CC BY
10
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И ЗАКАВКАЗЬЕ
2002.01.010-017. КОНФЛИКТЫ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ: НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА В ЗАКАВКАЗЬЕ И ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
CROSSROADS AND CONFLICT: SECURITY AND FOREIGN POLICY IN THE CAUCASUS AND CENTRAL ASIA / Ed. by G. K. Bertsch, C.Graft, S.A. Jones and M. Beck. -N.Y., L., Routledge; 2000. - 316 P.
2002.01.010. HUNTER SH. The evolution of the foreign policy of the Transcaucasian states. - P. 25-47.
2002.01.011. JONES S. Turkish strategic interests in the Transcaucasus. - P. 55-65.
2002.01.012. ANDERSON L., BECK M. US political activism in Central Asia: the case of Kyrgyzstan and Uzbekistan. - P. 75-89.
2002.01.013. AKINER Sh. Emerging political order in new Caspian states: Azerbaijan, Kazakhstan and Turkmenistan. - P. 90-125.
2002.01.014. ANDERSON E. NATO expansion and implications for Southern Tier stability. - P. 129-139.
2002.01.015. CRAFT C. Reconciling disparate views on Caucasus stability: nonproliferation on vital crossroads. - P. 226-239.
2002.01.016. ELEUKENOV D. Perspectives on security in Kazakhstan. - P.240-255.
2002.01.017. MOLDALIEV O. Security challenges for Kyrgyzstan. -P.256-269.
Во введении к сборнику статей С.Джонс (Университет штата Джорджия, США) подчеркивает, что появление независимых государств в Закавказье и Центральной Азии (ЦА), объединяемых в общее понятие «южный пояс» или «южное подбрюшье» России (ЮП), имело далеко идущие последствия для всего мирового сообщества. ЮП - регион, быть может, самый разнородный в мире этнически и по культуре. Здесь переплетаются внутренние конфликты и борьба за влияние России, Китая, Турции, Ирана, Запада. В XXI в. регион может сыграть ключевую роль в международной безопасности как источник нефти и газа, как мост между Южной и Центральной Азией и Западом. Это зависит от обеспечения стабильности в ЮП. Мировое сообщество должно способствовать решению этой проблемы, но прежде всего необходимы добрая воля и усилия участников конфликтов.
Ширин Хантер (Центр стратегических и международных исследований, Вашингтон) констатирует, что внешняя политика
закавказских государств определяется стратегическим значением региона
- его близостью к России, Черному морю и Персидскому заливу. Россия надеется восстановить здесь свои позиции в рамках СНГ, США - не допустить этого восстановления, сдержать влияние Ирана и повысить роль Турции. С точки зрения геополитической перспективы важны энергоресурсы Азербайджана.
Внешнюю политику Армении диктуют ее географическое положение и воспоминания об армянском геноциде 1915 г. Поэтому она
- стратегический союзник России и склонна не доверять Западу, поощряющему укрепление позиций Турции в регионе. В противовес «возникающей оси Турция - Израиль - Азербайджан» она установила хорошие отношения с Ираном и Грецией (010, с.32). Союз России и Армении укрепляется, что формализовано подписанием в 1997 г. Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. Отношения с Азербайджаном не могут нормализоваться до урегулирования карабахского конфликта, с Грузией серьезных проблем нет, хотя ее подозревают в сочувствии Азербайджану.
Внешняя политика Азербайджана тесно связана с формированием национальной и культурной идентичности, ибо его история отмечена дихотомией иранских и тюркских элементов (скорее мифов). Споры об азербайджанской идентичности серьезно отражались на отношениях с Ираном и Турцией. Интерес Запада к нефти Азербайджана давал возможность противостоять усилиям Москвы включить последний в свою зону влияния и одновременно осложнял отношения с Ираном, усиливая протурецкие тенденции в азербайджанском обществе. В то же время невозможность экспортировать нефть через Иран из-за позиции США подталкивала к сближению с Грузией, предоставляющей этот выход.
Во время краткого президентства Эльчибея протурецкий курс определялся приверженностью к тюркской идентичности. С июня 1993 г. -- с возвращением к власти Г.Алиева - отношения с Россией улучшились, Азербайджан вступил в СНГ, но отказался присоединиться к его договору коллективной безопасности. Дальнейшему потеплению отношений помешали несбывшиеся надежды на помощь России в благоприятном для Азербайджана разрешении карабахского конфликта и ее противодействие проекту нефтепровода Баку-Джейхан. В 1995 г. Азербайджан присоединился к программе НАТО «Партнерство во имя мира», сближение с Западом улучшило и отношения с Турцией.
На внешнюю политику Грузии влияла жестокая борьба с сепаратизмом. Во время президентства Гамсахурдиа политика была
антироссийской, при Шеварднадзе возникли надежды на разрешение абхазской проблемы в пользу Грузии, но они не оправдались «из-за враждебности российской военной верхушки к Шеварднадзе, которого они считали ответственным за развал СССР» (010, с.45), Россия лишь посредничала при заключении соглашения о прекращении огня, а затем ввела миротворческие силы. С тех пор Грузия стремилась уменьшить влияние России посредством улучшения отношений с Западом, Турцией, но «учитывая внутреннюю уязвимость, есть пределы, далее которых Грузия не может заходить в противостоянии России, поскольку Запад проявил нежелание решать грузинские межэтнические проблемы или принимать на себя миротворческие функции в этой стране. Тем не менее, за этим исключением, прозападный курс Шеварднадзе был успешным частично из-за чувства благодарности к его роли в приближении конца «холодной войны и Советского Союза» (010, с.45-46). Грузия присоединилась к программе НАТО «Партнерство во имя мира», у нее хорошие отношения с Турцией, Арменией, Азербайджаном. Израиль - ее крупнейший инвестор.
Всем трем республикам Закавказья интерес Запада к региону с 1994 г. позволяет «лучше противостоять давлению России» (010,с.47).
С.Джонс (Университет штата Джорджия) напоминает о спорах, может ли Турция играть ведущую роль в Закавказье и особенно в Азербайджане, который Анкара считает наиболее важным из-за его нефти и близости к ЦА. Самые напряженные отношения у Турции с Арменией из-за карабахского конфликта, отказа Турции признать вину за армянский геноцид 1915 г. и нынешнего российско-армянского военного сотрудничества. С Грузией сотрудничество окрепло после ее присоединения к программе НАТО «Партнерство во имя мира», Турция сменила Россию как главный торговый партнер (по словам грузинского министра иностранных дел в интервью автору в августе 1998, см.: 011,.с.58)
Все время, и при Клинтоне, и при Буше, США поддерживают амбиции Турции сделать ЮП (особенно Закавказье) своей зоной влияния, противостоя России и Ирану, Турция прокламируется как вестернизированная модель развития бывшим советским республикам. Однако Турция не может сосредоточиться только на ЮП, она действует также на Ближнем Востоке, Балканах, не затухает курдская проблема, огромных расходов требует модернизация армии, велик внешний долг и высоки темпы инфляции. Все это не позволяет Турции играть «ведущую или господствующую роль» в ЮП, она не может позволить себе
осложнений в отношениях с Россией и Ираном, в частности «интервенции в пользу Азербайджана» (011, с.60).
Первоочередная цель Анкары - доступ к рынкам и энергоресурсам ЮП. Поэтому несмотря на требования турецкой оппозиции «защитить азербайджанских братьев» в карабахском конфликте (вплоть до военного вмешательства), Турция ограничилась ролью посредника, хотя и с «проазербайджанским» оттенком. Невозможность эффективно повлиять на карабахский конфликт поставила под вопрос роль Турции как главной модели для подражания в ЮП. У нее «нет иллюзий о возможности сменить Россию в качестве господствующей силы в регионе. Ее интересы сейчас ограничиваются расширением экономических, культурных и научных отношений с закавказскими республиками» (011, с.64).
Л.Андерсон и М.Бек (первый - сотрудник, второй - директор Центра международной торговли и безопасности университета штата Джорджия) напоминают, что в 1996 г. Ф.Старр называл Узбекистан оплотом стабильности в ЦА, заслоном против исламского фундаментализма и гегемонии России. Эта идея привлекала внимание политических кругов США, что определялось их краткосрочными стратегическими интересами, тогда как проблемы проведения в республике политических и экономических реформ, соблюдения прав человека не принимались в расчет. В соседней Киргизии, в отличие от Узбекистана, президент А. Акаев стремился проводить реформы, и Госдепартамент весьма хвалил его за это. Но по сути дела США проводили одинаковую политику по отношению к обеим республикам. Авторы стремятся доказать, что подобная политика ошибочна. Она заставляет усомниться в искренности провозглашенного американского курса поддержки рыночных реформ и защиты демократии.
Помимо общих моральных соображений, защита демократии в ЦА отвечает национальным интересам США, настоятельно подчеркивается в статье. Узбекистан оправдывает перед Западом авторитарность своего режима поддержанием стабильности во имя противостояния угрозе исламского фундаментализма. Поэтому «выживание демократии и рыночных реформ в Киргизии... критически важно для Запада. Относительная социальная, политическая и экономическая стабильность в Киргизии в 1998 г., несмотря на значительный прогресс в реформах, решительно противостоит «отрицательному опыту с реформами» в других республиках бывшего СССР, где их проведение порождало нестабильность» (012, с.80).
Если сравнивать положение в Киргизии и Узбекистане, то в первой худшие условия для развития демократии: у нее нет сырьевых ресурсов, приносящих валюту, население этнически гетерогенно и разобщено горами, тогда как Узбекистан богат природными ресурсами и этнически более гомогенен. Тем не менее в Киргизии с 1991 г. началось движение к многопартийной демократии и экономическим реформам. Проводятся парламентские и президентские выборы. «Акаев - фактически единственный лидер в ЦА, избиравшийся на второй срок на выборах с участием нескольких кандидатов» (012,с.81). Киргизия - светское государство по Конституции, хотя большинство граждан - мусульмане. Одновременно соблюдается свобода вероисповедания для других религиозных групп. В сфере экономики были освобождены цены, создан независимый Центральный банк, к 1998 г. приватизированы 62% предприятий и 90% земли, почти 70% ВВП дает частный сектор (012,с.82).
Узбекистан, напротив, фактически остался однопартийным государством. «Во многом он стал менее демократичным в 90-е годы по сравнению с концом 80-х годов» (012, с.82). Оппозиционные партии запрещены, их издания закрыты, полномочия Каримова не ограничивают ни законодательная, ни судебная системы, власти закона не существует, права человека не соблюдаются, несмотря на «демократическую» риторику правительства. Каримов настаивает, что «сильная рука» необходима, чтобы сформировать среду, в которой может функционировать «демократическое государство». Под предлогом борьбы с исламским экстремизмом преследуются исламские активисты. Провозглашен курс на постепенность экономических реформ с очень медленным ослаблением роли государства: сохраняются субсидии неэффективным госпредприятиям, кредиты сельскому хозяйству, к 1998 г. приватизированы лишь 12% мелких заведений (012, с.84).
Действительно ли курс Каримова на стабильность, как предварительное условие экономического и политического развития, направлен на благо страны или только на укрепление его власти? Курс поддерживается большинством населения, одобряющего стабильность в республике в отличие от гражданских войн в Таджикистане и Афганистане. Авторы же полагают, что политика Каримова постепенно приведет к «недовольству и экономической стагнации» (012,с.85).
США, несмотря на авторитаризм режима Каримова, поддерживали Узбекистан, считая, что он сыграет ключевую роль в противостоянии России и Ирану. Узбекистан с 1994 г. пользуется статусом наиболее благоприятствуемой страны в торговле с США; он получил на 144 млн.
долл. гуманитарной и технической помощи, капиталовложений (данные на конец 1995 г.) (012, с.85); в 1998 г. - еще 19 млн. долл. на поддержку реформ; США гарантировали 600 млн. долл. инвестиций американским компаниям (в том числе 200 млн. совместному американо-узбекскому предприятию по добыче золота); Экспортно-импортный банк США обеспечил свыше 500 млн. долл. в форме займов, гарантий, кредитов; от Мирового банка поступило до 1998 г. 327 млн. долл. на пять проектов (012,с.85-86). Тем не менее с 1998 г. Узбекистан не поддерживает США при голосовании в ООН по вопросам Кубы, Ирана, Ирака.
Киргизия получила от США меньше помощи -- 20 млн. долл. до 1997 г.; от Мирового банка 300 млн. долл. и 74 млн. долл. от МВФ (012,с.86). Авторы призывают США оказать большую поддержку Киргизии, доказавшей, что реформы не исключают стабильности. «Относительный успех реформ в Киргизии - убедительная и позитивная альтернатива авторитарным и фундаменталистским моделям» (012,с.88-89).
Ширин Акинер (Королевский институт международных отношений, Лондон) находит и много общего в становлении политической структуры Азербайджана, Казахстана, Туркмении (советское наследие, тюркское мусульманское население, энергоресурсы Каспийского бассейна), и существенные различия (в Казахстане и Туркмении не было освободительного движения, они не были готовы к независимости, в Азербайджане национальное самосознание и антиармянские и антисоветские настроения зрели с 1987 г., когда начался карабахский конфликт).
С момента крушения Советского Союза вся власть концентрируется в руках президентов, умело преобразовавших свой облик крупных советских чиновников в «национальных героев», «отцов - основателей новых государств», гарантов независимости и стабильности» (013,с.94). Они похожи на Брежнева в годы расцвета его власти, персонализировали прерогативы компартии. Существенными элементами национальной идеологии стали ислам (однако он находится под строгим контролем государства) и мифологизированная история. Одновременно предпринимаются усилия, чтобы не встревожить нетитульные этносы. Особенно это важно в Казахстане с его многочисленной русской общиной.
Во всех трех республиках «современная политическая жизнь отличается глубокой апатией большинства населения.Тем не менее, зачаточная многопартийная система зарождается в Казахстане и Азербайджане. К 1998 г. в Азербайджане насчитывалось свыше 60
партий (30 из них зарегистрированы); в Казахстане 10-15, в Туркмении -2» (013, с.101-102). СМИ наименее свободны в Туркмении. Выборы и референдумы проводятся всюду, но они лишь подтверждают мандат президентов и формируют послушные парламенты. Вначале были иллюзии относительно демократических реформ в Казахстане, но уже на выборах в марте 1994 г. иностранные наблюдатели констатировали многочисленные нарушения, а во вновь избранном парламенте 2/3 депутатов - казахи, хотя в населении их доля менее 1/2 (013, с.108), на новых парламентских выборах в декабре 1995 г. - опять нарушения. На выборах президента в январе 1999 г. Назарбаев переизбран 80% голосов, и опять не было состязательности.
В регионе сохраняет влияние Россия, предположения, что новые государства последуют турецкой или иранской модели не оправдались. Они усиленно ищут западные инвестиции для разработки нефти и газа и частично добились успеха. Тем не менее Акинер уверена, что «внешнее влияние на развитие постсоветской политической системы было относительно невелико» (013, с.110).
В целом «наиболее продвинулся по пути создания открытого общества Азербайджан. Здесь соперничают скорее идеи, чем люди; СМИ, хотя и несвободны, но более плюралистичны, чем в других республиках» (013, с.115). Казахстан вначале, казалось, наиболее стремился к либерализации, но затем разгоны парламента в 1993 г. и 1994 г. засвидетельствовали рост президентского контроля; все труднее становилось критиковать власть, СМИ обратились к самоцензуре, чтобы выжить. В Туркмении политические институты западного образца считаются чуждыми культуре туркмен. «Туркменбаши символизирует и персонифицирует национальное единство» (013,с.116). Все три президента так укрепили свое положение, что они останутся у власти, сколько пожелают. Главная цель - стабильность, во имя этой цели они сохранили наиболее консервативные черты советской системы.
Их преемники не будут столь же сильны, ибо возрастет мощь криминальных синдикатов, у молодых технократов, получивших образование за рубежом, будут более независимые взгляды, бизнесмены поймут, что их целям больше соответствует открытое общество. Стабильности новых государств угрожает расширение пропасти между богатыми и бедными, что может привести к появлению популистских лидеров с радикальной идеологией (национализм или политический ислам). Иначе говоря, «процесс перехода от советских республик к независимой государственности едва начался» (013, с. 119).
Э. Андерсон (Центр ближневосточных и исламских исследований Даремского университета, США) называет ЮП буферной зоной, гарантами безопасности в которой могут быть Россия и Запад (НАТО). Он находит много общего между ЮП и зоной Персидского залива - в обоих случаях гарантии НАТО исключают господство одной какой-либо державы в регионе.
По запасам нефти и газа ЮП несопоставим с Ближним Востоком, на который приходится, по данным на конец 1997 г., 65 % мировых запасов нефти и 34% газа, тогда как на Азербайджан и Казахстан 1,5% нефти, на Азербайджан, Казахстан, Туркмению и Узбекистан - 5,2% газа (014, с.134-135). Кроме того, для ЮП встает вопрос об обеспечении стабильности и транспортировке энергоресурсов на мировые рынки.
Безопасность в ЮП зависит прежде всего от России. Для нее важна поддержка независимости всех восьми государств, но наиболее теплые отношения сложились с Арменией и Казахстаном. «Ясно, каково бы ни было влияние Запада, НАТО, Россия останется ключевым игроком в регионе» (014, с.137). В восточной части ЮП заметна роль Китая, на юге - Индии и Пакистана, на западе - Израиля и Саудовской Аравии, тогда как роль Турции и Ирана оказалась преувеличенной. Но самое существенное - улучшение отношений России и НАТО. «Целью НАТО должно стать подстраховывание безопасности южного пояса через программу «Партнерство во имя мира» и сотрудничество с Россией» (014, с.139).
К.Крафт (Лаборатория исследования международных отношений, Оклахома Сити, США) подчеркивает перенасыщенность Закавказья оружием - советское наследие, умноженное во время локальных конфликтов (Нагорный Карабах, Абхазия и другие) и контрабанды криминальными группами. Кроме того, здесь остались отдельные элементы ядерной инфраструктуры СССР (ядерные реакторы, обогащенный уран), но не сохранились советская система учета и контроля материальных ценностей или экспортный контроль. Первые попытки создания контроля за нераспространением оружия массового поражения (ОМП) проводились по инициативе России - по соглашению 1992 г. все тактическое ядерное оружие из СНГ вывозилось в Россию и вводился экспортный контроль. Но в странах Закавказья проблемой этого контроля начали заниматься только в конце 1996 г., первые результаты появились еще позже, ибо, к сожалению, чиновники не относят нераспространение ОМП и введение соответствующего контроля к первоочередным проблемам национальной безопасности. Запад, США
также не придавали должного значения этой проблеме в Закавказье, сосредоточившись на России, Украине, Белоруссии, Казахстане.
Установление пограничного экспортного контроля требует средств, которые обычно не находятся: в Армении всю политику нераспространения рассматривают с точки зрения получения признания Запада (и гуманитарной помощи), в Грузии - как средство распространения ее суверенитета на сепаратистские регионы, в Азербайджане - не допустить оружие в Карабах. Тем самым, политика нераспространения ОМП в Закавказье «более важна для Запада, чем для самих закавказских государств. Учитывая асимметричность значения такой политики, для Запада жизненно важно уделять все большее внимание проблемам безопасности закавказских республик» (015, с.237). США предпринимают определенные усилия в этом направлении, предоставляя значительную финансовую помощь на организацию экспортного контроля за нераспространением ОМП Грузии, Армении и в последнюю очередь Азербайджану (она была задержана в знак протеста против блокады Армении). «Для США, Запада, международных правительственных и неправительственных организаций важно помочь более полно интегрировать закавказские государства в международный режим нераспространения»(015, с.239).
Д. Елеукенов (советник в МИД Казахстана) полагает, что основные принципы внешней политики Казахстана можно выразить одним словом - интеграция. В числе инициатив республики создание СНГ, Центральноазиатского союза (ЦАС). Стратегия и приоритеты республики изложены в работе Н.Назарбаева «Казахстан - 2030» (Алма-Ата, 1998), где на первое место поставлена проблема национальной безопасности. Она включает дружественные отношения с соседями (прежде всего с Россией, затем Китаем, государствами ЦА и Ближнего Востока), улучшение отношений с «индустриальными демократиями», помощь международных организаций, использование своих природных ресурсов, воспитание чувств патриотизма и лояльности к стране у граждан Казахстана.
Интеграционный подход проявился также в выдвинутой Назарбаевым в марте 1994 г. идее Евразийского союза, противостоящей модной теории «столкновения цивилизаций». Для Казахстана с его уникальной этнической структурой такое «столкновение цивилизаций в Центральной Азии означает «конец истории» отнюдь не в метафорическом смысле» (016, с.243). Поэтому положительный опыт межцивилизационного сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе должен быть учтен в ЦА. В евразийстве коренится стремление
Казахстана к интеграции. На протяжении 90-х годов обсуждается также проект созыва Конференции по сотрудничеству и мерам доверия в Азии.
Угрозы стабильности в Азии могут быть отражены только совместно - так трактуется афганская проблема, отсюда инициатива Назарбаева о создании Центральноазиатского батальона, укрепление контроля за нераспространением ОМП и инициатива государств ЦА создать здесь зону, свободную от атомного оружия (Алма-Атинская декларация 1997 г.).
Казахстан занимает компромиссную позицию в спорах о статусе Каспийского моря, он за многосторонний подход к вопросу о транспортировке нефти на мировые рынки: не только на Запад, но и на Восток - к Китаю и Тихому океану. «Тогда «Великий шелковый путь» возродится как «Великий нефтяной путь». А перспективы интеграции Казахстана в мировую экономику, как одного из значимых экспортеров энергоресурсов в XXI веке, осуществятся» (016, с.252). Особые надежды на обеспечение безопасности в ЦА через международные организации автор возлагает на ОБСЕ, тогда как действия НАТО в рамках СНГ «станут приемлемыми, только если и когда Россия станет ее членом» (016, с.254).
О. Молдалиев (директор неправительственной организации - Бюро международной торговли и безопасности, Бишкек) отмечает интерес Запада к современному политическому и экономическому развитию ЦА. Вначале возникали сомнения в возможности существования Киргизии как единого государства: нет месторождений нефти или газа, вся промышленность связана с ВПК России, многоэтничность населения. «К счастью, с помощью мирового сообщества - прежде всего демократических государств - Киргизия устояла» (017,с.258).
Остается серьезной афганская угроза - Киргизия превратилась в транспортный коридор для потока наркотиков в СНГ и далее на Запад, одновременно возросли их потребление в республике и коррупция чиновников. Закрыть этот коридор самостоятельно невозможно. Гражданские войны в Афганистане и Таджикистане привели и к другому потоку - 16 тыс. беженцев осели в наиболее густо заселенных районах республики, сюда же направились примерно 50 тыс. незарегистрированных мигрантов из горячих точек СНГ (Чечня, Абхазия, Нагорный Карабах); многие из них участвуют в транспортировке наркотиков (017, с.260). На юге возрастает опасность исламского экстремизма, нелегальной деятельности ваххабитов. Последние финансировали заговорщиков-уйгуров из Синьцзяна, которые были арестованы в Бишкеке в 1998 г.
Особенно важны проблемы внутренней безопасности: в экономику не удается привлечь значительные прямые иностранные инвестиции, без чего страна останется на окраине мировой экономики; растет социальное расслоение (очень узок сегмент богатых, 20% - бедняки, 60-70% имеют низкие доходы) (017, с.264), что чревато массовым недовольством, которым могут воспользоваться противники президента от коммунистов до исламистов; остра проблема Север-Юг (на юге сосредоточено 60% населения, не хватает пастбищ, воды, в Ферганской долине действуют сепаратисты, Ош - перевалочный пункт для провоза наркотиков, среди 700-тысячного узбекского населения велико влияние Узбекистана, распространено мнение, что Бишкек пренебрегает проблемами юга); экономический кризис ухудшает межэтнические отношения, в частности в СМИ усиленно обсуждается эмиграция русскоязычного населения -автор призывает русских примириться с утратой привилегированного положения советской эпохи; наконец, важны проблемы коррупции, экологии и нераспространения ОМП.
Таким образом, поддержание национальной безопасности Киргизии зависит не только от соседства с великими державами, но и от множества внутренних сложностей. Автор отдельно останавливается на «значительной помощи США в осуществлении реформ в Киргизии и вхождении ее в мировое сообщество благодаря деятельности различных фондов, неправительственных организаций и Американского агентства международного развития. Однако для оказания действенной помощи Запад должен лучше знать регион и его традиции. Это знание позволит США и другим государствам оказать помощь, необходимую чтобы убедиться в успешном осуществлении демократии и экономических реформ» (017, с.269).
С. И. Кузнецова
