CC BY
1842003.01.031. ДОЯЛЬ С. ИМПЛЕМЕНТАЦИЯ КОНВЕНЦИИ УНИДРУА О КУЛЬТУРНОЙ СОБСТВЕННОСТИ В НАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВО: ПРИМЕР ИТАЛИИ.
DOYAL S. Implementing the UNIDROIT Convention on cultural property into domestic law: the case of Italy // Columbia j. of transnational law. — N.Y., 2001. — Vol. 39, N 3. — P. 337-400.
7 июня 1999 г. в Италии было промульгировано законодательство, ратифицирующее подписанную 24 июня 1995 г. в Риме и вступившую в силу 1 июля 1998 г. Конвенцию УНИДРУА (Международного института унификации частного права) об украденных и нелегально вывезенных культурных объектах. Конвенция преследует цель затормозить торговлю украденными культурными ценностями путем введения частноправового механизма их возврата.
Конвенция УНИДРУА — результат нескольких десятилетий развития правовых механизмов защиты культурной собственности и международного частного права. Ее предшественницами являются Гаагская конвенция о защите культурной собственности во время вооруженных конфликтов и Конвенция ЮНЕСКО 1970 г. Принимая во внимание скромные успехи, достигнутые в борьбе с торговлей похищенными культурными ценностями, разработчики Конвенции УНИДРУА попытались для повышения ее эффективности достичь компромисса между интересами экспортирующих и принимающих стран. К сожалению, в законодательстве Италии об имплементации Конвенции содержатся оговорки по поводу нескольких ее ключевых положений. Для того чтобы осознать, почему это произошло, автор предпринимает обзор итальянского законодательства о культурной собственности.
Ратификация Конвенции УНИДРУА Италией особенно важна потому, что она является не только экспортирующей страной, но и рынком произведений искусства. Между тем большинство государств, подписавших Конвенцию, — это лишь государства — экспортеры культурной собственности, заинтересованные в предотвращении ее нелегального вывоза, за исключением Швейцарии, Канады и Нидерландов.
Ратификацию Италией Конвенции УНИДРУА облегчило то обстоятельство, что Италия в 1998 г. имплементировала в свое законодательство Директиву ЕС о возвращении культурных объектов, незаконно вывезенных с территории государств-участников.
По состоянию на декабрь 1999 г. Конвенцию ЮНЕСКО ратифицировало или одобрило 91 государство. Однако это дало слабый эффект,
поскольку большинство участниц Конвенции являлись странами, из которых вывозились объекты культурной собственности. Назывались и другие причины низкой эффективности Конвенции: двусмысленный язык, использование слишком широких формулировок, отсутствие механизмов по реализации ее положений (например, механизма возврата вывезенных ценностей), распространение только на приобретение публичными музеями объектов, похищенных из публичных мест. Конвенция действует лишь в сфере международного публичного права, предоставляя возможность заявления основанных на ней требований только государствам, но не частным лицам. Подписание Конвенции не помешало странам-участницам продолжать применять собственное законодательство о культурной собственности.
Конвенция УНИДРУА, открытая для подписания 24 июня 1995 г., не преследовала цель заменить собой Конвенцию ЮНЕСКО. Напротив, конвенции дополняли друг друга, поскольку одна из них предусматривала публично-правовые, а другая — частно-правовые механизмы защиты. Разработчики Конвенции УНИДРУА старались, чтобы конвенции были совместимы, используя идентичное определение культурной собственности. Тем не менее Конвенция УНИДРУА позволяет требовать возврата более широкого круга объектов, нежели Конвенция ЮНЕСКО, поскольку не требует, чтобы объекты находились в государственной собственности, имели инвентарный номер и обладали статусом особо важных.
Первая из двух серьезных проблем на пути реализации положений Конвенции — это конфликт интересов собственника, утратившего культурную ценность, и ее добросовестного приобретателя. Положение добросовестного приобретателя различается в разных национальных правовых системах. Если страны общего права следуют принципу «nemo dat», не позволяющему добросовестному приобретателю удерживать похищенную культурную ценность, то страны гражданского права нередко разрешают ему сохранить владение. Согласно Конвенции, владелец похищенного культурного объекта должен вернуть его, что противоречит праву стран романо-германской семьи. Вместе с тем Конвенция устанавливает, что добросовестный владелец имеет право на разумную компенсацию, что представляет большое новшество для стран общего права. Условием получения компенсации является разумное неведение владельца о том, что культурная ценность была похищена, и доказательство им проявления должной заботливости при ее приобретении. Разумность компенсации означает, что судьи будут принимать во внимание и плате-
жеспособность собственника культурных ценностей, т. е. компенсация не обязательно должна быть соразмерная цене, уплаченной добросовестным приобретателем при их покупке. Это может помочь развивающимся странам, не имеющим достаточно финансовых ресурсов для репатриации культурных ценностей.
Другую проблему для применения Конвенции представляет национальное экспортное законодательство, которое имеет строго территориальное действие и существенно различается в разных странах. Конвенция УНИДРУА требует возврата нелегально вывезенной культурной ценности только в том случае, когда ее вывозом был существенно нарушен один из четырех перечисленных в Конвенции интересов. Эти интересы включают сохранность предмета, научную или историческую информацию, целостность сложной вещи, традиционное использование местным населением. Невозможность доказать существенное нарушение хотя бы одного из этих интересов влечет отказ в требовании возврата культурной ценности. Конвенцией ЮНЕСКО этот вопрос решен иначе. Она требует от стран-участниц принятия законодательства, запрещающего музеям приобретение любых нелегально вывезенных из других стран культурных ценностей.
Некоторые проблемы коренятся в недостатках самой Конвенции УНИДРУА. Например, в Конвенции указано, что она распространяется только на требования «международного характера», однако этот термин остался без определения, и неясно, подпадают ли под действия случаи, когда похищенный и вывезенный из страны объект в результате последующих перепродаж опять оказался в этой стране, как это было в деле Winkworth v. Christie, Manson а. Woods, Ltd. (1980).
В Италии правовой режим культурных ценностей определяется Конституций, Гражданским кодексом, а также принятыми еще при фашистском режиме Законом 1939 г. № 1089 об охране вещей, представляющих художественный или исторический интерес, и Законом 1939 г. № 1497 об охране красот природы.
Конституция 1948 г. устанавливает правовые основания для государственной защиты культурной собственности. Согласно ст. 117, местные власти вправе издавать нормативные акты о местных музеях и библиотеках, не противоречащие законодательству страны, однако регулирование прав частных лиц возможно только на национальном уровне.
Гражданский кодекс Италии был принят в 1942 г., когда уже несколько лет действовал Закон № 1089, поэтому по вопросам культурной собственности он содержит отсылки к этому закону. Тем не менее несколько статей Гражданского кодекса о культурной собственности заслуживают внимания. Ст.ст. 822, 824 устанавливают, что все находящиеся в государственной собственности недвижимые объекты, представляющие историческую, археологическую или художественную ценность, собрания государственных, региональных и муниципальных музеев, картинных галерей, архивов и библиотек являются публичным достоянием. Ст. 823 устанавливает правило о неотчуждаемости этих объектов. Похищенные культурные ценности, являющиеся государственной собственностью, не могут перейти в собственность третьих лиц, какой бы срок ни истек с момента похищения.
Произведения искусства и древности, найденные в ходе археологических раскопок, также признаются государственной собственностью, что представляет собой исключение из положения ст. 932 Гражданского кодекса о поступлении клада в собственность лица, которому принадлежало имущество, в котором клад был обнаружен. Это положение появилось в итальянском законодательстве лишь в 1939 г., а до того момента археологические находки по своему правовому режиму приравнивались к кладам, поэтому владельцам таких находок необходимо было иметь доказательства их обнаружения до 1939 г. Поскольку с этого времени археологические находки подлежали немедленной сдаче властям, многие землевладельцы спешили продать их на черном рынке вместо того, чтобы хранить у себя.
Некоторые положения Гражданского кодекса Италии делают ее привлекательным рынком для похищенных из негосударственных коллекций произведений, поскольку добросовестному приобретателю предоставляется достаточно надежная защита: в силу приобретательной давности лицо, добросовестно владеющее движимым имуществом в течение 10 лет, приобретает на него право собственности, причем добросовестность приобретателя презюмируется. Добросовестность важна только на момент приобретения имущества (ст. 1147), и даже недобросовестный приобретатель на основании ст. 1161 приобретает правовой титул по истечении 20-летнего срока. Таким образом, «даже похититель может приобрести правовой титул, если запасется терпением» (с. 678). Ст. 1153 содержит еще более противоречивое положение, согласно которому добросовестный приобретатель получает правовой титул немедленно с мо-
мента приобретения, без необходимости ждать 10 лет. Таким образом, практически любой приобретатель похищенного имущества сможет приобрести на него право собственности, если только его процессуальному противнику не удастся доказать его злой умысел или грубую неосторожность и таким образом опровергнуть презумпцию добросовестности. Столь абсолютная защита добросовестного приобретателя представляет собой уникальную особенность итальянского гражданского права и серьезно критикуется. Другие страны гражданского права не пошли так далеко в защите торгового оборота и провели в своем законодательстве различия между потерянным и похищенным имуществом.
Законом № 1089 ограничивается оборот культурных ценностей, находящихся как в государственной, так и в частной собственности: вводится контроль за их вывозом и преимущественное право государства на их приобретение в случае их продажи. Уничтожение, изменение, реставрация объектов возможны только с санкции Министерства культуры. О намерении переместить или продать культурные ценности владельцы должны уведомлять министерство, чтобы оно могло осуществить преимущественное право покупки. Министерство также имеет право проверять условия хранения культурных ценностей и даже за счет собственника временно изымать их для целей сохранности. За нарушение этих положений установлены уголовно-, административно- и гражданско-правовые санкции. Столь ужесточенный правовой режим в доктрине получил название «расщепленной собственности» («divided property»). Необходимо отметить, что закон распространяется на весьма значительный круг объектов, и практически любая вещь старше 50 лет, даже не являющаяся произведением искусства, может подпасть под его действие. Расплывчатые формулировки закона наделяют власти значительной свободой усмотрения в решении вопроса об отнесении того или иного имущества к культурным ценностям, подпадающим под ограничения в обороте.
Экспортный контроль в Италии — один из самых строгих в Европе. Вывоз культурных ценностей, подпадающих под действие Закона № 1089, подлежит лицензированию. Для получения лицензии объект предоставляется в местные органы экспортного контроля с декларацией о его стоимости. Если будет признано, что вывоз объекта «причинит ущерб культурному или историческому наследию нации», в выдаче лицензии может быть отказано. В течение 90 дней с момента подачи заявления о выдаче лицензии Министерство культуры имеет право выкупить его по
декларированной стоимости. Объекты, перечисленные в ст.ст. 3 и 5 Закона № 1089, могут быть вывезены лишь на время. Ранее Италия облагала вывоз товаров налогом, который впоследствии ей пришлось отменить в случае экспорта в страны — члены ЕС. Для случаев экспорта в другие государства налог сохранился, он исчисляется по прогрессивной шкале в зависимости от стоимости вывозимого объекта.
Законом № 1089 предусмотрено право государства в ряде случаев экспроприировать культурные ценности у частных владельцев, например, при наличии существенного публичного интереса в сохранности объекта или для осуществления археологических рас-копок.
Другой нормативный акт — Закон № 1497 — распространяется на объекты недвижимости, представляющие эстетическую ценность: виллы, сады, парки, группы зданий, культурные ландшафты. Перечни таких объектов составляются на уровне провинций, и включение объекта в перечень влечет ужесточение его правового режима.
Италия является участницей многочисленных международных соглашений в области охраны культурной собственности: Гаагской конвенции 1954 г. о защите культурной собственности во время вооруженных конфликтов (Конвенция и Протокол к ней связывают Италию с 1958 г.), Конвенций ЮНЕСКО 1970 и 1972 гг., ряда конвенций на европейском уровне, например, Европейской археологической конвенции 1969 г., направленной на предотвращение хищений и контрабанды археологических находок. Италия участвует и в Европейской конвенции 1985 г. о защите архитектурного наследия Европы. Являясь членом ЕС, Италия обязана имплементировать европейское законодательство о культурной собственности в свое национальное право. К такому законодательству относятся прежде всего Директива ЕС и Инструкция 1992 г., регулирующая экспорт культурных ценностей. Директива была имплементирована итальянским парламентом в 1998 г. Она позволяет государ-ствам-участникам требовать возврата незаконно вывезенных культурных ценностей через судебные органы по месту обнаружения ценностей. Сложности в применении Директивы может создать толкование понятия культурных ценностей. Например, согласно Директиве, культурная ценность должна являться «национальным сокровищем» («national treasure»). Разные страны при переводе этого словосочетания вкладывают в него различный смысл. Например, итальянский перевод звучит как «patrimo-nio nazionale» — «национальное наследие», что подразумевает значительно более широкий объем понятия. Кроме того, Директива позволяет
квалифицировать объект как национальное сокровище и после его незаконного вывоза. Таким образом, Директива исходит из ограничительного определения культурных ценностей, но вместе с тем в определенных ситуациях дает стороне, добивающейся их возврата, слишком большую свободу для манипулирования в своих интересах. Сложности возникают и с определением понятия «незаконное перемещение». В результате Директива не распространяется на все случаи незаконного вывоза культурных ценностей: под ее действие не подпадают вывоз объектов, находящихся в частной собственности, а также случаи, когда объекты были вывезены не позднее 1 января 1993 г.
Между Директивой и Конвенцией УНИДРУА имеется взаимосвязь. Странам — участницам региональных организаций разрешается подписывать Конвенцию с оговоркой о том, что они не будут руководствоваться ее положениями во взаимоотношениях с другими странами — участницами этих организаций. Таким образом, Италия во взаимоотношениях с другими странами — членами ЕС будет руководствоваться положениями Директивы, а во взаимоотношениях с остальными странами — положениями Конвенции. Тут уместно подчеркнуть, что во многих аспектах Директива имеет более узкую сферу применения: не дает возможность заявлять требования частным лицам, устанавливает более короткие сроки исковой давности, исходит из более узкого определения культурных ценностей.
Закон Италии № 213/99 о ратификации Конвенции УНИДРУА содержит некоторые двусмысленные положения, которые могут воспрепятствовать эффективному применению Конвенции. Так, например, в качестве условия признания за владельцем права на получение компенсации за изъятие у него культурной ценности в пользу собственника названо доказательство владельцем своей добросовестности. Данное условие противоречит закрепленной в Гражданском кодексе Италии презумпции добросовестности. Вместе с тем понятие добросовестности, используемое в Гражданском кодексе Италии, отличается от более узкого понятия добросовестности по Конвенции УНИДРУА (для того чтобы удовлетворить критериям добросовестности по Конвенции, надо совершить активные действия, в то время как Гражданский кодекс Италии приравнивает добросовестность к незнанию того, что вещь была похищена). За счет этого круг лиц, имеющих право на получение компенсации, может быть необоснованно расширен. Между тем в законе ничего не говорится о том, какими критериями добросовестности — конвенционными или ус-
тановленными в кодексе — следует руководствоваться итальянским судьям. Другое противоречие заключается в том, что по Конвенции в случаях возврата незаконно вывезенных ценностей бремя доказывания должной заботливости возлагается на сторону, требующую компенсации, а в законе бремя доказывания переносится на сторону, требующую возврата объекта. Кроме того, закон предусматривает, что в случае невыплаты компенсации владельцу он имеет право на удержание культурных ценностей в соответствии со ст. 1152 Гражданского кодекса, в то время как Конвенция устанавливает безусловное требование о возврате похищенных ценностей. Если законодатели и судьи стран-участниц будут настаивать на интерпретации Конвенции через призму своих правовых систем, ценность компромисса между интересами «импортирующих» и «экспортирующих» стран, достигнутого в Конвенции, может быть утеряна. Остается надеяться, что итальянские судьи не станут использовать двусмысленности текста Закона № 213 для применения в делах о возврате культурных ценностей общих принципов итальянского права, а будут следовать букве и духу Конвенции, ратификацию которой Италией трудно переоценить.
Е.Г.Афанасьева
