CC BY
266
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ
2009.02.001. АНКЕРСМИТ Ф. ВОЗВЫШЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ. - М.: Европа, 2007. - 612 с.
Ключевые слова: теория и методология истории, исторический опыт, интеллектуальная история, философия истории, миф, историческое сознание.
Книга профессора интеллектуальной истории и исторической теории Гронингенского университета (Королевство Нидерланды) Ф. Анкерсмита посвящена проблемам познания прошлого. Книга состоит из предисловия, введения, восьми глав и эпилога. Анкерсмита интересует вопрос: что заставляет человека осознавать прошлое? Что должно произойти или уже произошло с нацией или сообществом, чтобы они обратились к собственному прошлому? Ответом на эти вопросы может стать то, что он назвал «возвышенным историческим опытом». Прежде чем дать ему определение и обозначить сферы применения, автор обращается к теории и философии истории, чтобы обосновать необходимость нового подхода к истории.
В последние десятилетия XX в. в теории и философии истории ведущую роль играли концепции философии языка, задавали тон постструктуралисты, «язык говорил человеком», а субъект или автор превратились в атрибуты языка. Со временем историки стали искать выход из «языковой тюрьмы», обсуждая, «может ли историк вступать в реальные, подлинные и «опытные» отношения с прошлым, то есть в отношения, которые не замутнены историографической традицией, дисциплинарными допущениями или лингвистическими структурами, подобно тем, что описал Хейден Уайт в своей «Метаистории» (с. 23). По мнению Анкерсмита, чтобы уйти от влияния «лингвистического поворота», надо обратиться к поня-
тию «опыт» и использовать его в качестве инструмента исторического анализа. Он считает, что опыт возникает в момент одновременного раскрытия и восстановления прошлого, которое понимается как некая реальность, оторванная от настоящего, а исторический опыт - это то, что воссоединяет прошлое и настоящее. Автор полагает, что отношения между прошлым и настоящим наполнены различными эмоциями: притяжением, утратой, обретением. «Прошлое и настоящее связаны друг с другом, как мужчина и женщина в платоновском мифе о происхождении полов... Возвышенный характер исторического прошлого происходит из этого парадоксального союза чувств любви и утраты, то есть из сочетания удовольствия и боли, определяющего наше отношение к прошлому» (с. 30). Поэтому он предлагает изучать прошлое с позиций «романтизма» - подхода, «который полностью захватывает личность историка, а не только (и даже не в первую очередь) формальную сторону его или ее познавательных способностей. Говоря более конкретно, эта книга является реабилитацией романтического мира чувств и настроений, определяющих наше отношение к прошлому» (с. 31-32).
В первой главе «Лингвистический трансцендентализм in extremis: Ричард Рорти» на примере творчества этого философа Ан-керсмит раскрывает антиисторичность философии языка. Дело в том, пишет он, что на определенном этапе разработки своей концепции Рорти оказался перед необходимостью выбора между историзмом и антиистористскими теориями. В созданной им философии языка не нашлось места для той пропасти, которая отделяет прошлое и настоящее, в его понимании люди, которые жили и думали в прошлом, по существу живут в том же мире, что и мы. В этом и заключается антиисторизм Рорти. Анскерсмит объясняет это следующим образом: во-первых, Рорти никогда не пересекал пограничной линии между антиисторизмом англосаксонских стран и историзмом стран европейского континента, во-вторых, Рорти пребывает в аисторическом и вечном настоящем, как и любой другой философ-аналитик. В этом антиисторизме Анкерсмит видит основное различие между мышлением и отношением к прошлому европейских и англосаксонских интеллектуалов. Он заключает: «Историзм и восприимчивость к истории во всем ее значении и де-
талях на самом деле навсегда остались делом европейского континента, и они так и не смогли покорить англосаксонский ум» (с. 104).
Во второй главе «От языка к опыту», являющейся логическим продолжением первой, рассматриваются концепции Г. Гада-мера, Ж. Деррида, Р. Барта. Анкерсмит пишет о необходимости отказаться от трансценденталистских концепций и обратиться к возвышенным тайнам прошлого, что возможно с помощью опыта. Так он переходит непосредственно к понятию «исторический опыт» и в последующих главах анализирует различные теории исторического опыта.
В третьей главе раскрывается концепция Й. Хейзинга, согласно которой исторический опыт возникает в момент «соприкосновения» историка с прошлым. «Этот контакт с прошлым, несводимый ни к чему вне себя, есть вход в принадлежащий только ему мир. Толчком к этому соприкосновению с прошлым, пронизывающему нас уверенностью в своей подлинности и истинности, может стать строчка в газете, гравюра, обрывок старой песенки» (с. 180).
В четвертой главе «Фрагменты исторического опыта» излагаются взгляды Гёте, Гердера, Эйхендорфа и Буркхардта. Этот исторический экскурс необходим Анкерсмиту для признания и утверждения романтизации истории. Он не только подчеркивает неизбежную субъективность исторического исследования, но и утверждает, что отношение историка к времени, в котором он живет, его внутренние чувства и переживания, личный опыт должны помогать в познании прошлого.
В пятой главе «Гадамер и исторический опыт» Анкерсмит обосновывает следующие положения: необходимость развести опыт и истину; в результате такого антикогнитивистского подхода появляется возможность отказаться от обсуждения проблемы объективности; таким образом возможно принять концепцию опыта, не требующую существования субъекта опыта; человеческий опыт следует рассматривать в культурных и цивилизационных контекстах (с. 279, 291-292).
В шестой главе «Прагматистский эстетический опыт и исторический опыт» автор обращается к интерпретациям понятия «опыт» в эстетике, в частности в работах Дьюи, Бердсли, Шустер-мана. Так он обозначает «место существования» исторического опыта. «Траектория между субъектом и объектом (которую я ото-
ждествил с историческим опытом), траектория между историком, гражданами современного мира, коими мы являемся, с одной стороны, и прошлым - с другой, и есть место, где рождается историческое сознание и историописание. Мы не знаем с априорной достоверностью, где заканчиваюсь "я", исторический субъект, и начинается прошлое, объект. Здесь все текуче и неопределенно, и именно эта текучесть и неопределенность определяют территорию, на которой могут расцвести история и историописание. Это территория исторического опыта» (с. 362). Закончив с теоретическим обоснованием исторического опыта, Анкерсмит переходит к тому, что можно назвать примерами возвышенного исторического опыта.
В седьмой главе «Субъективный исторический опыт: прошлое как элегия» определяются виды исторического опыта: объективный исторический опыт обозначает то, как люди прошлого -представляющие объект исторического исследования - сами воспринимали свой мир; субъективный исторический опыт возникает в момент исследования, когда у историка появляется внезапное осознание соединения прошлого и настоящего; возвышенный исторический опыт возникает, когда прошлое обретает бытие через исторический опыт и при его посредстве. Прошлое рождается из травматического опыта историка, вступающего в новый мир и сознающего бесповоротную утрату прежнего мира. Тогда его сознание оказывается сценой, на которой разыгрывается драма мировой истории. В такие моменты историки ощущают себя частью того, что описывают, - иначе говоря, разлад между настоящим и прошлым, -и испытываемое ими отчаяние, вызванное утратой привычного мира, становится движущей силой для написания истории и внушает им глубочайшие мысли. И то, что они пишут о судьбе своей цивилизации, попавшей в водоворот непостижимых сил, в конечном счете, есть выражение их собственного опыта (прошлого) (с. 367-369).
В восьмой главе «Возвышенный исторический опыт» определяется сфера его применения. В процессе обретения цивилизацией новой идентичности отвергнутое прошлое начинает в какой-то степени ассоциироваться с идиллическим доисторическим миром, так происходит его мифологизация. Мифы, - пишет Анкерсмит, -это те части нашего коллективного прошлого, которые мы отказываемся историзировать: мифическое прошлое вызволяется из исторического процесса и делается неуязвимым для исторических (пе-
ре)-интерпретаций (с. 502). Это неуловимое, но притягательное мифологизированное историческое прошлое представляет собой то, что Анкерсмит называет «холодное сердце цивилизации» - нечто, находящееся вне досягаемости, в том числе и профессиональной исторической, и за пределами нашего времени. Это и есть «историческое возвышенное» цивилизации. Распознание и изучение этого возвышенного и является «исследовательской программой», предлагаемой автором.
В эпилоге «Руссо и Гельдерлин» Анкерсмит обращается к наследию этих мыслителей, с тем чтобы подтвердить основные тезисы: 1) миф как концепция естественного состояния есть продукт истории, ветвь исторической мысли, историописания и исторического сознания; 2) по этой причине он является объектом возвышенного исторического опыта (с. 525).
Ю.В. Дунаева
