CC BY
27
ВЛАСТЬ
2006.04.055-057. НАЦИОНАЛИЗМ, ДЕМОКРАТИЯ И НАЦИОНАЛЬНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ В КИТАЕ. Nationalism, democracy and national integration in China / Ed. by Liew L.H., Wang Shaoguang - L.; N.Y.: Routledge Curson, 2004. - X, 268 p.
From the cont.:
2006.04.055. GO YINGJIE. Barking up the wrong tree: The liberal -nationalist debate on democracy and identity. - P. 25-43.
2006.04.056. GAO CHANGFAN MOBO. The rise of neo-nationalism and the New Left: A postcolonial and postmodern perspective // Ibid. -P.44-62.
2006.04.057. HE BAOGANG. China's national identity: A source of conflict between democracy and state nationalism // Ibid. - P. 170-195.
Общепринятым, по оценке Го Инцзе (Тасманийский университет, Австралия) (055), является мнение, что «ход современной истории Китая определялся сочетанием в различных пропорциях марксизма, национализма и либерализма» и что «с упадком марксизма две другие идеологии могут выйти на первый план в предстоящие десятилетия» (055, с. 23).
Солидаризуясь с этим мнением, автор считает, что современную идеологическую ситуацию в КНР характеризует полемика между либералами и многообразными группами националистов, в авангарде которых оказались «новые левые». Последние заявили о себе в 1994 г. статьей Ван Хуэя в южно-корейском журнале (перепечатанной через три года в Гонконге), где проходящие в стране рыночные реформы были подвергнуты критике с левых позиций. Формирование идейно-политической платформы либералов началось с публикации в 1997 г. дневников Гу Чжуна, либерального экономиста 1960-х годов, и с выходом в свет в 1998 г. книги Лю Цзюньнина «Пекинский университет и либерализм в современном Китае». Вводя в оборот термин «традиция Бейда» (т.е. Пекинского университета), автор определял ее как китайскую либеральную традицию, притом, что либерализм провозглашался «универсальной системой ценностей» (055, с. 25).
Либералы предприняли широкую публикацию переводов западных авторов (Гумбольдт, Джефферсон, Токвиль, Спенсер, Бастиа, Людвиг фон Мизес, Поппер, Бьюккенен, Фридмен, Нозик, Норт, Но-
вак, Ренд). Особенно популярны среди них Фридрих Хайек, который заслужил в Китае репутацию «самого антисоциалистического экономиста» (055, с. 25), и Исайя Берлин, кончина которого (1997) была широко отмечена. Против либералов почти одновременно выступили власти, запретившие их ведущим представителям (Фань Ган, Ли Шэньчжи, Лю Цзюньнин, Мао Юши) преподавать в университетах (апрель 2000 г.), и националисты с книгой «Путь Китая: В тени глобализации» (1999).
Полемику между либералами и националистами нередко называют «макродебатами рубежа тысячелетий» (055, с. 23), поскольку она затрагивает важнейшие вопросы развития страны и ее положения в мире. Ключевое место в этой полемике занимают вопросы демократии. В силу особенностей общественного устройства страны полемика не затрагивает монополию КПК на власть. Оппоненты предлагают к обсуждению общеполитические принципы и свое понимание демократии. Обе стороны исходят из концепции суверенитета народа, но трактуют ее по-разному.
Для современных либералов КНР характерно заимствование классических доктрин. От современных западных либералов их отличает «тоталитарное иконоборчество» («totalistic iconoclasm»)1. Они выступают за минимальную роль государства, саморегулируемый рынок, приоритет права (rule of law). Они критикуют своих предшественников китайских либералов прошедшего века за склонность к радикализму и социализму. В отличие от тех их идеал не французский республиканизм, основанный на руссоистском принципе общей воли, а американская политическая система с разделением властей. Их страшит «тирания большинства», полновластие «демоса», и поэтому они выступают за «представительскую республику» (055, с. 28). Слабая сторона либералов - их политическая пассивность. Полагаясь на демократический эффект от внедрения рыночной экономики, частного предпринимательства, становления норм права, они в своем большинстве уклоняются от практической борьбы за демократию. «При
1 Автор заимствует термин. См.: Lin Yu-sheng. The crisis of Chinese consciousness. Madison, 1979. Описание здесь и далее по реф. источнику (055, с.40). Речь идет о доктринерстве, ставшем следствием господства тоталитарной идеологии и вылившемся в радикальное отрицание ценностей прошедшего периода. -Прим. реф.
всех своих демократических устремлениях китайские либералы не могут активно участвовать в демократизации» (055, с. 29).
Напротив, националисты по самой своей природе ориентированы на широкие массы и практические действия. Однако их активизм в современных условиях резко ограничен страхом перед дезинтеграцией государства и политическим хаосом. Есть у них и другие уязвимые пункты. Пиетет «новых левых» перед «прямой демократией» дает повод обвинять их в симпатиях к идеям «культурной революции». Принципы «всеобъемлющей демократии» представляются дорогой к тоталитаризму и подавлению личности, приоритет национального сообщества подменяется приоритетом государства. Подобными дефектами широко пользуются либералы, проводя кампании устрашения общества националистической угрозой.
Но основной слабостью националистов является их разношерстность. Политические националисты, трактующие «нацию» как государственно-территориальное образование, заметно расходятся с культурными националистами, для которых «нация» - это единство истории, общность происхождения, преемственность культуры. Такое отличие очень существенно проявляется в трактовке, например, тайваньского или тибетского вопросов. У «новых левых» с их политическим радикализмом оказывается не так много общего с современными конфуцианцами, которые выступают как консерваторы и делают упор в своей пропаганде на древней традиции, хотя они несомненно ее модернизируют, например, трактуя конфуцианский принцип минь бэнь как народный суверенитет (055, с. 31).
Сильная сторона националистов - упор на постулатах национальной идентичности, сохранения самобытности в условиях глобализации. Вводя в широкий оборот понятие «мягкого диктата» («soft power»)1 для определения совокупности заимствуемых с Запада идей, представлений, институтов, националисты бьют тревогу по поводу
1 В первооснове значения термина, заимствованного из информатики -«власть интеллекта» или «интеллектуальное подчинение». Предложенный в конце 1980-х годов Дж. Наем (США) термин подразумевает использование «нематериальных властных ресурсов» (культурные ценности, политические идеалы) для распространения влияния на другие страны. Термин широко употребляется с 2004 г. в политической и научной прессе КНР в мобилизационно-идеологических целях (см.: Борох О.Н., Ломанов А.В. Неосоциализм Ху Цзиньтао и современная идеология КНР // Pro et Contra. - 2005. - № 3. - С. 34). - Прим. реф.
превращения страны в «культурную колонию». Они доказывают необходимость сохранения национальной традиции, включая социализм Мао, как средство противостоять такому диктату. Нередко националистическая пропаганда принимает характер воспевания превосходства китайской традиции над западной даже в таких сферах, как политическая демократия (подчеркивается, например, превосходство принципа «гармонии» над идеями состязательности, плюрализма, терпимости к инакомыслию и т.д.).
Автор не считает национализм несовместимым с демократией, общепринятой концепцией прав человека, защитой статуса индивида. Различие между либералами и националистами как различие между коллективистскими и индивидуалистскими установками реально; но оно не может стать непреодолимым препятствием в борьбе за демократизацию политического устройства КНР. В настоящий момент именно борьба между либералами и националистами больше всего мешает развитию такого процесса, отвлекая внимание от главного препятствия на этом пути, каким является авторитарный режим, сра-щенность партии и государства.
Гао (Технологический университет Сиднея, Австралия) (056) называет особенностью современной идеологической ситуации в КНР ее отличие от развитых стран, где националистами выступают правые партии и организации (Франция, Англия, Австрия, Австралия, Бельгия, Норвегия, Финляндия). В Китае же, напротив, наиболее активные носители национализма оказались на левом фланге, в виде «новых левых». Их, действительно, можно считать «левыми», потому что они «критикуют капитализм» и положительно оценивают эпоху Мао Цзэ-дуна1, а некоторые даже гордятся, что были хунвэйбинами. И их следует называть «новыми», поскольку они «используют постколониали-стские и постмодернистские теории для критики либерализма» (056, с.
51).
В образе «новых левых», утверждает Гао, китайский национализм перестал быть «антизападным, ксенофобским и агрессивным». Теперь он «более конструктивный и открытый», чем ранние формы (056, с. 44). Этот новый китайский национализм нельзя считать антизападным, поскольку в его теоретическом арсенале ведущие методо-
1 В отечественном китаеведении для характеристики подобного идеологического явления предлагается термин «неосоциализм». - Прим. реф.
логические концепции имеют западное происхождение. «Постколониализм1 ... позволяет "новым левым" более положительно оценивать китайское прошлое и традиционное, и недавнее при Мао Цзэдуне». Опираясь на «постколониализм», они разоблачают агрессивный и эксплуататорский характер колониальной экспансии Запада. Опираясь на постмодернизм, они доказывают, что «западная модель модернизации не является единственной, и Китай должен искать альтернативную модель» (056, с. 44). Духовными наставниками («master thinkers») «новых левых» являются Э. Саид, М. Фуко, Ж.-Ф. Лиотар, Самир Амин2 и И. Валлерстайн (056, с. 51). Прослеживается также концептуальная связь с критикой колониализма у Маркса и Грамши (056, с. 56).
Сам термин «новые левые» появился в 1994 г. в комментариях молодежной газеты «Бэйцзин цинняньбао» к плану разрешения аграрного вопроса в КНР, предложенному одним из будущих лидеров «новых левых» Цуй Чжиюанем. В 1997 г. правомерность термина была обоснована Ван Хуэем, который отметил, что позиции, занятые «новыми левыми» в критике коммерциализации и консьюмеризма, несправедливо именовались «консерватизмом» (056, с. 57). В конце 1990-х годов и определилось их идейное размежевание с либералами, с которыми часть будущих «новых левых» в 1980-х годах пребывала в рамках общего течения «неопросвещения».
«Неопросветители» утверждали, что китайское просвещение, начало которому положило Движение 4 мая 1919 г., было прервано коммунистической революцией. Восторжествовал постулат «цимэн ю цзюван». Как сами идеологи движения, так и их последователи выступили за то, чтобы пожертвовать принципами Просвещения ради национального спасения. Называя социалистический режим «феодальным», «неопросветители» считали свою деятельность аналогом того, что проделали европейские просветители со средневековым обществом. События в мае 1989 г. на площади Тяньаньмэнь положили конец «неопросвещению» (056, с. 44-45).
1 Речь идет о распространении антиколониализма на современную эпоху. -Прим. реф.
2 По оценке этого леворадикального экономиста египетского происхождения, КНР строит сейчас «рыночный социализм», прокладывая дорогу утверждению «мирового социализма» (см.: Амин С. О китайском «рыночном социализме»: этап на пути социалистических преобразований или прыжок в капитализм? // Мир перемен. - 2005. - № 4. - С. 60-74). - Прим. реф.
Тем временем экономические реформы стали явью, и идеологическая борьба в 1990-х разгорелась уже не по вопросу быть или не быть в Китае рынку, а по вопросу о последствиях рыночных преобразований и путях дальнейшего развития страны. С конца 1990-х годов практически все события внутренней и международной жизни становятся объектом конфронтации между придерживающимися различных подходов к этой проблеме «новыми левыми» и либералами. Показателен случай с присуждением Нобелевской премии в 2000 г. по литературе Гао Синцзяню. Этот факт мог стать предметом национальной гордости, но Гао был политическим эмигрантом. Поэтому националисты включились в разоблачительную кампанию, начатую «Жэньминь жибао»: один из националистических интернетсайтов даже объявил лауреата «третьесортным писателем» (056, с. 47).
Зато успехи спортсменов КНР на олимпиаде 2000 г. и предоставление стране права на проведение олимпиады 2008 г. вызвали восторг националистов и критику либералов, доказывавших, что Китай при существующем режиме не заслужил такого права. В методологическом плане интересна коллизия, возникшая в связи с выходом в КНР книги А.Гундера Франка «РеОриент: Глобальная экономика в эру Азии» (2000), где автор доказывал, что мировая экономика до 1750 г. была синоцентрической и что Европа добилась экономического прогресса за счет глобализации, расплачиваясь золотом и серебром из своих колоний в Африке и Южной Америке за экспорт потребительских товаров из Китая.
Идея синоцентрического мира очень вдохновила националистов и вызвала критику не столько в адрес книги, сколько последних со стороны либералов. Сюй Юйю обвинил их в том, что они изменяют духу Движения 4 мая. «Если прав Гундер Франк, - заявлял он, -то... неправы Чэнь Дусю, Ли Дачжао, Лю Сунь, Ху Ши», верившие в значение науки и демократии для прогресса Европы, и несколько поколений их последователей (056, с. 48).
Противоречивую реакцию вызвали теракты 11 сентября 2001 г. Официальный Пекин сдержанно осудил действия террористов и выразил сочувствие пострадавшим. Большинство китайских интернет-сайтов (более 70%), напротив, поддержало нападение на США. Как и обыватели на улицах, авторы утверждали, что «те получили по заслугам». Властям КНР пришлось срочно вмешаться, чтобы остановить этот «поток выражения антиамериканских чувств» (056, с.54). «Новые
левые» промолчали по поводу террористической атаки, но осудили США за антитеррористические меры. Либералы немедленно солидаризировались с США. Группа их представителей через Интернет обратилась с письмом к американскому народу, где заявляла, что теракты являются преступлением против человечества и что Америка поплатилась за то, что находится в авангарде борьбы за свободу. Либералы провозгласили национализм «последним прибежищем темных сил», досталось и китайским обывателям, которых осудили за злорадство (056, с. 54-55).
Острую полемику вызвало присуждение премий за лучшие научные работы, учрежденных мультимиллионером из Гонконга в размере 1 млн. юаней ежегодно. Лауреатов отбирали совместно издательская компания Саньлянь и журнал «Душу». В 2000 г. ими стали редактор журнала, лидер «новых левых» Ван Хуэй и двое других распорядителей премиального фонда. Поскольку журнал был популярен среди интеллигенции своими просветительскими идеями, а с приходом Ван Хуэя изменил направленность, либералы использовали выбор лауреатов для атаки на «новых левых». Полемика стала поводом для выяснения острого вопроса «кто кому служит». Своеобразный итог подвела вынужденная эмигрировать из страны Хэ Цинлянь. Попытавшись стать над схваткой, она заявила, что «новые левые» являются «слугами диктаторского режима», а либералы - «слугами капитала» (056, с. 50).
Однако это довольно условная классификация, как и попытка в полемическом порядке установить, кто служит империалистам. Лидеры «новых левых», включая Ван Хуэя, сами находятся за пределами КНР и используют предоставленную им свободу и материальные возможности для критики положения в стране. К тому же в этой критике с ними соперничают либералы. Разница оказывается даже не в содержательной стороне критики - и те, и другие выявляют одни и те же факты тяжелого положения различных слоев населения, коррупцию и т.п., - а в том, кто становится объектом обвинений. «Новые левые» винят во всем либералов с их идеями свободного рынка и приоритета экономического роста, либералы указывают на незавершенность рыночных преобразований.
Важнее расхождения между теми и другими не в конкретных экономических вопросах, а в мировоззренческих парадигмах и прежде всего в отношении цивилизационных перспектив развития Китая.
«Новые левые» обличают агрессивный характер современной глобализации, усматривая в ней возрождение колониализма, дорогу которому прокладывают «миссионеры экономического рационализма и прав человека». Либералы, не отрицая историческую связь Запада с империализмом и колониализмом, призывают проводить «различие между западной цивилизацией и гегемонией Запада». Они также подчеркивают необходимость разграничивать понятия «модернизации» и «вестернизации» (056, с. 51).
По мнению Гао, хотя большинство экономистов придерживается либеральных взглядов и экономическая политика властей находится под их влиянием, инициатива переходит сейчас к идеологическим оппонентам. «Будет очень интересно увидеть, - заключает он, - как далеко зайдут «новые левые» в своей критике либералов и стремлении предупредить подчинение (onslaught) Китая» их идеям (056, с. 56).
Хэ Баоган (Национальный университет Сингапура) (057) считает, что большое и неблагоприятное для демократизации влияние на идеологическую ситуацию в КНР оказывает нерешенность проблем национальной идентичности. «Каков наиболее эффективный и нормативно допустимый способ определения государственных границ? Определяется легитимность территориально-государственного устройства исторически или демократически? Унитарная или федеральная форма государства является наиболее подходящей? Кто представляет основу нации - ханьцы или все граждане Китая, проживающие в КНР? И, наконец, как обобщение этих вопросов - могут ли свобода и демократизация разрешить дилемму национальной идентичности в пользу национального единства Китая» (057, с.186-187).
В современной идеологической ситуации, констатирует Хэ, господствующая в общественном сознании формула национальной идентичности «работает против введения в Китае демократии» (057, с.188). Демократизация воспринимается одновременно как угроза монополии КПК и как угроза национальному единству страны, и объяснением этой сращенности может служить официальная формула идентичности «КПК - китайская нация - китайское государство» (057, с. 187). Однако дело не только в постулатах официальной идеологии. Многие китайцы искренне считают, что КПК - это «единственная организация, способная обеспечить единство Китая» (057, с. 191).
На заре коммунистического движения его представители, вслед за Сунь Ятсеном, признавали право всех народностей Китая на самоопределение. Этот универсальный демократический принцип провозглашался, например, в конституции Китайской советской республики 1931 г. (057, с. 177). Отношение КПК к праву наций на самоопределение радикально изменилось после ее прихода к власти. В 1945 г. Мао Цзэдун писал о предоставлении нацменьшинствам права свободного выбора и об учреждении в Китае «федерации демократических республик» на основе их свободного волеизъявления (057, с. 178). В последующих изданиях сочинений Мао это положение, содержавшееся в статье «О коалиционном правительстве», было исключено. Руководитель КНР провозгласил, что вопрос о самоопределении народностей Китая «решен раз и навсегда» их участием в освободительном движении и «добровольным вхождением в КНР» (057, с. 176).
Современные учебники по истории доказывают, что понятие «империи» неприменимо к КНР, поскольку у Китая не было колоний и, напротив, он сам был объектом империалистической экспансии и эксплуатации, от которой в равной степени «страдали все китайские народы» (057, с. 175). Уже в 50-х годах руководство КНР открыто критиковало федеративное устройство СССР и резко отвергало возможность его применения для Китая. Напротив, во время конфликта советское руководство рассматривало вопрос о национально-освободительной борьбе в пограничных районах КНР как средстве противодействия китайской экспансии1.
Концепция Китая как «последней империи» категорически отвергается руководством КПК и официальным мнением КНР, но судьба СССР очень серьезно принимается во внимание и становится мощным фактором в современной идеологической ситуации. Официальная позиция однозначно приписывает распад Советского Союза ослаблению власти правящей партии и центрального руководства. Среди ученых представлена более развернутая интерпретация вопроса. Далеко не все считают, что причиной распада стала исключительно демократизация. Ван Вэйминь и И Сяохун утверждают, например, что
1 Хэ ссылается на: Louis V. The coming decline of the Chinese empire. - N.Y., 1979. Приведено по реф.источнику (057, с. 194).
развитию центробежных тенденций способствовал «подъем русского этнонационализма» (057, с. 174)1.
Хэ кажется предпочтительней подход Ш. Эйзенштадта, выделяющего как решающую предпосылку распада СССР эволюцию отношений «центра и периферии». Задавленная в дореволюционной России «периферия» была мобилизована революцией и при федеративном устройстве советского государства стала превращаться в политический фактор, изменявший исходный баланс сил. Чтобы удержать гегемонию, Центр постоянно усиливал политический диктат. Однако одновременно допускалось развитие национальных культур, которое сопровождалось ростом этноцентризма, что и привело к разрастанию межэтнических конфликтов, как только контроль Центра ослаб. Распад Советского Союза «сделался неизбежностью» (057, с. 174).
Отстаивание унитарности, наращивание силы центральной власти и недопущение какого-либо сепаратизма стали главным выводом, который сделало китайское руководство из распада Советского Союза. Эта антидемократическая позиция подкрепляется также учетом международной ситуации. Из 47 новых государств, ставших членами ООН с 1974 г., 26 получили независимость благодаря демократическим процессам в странах, в состав которых они входили. Иначе говоря, очевидна связь демократизации с распадом существовавших государственных устройств, тогда как случаи демократического объединения, подобного образованию единого Германского государства, единичны (057, с. 187).
Таким образом, стремление к сохранению целостности страны поддерживает в КНР сопротивление демократическим реформам как в центре, так и на окраинах. Решив дипломатическим путем вопрос о присоединении Гонконга и Макао, власти КНР саботируют выполнение договоренностей о демократизации общественного устройства этих территорий. Апробированный принцип политической договоренности они намереваются применить и к тайваньской проблеме. Категорически отвергая возможность ее демократического решения, власти КНР трактуют перспективу референдума на острове как поку-
1 Их статья «Национальное сознание как ключ к пониманию национального вопроса в бывшем Советском Союзе» была опубликована журналом Нормального университета провинции Шаньси. См.: 8Иаш1 8Ы(1а хиеЬао. 1996. - № 4, (057, с. 195).
шение на целостность страны, дающее повод для вооруженной интервенции. Суверенитет КНР над Тайванем обосновывается исторически: остров всегда был «китайской провинцией».
Исторический подход стремятся применить и к тибетскому вопросу. Однако далай-лама в свое время решительно оспорил эти претензии, подчеркнув, что у маньчжурской династии Цин (1644-1911) был чисто феодальный сюзеренитет над Тибетом, который не имеет ничего общего с включением страны в состав КНР. Не срабатывает здесь и постулат культурного или этнического единства, как в тайваньском вопросе. Поэтому китайские власти активизируют экономическую экспансию. Создавая промышленные объекты и инфраструктуру, они стремятся поддержать интеграционистские тенденции.
Как полагает Хэ, подобные меры лишь откладывают решение вопроса о самоопределении населения окраин. «Модернизация, успешная или нет.., работает против колонизаторов» (057, с. 175). Какими бы ни были различия между Китаем и колониальными империями Европы и что бы ни провозглашали по этому поводу руководители КНР, им придется вновь и вновь возвращаться к проблеме национальной идентичности хотя бы потому, что меньшинства считают Китай «империей», а свое включение в его состав актом «даннических отношений» (057, с. 176).
Таким образом, вопреки официальным утверждениям национальный вопрос остается нерешенным, и это оказывает негативное влияние на общеполитическую ситуацию в стране. В этих условиях в КНР «трудно быть демократом» и одновременно считаться «патриотом» (057, с. 188). Призывы либералов к демократическому решению национального вопроса квалифицируются как «измена». Опасение прослыть «предателями» побуждает их уклоняться от участия в обсуждении проблемы национальной идентичности, а это неизбежно сужает их социальную базу и политические возможности.
Напротив, у националистов подход к демократии всегда был «инструменталистским». Если демократизация сулила решение национального вопроса, они выступали за нее; в противоположном случае они занимали антидемократические позиции. В современных условиях китайские националисты выступают принципиальными сторонниками авторитарного режима и поддерживают монополию КПК на власть.
А.В. Гордон
