CC BY
19
ФОРМАЦИИ. ЦИВИЛИЗАЦИИ. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
2007.03.001-005. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И РЕЛИГИЯ.
2007.03.001. BEYER P.F. Privatization and public influence of religion society // Globalization: Critical concepts in sociology / Ed. by Robertson R. and White K. - L.; N.Y.: Routledge, 2004. - Vol. 5. - P. 71-90.
2007.03.002. LECHNER F. Religion, law and global order // Ibid. -P.91-106.
2007.03.003. LECHNER F. Global fundamentalism // Ibid. - P. 130-144.
2007.03.004. FALK R. The monotheistic religions in the era of globalization // Ibid. - Vol. 6. - P. 425-437.
2007.03.005. TURNER B.S. Cosmopolitan virtue: on religion in a global age // Islam: Critical concepts in sociology / Ed. by Turner B.S. -L.; N.Y.: Routledge, 2004. - Vol. 1. - P. 399-422.
П. Бейер (Торонтский университет, Канада) (001) считает, что глобализация не означает неизбежного всемирного распространения западной современной цивилизации (Western modernity). До середины XX в. Запад твердо верил, что его успешная имперская экспансия в течение предшествующих четырех столетий односторонне определяет будущее развитие мира. Однако нынешняя мировая реальность быстро разрушает эту иллюзию.
Глобализация оказывает глубокое влияние как на страны Запада, так и на незападные общества. На Западе функциональная дифференциация - ключевой аспект глобализации - стремительно изменяет старые базовые структуры: семью, мораль, религию. Это воспринимается некоторыми как кризис западной культуры. В незападных странах экспансия Запада воспринимается как культурный, экономический и политический империализм. Глобализация порождает фундаментальные конфликты во многих регионах мира.
Когда политические и экономические меры не дают желаемого результата, религия заполняет возникающий вакуум.
В последние десятилетия в различных районах мира возникают консервативные религиозно-политические движения разной идеологической ориентации как ответ на глобализацию и ее негативные последствия. В США новые религиозные правые борются за восстановление былой мировой гегемонии Запада. В исламском мире исламистские движения пытаются выработать такой путь развития, который бы отделил модернизацию от вестернизации (001, с. 86).
Религиозно-политическая мобилизация имеет ряд явных преимуществ. Перенося решение проблем в трансцендентную сферу, религия дихотомизирует мир на религиозно чистых и нечистых, своих и чужих. Такое религиозное послание может при определенных условиях успешно мобилизовать все население. «Попытка обрести трансцендентную перспективу в этот исторический период понятна, поскольку другие чисто политические модели развития -национализм, социализм, открытый капитализм, светское образование и даже экономический прогресс - все, кажется, потерпели крах. Обращение к религии в весьма различных современных ситуациях указывает на то, что нынешние структуры не предлагают самоочевидной альтернативы» (001, с. 87).
Одна из главных целей консервативных религиозных движений - это дедифференциация многих функциональных сфер, прежде всего религии и политики, а также религии и семьи, религии и образования и других. Религиозные движения подобно иранской революции, хотят решить все общественные проблемы посредством предоставления религии и ее ценностям первенствующей роли в системе функциональных общественных сфер.
Американские религиозные правые и исламисты мечтают о мировом господстве. Другие религиозные движения ограничиваются борьбой за установление своего контроля на территории, где проживают их приверженцы.
Консервативные религиозные движения стремятся использовать и усилить групповые общинные, культурные связи, сегментарную и территориальную дифференциацию в современной глобальной системе государств. По мнению Бейера, консервативные религиозные движения отражают сложную структуру мира, «лучше всего их рассматривать как критический приспособительный
ответ на глобализм.. , но не как отрицание фундаментальной структуры глобального общества» (001, с. 88).
Религиозно-политические движения будут сохраняться и развиваться в течение неопределенного времени, возможно даже вплоть до того момента, когда глобальная система рухнет под тяжестью собственных внутренних проблем.
Оценивая роль религии в глобализирующемся мире, Бейер указывает на две возможности: либо религия ограничивается частной сферой, обслуживая религиозный выбор людей, либо активно вторгается в политическую и общественную сферы. Во втором случае также существуют две возможности: экуменическая, учитывающая глобальные проблемы, порождаемые глобализацией и дифференциацией общества, или политическое движение, отстаивающее культурную самобытность и особенность определенного региона. В настоящее время преобладает второй вариант.
Однако «в современной глобальной социальной среде, которая размывает групповые культурные границы и поощряет религиозный и культурный плюрализм, остается мало шансов, что какая-либо одна культурная модель станет преобладающей» (001, с. 87).
Ф. Лечнер (002) (Университет Эмори, Атланта, штат Джорджия, США) подчеркивает важную роль религии в существующем мировом порядке. Структурно мировые религии функционируют как глобальные институты. С культурной точки зрения религия остается сердцевиной многих цивилизаций, является важным элементом мировой культуры. Исторически религия безусловно является существенным звеном в причинной цепи глобализации. На Западе религиозная мировая система предшествовала политической и экономической. С политической точки зрения религия во многих случаях инициирует движения сопротивления глобализации.
Однако в целом современная глобализация - это светский, мирный процесс, посредством которого «устанавливается новый социальный порядок в масштабах всего мира, активизируя взаимодействие культурно различных общностей. Это процесс институ-ционализации глобального (социального и культурного) порядка» (002, с. 96).
Лечнер отвергает утверждения ряда авторов о несовместимости различных цивилизационных и культурных традиций и невозможности в связи с этим создания глобальной политико-правовой
системы. Он считает, что такой процесс уже идет. Вместе с тем он признает, что глобализация - это противоречивый и конфликтный процесс.
Глобализация - это универсализация. Компоненты западного социального порядка и западных ценностей и образа мысли становятся универсальными. Но глобализация одновременно и процесс партикуляризации. В глобальном порядке общества должны идентифицироваться, традиции перестраиваться в постоянном межци-вилизационном взаимодействии; универсальные принципы должны быть локально интерпретированы и приобрести местную форму в соответствии с местными культурными традициями, то есть универсализм партикуляризуется. Глобализация, разрушая замкнутость цивилизаций и культур, создает плюралистический и дифференцированный на многих уровнях мировой порядок. Такая ситуация будет стимулировать поиски более унифицированного мира. Однако религиозный вариант унификации мира Лечнер считает обреченным на неудачу.
В другой своей работе, посвященной проблемам религиозных фундаменталистских движений (003), Лечнер отмечает, что подъем религиозного неотрадиционализма и рост его влияния в обществе и мире противоречит многим прогнозам западных ученых об уменьшении роли религии по мере модернизации и глобализации.
Лечнер характеризует фундаментализм как «разновидность антимодернизма, как форму ценностной дедифференциации.., сама попытка восстановить священную традицию как основу социального порядка глобально значима как стремление сохранить или добиться определенной культурной аутентичности перед лицом экспансионистской универсализирующей глобальной культуры. Фундаментализм становится глобальной категорией, частью глобального набора коллективных действий, используемых недовольными группами, а также символом в глобальной дискуссии о форме мироустройства» (003, с. 132, 138).
Фундаменталисты стремятся создать царство божье на земле в планетарном масштабе, и в этом смысле они становятся важными игроками на мировой арене. Как глобальные антисистемные движения они пытаются решить мировые проблемы глобальными методами, изменяя нынешний баланс сил в мире и культурные моде-
ли, на основе которых эти глобальные игроки действуют. Размах фундаменталистских движений зависит от изменений глобальной ситуации и степени, в которой происходит социальная и культурная деформация конкретных обществ и регионов под влиянием сил, которые находятся вне их контроля.
Для западных либералов, стремящихся к дальнейшим «прогрессивным» изменениям и превращению западных ценностей в мировую культуру, фундаментализм является «глобально другим» и воспринимается как наиболее радикальная форма сопротивления и реальная угроза их глобальному проекту.
Оценивая перспективы фундаментализма, Лечнер подчеркивает, что условия для его возникновения и развития коренятся в реальном недовольстве реальных людей, в противоречиях и конфликтах, присущих процессу глобализации, которые не могут быть решены на постоянной основе. Но в то же время он отмечает, что фундаменталистские движения возникают и развиваются в условиях современной цивилизации (modernity), постоянно испытывают ее влияние, используют ее технические достижения, являются частью создаваемого ею современного плюралистического мира. В целом, считает Лечнер, «хотя фундаментализм и имеет будущее, оно менее светлое, чем у либеральной современной цивилизации» (003, с. 141).
Р. Фальк (004) (Принстонский университет, Принстон, штат Нью-Джерси, США) считает, что роль монотеистических религий (христианства, ислама и иудаизма) в условиях глобализации, основанной на технологической революции, характеризуется неопределенностью и изменчивостью. «Религия концентрируется на духовной природе человеческой натуры и смысла жизни и всегда сопротивляется редукционистским взглядам на человеческую природу. В этом качестве религия оспаривается доминирующими мотивами глобализации. Либо религия исчезнет из-за этого вызова, либо возродится как сила обновления, которая будет сопротивляться глобализации и предложит альтернативную трактовку реальности» (004, с. 426).
Указанные монотеистические религии прошли разный исторический путь, хотя их судьбы тесно связаны между собой. На Западе доминирующее христианство проложило путь к современной цивилизации и ее глобальному распространению, поддерживая и
оправдывая колониальную экспансию. Именно в христианской Европе капитализм принял форму индивидуальной инициативы и создал новую трудовую этику, принося в жертву коммуналистскую солидарность.
В то же самое время в течение последних нескольких веков главной тенденцией в развитии общественного пространства было постепенное вытеснение религии - секуляризация, отделение церкви от государства и ограничение ее частной сферой. В эпоху Просвещения возникла идея, что прогресс человечества зависит от использования и развития разума и внедрения технологических инноваций. С этой точки зрения религия воспринималась как до-современное наследие (pre-modern legacy) и по мере эволюции человечества становилась излишней и подлежала замене научными представлениями о мире и человеке.
Отрицательное отношение к религии усилилось в Европе в XIX в. с появлением и ростом влияния марксизма. Будучи последовательным материалистом, К. Маркс считал религию «опиумом для народа». Религия рассматривалась как главная составляющая идеологии классового господства, препятствующая развитию революционного сознания угнетенных рабочих. По мере успехов коммунизма религия подавлялась или в лучшем случае нехотя допускалась.
В этом отношении «современная цивилизация (modernity), включая соперничающие стратегии модернизации, которые составляли основу конфликта между Востоком и Западом в период холодной войны, была прямо скоррелирована с упадком и маргинализацией религии. Чем более современно общество, тем менее оно религиозно, по крайней мере в сфере управления» (004, с. 427).
«Исключение религии из системы управления обществом воспринималось как часть процесса секулярной эволюции к более рациональному и эффективному государству, которое уже более не зависело от устаревших традиций, досовременных и часто антисовременных авторитарных структур» (004, с. 428).
Евреи со времен Римской империи составляли в Европе преследуемое меньшинство. В Европе Нового времени антисемитизм сохранился в латентной форме и в конечном счете вылился в нацистский холокост. Устойчивость антисемитизма породила сионистское движение, которое преуспело после Второй мировой войны в
создании государства Израиль в 1948 г., которое, хотя было прозападным современным и формально секулярным, тем не менее сохраняло свой ярко выраженный этнический характер, а с течением времени религиозные партии в значительной степени десекуляри-зовали государство, что отличает Израиль от западных государств.
Создание еврейского государства было прямым вызовом местному палестинскому населению и положило начало непрерывному израильско-палестинскому межрелигиозному и политическому конфликту.
Ислам в последние века исторических изменений западной цивилизации оставался «дремлющим и ощущал себя жертвой» роста могущества Запада. С колониальным завоеванием исламского мира, особенно после распада Османской империи, мечеть была единственным убежищем, сохраняющим идентичность и традиции, и источником сопротивления западной модернизации.
Образование Израиля послужило поворотным пунктом в осознании своей жертвенной и ущемленной роли в современном мире и в создании мощного противостояния сионистским устремлениям.
В отличие от христианского Запада, где религия отделена от политики, в исламском мире религия сплавлена с политикой и после длительного упадка стала главным инструментом возрождения исламской цивилизации.
В «постмодернистский» период доминируют два фактора: глобальный рынок, обслуживаемый глобальными СМИ, контролируемыми Западом, и возрождение преимущественно незападных религий, которые оспаривают различные аспекты секуляризации. Этот религиозный подъем выражает различные тенденции. В некоторых случаях религиозная активность представляет собой реакцию на обезличивающее влияние глобализации, в других - это способ сохранения идентичности и утверждения интересов обездоленных, в третьих - религиозный радикализм, который заполняет нормативный и идеологический вакуум, образовавшийся с поражением радикального марксизма-ленинизма. В исламском мире радикальный исламизм предлагает глобальную религиозную альтернативу западной гегемонии и западной глобализации.
Возрождение религии спасает многих людей от материализма. Поскольку государство все более подчиняется интересам и ло-
гике мирового капитала, многие люди реагируют на это восстановлением и подчеркиванием своих традиционных идентичностей, включая и религию. Оно усиливается также осознанием серьезных отрицательных экологических изменений глобального характера. По мере того, как научное знание осознает свои границы в познании реальности, религия становится более интеллектуально уважаемой. «Соединение апокалиптических страхов перед опасностью гибели человечества с заглядыванием в таинственные глубины природы и реальности создает культурные основания для восстановления роли религии, что не означает отказа от экономического развития или технологических нововведений» (004, с. 430).
Религиозное возрождение в мире трактуется по-разному. В западном общественном мнении оно воспринимается в алармистских тонах как рост фанатизма и «фундаментализма». После иранской революции ислам считается на Западе враждебной ему силой, широко использующей терроризм. С. Хантингтон отразил эту ситуацию в своей формуле «столкновение цивилизаций», имея в виду прежде всего противостояние ислама и Запада и считая, что решение этого конфликта возможно лишь поражением одной из сторон.
Однако, считает Фальк, Хантингтон пренебрегает тенденцией взаимодействия и смешивания цивилизаций и культур, усиливаемой глобализацией, а также различными факторами планетарного масштаба, способствующими единству человечества и стимулирующими диалог.
Разумеется, в любой религии, особенно в монотеистической, доминирует вера в неоспоримость ее постулатов. В то же время многие религиозные деятели разных конфессий осознают угрозу межрелигиозных и межцивилизационных конфликтов и выступают за широкий и постоянный диалог. Созданный в 90-е годы Парламент мировых религий исходит из базовой идеи, что существуют разделяемые всеми главные ценности, которые объединяют мировые религии и позволяют им давать отпор религиозному экстремизму и издержкам секуляризма. Многие религиозные лидеры считают таким объединяющим документом Всеобщую декларацию прав человека, принятую ООН. В определенном смысле «такая мягкая религиозная позиция сама образует форму глобализации, которая бросает вызов капиталистической глобализации, отдавая
предпочтение более духовному и этическому пониманию человеческого бытия. В этом отношении мировые религии предлагают потенциальный противовес капитализму, что компенсирует исчезновение социалистической альтернативы с политической арены после окончания холодной войны» (004, с. 431-432).
Таким образом, Фальк видит два различных религиозных ответа на глобализацию. Первый - жесткий, отстаивающий свою собственную идентичность, видящий в западной цивилизации и в других религиях угрозу своему существованию и влиянию. Мир в этом случае раскалывается безнадежно и опасно, раскалывается до тех пор, пока он не будет объединен под эгидой одной истинной веры. Второй - примиряющий и объединяющий, рассматривающий религию как аспект морально жизнеспособной глобализации, которая включает признание религиозных, этнических и культурных различий и принимает во внимание проблему справедливости.
«Религия дает основу для более сострадательного и эмоционального подхода к проблеме страдания, чем экономическое мышление, исключительно занятое вопросами эффективности, прибыльности, роста и ультраиндивидуализма» (004, с. 432).
Другие мировые религии имеют меньше общего исторического наследия с указанными монотеистическими религиями, но их мировосприятие лучше приспособлено к ответу на вызовы глобализации, поскольку их духовные и этические принципы обращены ко всем людям, создавая органическую основу для человеческой солидарности. Им не свойственна или гораздо менее свойственна идея своей исключительности, характерная для монотеистических религий.
Будущее глобализации весьма неопределенно и различно в разных регионах мира. «Роль религии, или конфронтирующей с глобализацией, или "гуманизирующей" глобализацию, очевидно, остается важной в обозримом будущем... Перспективы создания некой формы гуманного глобального управления в XXI в., кажется, зависят от того, будет ли способно религиозное возрождение предложить основу для более социально и политически ответственной формы глобализации, чем ныне существующая» (004, с. 437).
Б.С. Тёрнер (Кембриджский университет, Великобритания) (005) подчеркивает «креативную роль мировых религий в формировании процессов модернизации и глобализации как особой фазы
общего процесса модернизации» (005, с. 399) и трактует их роль в рамках четырех парадоксов.
1. Парадокс Ницше (назван так, исходя из максимы Ницше: «Народ разрушается всегда своими самыми сильными ценностями»). Тёрнер отвергает утверждения многих авторов, в частности, Ф. Лечнера и П. Бейера, что фундаментализм является антимодер-низаторским движением. По его убеждению, «фундаментализм -это скорее модернизаторское движение, чем защита традиционализма. Фундаменталистский модернизм - это попытка навязать определенное единообразие и целостность обществам, чтобы снизить неопределенности, которые возникают из гибридности и сложности процесса глобализации» (005, с. 401). Тёрнер указывает на роль протестантизма как пролога и культурной основы модернизации на Западе. Протестантизм поддерживает телеологический взгляд на историю, отвергает строгие иерархические формы организации, поощряет демократические формы правления в противовес церковной иерархии.
Парадокс протестантизма, как и современных христианского, исламского и иудейского фундаментализма, состоит в попытках найти легитимность своей версии ортодоксии в традиционных текстах, но чаще всего эти тексты не дают прямого и однозначного ответа, и это создает почву для разных интерпретаций, создаются предпосылки для постмодернистского политеизма, разрушения великих традиций.
Тёрнер проводит параллель между пуританскими реформаторскими движениями в христианстве и модернистскими движениями в исламе во второй половине XIX в. Реформаторы (М. Абдо, Рашид Рида, Рифа'а ал-Техлави, Джамал ал-Дин ал-Афгани), признавая упадок и кризис исламской цивилизации, усиливаемый ростом экспансии европейского империализма, призывали к модернизации ислама и возвращению к его харизматическим истокам. Упадок ислама они объясняли отказом от его первоначальных принципов. Они утверждали, что правильная интерпретация Корана демонстрирует совместимость ислама с современной наукой и рациональным мышлением, с современным капитализмом и демократией. В этом смысле фундаментализация ислама - необходимый шаг к его модернизации. Современные исламские фундаментали-
сты приняли эту модель модернизации, добавив формулу об антиамериканизме как протест против американского гегемонизма.
В отличие от традиционалистов, которые считают, что вопрос об интеграции основ ислама закрыт, современные фундаменталисты в поисках первооснов ислама широко интегрируют его с учетом современной ситуации, создаваемой глобализацией.
2. Парадокс Парсонса. Согласно теории и практике модернизации религии в рамках дифференциации общества отводится отдельная и особая институционная сфера общества, ограниченная частной жизнью. Глобализация экспортирует эту преимущественно западную модель частной и индивидуальной религиозности по всему миру. Подъем религиозного фундаментализма является ответом незападных обществ. Он оспаривает западное видение роли религии и пытается сохранить доминирование религии в публичных сферах общества - в правовой системе, политике, управлении и экономике.
Однако навязывание фундаментализмом обществу религии как интегративного принципа имеет не предусмотренное и не ожидаемое последствие - критический публичный анализ обществом статуса и значения традиционных ценностей, что может подорвать их целостность и аутентичность.
3. Парадокс Маклюэна: глобальные права и культурный релятивизм. Этот парадокс касается природы глобализации и мира в целом. Современная глобализация благодаря революционным инновационным информационным и коммуникационным технологиям сжимает мир во времени и пространстве, превращая его в «глобальную деревню» - и обостряя тем самым проблему культурного релятивизма. Мировые религии - ранние и первичные формы глобализации - также сталкивались с проблемами других культур и еретических движений внутри своего ареала. Однако большую часть мировой истории они сосуществовали рядом друг с другом, при этом игнорируя друг друга. В условиях нынешней глобализации, вызванной экономическими и политическими факторами, такое замкнутое сосуществование невозможно. Религии и культуры вступают (зачастую вынужденно) в активное взаимодействие друг с другом. «Оптимистическая теория глобализации внушает нам ошибочную точку зрения о мире как культурно интегрирующемся или по меньшей мере способном к такой интеграции» (005, с. 413).
Однако глобализация, подчеркивает Тёрнер, порождает не только мощные стимулы к интеграции и унификации, но одновременно порождает такие же сильные тенденции к локализму и гибридно-сти. Оппонирующий универсализму постмодернизм подчеркивает главенствующую роль культурного релятивизма и отрицает возможность создания единства для всех моральных кодексов.
Однако культурный релятивизм сталкивается с теми же проблемами, что либерализм. Фундаменталисты рассматривают его как одно из проявлений болезни секуляризма. Религиозная составляющая националистической идеологии, процветающей и в условиях глобализации, может принимать открыто доминирующую форму, как в случае Ирана и Израиля, или может быть скрыта, как, например, в Англии.
4. Парадокс Монтеня, суммирующий предыдущие парадоксы. Его суть: необходимость понять другую культуру, чтобы понять собственную. Парадокс Монтеня тесно связан с проблемой ориентализма, который является «необходимым следствием открытия Другого, а Другое - необходимый опыт космополитического гуманизма» (005, с. 399). В идеальном варианте «наличие культурных и религиозных различий может привести посредством экуменического диалога к более скептическому и ироническому подходу к ценностям нашего времени» (005, с. 404). Хотя западная политическая мысль видит единственную базу для консенсуса в либеральных моделях разделения власти, Тёрнер склонен считать религиозный экуменизм «моделью для секулярного космополитизма и основой для межцивилизационного сотрудничества и понимания» (005, с. 414).
В условиях глобализации, когда существуют реальные тенденции к формированию мирового гражданского общества и в то же время в реальности мир по-прежнему расколот на антагонистические религиозные, культурные, этнические, региональные и национальные идентичности, которые также порождаются глобализацией, Тёрнер считает космополитизм наиболее приемлемой идеологией и этикой политических действий и культурной ориентацией нарождающегося постмодернистского мирового общества, которое будет характеризоваться ослаблением традиционных форм солидарности и лояльности.
Основные компоненты космополитизма сводятся к следующему: ирония как культурный метод и как современная менталь-ность, чтобы дистанцироваться от родной местной культуры; рефлексия по отношению к другим культурным ценностям; скептицизм относительно современных глобальных идеологий, забота об исчезающих культурах; экуменическая приверженность к диалогу с другими культурами, особенно с религиозными культурами. «Космополитизм - специфический продукт глобализации и модернизации, но он также имеет много общего со стоическим космополитизмом, который признавал культурное разнообразие классической эпохи» (005, с. 149).
Ю.И. Комар
