CC BY
15
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И ЗАКАВКАЗЬЕ
2006.03.016-017. КИТАЙ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ.
2006.03.016. SWANSTROM N. China and Central Asia: A new Great Game or traditional vassal relations? // J. of contemporary China. - Abingdon, 2005. - Vol.14, N 45. -- P. 569-584.
2006.03.017. ZEB R. China and Central Asia // Region. studies. - Islamabad, 2005. - Vol.23, N 4. - P. 3-36.
Н. Свенстром (Университет Уппсала, Швеция) (016)
пытается ответить на вопрос о характере взаимоотношений Китая с новыми государствами Центральной Азии (ЦА): идет ли новая «Большая игра», в которой участвуют КНР и США (в отличие от России и Великобритании в XIX в.), или КНР пытается воссоздать классические вассальные отношений Китая с ЦА. «Китайскую экспансию в регион сдерживает лишь нынешнее российское (хотя и уменьшающееся) влияние, которому противостоят усилия США утвердиться в этом регионе» (016, с. 569-570). Для Китая доминирование в ЦА важно во имя обеспечения своих потребностей в газе и нефти, а также безопасности в Синьцзяне, где китайские власти усилили свое давление на мусульманских «террористов» после 11 сентября 2001 г., заявляя об их связях с «Талибан» и Бин Ладеном. В свою очередь государства ЦА стремятся получить военную и политическую поддержку США, даже если они понимают, что «в будущих конфликтах с сепаратистами и террористами должны будут опираться на Китай и Россию» (016, с. 574).
Автор считает «реальными» опасения Пекина, что этнорелигиозный национализм, зародившийся в ЦА, может спровоцировать этнорелигиозную войну в Синьцзяне. Часть синьцзянских уйгуров заявляют, что они должны получить независимость, как получили ее мусульмане в ЦА, большинство населения ЦА разделяет эту точку зрения, но отнюдь не
центральноазиатские правительства (хотя бы официально). «Примерно 300 тыс. уйгуров в Казахстане и Киргизии тревожат Китай и правительства Центральной Азии в качестве стимулятора политической мобилизации в Центральной Азии» (016, с. 575).
Создание и деятельность ШОС способствовали улучшению отношений в регионе, урегулированию пограничных споров между Китаем и государствами ЦА. Этому же помогли их все более тесные двусторонние отношения. «Китайское проникновение в Центральную Азию несколько замедлилось после 11 сентября 2001 г., когда США стали соперником Китая в регионе. Однако политические и военные отношения Китая с центральноазиатскими государствами не изменились с 2001 г., а после 2002 г. экономическое взаимодействие возросло в огромной степени» (016, с. 576). Американцы могут уйти, а Китай всегда будет рядом, что делает его решающим действующим лицом в регионе, противовесом России.
Китай всегда рассматривал ЦА как свою исключительную торговую зону. Только теперь торговля идет не чаем и шелком, а нефтью и оружием. Нефть и газ особенно связывают Китай и ЦА. К 2010 г. Китай будет вынужден покрывать за счет импорта большую часть своих потребностей в энергоресурсах. Тем самым растет значение ЦА как источника и транзитного пути их поставок: покупка месторождений нефти в Казахстане, соглашение о постройке нефтепровода. Контролируя сеть нефтепроводов, проходящих по территории ЦА, Китай надеется получить доступ и к ближневосточной нефти. Естественный партнер КНР в решении этой задачи - Иран. «Китайско-иранская сеть нефтепроводов может стать заменой нынешним российским и американским сетям и даст центральноазиатским государствам альтернативный путь для нефти, что уменьшит их зависимость от России» (016, с. 578). Правда, возможность создания китайско-иранской сети ставится под вопрос по политическим и экономическим причинам, особенно после вторжения американских войск в Афганистан и Ирак.
Пока же Пекин возобновил классические попытки добиться господства над ЦА благодаря расширению торговли. Именно Китай, а не Россия или США обеспечивают ЦА потребительскими товарами, предоставляя займы для этих закупок. Более 0,5 млн. человек с каждой стороны участвовали в 50-е годы в торговле ЦА-
Китай официально плюс повсеместно возникали черные рынки. Китайские инвестиции, которые, по данным Синьхуа ньюс, в мае 2003 г. достигли 500 млн. долл., способствовали улучшению инфраструктуры в ЦА, одновременно увеличение торговли с ЦА способствовало развитию провинций Сычуань и Синьцзян (016, с. 580). Очевидно, рост торговли сопровождается и поставками стрелкового оружия из КНР в ЦА, что подрывает влияние Москвы.
Автор настойчиво возвращается к вопросу, не возникает ли новая версия «Большой игры» с другими участниками, не пытается ли Китай восстановить свое былое господство в ЦА. Однако ни Китай, ни США не могут в наши дни единолично доминировать в регионе. «Россия, Европа, Иран, Индия, Пакистан и Турция также являются игроками разной степени влияния в регионе, пытаются оказывать воздействие на него, и это окажется полезным для государств Центральной Азии, они смогут выиграть от этого соперничества»(016, с. 582). Поскольку Китай и США продолжают укреплять свое влияние в регионе, Россия и Индия проявляют заинтересованность в стратегическом союзе с первым, хотя он отвергал эти предложения, только после появления здесь США Китай оказался сильнее заинтересован в сотрудничестве с Россией.
В будущем ЦА будет играть большую роль во внешней политике Китая, но она не станет для него «жизненным пространством» (ЬеЬеп8гаиш). Улучшение отношений с ЦА Китай прежде всего захочет использовать для урегулирования ситуации с уйгурским меньшинством в Синьцзяне благодаря прекращению помощи мятежникам из-за рубежа. «Общий интерес Китая, России, центральноазиатских республик и США - борьба с националистическим исламом. Пекин также осознал геополитические выгоды углубления отношений с Центральной Азией. Господство или сильное влияние в последней могло бы проложить дешевый, быстрый и безопасный путь для ближневосточной нефти и стабилизировать положение на западных границах Китая» (016, с. 584). Китай стремится не столько доминировать (в негативном, агрессивном смысле), сколько влиять на центральноазиатские государства до такой степени, чтобы они увидели в нем (добровольно или по необходимости) главное действующее лицо региона, как это было в далеком прошлом.
Р. Зеб (017) уделяет большее внимание не внешним влияниям, а непосредственно китайско-центральноазиатским отношениям, подчеркивая, что для Китая важнее всего расширение торговли с ЦА и сотрудничество в борьбе против сепаратистов в Синьцзяне.
Китай стремится возродить древний Шелковый путь, он видит в ЦА мост между Востоком и Западом в XXI в. Синьцзян рассматривается Пекином как важнейший стратегический и экономический район: здесь проводятся ядерные испытания, разведаны три месторождения нефти (Турпан, Джунгар и Тарим). Сепаратистские выступления уйгуров, по автору, послужили одним из мотивов создания ШОС.
В отличие от многих западных аналитиков Р. Зеб называет основной угрозой стабильности ЦА не внешние, а внутренние факторы - демография, раздел ограниченных водных ресурсов, наркоторговля. Согласно некоторым статистическим оценкам США, через 25 лет население Казахстана уменьшится с 14,9 млн. до 12 млн., в Туркмении останется на нынешнем уровне, возрастет в Киргизии с 5 млн. до 7,3 млн., в Узбекистане - с 26 млн. до 40,2 млн., в Таджикистане - с 6,6 млн. до 10,5 млн. (017, с. 11). Нехватка водных ресурсов в ЦА может усугубиться китайскими планами отвода рек от своих северных соседей (Иртыш, Или и 23 небольшие речки, истоки которых находятся в Китае, обеспечивают водой промышленные центры Казахстана и далее России). Наконец, наркотики из Афганистана идут на Запад через Синьцзян и ЦА.
Описывая торговые, энергетические и военные взаимоотношения Китая и отдельных республик ЦА в 90-е годы, Зеб использует данные в основном западных публикаций (017, с. 14-22)1. В числе причин создания и укрепления ШОС называются опасения России и Китая, что «Америка может использовать укрепление чеченских и уйгурских сепаратистов в Чечне и Синьцзяне для вмешательства в эти конфликты... Обе страны были также против попытки США внедриться в их зоны жизненных
1 Се^га! Asian security. The new international context / Ed. By Allison R., Jon-son L. - Wash., 2001; In the tracks of Tamerlane: Central Asia’s path to the 21 century/ Ed. By Burghart D., Sabonis T. - Wash., 2004; статьи за 2000-2005 гг. в Central Asia -Caucasus analyst . - Описание по реф. источнику.
интересов - в Центральную Азию» (017, с. 22). Постепенно в повестке дня заседаний ШОС все большее значение приобретает борьба против «трех зол» - терроризма, сепаратизма, экстремизма, а на заседании в июле 2005 г. (Астана) проявляется, во-первых, желание организации занять более заметное место в международной системе (Иран, Индия и Пакистан получили статус наблюдателя в ШОС), во-вторых, поворот властей центральноазиатских республик к Москве и Пекину, о чем свидетельствовало заявление о необходимости принятия графика вывода иностранных войск из Афганистана и военных баз из ЦА. Заседание в Астане - «свидетельство возвращения китайского и российского влияния в регион» (017, с. 24). Интересы Москвы и Пекина совпадают в нежелании допустить постоянное военное присутствие США или НАТО в ЦА. В перспективе энергетические ресурсы ЦА останутся особо притягательными для Китая и «одним из главных элементов китайско-американского соперничества в Центральной Азии» (017, с. 27).
В заключение автор призывает помнить, что КНР хочет выйти на мировые рынки благодаря современному варианту Шелкового пути, утвердиться в ЦА. Этому препятствует
сохранившееся влияние Москвы, хотя в настоящее время (и в
ближайшем будущем) Пекин не бросает ей вызов. Зеб
констатирует существование в научном мире двух точек зрения на отношения Китая и США: 1) Китай борется с исламским
экстремизмом и тем самым дополняет американскую политику в ЦА; 2) военное присутствие США в регионе - один из элементов окружения КНР, чему должно противодействовать усиление ШОС. Иначе говоря, речь идет о новой стадии «игры, Большой или нет, еще будет видно» (017, с. 33).
С. И. Кузнецова
