CC BY
8
в ходе исследования. Таким образом, имеет место противопоставление между исследователем и объектом исследования. Теория поля считает объяснением социальное взаимодействие между индивидами, в ходе которого явления так объясняются им, что они понимают его. Для этого необходимо проанализировать, как позиция в социальном поле порождает мотивации, заставляющие индивидов совершать те или иные поступки. Дальнейшее развития теории социального поля требует проведения конкретных исследований, заканчивает свою статью Джон Мартин.
П.Н. Фомичев
2004.04.002. КРОСЛИ Н. ОТ РЕПРОДУКЦИИ К ТРАНСФОРМАЦИИ: ПОЛЯ СОЦИАЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ И РАДИКАЛЬНЫЙ ГАБИТУС. CROSSLEY N. From reproduction to transformation: social movement fields and the radical habitus // Theory, culture a. society. - L., 2003. - Vol. 20, N 6. - Р. 43-68.
В статье Ника Кросли (Манчестерский университет, Манчестер, Великобритания) анализируется то, как П.Бурдье подходил к исследованию процессов, посредством которых воспроизводятся общества и конкретные формы социальной практики. Его концепция габитуса позволяет описать формирование социальных структур и их воспроизводство от поколения к поколению. Классово обусловленные культурные преимущества передаются от родителей к детям через габитус. Школа превращает эти преимущества, воспринимаемые как «природная одаренность», в квалификацию. Понятие габитуса вместе с понятиями капитала и социального поля позволяют дать представление о социальной практике индивидов.
Однако социальные структуры не только воспроизводятся, но и изменяются. Необходимо исследовать то, как индивиды своими инновационными действиями модифицируют существующие структуры и создают новые, прерывая «цикл» их воспроизводства. Важно, что Бурдье считает конфликт, борьбу, изменение нормальными характеристиками процесса социального воспроизводства. Поля являются «площадкой» борьбы за доступ к культурному капиталу. Поэтому революция, например эстетическая, является отрицанием новыми поколениями форм и критериев предшественников и борьбой за свой авторитет. Однако такое понимание «нормальной» социальной борьбы не объясняет механизма радикальных социальных изменений. Правда, у Бурдье есть набросок теории «кризиса», возникающего тогда, когда в том или ином поле габи-
тус утрачивает свое значение. «Вера в игру» (иллюзия) временно пропадает, и ставятся под сомнение базовые социальные ценности. Однако у Бурдье отсутствует концепция общего социального кризиса. Радикальную политическую деятельность он считает исключением из правил и из своей теории. Поэтому он рисует благостную картину социального порядка, основанного на консенсусе по поводу габитуса и дорефлексивных положений. Рефлексивность и рациональную критику он считает привилегией академического социального ученого. При этом Бурдье обращает мало внимания на неакадемические источники социальной критики, поскольку хочет бороться с радикальными претензиями авангардистских движений в артистических и литературных кругах. Однако важно подчеркнуть, что теория практики Бурдье является основой для анализа социальных движений.
Концепция социально-политического кризиса сформировалась у Бурдье под влиянием событий 1968 г. во Франции. Публичная сфера является для Бурдье важным политическим пространством. Образованный средний класс лучше подготовлен для активного участия в общественной жизни, чем другие классы. Он имеет для этого соответствущие габитус и культурный капитал. При этом важно иметь в виду, что общественный дискурс не касается фундаментальных, дорефлексивных положений и практик, позволяющих политическому обществу функционировать. Публичное обсуждение не является необходимым условием легитимации существующего политического режима в нормальных условиях. Люди не думают каждый день, поддерживать им его или нет. Если жизнь соответствует их ожиданиям, то они вообще не задумываются об этом.
Однако легитимация и стабильность не являются неизбежными. Если возникает разрыв между субъективными ожиданиями и объективными результатами, то могут появиться критика и протест. В таких ситуациях начинают публично обсуждать то, что раньше считалось само собой разумеющимся. Радикальная рефлексивность и критика стали следствием ухудшения объективных условий во время кризиса. Бурдье полагает, что кризис приводит к полному пересмотру традиционного габитуса и к появлению нового принципа социального действия. Его позицию можно понять так, что обычай, с одной стороны, и дискурс, разум, рефлексия, с другой стороны - это взаимоисключающие принципы социального действия. Автор статьи не согласен с таким мнением. Он считает, что только некоторые обычаи пересматриваются в эпоху кризиса. Более того, и во время кризиса, и в периоды социальной стабильности ра-
циональная критика и обычаи взаимно дополняют друг друга. Способность к критическому анализу действительности предполагает наличие дорефлексивных, само собой разумеющихся способов поведения. В кризисное время возникает общественная дискуссия по поводу того, что в нормальной обстановке не вызывает сомнения. Однако протест против чего-то предполагает, что протестующие знают, как они будут действовать. Это знание содержится в габитусе. Недостатком теории Бурдье является неспособность показать условия возникновения социального протеста. Коллективные протесты он считает чем-то вроде короткого помешательства. Однако кризисы делают очевидными критику и протест, которые существуют во всех современных обществах.
Исследователи активных участников радикальных движений 60-х годах показали, что большая их часть оставалась политически активной и сохраняла левые убеждения в течение десятилетий. Продолжительная вовлеченность людей в радикальную политическую деятельность позволяет описывать ее в терминах длительных диспозиций. Это значит, что некоторые агенты и группы агентов склонны занимать активную политическую позицию. Стремление к определенной политической практике формируется в ходе участия в этой практике. Происходит, таким образом, структурирование габитуса активистов благодаря их вовлеченности в движение протеста. Этот габитус одновременно приводит к закреплению активности как социальной практики. Поэтому габитус активистов является структурированной и структурирующей структурой. Он порождается структурированной политической практикой, и сам порождает ее. Участие в движении протеста не является случайным. Эмпирические исследования свидетельствуют о той важной роли в политической социализации, которую играют семья и система высшего образования. Большинство участников новых социальных движений являются представителями образованных классов.
Вовлечение в движение протеста подразумевает обладание: 1) когнитивными схемами, заставляющими людей критиковать политические элиты; 2) политическим умением трансформировать свою критику в действие; 3) этической индивидуальной позицией по отношению к социальному движению; 4) чувством солидарности и единства с другими участниками движения протеста. Политические активисты стремятся к тому, чтобы их образ жизни, одежды, внешний вид соответствовали их политическим убеждениям. Ярким примером этого является то, как вели себя хиппи. Конкретные особенности внешнего проявления подчеркива-
ют специфику мышления и политической практики. Они помогают определить общую картину, лежащую в основе политической деятельности, трудовой жизни и стиля жизни. Понятие габитуса позволяет показать, как предпочтения и практики выражают общую «тему» в разных конкретных областях. Габитус политических активистов является радикальным, поскольку определяет их политическую деятельность, повседневную жизнь, одежду и стиль поведения. Анализ жизни политических активистов также дает возможность рассмотреть взаимосвязь между привычкой, обычаем и рефлексивностью. Проявлением рефлексивности могут быть внешние формы поведения, отличающиеся от общепринятых. Становясь социальными агентами, индивиды начинают рефлексивно относиться к миру. У них формируется привычка критически анализировать себя и свою повседневную жизнь. Такая политизированная форма рефлексивности, являясь следствием габитуса, сама институируется как новая структура габитуса. Политическая активность становится автоматической и само собой разумеющейся. Критикуя социальную действительность, участники радикальных движений для того, чтобы изменить ее, должны создать свой собственный альтернативный габитус.
Такие изменения габитуса бывают неосознанными, дорефлексив-ными. Часто повторяющиеся способы мышления, чувствования, восприятия и действия могут превращаться в габитус независимо от желания индивидов. Однако активисты социальных движений сознательно формируют образ жизни, соответствующий их политическим убеждениям. Они стремятся достичь социальных изменений, меняя свою жизнь.
Вовлеченность в движение социального протеста приводит к формированию габитуса, способствующего усилению социального протеста. Автор статьи не согласен с Бурдье, считающим, что социальная активность существует только в периоды кризисов. Социальное движение является постоянной структурой, формирующей свой габитус, которую необходимо анализировать наряду с другими социальными структурами. Практики, включающие в себя социальные движения, продуцируются не только габитусом, но и социальными полями и капиталом. Большинство исследователей согласны, что для существования социальных движений необходима мобилизация ресурсов (капитала). Участники даже самых спонтанных и неорганизованных акций протеста должны иметь деньги, еду, одежду, жилье, места для встреч. Неоплаченные активисты зарабатывают на жизнь, что снижает их энергию сопротивления. Кроме материальных ресурсов в движениях протеста используются культурные и сим-
волические ресурсы. Концепция Бурдье социального и культурного капитала позволяет автору статьи сформулировать многомерную модель факторов, влияющих на социальные движения. Речь идет о полях.
Концепция полей содержится в неявном виде в теории социальных движений Маккарти и Залда (1977) как модель мобилизации ресурсов. Они предложили теоретическое описание институционализированного социального пространства социальных движений. Эти движения включают в себя: Гринпис, энвайронментализм, феминизм, движение за права животных и т. д. Все они борются за государственные, частные и индивидуальные ресурсы, необходимые для их деятельности. Сектор социальных движений является в этой модели составной частью социальноэкономической структуры общества наряду с государственным, частным и сектором добровольного участия. Экономическая концепция социальных движений не учитывает их внеэкономическую мотивацию. Поэтому понятие поля является более подходящим для их исследования.
Понятие поля включает в себя культурные, символические, социальные и экономические формы капитала. Поле состоит из отношений между различными позициями, конкурирующими за обладание теми или иными ресурсами. Бурдье также использует метафору игры, позволяющую скорректировать узкий экономизм модели ресурсной мобилизации. Значительная часть деятельности активистов социальных движений иррациональна, если ее оценивать, исходя из экономических критериев. Однако они принадлежат к небольшому меньшинству, борющемуся за благо большинства. Экономика является только одной из «игр» (полей) социального мира. Социальное движение - одна из таких неэкономических игр.
Поле социального движения автор статьи называет полем конкуренции, провоцирующим кризисы. Это поле позволяет участникам движений протеста сохранять веру в свои идеалы и переждать время до возникновения нового кризиса. Оно включает в себя многочисленные формы вербовки новых членов и обучения их навыкам профессиональных протестантов. Для этого необходим не только материальный, но и культурный, символический или социальный капитал. Обмен социальным капиталом играет решающую роль в воспроизводстве культуры радикального протеста. Поле движений социального протеста имеет свою логику развития, динамику и правила функционирования. Оно относительно автономно по отношению к другим полям и взаимодействует с ними. Возникновение кризисов, социальных движений протеста зависит
от многих взаимосвязанных факторов и причин. Поэтому для понимания механизмов социальной мобилизации необходимо создание многомерной модели, приходит к выводу Ник Кросли.
П. Н. Фомичев
2004.04.003. ЭДКИНС Л. РЕФЛЕКСИВНОСТЬ: СВОБОДА ИЛИ ГЕНДЕРНАЯ ТРАДИЦИЯ?
ADKINS L. Reflexivity: freedom or habit of gender? // Theory, culture a. society. - L., 2003. - Vol. 20, N 6. - P. 21-42.
Лайза Эдкинс (Манчестерский университет, Манчестер, Великобритания) констатирует рост влияния социальной теории П.Бурдье. В своей статье она прослеживает это влияние в современных подходах к исследованию пола в обществах поздней модерности. В частности, она прослеживает влияние Бурдье на тезис о том, что существует нечто общее в современных феминистских исследованиях гендерных трансформаций. Этот тезис опирается на аргументы Бурдье о критической рефлексивности. Такая рефлексивность образуется в обстоятельствах, когда отсутствует синхронность между габитусом (восприятием игры) и полем (самой игрой) вследствие перемещения феминистского габитуса из частной сферы в общественную.
Одна из наиболее влиятельных идей в современной социальной теории состоит в том, что для некоторых аспектов социальной жизни характерно увеличение рефлексивных форм поведения. У. Бек сформулировал концепцию рефлексивной модерности, согласно которой, чем больше модернизируется общество, тем в большей степени индивиды приобретают способность понимать условия своего социального существования и изменять их. Такое увеличение способности к рефлексии связано с уменьшением значения социально-структурных форм детерминации. Поэтому теория рефлексивной модернизации описывает увеличение степени свободы (агентности) социальных актеров.
Однако «освобождение» агентности от структуры приводит не только к появлению рефлексивности, но и к отказу от традиционных правил, норм, ожиданий и форм авторитета. Люди освобождаются от таких социально организованных различий, как классовые, гендерные и сексуальные. Образ жизни и внешние формы авторитета, ассоциируемые с модерностью, заменяются индивидуальным авторитетом. Комментируя эту тенденцию, Бек называет индивида единицей воспроизведения социального в жизненном мире.
