CC BY
53
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ КАК НАУКА. ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА. ТЕОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ И ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКИ
2003.02.001. ПИЗЕР ДЖ. КОНЦЕПЦИЯ “МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУ-РЫ” У ГЁТЕ И СОВРЕМЕННАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ КУЛЬТУРЫ.
PIZER J. Goethe's “World Literature” paradigm and contemporary cultural globalization // Comparative lit. — Eugene (OR), 2000. — Vol. 52, N 3. — P. 213-228.
Большинство исследований в области компаративистики признают высокую ценность выдвинутого Гёте понятия “мировая литература”. Однако и в классических, и в современных работах по сравнительному литературоведению рассматриваются в первую очередь такие аспекты гётевской концепции, как роль межкультурных контактов в истории литературы и проблема мирового литературного канона. В то же время, по мнению американского литературоведа Дж.Пизера (реферат статьи выполнен по электронной версии в базе данных Academic Search Elite, по адресу http://search. global, epnet. com), недостаточно учитывается тот факт, что “литература становится имманентно глобальной; это означает, что отдельные произведения все в большей степени формируются под воздействием социальных, политических и даже языковых течений, не ограниченных рамками одной нации или региона. Таким образом, современные тексты все труднее рассматривать только как продукт деятельности, например, немецких, нигерийских или китайских писателей или даже европейских, африканских или азиатских авторов. С глобализацией мировой экономики возникает настоящая мировая, или глобальная, литература” (с. 213). Она должна, по словам автора, изучаться в рамках “транснационального литературоведения”, которое, впрочем, призвано не заместить традиционную компаративистику, но
расширить сферу ее интересов. “Транснационализм” в области культуры обусловлен возникновением мирового рынка культуры, глобализацией спроса и предложения в сфере литературы, и зачастую это связано с упадком отдельных, замкнутых национальных традиций. В такой ситуации многие современные авторы, столкнувшись с вызовом транснационализма, ищут пути сохранения своей национальнокультурной идентичности.
В наше время, указывает Дж.Пизер, концепция Гёте приобретает особую актуальность, поскольку он не только заметил эту тенденцию при самом ее зарождении, но и смог оценить ее отрицательные и положительные стороны, а также выработать свой личный творческий метод преодоления ее негативных аспектов.
Впервые Гёте употребил термин “мировая литература” (“Weltliteratur”) в 1827 г. в отклике на дискуссию во французских изданиях о его драме “Торквато Тассо”. Анализируя этот широко известный и часто цитируемый отрывок, Дж.Пизер отмечает, что Гёте использовал специфические языковые средства для передачи впечатления универсальности и внеличного характера сообщаемых им наблюдений. По мнению исследователя, это первое слабое и, конечно, бессознательное указание на будущую “смерть автора” как независимого литературного деятеля. Но главное в данном высказыва-нии — мысль о том, что возникновение “Weltliteratur” не влечет за собой исчезновения отдельных национальных литератур. Гёте отмечал роль, которую могут сыграть немецкие писатели в формировании мировой литературы. Как известно, он сожалел об отсутствии классических авторов в немецкой литературе, вызванном культурной и политической раздробленностью страны. Поэтому участие в мировом литературном процессе было для него позитивной альтернативой культурной фрагментации Германии.
В письме С.Буасере от 12 октября 1827 г. Гёте указывал, что “Weltliteratur” станет реальностью, когда отдельные национальные литературы сравняются в своем развитии и уравновесят друг друга в результате плодотворного международного обмена. В то же время он опасался возникновения глобального культурного единообразия — явления, которое называл всеобщим “санкюлотизмом”. Обоснованность этих опасений подтверждает современная ситуация, когда возможность подобного единообразия становится очевидной. Эту тенденцию Гёте в своем анализе учитывал, но, как в середине XX в. отметил Э.Ауэрбах, она является в высшей степени антигётевской по духу.
Важный политический фактор, способствовавший формированию мировой литературы, — усиление космополитических тенденций в период после Венского конгресса. Дж. Пизер видит определенное сходство между политической ситуацией второго десятилетия XIX в. и современным возникновением нового мирового порядка после падения коммунистической системы, хотя в гётевское время подобные явления были ограничены Европой. К возникновению транснационального культурного рынка приводит все более возрастающая скорость межнационального литературного обмена. И это характерно не только для нашего времени: Гёте предвидел, что распространение по всем регионам Европы популярного в широких слоях общества искусства будет протекать все с большей быстротой и что в ответ сторонники серьезной культуры (“Die Ernsten”) организуют скромную “церковь” для сохранения своей автономии. Это действительно произошло, указывает Дж.Пизер, и было проанализировано М.Вудманси в работе “Эстетическая автономия как оружие в культурной политике”1. Таким образом, Гёте предвосхитил феномен формирования глобального рынка массовой культуры в эпоху постмодерна и консервативную реакцию на это явление.
Хотя в теоретическом плане Гёте ставил знак равенства между мировой и европейской литературами, его собственный писательский опыт свидетельствует о стремлении приблизить далекий идеал литературы, основанной на разнородных источниках. Использование тематических и структурных элементов персидской поэзии в “Западновосточном диване”, по словам автора статьи, имело целью “завершение и утверждение поэтической личности путем возвращения к Востоку как месту и рождения, и дифференциации” (с. 218). В этом контексте выявляется еще одна привлекательная для Гёте черта мировой литературы и транснационального литературного обмена — возможность обеспечить развитие поэтической личности до максимальной полноты, до всеобщности гения, находящего свое естественное выражение в универсальной поэтической структуре.
Тем не менее Гёте как немецкому писателю было присуще амбивалентное отношение к зарождающейся глобальной литературе. При всей необходимости для немцев выйти за пределы собственной
1 Woodmansee M. Aesthetic Autonomy as a Weapon in Cultural Politics. Rereading Schiller's Aesthetic Letters // Woodmansee M. The Author, Art, and the Market. — N. Y., 1994. — P. 57-86.
национальной ограниченности он опасается, что из-за раздробленности и партикуляризма немецкая литература не сможет сохранить свой уникальный характер. И здесь Гёте снова предвидел проблемы, характерные для нашего времени, когда усиливающаяся глобализация торговли и культуры приводит к отмиранию национальных литератур. Вопрос, представлявшийся для Гёте актуальным лишь в отношении родной немецкой литературы, приобретает сейчас, по мнению известного компаративиста Х.Бхаба, универсальную значимость. Выход из этого положения предложен в творчестве самого Гёте.
Основываясь на анализе гётевского хронотопа М.Бахтиным в работе “Роман воспитания и его значение в истории реализма”, Дж.Пизер, вслед за Х.Бхаба, утверждает, что диалектика конкретнозримого и всеобще-необходимого в пространственно-временной организации произведений Гёте приводит к утверждению полноты и стабильности его художественного мира. Этот мир противопоставлен фрагментарности, нестабильности и непоследовательности германской политики и немецкого литературного процесса того времени. Именно в создании конкретных в своей универсальной полноте художественных миров автор видит путь для современных авторов, не желающих смириться с исчезновением своей национальной идентичности.
Во второй части статьи Дж. Пизер анализирует интерпретации понятия “мировая литература” в последующие эпохи. В краткий период Реставрации интернационализм был естественным фоном для его возникновения. Рост немецкого национального самосознания в 1830— 1840-е годы привел к тому, что одному из защитников космополитизма “мировой литературы” Карлу Гуцкову приходилось доказывать, что это понятие не только совместимо с сохранением немецкого национального своеобразия, но и обеспечивает его.
С распространением националистической нетерпимости в Европе после 1848 г. автор связывает исчезновение из концепта мировой литературы его идеальных, транснациональных и межкультурных аспектов. В ту пору это понятие стало означать общий резервуар текстов всех времен и народов или — в более узком смысле — общеевропейский канон, включающий в себя высочайшие достижения западной литературы. Из гётевской концепции была выхолощена ее историческая, философская, гуманистическая сущность. Влиятельный датский критик конца XIX в. Георг Брандес в коротком эссе “Weltliteratur” (1899) дал этому понятию толкование, ориентированное на идею “великих
произведений”. Только небольшое число авторов, по его мнению, составляют мировую литературу: так, Шекспир — “член этого клуба избранных”, а К.Марло и С.Т.Колридж имеют статус лишь “английских авторов”. Однако не существует автоматической связи между литературными заслугами автора и его включением в число творцов мировой литературы. Например, к ним принадлежит Г.-Х.Андерсен благодаря своей международной популярности, в то время как его более талантливый соотечественник Иоханн Людвиг Хайберг не удостоился этой чести. Подобная интерпретация понятия “мировая литература”, по мнению Дж.Пизера, сохранила весьма относительную связь с гуманистической концепцией Гёте, но до сих пор популярна в литературоведении США.
В 1901 г. Эрнст Эльстер в работе “Мировая литература и сравнение литератур” выдвинул более точное, хотя и довольно одностороннее, толкование гётевских идей. По Эльстеру, мировая литература означала для Гёте распространение литературных интересов за пределы национальных границ, что было вызвано возникновением более широкого культурного рынка. По его мнению, Гёте не вкладывал в свой термин смыслы, связанные с межнациональными влияниями или с “отделением литературных зерен от плевел”. В понимании Эль-стера гётевский термин не пред-полагает и влияния произведений прошлого: он связывается исключительно с современностью и представлением об открытости и расширении мирового культурного рынка. Эльстер разводит понятия “компаративистика” и “мировая литература”: если первая занимается сопоставлением отдельных (как правило, географически и исторически близких) произведений, то последняя сходна с тем, что автор статьи называет “транснациональным литературоведением”.
Известный немецкий компаративист Ф.Штрих также противопоставлял мировую литературу и сравнительное литературоведение, которое, по его мнению, не обязательно должно изучать международные литературные связи: сравнение допустимо и в рамках одной национальной литературы. То, что сейчас традиционно относится к ведению компаративистики, Ф. Штрих включал в область исследований мировой литературы. Отличительная черта его концепции — стремление выделить сущность и уникальные черты отдельных национальных менталитетов, что в целом соответствует взглядам Гёте. Однако в главной своей работе “Гёте и мировая литература”, созданной
после Второй мировой войны, Ф.Штрих указывал на зарождение мирового литературного комплекса на основе международных литературных связей, возникающего сначала в Европе, но призванного затем охватить весь мир.
В еще большей степени это ощущение начинающейся глобализации литературного процесса нашло отражение в сборнике статей, изданном в 1952 г. в честь Ф.Штриха. Один из его участников — А. Карлссон — доказывал, что Гёте, создавая этот неологизм, имел в виду произведения, пересекающие национальные, временные и языковые границы, доступные мировой аудитории благодаря все более расширяющейся сети литературных коммуникаций. Сходные взгляды выразил в статье “Филология мировой литературы” и Э. Ауэрбах, давший, однако, негативную оценку процессу гомогенизации литератур, поскольку он ведет к разрушению большинства национальных традиций и доминированию лишь нескольких литературных языков и культур.
В США вплоть до последней четверти XX в. преобладало представление о мировой литературе как универсальном каноне, включающем в себя величайшие произведения европейской (грекоиудейской) традиции. Они изучались в рамках школьной программы, в то время как научной дисциплиной было сравнительное литературоведение. Этот подход, по мнению автора статьи, отвечает общим теоретическим установкам “новой критики”, поэтому он отразился в наиболее авторитетных американских работах о мировой литературе и даже в официальных документах Американской ассоциации сравнительного литературоведения, устанавливающих профессиональные стандарты для данной дисциплины.
Однако с конца 70-х годов XX в. в США зарождается понимание того, что привычное использование данного термина неверно. Р.Дж. Клементе в работе “Сравнительное литературоведение как академическая дисциплина”1 высказал убеждение, что мировая литература — это и есть взятый в максимальной широте объект компаративных исследований.
В 80-е годы на фоне смешения национальных, культурных и языковых традиций, характерного для эпохи постмодерна, становится понятным, что транснациональные художественные явления стали реальностью. Понятие мировой литературы на данном этапе начинает ассоциироваться с концепцией мультикультурализма, отказом от
1 Clements R.J. Comparative Literature as Academic Discipline: A Statement of Principles, Praxis, Standards. — N. Y., 1978.
европоцентричного подхода. Часть авторов связывают свое понимание термина с творчеством писателей “третьего мира” и угнетенных общностей, другие подчеркивают гуманистический аспект гётевской концепции: отказ от культурной ограниченности, стремление познать себя, свою национальную идентичность через внимание к Другому.
На протяжении двух столетий, прошедших с момента возникновения понятия “мировая литература”, его содержание и объем неоднократно изменялись. Сегодня при разработке этой теории следует учитывать два аспекта современной ситуации. С одной стороны, мировая литература стала реальностью: культурная глобализация, ускорение мирового литературного обмена привели к возникновению транснациональных литературных течений. С другой стороны, угроза полной гомогенизации культуры усиливает стремление авторов осознать собственную идентичность и — как следствие — интерес к субнациональным, партикулярным литературным явлениям. Опыт Гёте, по мнению автора, незаменим при анализе обеих тенденций во многом благодаря определенному сходству нашей и веймарской эпох.
Е.В.Лозинская
