты. «Таким образом, складывается впечатление, что существуют две доминантные фракции профессоров права, опирающихся на разные стратегии по завоеванию властных позиций в области: одна связана с сетями, кооптацией и социальным капиталом, а вторая - с научным капиталом и осуществлением экспертных функций» (с. 525).
Полученные результаты показывают, что распределение капитала среди швейцарских профессоров права отклоняется от обеих теорий. Наличие научного капитала не противоречит владению его институциональными разновидностями. Главная разделительная черта в сообществе швейцарских профессоров права проходит между инкумбентами, аккумулировавшими все виды капитала, и группой претендентов, которые не имеют равных им ресурсов ни в
одной области. Если одни инкумбенты получили доступ к административным и политическим позициям, используя свой научный капитал, то другие - используют свои семейные или сетевые связи, чтобы добиться доступа к ключевым позициям в мире корпораций.
По словам авторов, они внесли два важных вклада в изучение данной проблемы. Во-первых, они показали, что П. Бурдье, похоже, проигнорировал многообразие научного капитала в разных дисциплинах. Во-вторых, полученные результаты проливают свет на роль, которую сети и социальный капитал могут играть для завоевания властных позиций в науке (с. 527).
Т. В. Виноградова
2018.02.015. ГАУХАН М., МЕЛКЕРС Дж., УЭЛЧ Э. ДИФФЕРЕНЦИРОВАННОЕ ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЕЙ НА НАУЧНУЮ ПРОДУКТИВНОСТЬ: МЕЖСЕКТОРАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ. GAUGHAN M., MELKERS J., WELCH E. Differential social network effects on scholarly productivity: An intersectional analysis // Science, technology & human values. - 2017. - P. 1-30. - DOI: 10.1177/016224 3917735900.
Ключевые слова: академическая продуктивность; гендер; недостаточно представленные меньшинства; социальные сети; консультационные сети.
Авторы, американские социологи, на основе национального опроса академических ученых, работающих в области естественных наук, технологии, инженерии и математики (STEM), изучали, как структура профессиональных сетей влияет на научную продуктивность и насколько это влияние зависит от расы, этнической принадлежности и гендера. Профессиональные сети предполагают не только наличие связей в академической среде, но и контакты с правительством и промышленностью, которые открывают больший доступ к ресурсам и способствуют продвижению карьеры.
Несмотря на усилия по созданию в университетах благоприятного климата для недостаточно представленных меньшинств (НПМ) и женщин, до сих пор не удалось снять барьеры, мешающие их академической карьере. Ученые с докторской степенью из числа НПМ составляют менее 8% от профессорско-преподавательского состава, работающего на полную ставку в вузах и в исследователь-
