CC BY
21
2008.01.033. ДАЛЕКОЕ, НО БЛИЗКОЕ: Материалы лит. чтений к 125-летию со дня рождения Бориса Зайцева: Сб. докладов. - М.: Дом-музей Марины Цветаевой: Изд. дом «Стратегия», 2007. - 80 с.
В сборник включены доклады отечественных литературоведов, связанные с жизнью и творчеством Б.К. Зайцева (1881-1972). В специальном разделе помещены материалы о писателе, опубликованные при его жизни в различных изданиях русской эмиграции.
«Работа Б.К. Зайцева над переводом "Ада" Данте» освещается Н.П. Комоловой. Автор сравнивает зайцевский перевод «Божественной Комедии» с переводом М. Лозинского, выделяя первый. Перевод, осуществленный Зайцевым, выполнен ритмической прозой, что давало переводчику свободу в выборе слов и выражений, более точно соответствующих оригиналу. Зайцев был человеком глубоко верующим, и это тоже наложило отпечаток на его перевод песни «Ад» из «Божественной Комедии». Не менее важно и то, что перевод осуществлялся в условиях большей творческой свободы, чем та обстановка, в которой работал Лозинский. «Божественная Комедия» Данте создавалась в эпоху духовного подъема в Италии, предшествовавшего Возрождению. Автор подчеркивает, что и текст перевода Зайцева несет на себе печать русского ренессанса начала ХХ в.
Статья М.В. Михайловой «Борис Константинович Зайцев» представляет собой изложение материалов ее курса лекций по истории литературы русского зарубежья. Сегодняшнее литературоведение предлагает характеризовать художественное мировоззрение Зайцева как «духовный реализм» (А.М. Любомудров), сближая его тем самым с И. Шмелёвым. В творчестве Зайцева происходило развитие реалистических традиций в сторону одухотворенности, «истончения» плоти в сочетании «с явным восторгом перед красотой Божьего мира» (с. 24).
Развитием темы жизнестойкого пребывания в мире, основой которого является «равновесие» между заветами «удалися от зла» и «сотвори благо», становятся житийные повести «Преподобный Сергий Радонежский», «Алексей Божий человек» и др. «Преподобный Сергий Радонежский» не стал памятником агиографической литературы - здесь в полной мере проявилось художественное мышление Зайцева: он «обытовлял» описываемые события, в чем-
то облегчая их понимание читателем. Важной была миссионерская задача книги, призванной восстановить, по словам писателя, канал «духопроводности» между Святой Русью и нынешним (современным Зайцеву) временем. При этом он не прибегал к нравоучениям -нравственный итог вытекает из общей духовной атмосферы повествования.
Для воссоздания облика Сергия Радонежского писатель «изменил» своей устоявшейся художественной манере с ее изысканной цветовой гаммой, «особой нежной прозрачностью», игрой света и тени (с. 27). Скупая манера повествования, «нейтральный» тон, иконописная простота, отсутствие сюжетной занимательности призваны оттенить, но тем самым и возвеличить присущие его персонажам аскетизм, подвижничество, добровольное служение своему делу. Типы праведников привлекали внимание Зайцева и тогда, когда он обращался к воспоминаниям о своей молодости, о соратниках по литературе. Атмосферу Серебряного века он оценивал в основном жестко: как духовно гибельную, безнравственную. В галерею портретов из мемуарных текстов «Далекое», «Москва», «Мои современники» писатель ввел людей, редко упоминаемых в других мемуарах. Таковы театральный критик и режиссер П.М. Ярцев, артистка Художественного театра Надежда Бутова. Их объединяло безмерно дорогое Зайцеву качество: они были «проникнуты» Церковью, что не часто встречалось в среде деятелей культуры того времени.
Размышления о вере являются идейным ядром романа «Дом в Пасси», который можно отнести к жанровой разновидности религиозно-философского романа. Зайцев в какой-то мере стал продолжателем традиций Достоевского, который также выстраивал свои романы вокруг темы страдания и присутствия зла в мире; оба писателя верили в возможность переделки мира, его исправления на путях христианского веропостижения. Но герои Зайцева, в отличие от героев Достоевского, не меняются: какими были в начале произведения, такими и «уходят».
В 1931 г. Зайцев начал цикл беллетризированных биографий: «Жизнь Тургенева», «Жуковский», «Чехов». Писатель глубоко погружался в духовный мир героев. Авторская позиция обнаруживается в отборе материала, его преподнесении читателю, в организации ритма повествования. Характерной стороной подхода к теме
становится «растяжение» некоторых этапов жизни главного персонажа или, наоборот, «сжатие» тех эпизодов, которые не представлялись писателю существенными. Например, в отношении Тургенева ему казалось первостепенно важным раскрытие темы любви, и Зайцев отвел ей много страниц. Через любовную тему дано и отношение Тургенева к вопросам веры. В зайцевской интерпретации любовь стала тем «мистическим просветом» в благодатный Божественный мир, которого Тургенев, скептик и пессимист, был лишен в своей жизни (с. 31).
Вскоре после появления первых эмигрантских произведений Зайцева признали непревзойденным мастером «лирического романа». Эту славу за ним закрепили последующие произведения, главным из которых стала автобиографическая тетралогия или, по определению самого писателя, - «роман-хроника-поэма» «Путешествие Глеба». В зайцевской мифопоэтике «путешествие» означает заданность движения человека по жизненному пути, предрешенность его поступков и деяний. В данном случае это -восхождение к высотам христианского вероучения. Глеб предпочитает размышлять и переживать события в одиночестве, и это - философское одиночество, означающее освобождение от суеты, всего лишнего и пустого в обыденной жизни. Но он - художественная натура, глубоко, интенсивно переживающая все, даже самое незаметное в мире, отчего оно приобретает рельефность, значительность. Происходит «таинственное странствие человеческой души в мире» (с. 33). В тетралогии переплетаются элементы летописности, документальности, хроникальности и мистического наполнения каждого эпизода.
«История и современность в рассказе Б.К. Зайцева "Карл V"» -тема статьи И.А. Ревякиной. В рассказе, законченном, по всей вероятности, к началу 1922 г., воплотилось осознание «современности» - в ее «лирическом переживании», отличающемся «особой напряженностью» духовно-религиозного чувства, в котором «присутствует связь с вечным, вневременным» (с. 43). Так складывался феномен «исторического» в опыте Зайцева: далекий от жестокой реальности сегодняшнего дня, он насыщен аллюзиями, хотя они и не открываются поверхностному взгляду. В рассказе «Карл V» нашел выражение и своеобразный «итальянизм» Зайцева, хотя исторические события в нем определяются испанскими реалиями. Ост-
рый интерес писателя к христианской позиции художников Возрождения являлся опорой в его мироотношении, в его выборе приоритетов, основанных на мировых религиозных и гуманистических традициях. Рассказ-новелла о Карле V, знаменитой личности эпохи Возрождения, имел общие философские основы с замыслом зай-цевской новеллы о Рафаэле. Оба произведения художественно претворяли те духовные тяготения к «Риму», которые поддерживали писателя, «отягощенного и потрясенного современностью» (с. 46). Исследователь предполагает, что источником замысла новеллы могли быть полотна Тициана, где изображен Карл V. Через Тициана, восхищаясь богатством и мощью его творческих свершений, писатель воспринимал и образ мыслей, и изобразительные средства эпохи Ренессанса.
В сборнике опубликованы мемуары Н.Б. Волковой - «Встречи с Борисом Константиновичем Зайцевым», очерк Т.В. Гордиенко -«Москва в мемуарных записях Бориса Зайцева», доклады Е.К. Дейч -«Б.К. Зайцев и Чехия», Е.С. Панковой (Орел) - «Б.К. Зайцев и Г. Флобер», Н.В. Рябининой - «"Белый свет" Бориса Зайцева»,
B.В. Сафроновой (Орел) - «Б.К. Зайцев в его родном городе»,
C. Соложенкиной - «"Король белого" (цвет и свет в прозе Бориса Зайцева)», А.В. Ярковой-Громовой (Москва - С.-Петербург) - «Истоки документально-художественного творчества Б.К. Зайцева», С.В. Сомовой (Самара) - «Борис Зайцев и литературная жизнь русской эмиграции».
Завершает книгу опубликованная в 1969 г. в «Русской мысли» (Париж) заметка В. Самарина «Бессмертие слова: Б.К. Зайцеву к его 88-летию».
О. В. Михайлова
