CC BY
37
2005.01.014. МЕЛВИН Н. Дж. УЗБЕКИСТАН: ПЕРЕХОД К АВТОРИТАРИЗМУ НА ШЕЛКОВОМ ПУТИ.
MELVIN N.J. Uzbekistan: transition to authoritarianism on the Silk Road. -Amsterdam: Harwood acad. publ., 2000. -XV, 129 p. - Bibliogr.: р. 125. Ind.: p. 127-129.
Автор (Институт политических и международных исследований, Университет Лидса, Великобритания) подчеркивает определяющую роль Узбекистана в Центральной Азии (ЦА). В очерке богатого исторического прошлого страны признается, что изменения в советский период предопределили развитие независимого Узбекистана, унаследовавшего грамотность населения, национальную интел-лигенцию, некоторый рост современной промышленности. Важнейшее достижение советского периода - развитие челове-ческого капитала: к 1989 г. удельный вес грамотных среди взрослых поднялся до 97%, создана разветвленная система высшего образования, и научных учреждений, хотя последовавшая русско-язычная эмиграция нанесла урон этой научной базе. Одновременно экономику определяла монокультура хлопка и этническое разделение труда (европейцы-славяне в промышленности, узбеки в сельском хозяйстве).
Создание Узбекской ССР консолидировало узбекскую нацию, несмотря на советизацию, сложилась узбекская национальная идентичность. При первом секретаре КП Узб. Ш.Рашидове (1959-1983) была даже достигнута определенная автономия от Москвы. Ее удалось преодолеть в ходе «хлопкового скандала», но с укреплением власти И.Каримова (с 1989 г. первый секретарь КП Узб., с марта 1990 г. -президент республики) самостоятельность Ташкента укрепляется, после провала путча в Москве 31 августа 1991 г. провозглашается независимость Республики Узбекистан.
С самого начала И. Каримов определил в качестве основы своей политики стабильность и укрепление независимости страны. На практике эта двойная цель осуществлялась путем, во-первых, создания единоличной власти президента, во-вторых, подчинения Ташкенту всех регионов в централизованном государстве, в-третьих, поощрения узбекского национализма как средства объединения общества, в-четвертых, подавления всех возможных источников оппозиции. Тем самым формировался авторитарный режим с почти неограниченной властью президента.
«Создание системы единоличного правления И.Каримова включало четыре элемента: установление мощной президентской системы; искоренение оппозиции; строгий контроль за СМИ; бесконечные чистки политической элиты» (с. 31). Если в 1991 г. еще действовали относительно свободно оппозиционные движения «Бирлик», «Эрк», то с 1992 г. ликвидирован пост вице-президента, губернаторы (хокимы) назначаются президентом, в однопалатном парламенте (Олий мажилис) нет оппозиции, большинство мест в нем имеет КП Узб., переименованная в Народно-демократическую партию Узбекистана (НДПУ). Зарегистрированы еще четыре партии, но они созданы по указаниям властей.
Псевдодемократический фасад прикрывает многочисленные нарушения прав человека (о чем свидетельствуют доклады Freedom house), лидеры «Эрк» и «Бирлик» были вынуждены бежать из страны. Ужесточение режима оправдывалось событиями в Афганистане, а позднее взрывами в Ташкенте в феврале 1999 г. Краткий период либерализации СМИ во время перестройки и в первые годы независимости завершился строжайшим ужесточением госконтроля при формальном провозглашении свободы прессы. Регулярные отставки членов правительства и губернаторов позволяют публично обвинять их во всех трудностях страны. Поощрение узбекского национализма началось еще в 80-е годы и обострилось в годы независимости: культ Тимура, узбекский язык - государственный, переписывается история, реабилитируется Ш. Рашидов и т.п.
Узбеки составляли в 1989 г. 70% населения страны, но здесь живут представители еще 100 национальностей, в том числе более 1 млн. человек насчитывают таджики, русские, казахи (с. 48). Таджики составляют большинство жителей в Самарканде и Бухаре. По словам таджикского автора Р. Масова, включение территорий, населенных таджиками в Узб. ССР, инициировало «процесс геноцида таджикского народа», его ассимиляцию (с. 49)1. На самом деле происходила не столько ассимиляция, сколько регистрация таджиков в качестве узбеков, и теперь невозможно назвать истинную численность таджикской общины. Открытого противостояния таджиков (несмотря на их определенную дискриминацию) почти не было, тем более что многие из них двуязычны и новые законы о языке их не задевают.
1 Масов Р. История топорного разделения. - Душанбе, 1991. - С. 10—11. Описание здесь и далее по реф. источнику.
Славянское население увеличилось в советский период в связи с политикой индустриализации и строительством городов, оно заняло ведущие позиции в важных отраслях экономики, славянская община оказалась наиболее многочисленной в Ташкенте, а в городах Алмалык, Учкудук, Чирчик, Ангрен, Навои 80-85% жителей - славяне (с. 48). После независимости прямых столкновений с узбеками не было, но из-за языковых и прочих проблем начался большой отток русскоязычного населения: в начале 90-х годов ежегодно уезжали до 100 тыс. русских, украинцев, немцев, евреев (с. 51). Оставшиеся русскоязычные не требуют культурной автономии, но и не чувствуют себя интегрированными в узбекское общество.
Очень важна проблема ислама. Правительство поощряло его возрождение во имя легитимации режима и избавления от коммунистического прошлого. Количество мечетей увеличилось к 1997 г. до 5 тыс. (с. 52). Но одновременно предпринимались все меры для жесткого контролирования ислама, недопущения зарубежного влияния на мусульман (например, в 1997 г. отозваны 2 тыс. студентов из Турции), отстранялись или арестовывались все мусульманские деятели, отклоняющиеся от официально одобренного «умеренного ислама», особенно после победы «Талибан» в Афганистане. Согласно закону 1997 г., запрещено создавать политические партии на религиозной основе, в 1998 г. введена обязательная регистрация всех мечетей и религиозных групп. Ваххабизм расценивается как самая опасная угроза стабильности в Узбекистане и во всей ЦА. После убийства в декабре 1997 г. в Намангане (историческом исламском центре) сотрудника милиции прошли показательные суды летом 1998 г. над исламистами с вынесением суровых приговоров, усилились репрессии против незарегистрированных исламских групп, особенно после серии взрывов в Ташкенте 16 февраля 1999 г.
Автор определяет Узбекистан как «одну из самых авторитарных постсоветских республик ... Каримов использовал независимость для консолидации высоко персонализированной формы правления, в которой устраняются все возможные претенденты на высшую власть. Уничтожается любая группа, которая угрожает ослабить железную хватку каримовского режима.» (с. 57-58). Ему удалось добиться политической стабильности за счет сдерживания экономических реформ, но она может оказаться непрочной из-за множества нерешенных проблем.
Государство сохранило и даже упрочило свои позиции в экономике независимого Узбекистана, ориентированной и в царские, и в советские времена на монокультуру хлопка. Вместе с тем здесь уцелели частично традиционные формы хозяйства в рамках колхозов и совхозов, так как коллективизация проводилась не столь всеобъемлюще, как в Казахстане и Киргизии; до 1/3 доходов колхозников обеспечивали личные земельные участки (с. 66). Промышленность сводилась к производству сельскохозяйственных машин, добыче нефти и газа. Официально вмешательство государства в экономику должно было смягчить социальные тяготы рыночных реформ. «Фактически эта политика служила прикрытием сохранения автократического политического контроля и продолжения (часто и расширения) государственной коррупции» (с. 69). Политика постепенности реформ не способствовала экономическому росту — реальный ВВП в 1992—1994 гг. заметно упал, хотя и не в такой степени, как в других постсоветских республиках. Инфляция в конце 1994 г. подскочила до 1233%, в 1999 г. она снизилась до 33% (с. 70). Фактически реформы, провозглашенные в 1994 г., уже в конце 1996 г. были заморожены, вследствие боязни взрыва социального недовольства населения.
По официальным данным, к февралю 1995 г. 67% предприятий были приватизированы, фактически же они в значительной степени остались под контролем центральных или местных органов власти; в 1998 г. правительство заявило, что приватизация в нефтяном и газовом секторах отложена (с. 74). Сельское хозяйство остается основой экономики республики. Будучи крупнейшим произво-дителем и экспортером (2-е место в мире) хлопка, страна вынуждена импортировать зерно, картофель, мясо, молочные продукты (теперь увеличиваются посевы зерновых во имя самообеспечения продовольствием, но оно еще не достигнуто). Монокультура хлопка и несовершенство ирригационной системы привели к трагедии Аральского моря. Курс на самообеспечение энергоресурсами (нефть, газ) проводится с большим успехом, задача же их массированного экспорта не ставится.
Таким образом, первые послесоветские годы Узбекистан прошел лучше, чем многие государства СНГ. Так, согласно узбекистанской статистике, в 1991—1995 гг. ВВП упал на 18%, тогда как в Казахстане на 56, в Киргизии на 54%, в 1996 г. начался его рост; к 1996 г. в Узбекистан поступило 6 млрд. долл. прямых иностранных инвестиций (с. 83). Затем вмешательство государства в экономику возросло, что оттолкнуло
инвесторов, но положение спасают надежды на хорошие урожаи хлопка и рост добывающей промышленности (особенно золотодобычи). Автор называет «необещающими» отдаленные перспективы узбекской экономики, стабильность - «неразвивающейся» (с. 86).
В сфере внешней политики Узбекистана Мелвин находит более глубокие перемены, чем в политической и экономической стратегии. Прежде всего, республика стремится стать ведущей силой (наряду с Казахстаном) в ЦА, ссылаясь на историческое прошлое, в котором территории и народы современного Узбекистана играли подобную роль. В советский период Москва также считала его центром ЦА и включила в границы Узб. ССР почти всю территорию средне-азиатских ханств, крупнейшие исторические центры. Крушение СССР и исчезновение балансирующей силы Москвы привели к возникновению трений в ЦА, многие заговорили об «узбекском шовинизме», о чрезмерных претензиях на ведущую роль в регионе. Постепенно удалось подписать ряд двусторонних и межрегиональных соглашений, регулирующих эти проблемы. В числе последних - во-первых, соперничество за водные ресурсы (Киргизия и Таджи-кистан контролируют их источники), кризис Аральского моря, во-вторых, узбекская диаспора в регионе (в Таджикистане 24% узбеков = 1,5 млн. человек) и, наоборот, в Узбекистане 3 млн. таджиков (с. 94). Острую озабоченность Ташкента вызвала гражданская война в Таджикистане из-за большой узбекской общины в Ходженте и роста влияния исламистов, что обусловило разные формы вмешательства Узбекистана в урегулирование конфликта и трудности в налаживании узбекистано-таджикистанских отношений.
Развитие событий в Афганистане (приход к власти «Талибан» и разгром в 1998 г. войск генерала Дустума, этнического узбека, поддерживаемого Ташкентом) повлекло сближение Узбекистана с Россией, хотя до этого И.Каримов пытался ограничить российское влияние (включая военное присутствие) в регионе. Общая опасность -радикальный ислам - «вынудила Ташкент осознать важность сохранения влияния России, как гаранта стабильности и границ в регионе» (с. 102).
Распад СССР открыл для Турции перспективу сближения с его тюркскими народами. Турция была первым государством, признавшим независимость Узбекистана, в октябре 1992 г. в Анкаре прошло совещание тюркоязычных государств, на котором была подписана декларация об экономическом и политическом сотрудничестве. Однако одновременно возникли опасения относи-тельно турецких
поползновений заменить в регионе Россию в качестве «старшего брата». Главное же Турция не могла предоставить финансовую помощь и инвестиции, и поэтому взаимоотношения свелись к более тесному общению в культурной сфере. Отношения Узбекистана с Ираном развивались медленнее, чем у других государств ЦА. Постепенно Тегеран сфокусировался на эконо-мических связях с Казахстаном и Туркменией. Взаимоотношения с Пакистаном сдерживались его ролью в движении «Талибан». Китай ограничивался расширением торговых контактов. «Китай, как и Турция, не хотел вызывать беспокойство России относительно своего вовлечения в Центральную Азию» (с. 107).
Экономические факторы предопределили стремление Ташкента завязать и упрочить связи с Западом. Но поскольку интересы последнего сводились, прежде всего к энергоресурсам ЦА, Узбекистан с их ограниченными запасами не представлял особой ценности. Тем не менее после 1995 г., в связи с конфликтами в Афганистане и Таджикистане, авторитарный стабильный Узбекистан стал ключевым стратегическим партнером США в регионе, подобно Турции и Израилю на Ближнем Востоке. Это превратило США «в главного гаранта узбекистанской внешней политики и международной безопасности» (с. 109)1.
Что касается международных организаций, то в СНГ Узбекистан стремился блокировать усилия России по углублению интеграции, в Центральноазиатском союзе шло соперничество с Казахстаном. Если Н.Назарбаев пропагандировал «Евразийский союз» (сотрудничество народов европейской и азиатской частей бывшего СССР), то И. Каримов противопоставлял ему лозунг «Туркестан — наш общий дом». В рамках Центральноазиатского союза объем торговли меньше, чем со странами за его пределами, ибо экономики государств ЦА скорее конкурентные, чем дополняющие друг друга. Цель экономической интеграции ЦА не достигнута.
Автор, называя характерной чертой внешней политики Узбекистана «частые переориентации» (с. 114) под влиянием потребностей получения помощи Запада или необходимости поддержки России в борьбе с исламскими радикалами, все же оценивает внешнеполитическую сферу как «наиболее успешную» в стратегии И.Каримова (с. 116).
1 Bohr A. Yzbekistan: Politics and foreign policy. - L., 1998. - P. 64.
В заключение вновь говорится, что создание независимого Узбекистана знаменовало «фундаментальные изменения в поли-тической жизни Центральной Азии», он стал «ведущим элементом Центральноазиатского регионального политического пространства» (с. 119). За осуществление модели политической стабильности и постепенных реформ страна заплатила высокую цену: создана авторитарная система с неограниченной властью президента. Политическое и экономическое развитие подчинено интересам «узбекистанской элиты, в особенности президента Каримова» (с. 120).
С.И.Кузнецова
2005.01.015 . УЗБЕКИСТАН: ДЕСЯТЬ ЛЕТ ПО ПУТИ ФОРМИ-РОВАНИЯ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ / АН Респ. Узбекистан. Ин-т экономики. Под ред. Хикматова А.Х. - Ташкент: Узбекистан, 2001. - 348 с.
Узбекская модель экономических реформ, по словам авторов коллективной монографии, исходит из пяти принципов: деидеоло-гизация экономики; государство - главный инициатор и реформатор; верховенство закона во всех сферах жизни; сильная социальная политика; поэтапный переход к рыночной экономике без «революционных скачков», без «шоковой терапии».
Узбекская экономика унаследовала серьезные микро- и макроэкономические дисбалансы: сырьевую специализацию, зависимость от ввоза неконкурентоспособных товаров из других республик, низкий уровень жизни населения (70% имели доход ниже прожиточного минимума) (с. 7), всеобщий дефицит как характерный признак командно-административной системы.
Главными особенностями узбекской модели перехода к рыночным отношениям являются: учет специфических условий, традиций, обычаев, уклада жизни народа, диверсификация экономики. Выбор модели диктовался также геополитическим положением страны, природными условиями и наличием минерально-сырьевых ресурсов, демографической ситуацией, мента-литетом населения. Особое значение имеет активная и решающая роль государства в осуществлении перехода: оно выполняло такие новые функции, как создание правовой базы рыночных реформ, приватизация государственной собственности, реформирование сельского хозяйства и формирование нового типа аграрных отношений, создание рыночной инфраструктуры, обеспечение надежных социальных
