CC BY
13
2008.03.013. ВУДИН М., ЛУКАС К. ЗЕЛЕНАЯ АЛЬТЕРНАТИВА ГЛОБАЛИЗАЦИИ.
WOODIN M., LUCAS K. Green alternatives to globalisation. A manifesto. - L., Sterling, 2004. - XXIII, 262p.
М. Фейнштейн, глава зелёных в Санта-Монике (Калифорния, США), в предисловии к книге подчёркивает, что авторы предлагают концепцию экономической локализации (ЭЛ) с опорой на основные принципы Зелёных - равенство, экология, демократия - как альтернативу экономической глобализации (ЭГ). Зелёные не просто выступают против ЭГ, но предлагают альтернативную политическую философию и экономическую программу с позиций интернационалистов и защитников общих интересов мирового сообщества.
М. Вудин (председатель Партии зелёных Англии и Уэльса) и Каролин Лукас (член комитетов по торговле и по экологии Европейского парламента), пишут, что после теракта 11.9.2001 г. распространилось мнение о смерти антиглобалистского движения. Были высказывания, что этот теракт мог быть делом рук антиглобалистов; по словам Берлускони, если ислам атакует Запад снаружи, то антиглобалисты - изнутри. Цели зелёных ставились в один ряд с целями террористов. А сторонники ЭГ заговорили о необходимости ускорить либерализацию торговли и инвестиций, считая, что свободная торговля - средство противостояния терроризму.
В действительности ЭГ сама создаёт угрозу безопасности, увеличивает бедность, неравенство и деградацию среды. Сторонники ЭГ всячески подчёркивают её несомненные выгоды от международных потоков информации и технологии. Под термином ЭГ авторы понимают «точное определение, данное в теории международной торговли как возрастающей интеграции национальных экономик в гигантскую одноформатную мировую экономику, полностью приспособленную правилами торговли, инвестирования и приватизации при помощи технологического развития и движимую корпоративной властью» (с. 6). Это очень отличается от выгодного обмена информацией. идеями и технологией, который может быть назван интернационализмом.
ЭГ опирается на принцип сравнительных преимуществ, развитый А. Смитом и Д. Риккардо: «Делай то, что ты делаешь наи-
лучшим образом, и торгуй с остальными» (с. 7). По А. Смиту, эта специализация максимизирует процветание, поскольку конкуренция за экспортные рынки снижает цены и повышает эффективность через повышение производительности и экономию на масштабах производства. Ограничителем же процветания является масштаб рынка; специализация требует его увеличения, а это главный довод ЭГ, организующей свободную торговлю на всё расширяющихся рынках.
Эта логика игнорирует два критических момента реального мира и взаимоотношений в нём: 1) торговля редко ведётся между равными партнёрами, по разным причинам сегодня существует несколько господствующих народов, имеющих сравнительные преимущества во многих отраслях производства, а большинство народов не имеют их нигде и не имеют сил выиграть их; 2) А. Смит и Д. Риккардо не могли предвидеть растущего движения капитала, они предполагали, что он будет инвестироваться внутри страны, а товары будут продаваться на международных рынках. Теперь капитал вместо национальных сравнительных преимуществ ищет абсолютной прибыльности в мировом масштабе. Этому способствует и политика МВФ и Мирового банка (МБ). Рынки капитала нестабильны и подвержены даже случайным движениям. Нестабильность увеличивается с распространением либерализации и ростом объёма вовлеченного капитала, особенно когда страна относительно изолирована от мировых рынков капитала, а МВФ и МБ выставляют требование либерализации счёта капитала как условие предоставления финансовой помощи. При этом стране приходится отказываться от защиты рабочих, среды или поступлений от корпораций, которые шли на образование, здравоохранение, пенсии. «И теоретически, и практически мобильность мирового капитала обнулила доктрину А. Смита и Д. Риккардо о сравнительном преимуществе» (с. 8).
В настоящее время ЭГ служит выгоде богатых за счёт бедных. Уже более четверти продуктов мирового производства экпор-тируются против 7% в 1950 г., средний тариф на готовые промышленные товары упал с 40% в 1947 г. до приблизительно 5%. Объём слияний и поглощений почти учетверился за 1993-1997 гг., достигнув 59% всех прямых иностранных инвестиций (ПИИ) (с. 9). Основными получателями выгод от такого расширения мировой тор-
говли являются ТНК. 70% мировой торговли контролируют 500 ТНК, и 1% ТНК контролирует половину мировых ПИИ. В то время как мировая экономика растет обычно на 2-3% в год, крупные корпорации - на 8-10% (с9). Неудивительно, что ТНК, лоббирующие организации ЭГ, стремятся её ускорить, подталкивая правительства к введению свободной торговли.
Заявление ряда мировых лидеров и руководителей ВТО, что ЭГ нет альтернативы, - это попытки остановить анализ ЭГ, её движущих сил. В действительности ЭГ не является универсальным естественным законом, подобным закону притяжения; в последние три десятилетия она продвигается крупным мировым бизнесом и правительствами, которые выдвинули общие цели в виде экономической интеграции и дерегулирования, и экономическую философию, основанную на свободной торговле и международной конкуренции.
Позорно, что правительства разных стран так мало контролируют ЭГ, поскольку «систематически сокращали свою власть, передавая её таким безответственным органам, как ВТО» (с. 11). Даже «Economist» (21 сент. 2000 г.) признавал, что направление мощного хода глобализации может быть изменено, что «это только один из множества возможных путей для будущего мировой экономики, и могут быть выбраны другие, более подходящие» (с. 12).
Экономисты зелёных выдвигают три основных принципа: экономическая система должна уважать динамику и ограничения природной системы Земли; должна стремиться к равенству и справедливости как высшим целям; должна быть демократически регулируемой и ориентироваться на потребности, а не на получение прибыли. Эти цели могут быть достигнуты через каналы демократической ответственности и максимизацию контактов между производителями и потребителями. По мнению зелёных, 1) капитал может получать удовлетворительную прибыль и в результате одного только экономического роста, который и при капитализме может быть вечным, несмотря на конечные возможности планеты; 2) при капитализме богатство аккумулируется в руках немногих за счет остальных, то есть он порождает неравенство; 3) при капитализме возможности получать прибыль создаются дистанцированием производителей от потребителей, и в этом наиболее преуспели ТНК. Однако антикапитализм зелёных не означает, что они выступают за
создание командной экономики без рынка или без частной собственности. Они не соглашаются с тем, что свободы и привилегии капитал получает за счёт местных сообществ и с помощью ВТО. В этих условиях правительствам необходимо проводить более напористую регулирующую и финансовую политику, используя, например, экологическое налогообложение. Действия, направленные к тому, чтобы свести вместе производителей и потребителей, будут увеличивать долю общественной и кооперативной собственности, и рынки будут служить целям распределения товаров.
Есть разница между капитализмом и рыночной экономикой. Согласно А. Смиту, рыночная экономика - это небольшие, принадлежащие местным владельцам предприятия, удовлетворяющие потребности местного сообщества и поддержанные им. Капитализм, напротив, это экономическая система, при которой немногие пожинают плоды труда многих.
МВФ утверждает, что ЭГ ведет к экономическому росту и увеличению дохода, и что внешнеориентированная политика -единственный путь страны к процветанию. Но протестующие, в частности в Сиэтле (1999), определяли ЭГ иначе: это процесс, при котором: 1) правительства передают свои права и права граждан спекулятивным инвесторам и ТНК; 2) происходит эрозия зарплаты, норм социального благосостояния и экологии ради международной торговли; 3) странам навязывается производство распространенной во всем мире потребительской монокультуры. Экономическое господство дает ТНК гигантскую власть при поисках наиболее выгодного размещения бизнеса, они могут заставить одно государство выступать против другого, приспосабливать национальные системы регулирования в интересах международной конкурентности и т.п. Демократические усилия, направленные на то, чтобы заставить ТНК платить справедливые налоги, обеспечить достойные условия труда рабочим, соблюдать экологические стандарты, они расценивают как стремление подорвать международную конкурентоспособность и угрожают перебазировать бизнес в страны с менее строгим контролем. ТНК требуют снижения налогов, дотируя при этом правящие политические партии, лишают правительства возможности защищать своих граждан, например, от опасных продуктов, от экологических угроз и т.д.
Методы защиты корпоративных прибылей против интересов народов можно видеть на примере защиты прав интеллектуальной собственности: развивающиеся страны (РС) располагают только 2% мировых НИОКР и поэтому вынуждены импортировать технологии, хотя сами они владеют обширными запасами местного знания и неиспользованных генетических ресурсов, но правительства стран Юга неохотно занимаются приобретением патентов для традиционных сельскохозяйственных методов и лекарственных средств, считая их ресурсами, принадлежащими обществу. В то же время Соглашения ВТО о защите прав интеллектуальной собственности расширяют списки продуктов и процессов для возможного получения патентов, и в итоге из-за давления, например, фармацевтических корпораций США, РС вынуждены покупать у них лекарства по завышенным ценам.
Власть ВТО распространяется на торговлю, инвестиционную политику, патентное законодательство и значительную часть услуг. Пренебрегая демократическими принципами, ВТО может принимать и применять свои собственные законы и наказывать страны, не выполняющие их. Это реально угрожает демократическому управлению, но МВФ считает, что ЭГ не урезает национального суверенитета, а даёт правительствам сильный импульс к принятию «здоровой» экономической политики. МВФ играет большую роль в принятии такой «здоровой» политики. Он кредитует страны, осуществляющие структурное урегулирование, вынуждая их либерализовать торговлю и инвестиции, девальвировать валюту, приватизировать госпредприятия и сокращать социальные расходы, чтобы ликвидировать бюджетный дефицит. Таким образом, условия предоставления займов МВФ означают, что если клиент не глобализуется, то и не получит международной помощи.
Более 100 стран подверглись «структурному урегулированию». Результаты оказались катастрофическими. Из 6 млрд. жителей Земли 2,8 млрд. человек (почти половина) живет на менее чем 2 долл. в день, и более 1,2 млрд. (пятая часть) имеют менее 1 доллара в день; их число в течение 90-х годов росло во всех РС, кроме Китая и Индии. Это заставило Дж. Стиглица в 1999 г. признать: «Мы не победили в борьбе с бедностью» (с. 48). Проф. М. Косидовски, один из известнейших мировых экономистов и экспертов деятельности МВФ, считает, что эти программы ухуд-
шили экономическое и социальное положение многих стран, вызвали голод в Сомали, геноцид в Руанде, послевоенную экономическую разруху во Вьетнаме, экономические кризисы в Бразилии и Перу, наркоэкономику в Боливии и насильственную дезинтеграцию бывшей Югославии ( с. 30).
Но бедность измеряется не только доходом, а также и доступом к здравоохранению, образованию. К тому же либерализация по-разному действует на мужчин и женщин. Женщины обычно ущемлены системой разделения труда, доступа к активам и ресурсам (информации, земле, оборудованию, кредитам и т.д.). Хотя глобализация формально увеличивает промышленную занятость для части женщин, но условия ее очень плохие - зарплата низкая, условия труда тяжелые, длительность рабочего дня большая, к тому же затраты их труда в неформальной экономике и социальном воспроизводстве остаются непризнанными и неоплачиваемыми.
Однако сторонники ЭГ продолжают настаивать на том, что ЭГ - наилучший путь ускорения роста, а следовательно, и увеличения доходов и сокращения бедности.
Доход беднейшей пятой части мирового населения очень трудно измерить, особенно в РС, где ВВП и доход включают только монетизированную часть экономики, тогда как огромная доля бедняков, особенно женщин, занята в неформальном секторе. С развитием страны доход ее может расти, но это будет относиться только к формальной экономике. С другой стороны, мигранты - жители городских трущоб, выброшенные с земли глобализацией аграрного хозяйства их страны, теперь должны покупать свое пропитание и топливо, а не производить, как раньше, а также платить ренту и стоимость проезда. Хотя они могут получать больше на своем «предприятии с потогонной системой труда», их положение намного ухудшилось. Поэтому одного только измерения денежного дохода для определения экономического благосостояния недостаточно.
Сторонники ЭГ утверждают, что темпы увеличения дохода богатых и бедных одинаково равны темпам экономического роста, но они упускают из виду, что при его росте абсолютный разрыв между доходами богатых и бедных будет расширяться, поэтому необходимы неотложные меры для борьбы и с абсолютной, и с относительной бедностью.
Статистические данные свидетельствуют, что с либерализацией капитала экономический рост во всех странах замедляется. В 1982-1991 гг. в 47 из 57 богатейших стран мира наблюдалось снижение годового роста ВВП на душу населения по сравнению с темпами в 1960-1971 гг. - эрой фиксированных курсов валют и жесткого контроля капитала, также отмечалось снижение объема инвестиций по отношению к ВВП и ускорение роста безработицы (с. 51). Среднегодовой рост в беднейших странах снизился с 1,9% в 1960-1980гг. до 0,5% в 1980-2000 гг., в среднедоходных - с 3,6% до 1% соответственно. За 1960-1980 гг. доход на душу населения вырос в странах Латинской Америки на 73%, Африки - на 34%, а сейчас в более чем 80 странах он ниже, чем был в тот период. Показатель ожидаемой продолжительности жизни вырос за последние 20 лет только в богатейших странах мира, а в 15 африканских странах после 1985 г. снизился. Такие выводы были поддержаны в Докладе ООН о человеческом развитии 2003 г. По его данным, 54 страны стали беднее, чем в 1990 г., в 21 стране увеличилась доля голодающих, в 14 стало больше умирать детей в возрасте до 5 лет, в 12 сократился охват детей школьным образованием, в 34 снизилась ожидаемая продолжительность жизни (с. 52). МВФ был вынужден признать, что «в последние десятилетия около пятой части мирового населения регрессировала, это одна из крупнейших экономических неудач ХХ столетия» (с. 53).
Действительно, «азиатские тигры», на пример которых часто ссылаются, выиграли от вхождения в мировую экономику. Однако их стратегия развития очень отличалась от той, которая предписывается сегодня бедным РС. Индия и Китай тоже проводят политику, далекую от рекомендованной Вашингтонским консенсусом.
Слепая вера в интеграцию ведет правительства РС к отвлечению человеческих ресурсов, административных возможностей и политического капитала от насущных приоритетов развития, к еще большей зависимости от международных рыночных сил и оставляет меньше пространства для экономических стратегий, основанных на стабильности, местных инвестициях и институтах.
Правительственные расходы на социальные услуги (образование, здравоохранение, жилье, благоустройство и т.п.) - это важная защита бедных и источник занятости. Но мировые рынки и международные институты требуют сокращения этих расходов. Так,
коммерческие кредиторы ожидают от МВФ подтверждения, что страна «реструктурировалась», то есть признала себя субъектом неоколониальной структуры. В результате действия этих программ, навязываемых МВФ, оказываются уволенными рабочие госпредприятий, сокращаются зарплаты и занятость, из-за импорта падает местное производство, страдают и предприятия, работавшие на экспорт, поскольку в большинстве реструктурируемых стран поощряется производство одинаковых сельскохозяйственных культур и добыча минеральных ресурсов. К утрате рабочих мест приводит широко распространенное перемещение производств из страны в страну с более дешевым трудом, например, из Великобритании в Малайзию, а потом в Китай, который располагает 900 миллионами хорошо образованных рабочих с зарплатой в 25 центов в час по сравнению с двумя долларами в Малайзии. С продолжающимся переносом технологии и автоматизации огромный список китайских товаров сможет успешно конкурировать на рынках Севера.
На первый взгляд может показаться, что это хорошо для РС, куда перемещаются производства, хотя ТНК редко реинвестируют здесь свои прибыли и не обеспечивают защиты своим рабочим, которые вынуждены конкурировать с рабочими еще более бедных РС. Перенос производств только закрепляет бедность и трудности миллионов рабочих в РС, разъедает защиту экологических стандартов при наличии беспрецедентных богатств и технологических возможностей.
К тому же местные трудоемкие отрасли в принимающих РС подрываются дешевым импортом, а ПИИ создают ограниченное число новых рабочих мест в высокоавтоматизированных отраслях. ТНК обладают экономической силой, непропорциональной доле занятых ими рабочих: на предприятиях 200 крупнейших ТНК занято всего 0,75% мировой рабочей силы (с. 73). ЭГ крупномасштабно изменяет характер занятости внутри стран и между ними. Во многих РС миллионы сельских работников отрываются от земли и мигрируют в города, вливаясь в городскую экономику, растут городские трущобы. Традиционно промышленный Север приспосабливается к постиндустриальному будущему, азиатское чудо - Япония терпит «травму длительной дефляции», являющейся результатом многолетнего сверхинтенсивного роста производства.
В ходе этих изменений, которым способствует растущий поток информации, множество рабочих отправляется на поиски работы за рубежом. По оценкам, в 2000 г. 185 млн. человек в течение 12 и более месяцев жили за пределами страны рождения или гражданства по сравнению со 120 млн. в 1990 г. (с. 61).
Идеальным решением мировой проблемы рынка труда было бы оживление местных экономик, которое смогло бы обеспечить занятость и достаточное вознаграждение труда в каждой части мира. Вынужденная трудовая миграция есть прямой продукт неравенства, бедности и недозанятости в результате ЭГ. Планета с конечными ресурсами при возрастающих неудовлетворенных потребностях не может выдержать экономическую систему, которая базируется на корпоративном интересе, растущей свободе торговли и международной конкурентности. Эта система может и должна быть заменена другой. Такой альтернативой является ЭЛ. Она включает «поддерживающий соседа» интернационализм, когда поток идей, технологий, информации, культуры, денег и товаров нацелен на создание действительно устойчивых национальных местных экономик. Она провозглашает не «конкуренцию за наиболее дешевое», а «кооперацию за наилучшее» (с. 65)
Протест в Сиэтле и требования РС в ходе раундов ВТО показали лидерам развитых стран, что им противостоят миллионы людей во всем мире. Некоторые из них, а также и МВФ, и МБ, начали откликаться на некоторые идеи антиглобалистов, в частности, Великобритания высказалась за дальнейшее снижение торговых барьеров в РС и в развитых странах, за улучшение условий торговли РС. Выдвигался лозунг «глобализации с человеческим лицом». Но зеленые посчитали, что это предложение «волка в овечьей шкуре», поскольку поощрение международной конкурентности в любом случае создает одно из крупнейших препятствий для установления более высоких социальных и экологических стандартов и более устойчивого общества. ЭЛ - это антитезис ЭГ.
ЭЛ не означает возврата к сверхмощному государственному контролю, она обеспечивает местному населению, правительству и бизнесу политическую и экономическую базу для диверсификации собственной экономики. Это будет увеличивать общественное согласие, сокращать бедность и неравенство, улучшать условия жизни, социальное обеспечение и экологическую защиту, повышать
чувство безопасности. «Местное», в понимании многих авторов, не всегда означает национальное, а может относиться к объединению малых стран или к региону крупной страны. Постепенно, по мере роста самообеспечения все большим числом местных товаров, они будут освобождаться от власти международных рынков, страны будут сближаться в деле установления социальных и экологических стандартов, дальние торговые перевозки будут сокращаться. Но эти процессы будут означать не отгораживание стран друг от друга и от остального мира, а только взращивание местного бизнеса, который использует местные ресурсы, труд местных рабочих за приличную зарплату и обслуживает преимущественно местных потребителей. Это предполагает все большую самообеспечивае-мость и все меньшую зависимость от импорта, переход контроля от ТНК к местному сообществу.
ЭЛ дает бедным странам возможность защитить свою инфантильную промышленность и производство продовольствия от жестокой и часто разоряющей конкуренции дешевого импорта. ЭЛ имеет экологические преимущества, не требуя дальних перевозок больших масс товаров. ЭЛ имеет демократические преимущества, способствуя росту национального и местного контроля над экономикой и позволяя народу самому определять направление ее развития и выбирать способы более справедливого распределения его выгод. ЭЛ - амбициозная программа, которая так же, как ЭГ, потребует времени и политической воли на каждом уровне ее осуществления - от местного до международного. И так же, как ЭГ, она возможна только путем осуществления ряда взаимосвязанных и взаимоусиливающих политических мер.
Для развития стабильных местных экономик с устойчивым типом производства и потребления необходим контроль потоков капитала и налоговой системы, ограничение дестабилизирующего влияния краткосрочных спекулятивных операций с наличностью. Зеленые призывают заключить международное «Соглашение о кодексе местных инвестиций», которое позволило бы правительствам, руководствуясь социальными и экологическими критериями, отдавать предпочтение местным инвестициям.
Валютные кризисы связаны серьезными человеческими издержками. Так, во время азиатского кризиса потеряли работу около 10 млн. человек (с. 72). Улучшить положение на валютных рынках
может налог Тобина на спекулятивные операции. В случае его установления в размере 0,005% он может принести 50-100 млрд. долл. в год - это больше нынешнего объема мировой помощи РС. Эти средства могут быть помещены в многосторонний фонд под управлением ООН и направлены на содействие устойчивому развитию беднейших стран. Было бы еще полезнее поднимать этот налог в зависимости от прибыльности операций. Контроль международных валютных операций должен быть дополнен на местном уровне поддержкой мелких местных банков и кредитных организаций, которые способствуют местной занятости и возможностям обучения, созданию инфраструктуры, укреплению и демократизации сообщества инвесторов, производителей и потребителей.
Насущная необходимость жесткого регулирования деятельности ТНК ярко иллюстрируется результатами их воздействия на экологию. На них приходится более половины мирового промышленного парникового эффекта, их господство в добыче и торговле природными ресурсами угрожает мировым лесам, запасам воды и морским ресурсам, а следовательно, и жизни людей. Все прежние усилия регулировать ТНК на международном уровне потерпели неудачи.
ЭЛ позволит правительствам сдерживать ТНК. Это сократит импорт тех товаров и услуг, которые могут быть произведены на месте. Больше всего для локализации подходят основные продовольственные товары. Из списка должны быть исключены тропические продукты и природные ресурсы, имеющиеся только в немногих странах. Хотя при этом ТНК будут угрожать перемещением своих производств, правительства могут потребовать от них соблюдения более высоких социальных и экологических стандартов и уровня прозрачности. В ходе таких изменений относительно уменьшится конкуренция, цены могут вырасти, а инновации сократиться. Но, с другой стороны, усилится местная конкуренция (и нужны будут меры, чтобы предотвратить образование монополий и картелей), она подтолкнет местные инновации; экологическое налогообложение отменит скрытые субсидии многих продуктов и поможет противостоять росту цен.
Экологические налоги должны заменить налоги на добавленную стоимость или на продажи и должны быть установлены на низком уровне. Это поощрит технологические улучшения и эффек-
тивность энерго- и ресурсопотребления, сократит перевозки товаров, которые могут быть произведены ближе к месту потребления. Так, минеральные ресурсы РС могут перерабатываться на месте, а не в индустриальных странах. Но есть два момента, которые следует учесть при введении экологических налогов: 1) косвенные налоги обычно имеют большее воздействие на бедных: 2) импорт из стран с более низкими экологическими налогами будет несправедливо снижать цены местных товаров.
При локализации международная торговля продолжится, но только на условиях наилучшего распределения товаров и обеспечения безопасности и диверсификации местных экономик. В некоторых случаях ПИИ также будут играть роль в переходе к устойчивым местным экономикам. Другими словами, товары и деньги еще будут двигаться по миру. Но для этого необходимы соглашения и согласованные международные правила, управляющие этим движением. Нынешние правила должны быть переписаны с учетом конечной цели - перестройки национальных и региональных экономик.
Некоторые теоретики утверждают, что при ЭЛ богатые страны останутся богатыми, а бедные - бедными. Но торговля - не единственное средство перевода ресурсов из богатых стран в бедные. Развитый мир должен радикально пересмотреть свой подход к помощи РС и их задолженности. К концу 1999 г. на каждый полученный в качестве помощи фунт стерлингов РС выплачивали девять фунтов в виде обслуживания долга. В 90-е годы объем помощи ОЭСР постоянно сокращался и в 2000 г. равнялся 0,39% ВВП всех стран-доноров; только Дания, Нидерланды, Норвегия, Швеция и Люксембург превысили задание ООН в 0,7% ВВП (с. 83). Долг 52 беднейших РС превышает 300 млрд. долл. Несколько списаний и сокращений долга не облегчили его гнета. В то же время Север должен ответить за то, что столетиями экспроприировал ресурсы и труд Юга и продолжает накапливать огромный «экологический долг»: он потребляет намного больше своей справедливой доли ресурсов Земли и приносит намного больше загрязнения и экологической деградации на душу населения, чем Юг.
Концепция долга третьего мира должна быть перевернута. Север должен принять Зеленый план Маршала (ЗПМ) и создать при ООН фонд для уплаты своего долга и избавить РС от экономических и экологических бедствий, которые он принес им.
Аннулирование общего долга третьего мира должно стать отправной точкой осуществления ЗПМ. Это позволит РС не только выделять больше средств на социальные цели, но и решительно сокращать потребности в иностранной валюте, диверсифицировать свою экономику. До полной отмены долга бедным странам следует сократить объем обслуживания долга до 10% их годовых экспортных поступлений и растянуть во времени платежи по фиксированным процентам; среднедоходным странам следует разрешить осуществлять платежи в их собственной валюте.
Второй этап ЗПМ будет включать крупное увеличение помощи для развития местных экономик, причем не как акт благотворительности, но как справедливая оплата моральных обязательств Севера перед Югом. Тем не менее должны быть приняты защитные меры против опасностей патронажа и зависимости.
Третьим элементом ЗПМ должен стать бесплатный или по низким ценам перевод Севером в РС знаний, прав интеллектуальной собственности и экологичных технологий, в которых РС будут нуждаться в ходе создания местных экономик. Должен быть заключен новый международный договор о сокращении выбросов углекислого газа, и его частью должны стать «крепкие эмиссионноторговые схемы».
Трудно представить, что Север добровольно примет ЗПМ, идею локализации, ограничивающую торговлю, инвестиции и доступ на рынки, или предложение «продавать там, где произведено», импортные тарифы и квоты. Реформы будут возможны только в том случае, когда институты, регулирующие мировую экономику, станут полностью демократичны. Аргумент, что из ЭЛ не получится ничего кроме полной автаркии, будет служить адекватной защитой дефицита демократии, который сейчас существует на международном уровне. Чтобы поддержать движение за новые мировые соглашения, должны быть усилены акции за демократизацию на местном уровне. Рассматривать перспективу ЭЛ как автаркию несерьезно, она перестала быть реалистическим выбором много веков назад. Главная цель ЭЛ - достижение большего самоопределения РС, чтобы они могли меньше полагаться на внешние рынки и уменьшить контроль со стороны ТНК. Это не отказ от многостороннего подхода в международной торговле или от стремления к улучшению демократического здоровья мирового сообщества. Но мировое сообщест-
во никогда не сможет полно отражать разнообразие его частей так успешно, как сами национальные или местные общества.
ЭЛ не будет воспроизводить дефицит демократии, что лежит в основе глобализации: избирательные системы в двух «великих демократиях» неудовлетворительны и нерепрезентативны. При ЭЛ предусматриваются политические реформы с целью дать прямую власть человеку и местному сообществу над ходом развития их местных экономик. Шагом к увеличению демократического контроля над экономикой может стать введение гражданского налога, направленного на искоренение бедности и обеспечение свободы выбора работы и распоряжения временем, а также налога на стоимость земли - базового товара всех местных экономик. ЭЛ будет поощрять новых участников рынка. Международные договоры о передаче технологии и информации будут способствовать тому, чтобы сокращение международной конкуренции не принесло потерь инноваций. В то же время ТНК могут сократить свои НИОКР и ослабить борьбу за права интеллектуальной собственности, но защита этих прав при ЭЛ будет необходима для обеспечения инноваций в местных экономиках.
Некоторые страны смогут создать локальные экономики быстрее других. Им следует позволить ввести такие защитные меры, как импортные тарифы и квоты. И они должны будут отменить экспортные субсидии. «Создание устойчивых локальных экономик требует правил, которые позволят сократить международную торговлю до справедливого торгового обмена теми товарами, которые не могут быть произведены на месте» (с. 96). Предложенный ВТО группой наименее развитых стран проект Соглашения о сельскохозяйственных товарах - пример такого рода правил. Оно предлагает разрешить бедным странам сократить конкурентный импорт, подрывающий местное производство основных культур.
Концепция ЭЛ предполагает серию отдельных реформ, каждая из которых логически отвечает на неудачи ЭГ, обеспечивает основу для конструктивной оппозиции ЭГ. Авторы убеждены, что «борьба между демократией и властью корпораций будет решающей битвой ХХ1 века. Если победят корпоративные интересы, либеральной демократии придет конец» (с. 97).
ЭЛ особенно критикуют за то, что сокращение международной торговли якобы лишит бедные страны возможностей экспорта
и доступа на рынки. Но доступ на рынки должен быть одинаково справедлив и для Севера, и для Юга, торговля не должна оставаться средством распределения богатства между народами в пользу богатых. В большинстве РС производство на экспорт развито больше, чем производство для местного потребления. Опасность экспорториентированного роста в том, что РС все больше вручают благополучие своей экономики в руки ТНК, имея над ними очень малый контроль. Свободный рынок лишает РС многих выгод и возможностей, главным образом, теряются рабочие места. Хотя богатые страны провозглашают свободную торговлю, они сами продолжают применять политику протекционизма, используя тарифы, нетарифные барьеры и другие регуляторы и правила.
Восточноазиатский кризис ослабил ЭГ, после него многие местные специалисты и политики заговорили о необходимости сокращения дальнейшей либерализации и замены ее различными моделями устойчивой «регионализованной» экономики, основанной на импортзамещении, местных инвестициях и прогрессивном налогообложении. Мир ожидают еще два торговых шока, опять азиатского происхождения, которые также ослабят ЭГ. Первый шок последует за китайским членством в ВТО, оно ускорит экспансию Китая на местных и иностранных рынках, его конкуренция особенно разрушительно подействует на РС, лишая их рабочих мест. Второй шок ЭГ нанесет крупнейшая мировая демократия - Индия. В 2000 г. ВТО вынудила ее отменить импортные барьеры, теперь импорт страны достиг 70% местного потребления. Оказалась разрушена значительная часть мелкой и средней промышленности, и, самое главное, - сельскохозяйственное производство - источник существования большинства населения страны.
ЭЛ будет вводиться отдельными шагами, по мере появления возможностей, и этот процесс уже идет или планируется, растет число его участников и сторонников. На встрече министров в Сиэтле представитель Великобритании признал, что ВТО не может продолжать свою работу в ее современном виде, необходимы фундаментальные и радикальные изменения, чтобы она смогла удовлетворять нужды и желания всех 134 своих членов. В 1999 г. МВФ и МБ заявляли, что в центре их подхода к РС станет сокращение бедности. Но разговоры о реформе закончились косметическими мерами. Постепенное развитие системы ВТО - МВФ - МБ или Ва-
шингтонского консенсуса обычно подается как победа просвещенной, основанной на правилах свободной торговли над невежественным протекционизмом. Но в действительности возникновение Вашингтонского консенсуса гораздо больше объясняется желанием Севера сдерживать законные ожидания РС, чем стремлением упорядочить анархический мир: голос Юга во всех организациях систематически отодвигается на периферию. В начале 80-х произошел поворот, когда баланс сил заметно склонился к Северу и его институтам. Правила «структурного урегулирования» и ГАТТ/ВТО расширили разрыв между богатыми и бедными, ускорили ухудшение мировой экологии и замедлили прогресс РС по сравнению с двумя предшествующими десятилетиями, когда РС действовали через ООН. Уроки истории делают ясным, что ВТО и институты Брет-тон-Вуда систематически противостояли локализации в целом и интересам Юга в частности, и что они не собираются реформироваться.
«Требуется революция». Для изменения ситуации одного уличного протеста недостаточно. Революция требует ясного видения институционного устройства экономической локализации, направления и программы действий, сочетания «идеализма с прагматизмом и протеста с убежденностью» (с. 129). Она должна накопить критическую массу поддержки, необходимую для победы.
Предлагается Программа обструкции и деконструкции, предусматривающая расстройство, нейтрализацию и маргинализацию международных институтов до такой степени, чтобы они утратили доверие. Организация, которая заменит ВТО, должна быть подлинно демократической, прозрачной и ответственной перед гражданским обществом. Замена МВФ и МБ потребует широких международных дебатов и новых соглашений. Для ускорения процесса следует создать в ООН международную Комиссию по мировому управлению с сильным представительством группы-77 и НПО.
Создание Бреттон-Вудских институтов было продиктовано лучшими идеями интернационализма. Но со временем ВТО, МВФ, МБ, ООН вместе с Советом Безопасности стали контролироваться горсткой сильнейших наций. Многосторонние соглашения чаще всего проталкиваются в интересах сильных при вынужденном согласии слабых. Многосторонность сможет восторжествовать толь-
ко при условии, что мировое сообщество сменит нынешние тенденции развития в сторону создания безопасного мира.
С.М. Макарова
