CC BY
13
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ КАК НАУКА. ТЕОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ. ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ И ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКИ
2013.01.001. ТОМИШ А. ГРАНИЦЫ КОМПАРАТИВИСТИКИ. TOMICHE A. Frontières du comparatisme // Between. - Cagliari, 2011. -Vol. 1, N 1: Frontiere. Confini. Limiti. - Mode of access: http://ojs. unica.it/index.php/between/article/download/143/201
Первый номер международного электронного журнала итальянской Ассоциации теории и истории сравнительного литературоведения посвящен проблемам границ между различными филологическими методологиями и внутри них. Автор статьи - Анна Томиш, профессор общего и сравнительного литературоведения в университете Сорбонны (Париж-4) - задается вопросом о соотношении компаративистики и общего литературоведения с концепцией европейской и мировой литературы. Еще один из основателей литературной компаративистики во Франции, Р. Этьембль, сомневался в том, что теория литературы, не учитывающая все национальные культуры - китайскую, финно-угорскую, турецкую и т.п., может быть полноценной. С его точки зрения, такая теория может строиться только на максимально широком материале. Американское литературоведение издавна оперирует понятием «всемирная литература», а во французской науке и сегодня доминирует понятие «литература европейская». Закономерно, что книга Ж.-Л. Акет-та, опубликованная в 2005 г. как университетский учебник, назы-
валась «Европейские чтения: Введение в практику сравнительного литературоведения»1, а международный коллоквиум, проходивший в Швеции (2007), рассматривал проблему «Литература в Европе» в докладах, авторы которых подчеркивали, что сравнительное литературоведение, развиваясь, «охватывает широкий круг европейских стран». Но это вовсе не означает, что поверх границ европейских стран создается целостность в виде «европейской литературы»: в Европе существуют различные национальные культуры, их сравнение и является предметом компаративистики.
Автор статьи уточняет соотношение концептов «европейская литература» / «всемирная литература» в целях углубления методологии современного сравнительного литературоведения. Идея европейской литературы, по мнению А. Томиш, может быть осмыслена в своем историческом развитии: понятие «Respublica literaria / литературная республика» родилось в эпоху Ренессанса, в Италии XV в.; в XVII столетии в нее входило только несколько крупных западноевропейских стран, а в XVIII в. понятия «европейская литература» и «всемирная (universelle) литература» рассматривались как синонимы. В эпоху романтизма европейская литература была подлинным символом мировой; не случайно Ф. Шлегель основал в 1803 г. журнал «Европа» - ему хотелось воспринимать этот континент как интеллектуальную целостность.
У Гёте все обстоит несколько иначе: для него концепт «Weltliteratur» (всемирной литературы) имеет ценность лишь тогда, когда преодолевается идея замкнутой «национальной литературы» и европоцентризма. Недаром он проявлял интерес к китайскому роману, персидской поэзии, создавая поэтический сборник «Западно-восточный диван» (1814-1815). Но когда в 1827 г. писатель стал использовать термин «Weltliteratur», чтобы осмыслить рецепцию собственных произведений за рубежом, стало ясно, что важнее самобытного искусства восточных стран для Гёте является судьба европейских сочинений в этих странах. Идея «всемирной литера-
1 Haquette J.-L. Lectures européennes: Introduction à la pratique de la littérature comparée. - Rosny-sous-Bois: Bréal, 2005. - 254 p. - Реферат / Автор реф. Н.Т. Пах-сарьян // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7, Литературоведение: РЖ / РАН. ИНИОН. - М., 2005. - № 4. - С. 27-34.
туры» не противостоит романтическим представлениям, поскольку хотя она и осуждает «литературный национализм», но приемлет сосредоточенность только или преимущественно на европейских феноменах, оказывается европоцентричной.
Сегодня, в постколониальный период, возвращение к идее «всемирной литературы» имеет целью осуждение подобного культурного доминирования Европы. В XIX в. Европа и составляла «весь мир», поэтому ее литература была синонимом мировой, в ХХ в. - концепт «всемирная литература» противостоит «литературе европейской». В 1963 г. Р. Этьембль обличает «европейский шовинизм»1. Но в 2002 г. П. Детюрен по-прежнему настаивает, что исследовать литературные феномены надо «на европейский ар-
шин»2.
«Европейская литература» как культурная целостность возникает в определенный момент литературной истории, поэтому для каких-то феноменов исторический контекст - европейский. Но в общем и абсолютном смысле неправильно утверждать, что европейские нормы - универсальны, замечает А. Томиш. Автор полагает, что концепт европейской литературы должен быть конкретизирован и историзирован. Следовало бы уточнить, когда появилась европейская литература, каковы ее географические границы. Если мы отказываемся от ограниченной точки зрения, согласно которой под европейской литературой следует понимать произведения словесности на разных языках, созданные внутри границ той части мира, которая в географическом атласе относится к Европе, то тогда необходимо определить специфичность «европейскости», описать характерные черты тех текстов, которые следует относить к европейским.
Кроме того, следует понять, что формирует концепт «европейская литература», является ли основным фактором время или пространство, или то и другое вместе? А главное, необходимо осмыслить оппозицию европейское / неевропейское, отделить европейскую литературу от неевропейской. Отказываясь от узкогео-
1 Etiemble R. Comparaison n'est pas raison. - P.: Gallimard, 1963. - P. 19.
2
Dethurens P. De l'Europe en littérature. - Genève: Champion-Slatkine, 2002. -
P. 7.
графического понимания, Т.С. Элиот в 1946 г. в нескольких радиопередачах о единстве европейской культуры говорил, что в поэзии У.Б. Йейтса и Р.М. Рильке есть общий европейский элемент -влияние французской поэзии от Ш. Бодлера до П. Валери. Как полагал Т.С. Элиот, поэтическая эволюция на рубеже XIX-XX вв. должна осмысляться в контексте литературных взаимовлияний Франции, Англии и Германии. Одновременно он считал, что процесс влияния сложен и французская литература многим обязана воздействию Э.А. По - американца ирландского происхождения. Однако достаточно ли указания на ирландские корни американского писателя, чтобы вписать его в европейскую традицию? И не возникает ли при такой концепции влияний некий парадокс, при котором североамериканская литература оказывается более европейской, чем, например, скандинавская.
Автору статьи ясны причины европоцентризма французской компаративистики: А. Томиш видит ее в специфике школьного и вузовского обучения литературе во Франции. Исследовательница подвергает критике упомянутую монографию Ж.-Л. Акетта: в самом ее названии ставится знак равенства между чтением европейской литературы и практикой сравнительного литературоведения. Компаративистский подход, таким образом, трактуется как возможность увидеть общеевропейское распространение некоторых литературных моделей. Возможно, для романтизма - европейского движения конца эпохи Просвещения - такой подход и адекватен, отмечает А. Томиш. Но если обратиться к модернизму и попытаться исключить из его истории Америку, то феномен модернизма не будет понят. Правда, довольно часто современность (modernité) считают чисто европейским феноменом. А. Мешонник утверждает даже, что время модерна, современность - это явление западноевропейское, и североамериканскую культуру тоже можно отнести к западноевропейскому типу1. Эта идея повторяется во многих трудах о модернизме. Между тем, по убеждению А. Томиш, в противоположность таким культурным явлениям, как барокко и романтизм, модернизм ставит проблему адекватности только «европейского» подхода к литературным фактам.
1 Meschonnic H. Modernité, modernité. - P.: Folio essais, 1988. - P. 27.
Модернизм, модерн - категории, изменяющиеся во времени и пространстве, по-разному понимаемые во французской и английской критике. Но если исходить только из европейских критериев (неважно - французских или английских), то модернизм укладывается в формулы «отбрасывание традиции», «жажда новизны», «отказ от последовательной романной интриги», «осуждение материализма буржуазной среды» и т.п. Однако тогда сложно трактовать как модернистские сочинения американцев У. Фолкнера и Дос Пассоса, обновляющих романную поэтику. И если даже игнорировать американское происхождение Т. Элиота и Э. Паунда, воспринимать их как европейских писателей, то остаются чрезвычайно важные для становления их поэзии творческие связи с Г. Стайн или У. Стивенсом.
Те же замечания касаются и Латинской Америки, в частности бразильского модернизма. Т. Карвалаль1 убедительно показала, что модернизм в Бразилии рождался на скрещении межамериканских, внутриамериканских культурных взаимодействий и американо-европейских связей.
Современным историкам, ищущим способы «децентрализации» истории, необходимо «децентрализовать» историографию модерна, считает А. Томиш.
Ключ к решению проблемы лежит в балансе между локальным и глобальным подходами к явлениям культуры. Есть не только европейский модерн, но и «альтернативные современности (modernités)». Нельзя сводить сравнительное литературоведение к сопоставлениям внутри Европы или к поискам европейских моделей литературы. Американские компаративисты настаивают, что для сравнительного литературоведения наиболее важную роль играет гётевская идея «всемирной литературы».
Но всемирная литература - это не сумма текстов, накопившихся во времени и пространстве, ее концепция требует дальнейшего уточнения и углубления. Кроме того, представление о том, что объектом изучения компаративистики является мировая литература, тоже неверно: нельзя сводить специфику сравнительного
1 Carvalhal T. Culturas e contextos // Frontieras imaginadas: Cultura national / Teoria national. - Rio de Janeiro: Aeroplano, 2001. - P. 147-154.
литературоведения к предмету изучения. В таком случае на второй план уходит сущностное свойство компаративистики - то, что она является особым методом исследования, методом аналитической критики, опирающейся на сопоставление и противопоставление взаимосвязанных систем. По мнению А. Томиш, именно компара-тивистка - и методологически, и теоретически - является наиболее совершенным инструментом осмысления европейской и мировой литературы, их внутреннего содержания и границ между ними.
Н.Т. Пахсарьян
2013.01.002. ЕСАУЛОВ И. А. РУССКАЯ КЛАССИКА: НОВОЕ ПОНИМАНИЕ. - СПб.: Алетейя, 2012. - 448 с.
В книге доктора филол. наук, проф. И.А. Есаулова (Российский православный ун-т) предпринята попытка дать новое понимание отечественной классики, укорененной в тысячелетней русской христианской традиции. По убеждению исследователя, художественная словесность не может быть адекватно истолкована без обращения к доминантному для России типу христианской духовности. Речь идет не о выявлении степени религиозности авторов, не о механической трансляции православной догматики на корпус художественных текстов, но об особом типе гуманитарного понимания литературы. Для корректного описания границ между светским и духовным в словесном искусстве ученый вводит в качестве филологических категорий «соборность», «пасхальность», «христо-центризм» и др.
И. А. Есаулов стремится истолковать магистральный вектор развития русской словесности и описать классические произведения отечественной литературы в контексте православного типа культуры, опираясь на новые принципы понимания художественного текста1. Он пишет об особой значимости в русской культуре
1 Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. - Петрозаводск, 1995. - Реферат / Автор реф. Т.Г. Петрова // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7, Литературоведение: РЖ / РАН. ИНИОН. - М., 1998. - № 1. - С. 18-28; Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. - М., 2004. - Реферат / Автор реф. Т.Г. Петрова // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7, Литературоведение: РЖ / РАН. ИНИОН. - М., 2005. - № 4. - С. 193-199.
