CC BY
16
2009.01.011-013. СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА УЗБЕКИСТАНА.
2009.01.011. SPECHLER M. Autoritarian politics and economic reform in Uzbekistan: Past, present and prospects // Centr. Asian survey. - Oxford, 2007. - Vol. 26, N 2. - P. 185-202.
2009.01.012. KARAGIANNIS E. Political Islam in Uzbekistan: Hizb ut-Tahrir al-Islami // Europe-Asia studies. - Glasgow, 2006. - Vol. 58, N 2. - P.261-280.
2009.01.013. DADABAEV T. How does transition work in Central Asia? Coping with ideological, economic and value system changes in Uzbekistan // Centr. Asian survey. - Oxford, 2007. - Vol. 26, N 3. -P.407-428.
М. Спечлер (университет штата Индиана, г. Блумингтон, США) (011) подчеркивает, что негативное суждение мировой общественности о положении с правами человека в Узбекистане еще более усугубилось после событий в Андижане. Авторитарный, репрессивный режим здесь утвердился с 1991 г., но «это не тоталитарное государство, степень свободы превосходит сталинское правление» (011, с. 186). Автор ставит своей целью проследить взаимосвязь между положением с правами человека и экономическим положением в республике.
В западной литературе неизменно противопоставляются более политически стабильный и отказавшийся от нарушения гражданских прав Казахстан и нарушающий права человека Узбекистан. Тем не менее, согласно статистическим данным СНГ, Узбекистан в 2003 г. достиг 112,3% уровня реального ВВП 1991 г. (Казахстан - 106,2%) (011, с. 187); в 1995-1996 гг. Узбекистан завершил свой первый раунд экономических реформ. «За годы независимости республика испытала семь хороших и семь тощих лет. В хорошие годы (1992-1996 и 2002-2006) положение с экономическими свободами и правами человека улучшалось» (011, с. 188). Узбекистанцы получили возможность мигрировать из деревни в город. Правда, минимальная зарплата мизерна, пенсии получают немногие, профсоюзы находятся под контролем государства, но многие работают в неформальном секторе, налоги невелики. В тощие годы (1996-2000) усиливался бюрократизм, реальные доходы на душу населения снижались, занятость в мелких и средних заве-
дениях за 1995-1998 гг. упала вдвое, промышленный и сельскохозяйственный секторы терпели убытки, пенсии и зарплаты задерживались.
Языковая политика, согласно законам 1992 и 1995 гг., была вполне толерантной по отношению к неузбекским языкам: официальные документы могли быть на русском языке, никакого экзамена на знание узбекского языка для занятия официальной должности не было. Но постепенно в школах количество учебных часов на узбекский язык увеличивалось за счет русского, латинский алфавит сменил кириллицу.
Ислам провозглашен узбекской национальной религией, президент принимал присягу на Коране, в республике открыто 5 тыс. новых мечетей и медресе (011, с. 191). Поощряется изучение ислама, хотя муфтиат контролируется государством. Считается, что суфийскому исламу свойственно снижение радикалистских тенденций (даже в Ферганской долине), а усиление активности исламистов объясняется пропагандой зарубежных миссионеров и экстремистских организаций. «Режим не обращает внимания на неофициальный ислам в стране, пока эти мусульмане не вовлекаются в политику» (там же)1. Советы махаллы сообщают властям о всякой подозрительной активности исламистов.
Политическая оппозиция подавляется. После выборов 1991 г. были распущены все партии, кроме пропрезидентских. Политику определяет президентская администрация, в которой высшие должности занимают узбеки. После «революции роз» в ноябре 2003 г. в Грузии президент И. Каримов начал жестче ограничивать демократические свободы: Freedom house был вынужден уехать из страны, так же как ВВС, IREX, Eurasia foundation and internews; Eurasia foundation был обвинен в «поощрении НПО выступать за демократические перемены вместо финансовой поддержки рыночных реформ»; С. Умаров - лидер оппозиционной коалиции «Солнечный Узбекистан» в марте 2006 г. приговорен к десяти годам тюрьмы и штрафу за «экономические преступления» (011, с. 192). Впрочем, положение в Казахстане, Таджикистане было немногим лучше, а в Туркмении после смерти диктатора С. Ниязова новый
1 McGlinchy E. Islamic leaders in Uzbekistan // Asia policy. - 2006. - N 1. -P. 123-144. Описание здесь и далее по реф. источникам.
президент Г. Бердымухаммедов уже показал, что «его приоритеты отнюдь не демократические» (011, с. 193).
Свобода прессы «самоограничивается» самими журналистами, чтобы не подвергнуться репрессиям. Мир так и не узнал, что произошло в Андижане в мае 2005 г., цифры погибших называются разные: от официального сообщения о 170 убитых до догадок западной прессы о 500-1500 погибших гражданских лиц (Ш. Акинер склонна к первой цифре); президент В. Путин поддержал подавление силой выступлений в Андижане; президент И. Каримов ответил, как обычно, частичными уступками протестовавшим (снижены налоги, либерализована мелкая торговля, сменен губернатор области) и закрытыми судами, осудившими 150 человек (011, с. 194-195).
США, выступая с декларациями о нарушении прав человека в Узбекистане, фактически сотрудничают с режимом И. Каримова, поскольку считают его свержение исламистами бедствием и для узбекского народа, и для американских интересов в регионе. Американо-узбекская торговая палата, представляющая интересы крупных американских компаний, лоббирует продолжение торговых отношений с республикой.
Таким образом, Узбекистан все годы был авторитарной страной, но положение с правами человека менялось в зависимости от ее внешней ситуации и экономического положения. В 1993-1996 гг. последнее было благоприятным, проводились экономические реформы, и на 1997 г. Freedom house дал Узбекистану наилучшую отметку. В последующие семь тощих лет авторитаризм усилился, и Freedom house понизил свои оценки относительно свободы выборов, СМИ и т.д.; улучшение экономической ситуации привело к повышению оценки в 2005 г. «События в Андижане привели к пересмотру этих оценок. Однако экономический прогресс может снова привести к лучшим временам для оскорбленного гражданского общества Узбекистана» (011, с. 199).
Э. Караджаннис (Пенсильванский университет, США) (012) вновь обращается к деятельности «Хизб ут-Тахрир» («Партия исламского освобождения»)1. Он уверен, что исламская революция
1 См.: Karagiannis E. The challenge of radical Islam in Tajikistan: Hizb ut-Tahrir al-Islami // Nationalities papers. - N.Y., 2006. - Vol. 34, N 1. - P. 1-20. РЖ BA 2007.02.020. - C. 90-93.
1979 г. в Иране и борьба моджахедов против советских войск в Афганистане в 80-е годы способствовали росту политического ислама в Узбекистане, особенно в Ферганской долине (8 млн. жителей), самой густонаселенной территории Центральной Азии (ЦА). Этот рост происходил на фоне усиления и официального, и неофициального ислама в республике. По данным ректора Ташкентского Исламского университета З. Хуснидивона, к июлю 2004 г. в столице действовали 1953 мечети, исламский институт, 10 медресе (012, с. 263).
Узбекская Конституция 1992 г. провозгласила отделение церкви от государства, но вопреки ее духу режим Каримова использовал ислам как инструмент своей монополии на власть, поощрения патриотизма этнических узбеков. «Иначе говоря, режим поощрял реисламизацию узбекистанского государства. С этой точки зрения узбекская идентичность не может быть отделена от мусульманской идентичности» (там же). С другой стороны, узбекистанские власти стремились искоренить независимые исламские группировки, чтобы не допустить их политических инициатив1. Подобное искоренение касалось и группировок, возникших в 90-е годы в Ферганской долине. Соответственно, все они уходили в подполье.
Наиболее влиятельными были «Исламское движение Узбекистана» (ИДУ) и «Хизб ут-Тахрир» (ХТ). ИДУ считалось главной угрозой безопасности в регионе и было фактически разгромлено после американского вторжения в Афганистан в 2001 г. Прямых свидетельств о причастности ХТ к террористическим выступлениям в ЦА не существует, однако президент И. Каримов обвинил ее членов в организации беспорядков в Андижане в 2005 г. ХТ принадлежит к числу тех исламских групп, которых «наиболее боятся в ЦА и особенно в Узбекистане, а также менее всего понимают» (012, с. 264).
По данным личных интервью автора в Ташкенте и Лондоне (июль 2004 г.), сеть ячеек ХТ укоренилась в Узбекистане в конце 90-х годов. Она позиционирует себя не столько как религиозную организацию, сколько как политическую партию, идеология которой базируется на исламе и пропагандирует воссоздание Халифата.
1 Islam and political legitimacy / Ed. by Akbarzadeh S., Saeed A. - L., 2003. -
P. 92.
После массовых арестов в 1999 г. руководство ХТ возможно перебралось в Южную Киргизию, общее число членов в Узбекистане назвать трудно; по авторской оценке, это приблизительно 1015 тыс. и значительно больше сочувствующих (012, с. 265).
ХТ - социальное движение, ставящее целью радикальное изменение общества, но только мирными средствами. В условиях Узбекистана, когда распад СССР принес ухудшение социально-экономического положения (безработица, 28% населения в 2002 г. жили ниже черты бедности, 012, с. 2681), ХТ призывает уничтожить «коррумпированную капиталистическую систему»2 (там же). Для бедствующего населения это звучит убедительно. Большинство членов ХТ - безработная молодежь, не нашедшая легальных путей выразить свои оппозиционные настроения; частично ХТ занимается благотворительностью (но не через мечети, а благодаря сборам на неформальных встречах, как рассказывали автору в 2004-2005 гг.).
Успеху ХТ способствовало отсутствие оппозиционных политических партий, разгромленных режимом Каримова: «Группа успешно позиционировала себя как единственная серьезная политическая оппозиция репрессивному правительству» (012, с. 272). Некоторые узбеки присоединялись к ней скорее как к противнику режима Каримова, а не потому, что разделяли цели группы. ХТ рисовала Каримова западной марионеткой, ненавидящим ислам и даже «злым евреем» (012, с. 273)3. Его обвиняли в незаконных арестах, а все экономические и социальные трудности Узбекистана объясняли отсутствием истинной религиозности, коррупцией правительства и бюрократии, призывая вернуться к идеалам исламского государства, к Халифату.
По сути дела идеология ХТ базировалась на двух столпах: 1) шариат, регулирующий все аспекты человеческой жизни - политику, экономику, этику; 2) исламское государство, в котором вера и государство неразделимы. В какой-то мере повторялась советская риторика, ибо это государство должно бы гарантировать полную занятость, бесплатные образование и здравоохранение.
1 World bank. Living standards assesment. - Wash., 2003.
2 The turbulence of stock markets: Their causes and the Stari'ah rule pertaining to these causes. - L., 1998. - P. 18.
3 Памфлет, распространявшийся ХТ в июле 2002 г.
Почему многие в Узбекистане обратились к политическому исламу, а не к либеральной демократии? Демократия была дискредитирована претензиями режима, что он якобы «демократический», плюс ХТ удачно использовала тоску по Советскому Союзу, когда узбеки ощущали себя частью сверхдержавы (Халифат должен осуществить ее роль противостояния западной гегемонии). Пропаганда ненасильственного свершения политических перемен увеличивала популярность ХТ среди тех узбеков, которые осуждали террористические методы ИДУ.
Таким образом, усиление влияния ХТ в Узбекистане объясняется многими взаимосвязанными причинами и происходило на фоне общего подъема религиозного самосознания узбеков. Идеология ХТ - «система верований, которые стремятся и объяснить мир, и изменить его... Призыв группы сбросить режим мирными средствами хорошо воспринимается многими узбеками, отрицающими насилие как политический метод изменения, но давно потерявшими надежду на способность узбекского правительства реформировать себя» (012, с. 278). Противоречивая политика режима Каримова, с одной стороны, провозглашающего ислам неотделимой частью узбекской культуры, с другой - жестко преследующего членов ХТ, также способствовала популярности движения.
Т. Дадабаев (Университет Цукуба, Япония) (013) основывается на данных опроса Asia barometer syrvey (АБ), проведенного в 20 азиатских странах двумя японскими университетами в 2003-2005 гг.
В Узбекистане опрошенные в городах показали, что практически все они имеют доступ к электричеству и водопроводу и около 80% к квартирным телефонам - все это наследие советского прошлого; в постсоветскую эпоху появились мобильные телефоны (28%, хотя в целом по республике не более 5-8%) и кабельное телевидение (59%), позволяющее принимать российские программы; Интернетом пользуются немногие (013, с. 409-410).
Денежные доходы на душу населения за 1996-2004 гг. по официальным статистическим данным, выросли по республике с 13,7 тыс. сомов до 295,3 тыс., в Ташкенте - с 26,4 до 904,1 тыс. сомов, в основном благодаря инфляции; тем не менее в 2003 г. 68,4% опрошенных назвали свой уровень жизни средним, а низким и относительно низким - немногим более 20% (013, с. 410-412). Зарабатывали примерно 1-2 члена семьи, а семьи здесь большие, сле-
довательно, обычно обеспечивались лишь ее минимальные потребности и росла трудовая миграция за пределы республики.
Экономические трудности серьезно влияют на самоидентификацию в постсоветском Узбекистане. Один из ее самых важных факторов - этнический. В опросе 59,8% назвали себя узбеками, 11 -русскими, 6,3 - таджиками, 5,6% - татарами (013, с. 413). Другой важный фактор - религия. Большинство мусульман - сунниты. Правда, ежедневно молятся далеко не все, причем больше соблюдают время молитвы более зажиточные; чаще ограничиваются участием в таких религиозных обрядах, как похороны, свадьбы, рождение ребенка. 24% опрошенных сказали, что религия важнее национальности или класса, 22% - важнее языка (013, с. 415).
Явная тенденция последних лет - отсутствие доверия людей друг к другу под гнетом экономических и социальных проблем, хотя ситуация немного улучшилась в 2005 г. по сравнению с 2003 г.: в 2005 г. о недоверии к людям заявили 77,6% опрошенных, в 2003 г. -80,8% (013, с. 416). Более доверчивыми оказались старшие поколения, сохранившие советские традиции. Уровень благосостояния имел меньшее значение, чем возраст.
Какие системы ценностей опрошенные считают самыми важными? На первом месте и в 2003 г., и в 2005 г. оказалась семья. Следующей социальной группой назывались родственники, затем друзья по работе, с детства, соседи, на предпоследнем месте фигурировала принадлежность к одной религиозной группе и на последнем - к той же языковой группе. Если сравнить с ситуацией в других республиках ЦА, то ценность семьи особенно высока в Узбекистане (92,6%), затем следовали Киргизия (90,4), Казахстан (85,3), Таджикистан (84,6) и Туркмения (55,1%) (013, с. 421). В пожеланиях для своих детей в опросах 2003 и 2005 гг. родители хотели чтобы сыновья прежде всего стали уважаемыми людьми, а дочери - нашли хорошего мужа (75,9 и 76,6%), что подчеркивает огромное значение семьи (013, с. 422). Успехи в науке и политической деятельности занимают одно из последних мест.
Таким образом, опросы АБ выявили, что трудности первых лет независимости побуждали людей обращаться к традиционным ценностям, прежде всего к семейным, возрождаются этнические и религиозные традиции и обычаи. «Возврат к традиционализму (усиление религиозных, семейных связей, уменьшение брачного
возраста, усиление консерватизма и т.д.) - способ справиться с проблемами, встающими перед людьми в ходе политических, социальных и экономических реформ в стране» (013, с. 425). Растущее недоверие друг к другу ведет к желанию оградить себя путем тесных связей в лоне семьи. Поддержание равновесия между традиционализмом и модернизацией, установление «общественного доверия» между ними имеет критическое значение в усилиях Узбекистана перестроить свою экономику и общество.
С. И. Кузнецова
