CC BY
10
2007.04.023. ГРАНБЕРГ А., ЯКОБСОН С. МИФЫ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ - ВНИМАТЕЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД НА ДОМИНИРУЮЩИЕ МНЕНИЯ В ДЕБАТАХ О ШВЕДСКОЙ НАУЧНОЙ ПОЛИТИКЕ.
GRANBERG A., JACOBS SON S. Myths or reality - a scrutiny of dominant beliefs in the Swedish science policy debate // Science a. publ. policy. - Guildford, 2006. - Vol. 33, N 5. - P. 321-340.
Ключевые слова: Швеция; спорные вопросы научной политики; роль университетских ИР и инновационные возможности вузов; промышленно-университетские связи.
А. Гранберг работает в Институте национальной политики Лундского университета (г. Лунд, Швеция). С. Якобсон - сотрудник факультета энергетики и окружающей среды Технологического университета Чалмерса (г. Гётеборг, Швеция). В предпринятом исследовании авторы поставили задачу идентифицировать и критически рассмотреть некоторые положения шведской научной политики, являющиеся объектом ведущихся в этой стране дискуссий.
Авторы полагают, что выделенные ими проблемы требуют обязательного внимания и изучения. В статье формулируются и подробно характеризуются четыре постулата: 1) Швеция доминирует среди всех стран ОЭСР по показателям своих университетских исследований; 2) ориентация вузовских ИР в нарастающей степени контролируется не столько потенциальными их потребителями, сколько самими исследователями; 3) существует противоречие между поддержкой ИР, контролируемых исследователями с одной стороны, и поощрением инноваций и экономического роста -с другой, для более последовательного проведения политики следует предоставить возможность потенциальным потребителям руководить большей долей университетских ИР; 4) в стране отмечается разрыв между университетскими исследователями и промышленностью и обществом в целом. Каждый из перечисленных постулатов авторы рассматривают и оценивают подробно.
Доминирование Швеции в сфере университетских исследований. Подтверждением данного тезиса считаются затраты на ИР в секторе вузов, оцениваемые в виде доли (в %) от ВВП данной страны. Этот показатель является самым высоким в мире и в 2 раза
превышает соответствующий средний показатель стран - членов ОЭСР. Авторы расценивают данную оценку как спорную, аргументируя свою позицию следующим образом. По общепринятым правилам, подчеркивают они, университетские ИР определяют как деятельность, выполняемую в вузах. При этом остается открытым вопрос о «природе, мотивациях и целях ИР» (являются ли они фундаментальными или прикладными, краткосрочными или долгосрочными, с низкой или высокой степенью риска и т.п.).
Организация научной деятельности, выполняемой вне промышленного сектора, в значительной мере отличается в разных странах. Концентрируя в секторе вузов до 87% своих национальных исследовательских затрат, Швеция разительно отличается от других стран ОЭСР. «Шведская модель» - результат политического выбора, который сделал вузы, и в первую очередь технические университеты, ответственными за проведение так называемых секторальных ИР (т.е. финансируемых государством программ, реализуемых в интересах отраслевых ведомств). Такого рода ИР включают заметную долю прикладных работ, а некоторые имеют очевидный целевой характер. Таким образом, отмечают авторы, сектор вузов в Швеции отвечает не только за исследования фундаментального характера, но и за ИР прикладной и целевой ориентации. В других странах подобные ИР классифицируют по другим секторам. При международных сопоставлениях следует учитывать отмеченный аспект. В этом случае показатели ИР вузовского сектора, выраженные в виде доли затрат от ВВП, окажутся завышенными. Авторы обращают внимание еще на некоторые аспекты учета затрат, которые искажают, на их взгляд, реальную картину. Так, из-за разницы в системах вознаграждения аспирантов «стоимость шведского учащегося такого уровня, участвующего в преподавательской работе», оказывается в 3 раза выше, чем, например, в Великобритании. Отмеченная разница может серьезно изменить агрегированные показатели затрат данного сектора.
Второй момент, отмеченный авторами, касается «пакетного финансирования» (block funding). В отличие от других стран в Швеции подобные средства направляются не только на фундаментальные исследования («в интересах удовлетворения любопытства»), но и на другие цели.
Представление о масштабах затрат рассматриваемого сектора в Швеции дополняется данными о кадровых «вложениях». По данным статистики ОЭСР эта страна имеет показатели количества исследователей на 1 млн. населения более низкие, чем в среднем по ОЭСР: соответственно 1769 и 2016 (с. 325).
Таким образом, резюмируют авторы, представление о том, что Швеция опережает другие страны по объему университетских исследований, является ошибочным. С точки зрения размещения ресурсов страна не выделяется из ряда других стран - членов ОЭСР.
Ориентация университетских ИР в основном определяется не потенциальными пользователями, а самими исследователями. Подобный поулат авторы называют «некорректным». Причину они видят в «ошибочной интерпретации статистической категории» и в частичном непонимании того, на какие цели расходуются пакетные гранты. Авторы утверждают, что понятие ИР «для удовлетворения любопытства» смешивают с категорией ИР, направленных на общее поощрение науки. Это статья целевого бюджета, предусматривающего распределение правительственных ассигнований на ИР по социоэкономическим целям.
Снять отмеченное недоразумение, полагают авторы, можно, если рассмотреть способы фактического распределения указанного типа затрат. Целевая статья «общее поощрение науки» включает обеспечение исследований из общих университетских фондов и затраты на «нецелевые ИР». По рекомендации ОЭСР сюда включают «все ИР в вузах, финансируемые из бюджета», а также университетские гранты на исследования и преподавательские обязанности.
Касаясь вопроса о пакетном финансировании, авторы обращают внимание на то, что оно используется «для финансирования деятельности, не обеспеченной другими источниками средств». Опыт шведских университетов, в частности Чалмерского, показывает, что подобное финансирование не предусматривает обеспечения нецелевых исследований, инициированных исключительно университетским персоналом.
Некоторые эксперты для более точной характеристики затрат на ИР предлагают включить в статистику еще одну категорию -«стратегические исследования». Такого рода программы должны отвечать целям и интересам определенных пользователей, отличаться долгосрочным характером (в отличие от обычных целевых
ИР в интересах потребителей). Пример Чалмерского университета позволяет утверждать: представление о доминировании фундаментальных нецелевых исследований в вузах является необоснованным. На самом деле преобладающий тип ИР в университетах - целевые и стратегические исследования. В данной связи авторы ссылаются на работы экспертов, которые пришли к выводу, что данные за 1995-2003 гг. свидетельствуют о снижении значимости ИР, «стимулируемых любопытством». Это в первую очередь касается шведских технических вузов. Практика таких университетов показывает, что масштабы контроля за ориентацией ИР со стороны университетских исследователей являются явно преувеличенными.
Существует противоречие между поддержкой ИР, контролируемых исследователями, и поощрением инноваций и экономического роста. Считается, что отмеченное противоречие можно ликвидировать, если направить большую часть университетских задач на удовлетворение запросов потенциальных потребителей. Понимание проблемы требует, на взгляд авторов, проведения четкого разграничения фундаментальных ИР, «движимых любопытством», и ИР, ориентированных на удовлетворение значимых нужд. Последние авторы определяют следующим образом: ИР, «стимулируемые необходимостью» (needs-driven) - это деятельность, направленная на внешние (научные и вненаучные) потребности, в том числе для потребителей из промышленного сектора и в интересах общества в целом. ИР, «стимулируемые любопытством», авторы обозначают как деятельность, направленную на удовлетворение нужд внутринаучного или межнаучного характера, в том числе на удержание позиций в мировой науке.
Разграничение понятий, используемое в текущих научно-политических дебатах, требует уточнения некоторых предположений.
Во-первых, считается, что внешние нужды и соответствующие требования к ИР могут быть должным образом идентифицированы только компетентными внешними исполнителями.
Во-вторых, существует мнение, что если университетским исследователям предоставить право на свободное распоряжение научными фондами, то сделанный ими выбор проблем будет осуществляться, как правило, в интересах «внутринаучных нужд», в том числе и «для удовлетворения любопытства».
В-третьих, при рассмотрении вненаучных нужд выбор будет определяться университетскими учеными, способность которых решать подобные проблемы окажется меньшей, чем у внешних экспертов.
Авторы полагают, что указанные мнения должны быть подвергнуты широкому обсуждению и тщательному анализу, поскольку они не представляются бесспорными. Тематика ИР в секторе вузов сильно диверсифицирована, причем исследования по некоторым направлениям (например, в области медицины) изначально ориентированы на удовлетворение вненаучных потребностей. Оценка исследований фундаментального характера как не имеющих непосредственной ценности представляется авторам близорукой и узкой.
Авторы не приемлют общепринятую позицию противопоставления ИР, «стимулируемых любопытством», и ИР, реализуемых в интересах инноваций и экономического роста. Они полагают, что суждения о полезности, высказываемые университетскими исследователями, являются отличными от мнений внешних экспертов, однако они не могут расцениваться заведомо как «худшие». Суждения о полезности ИР со стороны вузовских специалистов имеют тенденцию представлять обобщенную характеристику решения проблем в долговременной перспективе, с учетом фактора неопределенности в сфере технологических усилий.
Таким образом, резюмируют авторы, суждения представителей университетского сообщества неизбежно должны отличаться от позиций, распространенных в промышленной среде; здесь акцентируют внимание на практической значимости, технологической осуществимости и коротких сроках внедрения ИР.
Между университетскими исследователями и промышленностью существует разрыв. Этот постулат сводится к тому, что вузовские исследователи не проявляют должного интереса к использованию своих научных результатов. Подобную точку зрения, пишут авторы, можно легко опровергнуть, ссылаясь на роль университетов в сфере энергетических, фармацевтических и телекоммуникационных ИР. По признанию правительственных экспертов, в области энергетических программ на долю промышленности приходится 50% проектов, остальные явились результатом ИР, проведенных в других секторах, и прежде всего в секторе вузов (с. 329).
В ходе обследования, проведенного Шведским национальным ревизионным управлением, было опрошено 2640 исследователей в области естественных и технических наук. Респондентам предлагалось сообщить, имеют ли они опыт научного сотрудничества с фирмами. 65% опрошенных отметили факт такого сотрудничества, причем у профессоров, занятых в технических вузах, указанный показатель превысил 95% (с. 329).
Авторы признают, что в сфере промышленно-универси-тетских связей существуют проблемы: например, необходима более широкая информация о правилах коммерциализации, о практической полезности научных результатов. Университетские ученые, готовые учредить собственные фирмы, нуждаются в «посевных» фондах, в информации о патентной защите сделанных ими изобретений и т.п. На взгляд авторов, существует аспект проблемы, не получивший должного внимания в научно-политических дебатах. Речь идет о том, что сотрудничество вузов с промышленностью не может быть эффективным при отсутствии в компаниях необходимого потенциала «усвоения» (absorptive capacity).
В одном из заключительных разделов реферируемой статьи авторы изложили свой взгляд на состояние и перспективы университетских исследований. Они утверждают, что по объему финансирования вузовского сектора ИР Швеция является лишь одной из стран ОЭСР. Пакетное финансирование не увеличивается, получаемые университетами суммы в рамках такого пакета не позволяют вести поисковые исследования, особенно это касается технических вузов.
На долю фундаментальных нецелевых исследований приходится не более 1/3 финансовых средств вузов. Основной объем внешнего финансирования приходится на целевые ИР: краткосрочные или стратегические. Вопреки устоявшемуся мнению о доминирующих позициях Швеции в мире по объему университетских исследований, авторы считают: существует риск того, что суммы, реализуемые на ИР в данном секторе, могут оказаться недостаточными для реализации научно-политических инициатив. Следует помнить, что в шведской системе ИР на университетские организации возложены задачи, которые в других странах выполняются различными государственными институтами.
В центре научной политики, считают авторы, должна находиться проблема, которую они обозначают как «невыносимый нажим». В качестве примера авторы ссылаются на данные по Технологическому университету Чалмерса. За 1994-2003 гг. финансирование преподавательских усилий (исключая подготовку докторов наук) выросло на 3%, при этом число присужденных ученых степеней увеличилось на 68%, пакетное финансирование сократилось на 10%, а число выпускников с докторской степенью выросло на 75% (с. 332).
Ухудшение финансового состояния вузов приводит к тому, что Швеция рискует лишиться притока зарубежных профессионалов. Нехватка финансовых ресурсов может привести к тому, что страна потеряет такую важную часть диверсифицированной базы ИР, как изыскательские работы университетских исследователей. Речь идет не об использовании пакетного финансирования для обеспечения больших программ. Требуется лишь предоставить «пространство» для проведения ИР, не предусмотренных в основных программах. Университетские ученые должны иметь пространство для того, чтобы идентифицировать, оценивать и усваивать новые технологические возможности, появляющиеся на мировой арене науки.
Что может освободить университеты от угрожающего им нажима? Простое наращивание финансирования из внешних источников - это не решение проблемы. Шаги в данном направлении могут только ухудшить положение и создадут дополнительные стимулы для давления на «истощенные» пакетные фонды. Возможный путь - увеличить пакетное финансирование до уровня сумм, поступающих из внешних источников.
Особое внимание авторы обращают на ИР, «стимулируемые любопытством». Задача политиков состоит в том, чтобы такие исследования, а также стратегические ИР и в определенной степени технические ИР-программы располагали бы суммами финансирования и той степенью свободы, которые позволили бы им формировать новые активы знаний, отличающиеся объемами и разнообразием. Не обладая подобными возможностями, университеты в будущем не смогут помочь промышленности в достижении высокой прибыльности вложений в ИР.
В заключение авторы подчеркивают, что выявленные ими четыре «ошибочных постулата» могут завуалировать необходимость в политических мерах, нуждающихся в неотложном принятии. На взгляд авторов, существуют три «вызова»: 1) университетские исследования не должны обладать объемом, который требуется для обеспечения привлекательного размещения промышленных ИР; 2) истощение пакетного финансирования зашло настолько далеко, что угрожает способности вузов (особенно технических) выполнять свои задачи и эффективно реализовывать политику по формированию исследовательских кластеров; 3) следует сохранить способность вузов исполнять роль дополняющей базы для промышленных ИР.
Т.В. Горбунова
