CC BY
11
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И ЗАКАВКАЗЬЕ
2002.04.007-015. ДЕСЯТИЛЕТИЕ НЕЗАВИСИМОСТИ ГОСУДАРСТВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И ЗАКАВКАЗЬЯ.
2002.04.007. KAUSHIC D. The Central Asian republics: The balance sheet of a decade of "Ozodi" // Eurasian studies. - Ankara, 2001. - N 20. -P.3-20;
2002.04.008. BAL J. The process of forming nations in the Turkish republics and the implications of it for domestic and foreign policy// Ibid. -P.21-36;
2002.04.009. KABASAKAL O. The economic and trade relations of Turkey with the Turkish republics// Ibid. - P.37-60;
2002.04.010. TANRISEVER O. Russia and the independent Turkic states: discovering the meaning of independence// Ibid. - P.95-110:
2002.04.011. COHEN A. Is Russian new Caucasus policy threaten the Turkish interest? // Ibid. - P.111-122;
2002.04.012. ABAZOV R. Independent Kyrgyzstan: 10 difficult years on the Silk road // Ibid. - P.123-140.;
2002.04.013. TURAN G. A decade of human development, challenges of Turkmenistan and prospects for the period up to 2010// Ibid. - P.141-162;
2002.04.014. ОЛИМОВА С. Политический ислам в обществе и государстве: диалог или конфронтация?// Центр. Азия и Кавказ. - Lulea, 2001. - N 6. - C.54-65;
2002.04.015. АСРОРОВ И., АСРОРОВА З. Экономика Таджикистана в годы независимости // Ibid. - C. 109-116.
Журнал "Eurasian studies" посвятил десятилетию независимости тюркских республик специальный выпуск, «Центральная Азия и Кавказ» -- статьи о некоторых государствах региона.
Профессор Д. Каушик (Мауляна Абул Казам Азад институт исследования Азии, Калькутта, Индия) напоминает, что внезапное обретение независимости Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном и Туркменией, побудило западных специалистов1) скептически оценивать их будущее (007). Мрачные прогнозы не оправдались. Все республики сохранили суверенитет, приняты в международные организации, через СНГ сохранили связи с Россией, стремятся расширить связи со своими мусульманскими соседями - Турцией, Ираном, Пакистаном, а также с
1)1 The new geopolitics of Central Asia and its borderlands. Ed. by A. Banuazizi and M.Weiner. - L., N.Y., 1994. -- Описание по реф. источнику.
ЕС, США, Японией, Южной Кореей. Совместно с Россией они отражают угрозы терроризма, наркотиков и оружия, распространяемых Талибаном.
Гораздо меньше успехов в демократизации и экономических преобразованиях, однако нет поводов для сильного беспокойства. Республики Центральной Азии (ЦА) перешли от «однопартийной авторитарной системы к единоличному авторитаризму действующих президентов... Но они не выродились в экстремистский тип коммунистического или фундаменталистского тоталитаризма» (007, с. 67). Есть надежда на обретение минимальных демократических свобод (их еще нет в Туркмении, но они уже появляются в Казахстане и Киргизии). В ближайшие годы встанет вопрос о преемственности лидерства. Старая гвардия вероятно будет заменена «молодым поколением националистов, тяготеющим к радикальному исламу - по крайней мере в Узбекистане, Таджикистане и возможно в Туркмении» (007, с.18). Но еще до этого стабильность в ЦА будет под угрозой - из-за падения уровня жизни населения, роста неравенства между богатыми и бедными.
Наконец, нельзя отрицать усиление влияния ислама в регионе. «Исламское возрождение не является конечно исламским фундаментализмом, но оно может в конечном счете привести к исламизации общественной жизни. Социальная напряженность, сопровождающая переход к рыночной экономике и демократии, создает опасность превращения «народного ислама» в «политический ислам», а затем под влиянием международных сил и внутренней оппозицией -- в «фундаменталистский ислам». Исламистские фундаменталистские силы стремятся придти к власти в Центральной Азии путем принуждения и вооруженной интервенции Талибана.» (007, с.20).
И. Бал (Полицейская академия, Анкара) отмечает распространенность мусульманской и, напротив, слабость тюркской (туркестанской) идентичности, о чем свидетельствуют столкновения в Оше узбеков и киргизов в мае-июне 1990 г., отсутствие солидарности и поддержки азербайджанцев в карабахском конфликте (008). Благодаря политике советской власти казахская или киргизская идентичности оказались более действенными, чем тюркская или туркестанская. Независимые республики продолжили эти усилия, но формирование наций не завершено. Иными словами, люди придают большее значение своим кланам, племенам. Между тем «невозможно обеспечить демократию и права человека в идеальном виде, а также политический и экономический либерализм в странах, где не завершено формирование наций, ибо завершение этого процесса - предварительное условие» (08, с. 27).
Президент администрации Турецкого агентства международного сотрудничества (оно издает журнал) О.Кабасакал останавливается на расширении экономических связей Турции с тюркскими республиками (ТР) за 1992-2000 гг. (009). Сейчас в Азербайджане действуют 1200 турецких фирм, в Казахстане - 150, в Киргизии - 200, в Узбекистане -100, в Туркмении - 300 (009, с.41). В основном это мелкие фирмы, занятые в строительстве, легкой промышленности, телекоммуникациях, гостиничном бизнесе. В ТР турецкий капитал участвует в 10 банках (2590% акций), которые предоставили ряд кредитов на конкретные проекты, причем больше всего Азербайджану и Узбекистану; кроме того, турецкий Эксимбанк дал гарантии фирмам-экспортерам: на 1,9 млн. долл. на экспорт в Азербайджан, на 1,5 млн. - в Казахстан, 1,1 млн. - в Туркмению и на небольшие суммы для других республик (009, с.42-45). Турция импортирует из ТР сырье для промышленности, участвует в энергетических проектах (прежде всего - нефть), планирует стать частью транспортного коридора Восток-Запад, в котором заинтересованы и Турция и ТР.
По официальным статистическим данным Турции, за 1992-2000 гг. ее экспорт в ТР вырос со 153 млн. долл. до 568 млн. (примерно половина прироста - в Азербайджан), а импорт из ТР с 73 млн. до 628 млн. (в том числе на 346 млн. из Казахстана) (009, с. 54).
В целом достигнуто меньше, чем ожидалось, но в области инвестиций надежды оправдались. Институирование сотрудничества необходимо ТР и по стратегическим причинам: региональные формирования позволят ТР «включиться в процесс глобализации» (009, с. 58).
О. Танрысевер (Ближневосточный технологический университет, Турция) утверждает, что, стремясь восстановить экономические связи с Россией, ТР одновременно отстаивают свою политическую независимость, ссылаясь на российские гегемонистские устремления (010). Для этого они развивали отношения с Западом.
ТР по-прежнему зависят от России при вывозе своих товаров в Европу (даже Туркмении дешевле поставлять газ по российскому газопроводу, чем строить газопроводы в Турцию, Иран, Пакистан). Россия имеет возможность делать заявления относительно прав этнических русских. Наконец, она подчеркивает опасность исламского фундаментализма, выполняет миротворческие операции в ЦА. В мае 1992 г. в Ташкенте заключен Договор о коллективной безопасности, ведется борьба с потоком наркотиков и оружия из Афганистана.
Президент В.В. Путин изменил политику России по отношению к ТР. Теперь она исходит из «убеждения, что российские национальные интересы наилучшим образом обеспечиваются использованием экономических рычагов влияния. Чтобы путинская стратегия оказалась эффективной, Москве необходимо... предупредить распространение исламского радикализма и проникновения интересов западного бизнеса в Центральную Азию. Тем временем Москва пытается убедить этнических русских не уезжать из тюркских республик: они - эффективный инструмент связи последних с Россией. В долгосрочной перспективе цель России - гегемония над тюркскими республиками, но это за пределами ее возможностей» (010, с. 107). Чтобы предупредить дальнейшую эрозию своего влияния, Россия препятствует связям ТР с Западом (особенно с НАТО), но, по мере того как они решают свои экономические проблемы, эти связи будут устанавливаться. Танрысевер разделяет взаимоотношения России и ТР на три периода: 1)1991-1995 гг. Россия занята только своими внутренними проблемами; 2) 1996-2000 г. -пытается восстановить свою гегемонию; 3) при В. Путине обращается к экономическим рычагам влияния. «Таким образом, недавнее сближение между Россией и независимыми тюркскими государствами объясняется экономическими проблемами последних. Подобные прагматичные экономические связи могут способствовать в долгосрочной перспективе упрочению их политической независимости при условии, что политическое сотрудничество строго ограничено двусторонними отношениями» (010, с.109).
А.Коэн (фонд «Наследие», США) также находит, что Путин изменил подход России к Закавказью: «она вновь проявляет настойчивость» (011, с.112). Ее ожидают трудности, но она не откажется от своих амбиций здесь и на Каспии. При Ельцине были могущественные нефтяные компании, теперь же «участие российских нефтяных компаний в каспийских делах не может больше приравниваться к соблюдению национальных интересов России. Во время моего визита в Москву в ноябре 2000 г. было абсолютно ясно, что частные интересы и государственные - не одно и то же, как нередко было при администрации Ельцина» (011, с. 115).
«Россия быстро осваивает геоэкономику и максимально использует такие рычаги власти, как поставка энергии, доступ к нефтепроводам или визовый режим» (011, с.120). Армения прочно остается в российской орбите, ориентацию Грузии на НАТО удалось изменить на нейтралитет, Азербайджан вынужден приспосабливаться к Москве. Коэн призывает США и Турцию интегрировать проблемы
Закавказья в их двусторонние отношения с Россией, чтобы обеспечить независимость и территориальную целостность закавказских государств.
К.Абазов (Университет Ьа ТгоЬе, Австралия) напоминает, что многие западные эксперты считали Киргизию образцом радикальных реформ переходного периода (012). Она действительно провела «шоковую терапию» в экономике, к 1998 г. приватизировано 80% промышленных предприятий, 97% торговли (6, с.127). Радикальные реформы перестроили экономику, но не приносили до 1999 г. экономического роста. Только в 2000 г. зафиксирован, по официальным оценкам, рост ВВП в 5% (10% в промышленности и 3% в сельском хозяйстве), инфляция упала до 19% (012, с.128). Экономическая стабилизация принесла и социальную, хотя 2/3 населения живут за чертой бедности. Образ Киргизии как «острова демократии» значительно поблек по мере того, как партийная борьба сменялась клановой, а на выборах парламента и президента допускались многочисленные нарушения. В 2000 г. Дом свободы поместил ее на 20-е место из 28 переходных стран СНГ и Восточной Европы - после Украины и Армении, но впереди Казахстана и Азербайджана (012, с. 135).
В 2000 г. переизбранный президент А.Акаев представил новый план (разработанный совместно с Мировым банком) стратегии развития страны до 2010 г., который предусматривает удвоение ВВП за эти 10 лет. Общество не восприняло его единодушно, ибо всякие планы и демократические процедуры «корректировались» многократно. Киргизии необходимо учитывать суровые уроки прошедшего десятилетия.
Г.Туран (Международный туркмено-турецкий университет, Туркмения) ставит задачу показать развитие человеческого фактора в Туркмении в переходный период и перспективы на 2010 г. (013). По официальным данным за 1994-1998 гг. занятость выросла с 1,7 млн. человек до 1,8 млн.; в сфере управления, здравоохранения и образования еще почти не изменилась (303 и 309 тыс.), на госпредприятиях уменьшилась с 883 тыс. до 716 тыс. (013, с. 147).
Весной 1998 г. Мировым банком и Туркменстатпрогнозом было проведено обстоятельное обследование домохозяйств: при среднемесячном доходе на 1 человека 90 тыс. манатов у 30% обследованных доход оказался ниже 80 тыс.; верхние 20% населения получали 56% всех доходов; беднейшие 20% - меньше 4% (013, с.147).
Номинальная средняя зарплата выросла в 1998-1999 г. в 1,5 раза, реальная - в 1,6 раза; в феврале 2000 г. введен минимум 500 тыс. манатов (96 долл.), что означало, по подсчетам автора, скачок до 269 % к уровню 1997 г. (013, с. 148). Кроме того, с 1993 г. население получает бесплатно
газ, воду, электричество и соль; цены на хлеб и ряд других продуктов и услуг регулируются; семьям с доходом на 1 человека меньше 500 тыс. манатов в месяц выдается по 8 кг муки на 1 человека в деревне и 6 кг - в городе (013, с. 149,161).
По закону 1998 г. есть общая и добровольная накопительная пенсии, возраст ухода на нее увеличен до 62 лет у мужчин и 57 лет у женщин при обязательном трудовом стаже соответственно 25 и 20 лет. Пенсия составляет 100-400 тыс. манатов.
Система образования сейчас реформируется. Гарантируется его бесплатность; создаются государственные и негосударственные структуры. По официальным данным за 1995-1998 гг. доля детей, посещающих дошкольные учреждения, снизилась с 22 до 17% детей соответствующих возрастных групп, численность школьников несколько возросла - с 941 до 973 тыс., но число студентов в педтехникумах упало вдвое - с 14 до 7 тыс., в пединститутах - с 39 до 27 тыс.; расходы на образование увеличились с 3,2 до 6.5% ВВП (013, с.152).
Расходы на здравоохранение выросли за 1995-1998 гг. с 1,8 до 3,3% ВВП; улучшились показатели детской смертности (при снижении уровня рождаемости), ожидаемая продолжительность жизни соответственно 64.6 и 64,9 лет (013, с. 153-154).
По переписи 1995 г. достигнута всеобщая грамотность женщин, хотя они еще отстают от мужчин по доле лиц с высшим образованием; в парламенте их 18% - больше, чем в развитых странах (013, с. 155).
Согласно «Стратегии социально-экономического развития Туркмении до 2010 г.» ожидается значительный рост всех социально-демографических показателей, в промышленности - четырехкратное увеличение занятости, в сельском хозяйстве - на 24%, в частном секторе - в 1,9 раза (013, с. 157). Ставится цель поднять до стандартов экономически развитых стран уровень жизни населения, расходы на образование до 10% и на здравоохранение до 7% ВВП, ожидаемую продолжительность жизни до 71,4 года, ВВП на 1 человека до 14,8 тыс. долл. (в 2000 г. достигнуто 3,8 тыс. долл.) (013, с. 158-160).
Автор заключает, что путем постепенных экономических реформ в Туркмении создается база эффективной рыночной экономики.
Представитель журнала «Центральная Азия и Кавказ» в Таджикистане Саодат Олимова называет взаимоотношения ислама и официальной власти ключевыми для общества и государства. Центр «Шарк» провел опросы общественного мнения о роли ислама в общественно-политической жизни Таджикистана в 1996, 1999, 2000 и 2001 годах. Опрос 1999 г. в Душанбе выяснил, что 96 % таджиков и 91%
узбеков исповедуют ислам; при этом регулярно соблюдали обряды 49% опрошенных, частично - 42%, в том числе наибольшее регулярное участие у безработных (66%), наименьшее - у инженерно-технического персонала (34%) (014, с. 57-58).
В Таджикистане функционируют 5 тысяч зарегистрированных мечетей, но 38% опрошенных никогда в них не ходят, 17% -- по религиозным праздникам, остальные редко; чаще всех посещают мечеть семейные таджики с низкими доходами, пенсионеры и безработные, узбеки же - по праздникам и семейным обстоятельствам; пост в месяц Рамазан (опрос 2000 г.) соблюдали 59% мусульман (014,с. 59).
Потенциал исламизма в Таджикистане не слишком высок, как показал опрос 2000 г.: 78% ответили, что религия должна быть отделена от государства, 11% - за их объединение, причем среди них больше людей с очень большими доходами (20% отнесших себя к числу очень состоятельных и 10% имеющих средний доход) (там же). Большинство населения считает необходимой многопартийность, но лишь 18% взрослых поддерживают существование партий на религиозной основе; в 2000 г. 1% опрошенных назвали себя членами Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) (014, с. 61).
Представители исламской оппозиции вошли во властные органы после мирных соглашений, подписанных в 1997 г. и реализованных в 1998 -2000 гг. Отношение общества к участию религиозных лидеров в государственном управлении неоднозначно: положительно оценили его 27% опрошенных, 53% -- против; среди поддерживающих больше рабочих (40%) и безработных (32%). Среди противников преобладают управленцы и студенты (за соответственно лишь 15 и 19%) (там же). Это показывает, что наряду с расширением влияния ислама в повседневной жизни и уменьшением его роли как составной части идентичности населения, общество в определенной степени поддерживает участие религиозных лидеров во власти.
Согласно достигнутому по мирным соглашениям 1997 г. компромиссу в секуляристском государстве легализована ПИВТ, но она оказалась не готовой к открытой политической деятельности. Часть ее лидеров заняла посты в правительстве, вошла в парламент, отмежевавшись от ПИВТ, другие остались за пределами интеграционного процесса. В опросе 2000 г. почти половина опрошенных одобрила занятие религиозными лидерами государственных постов, чуть более половины - категорически против (014, с. 62).
Сложны отношения между исламом и национализмом. «Этнонационализм становится идеей фикс правящей элиты» во всей ЦА
(014, с. 63). Но не все граждане Таджикистана готовы принять этнонационализм в качестве господствующей идеологии. Лидеры ПИВТ считают мусульманство одной из основных частей национальной идентичности таджиков. С этой точки зрения нет противоречия между исламом и национализмом, напротив, этнонационализм должен «включать исламский компонент» (014, с. 64).
В заключение С. Олимова предостерегает, что из-за неэффективности экономических реформ и роста авторитаризма потеря ПИВТ репутации оппозиционности способствовала распространению влияния радикальной партии «Хизб ут-Тахрир» среди узбеков и таджиков - выходцев из Узбекистана в Согдийской области. В ЦА «издавна наиболее действенным механизмом сдерживания и ограничения политической власти был ислам. Если элиты забудут о политических традициях, обеспечивающих баланс интересов различных социальных групп и стабильность общества в целом, то можно ожидать социальных потрясений, которые в регионе будут инициированы радикальными исламскими движениями» (014, с. 65).
И.Асроров (Институт экономики АН Таджикистана) и З.Асророва (Российско-таджикский славянский университет), пользуясь данными Госкомстата Таджикистана1), констатируют некоторое улучшение положения в экономике только с 1996 г., когда начался рост ВВП, составивший в среднем 2% за 1997-2000 гг. Тем не менее предшествующий спад в годы гражданской войны был столь глубок, что и в 2000 г. ВВП едва достиг 39% к уровню 1991 г., а на душу населения еще меньше - 34,5% (292 сомони, или 159,6 долл. против 847 сомони, или 463 долл. в 1991 г.) (015, с. 110).
Рост ВВП в основном объясняется 6% среднегодового темпа прироста промышленности в 1997-2000 гг., в результате которого в 2000 г. объем промышленного производства составил 42% к уровню 1991 г.; валовая продукция сельского хозяйства в 2000 г. достигла 53% к уровню 1991 г. (015, с. 111). При этом за те же годы у сельхозпредприятий валовая продукция упала на 75% и их удельный вес в
1) Ежегодник Республики Таджикистан за 2000 г. - Душанбе, 2001. Данные «Ежегодника» за ряд лет не совпадают с некоторыми международными публикациями. «Ежегодник» называет на 2000 г. 8,3% роста ВВП, а подготовленный Банком азиатского развития «Asian development outlook 2001» (Oxford, 2001), ссылаясь на официальные данные Таджикистана и МВФ, приводит только 5% (с.55 и 208), указывая на последствия жестокой засухи. Есть и другие различия в показателях. Прим. реф.
сельскохозяйственном производстве снизился с 71 до 34%; выручили личные подсобные хозяйства, где производство даже в кризисные годы снижалось очень незначительно и поэтому их доля поднялась с 30 до 55%; наконец, во второй половине 90-х годов появляются дехканские (фермерские) хозяйства, вклад которых в 2000 г. составил почти 12% и продолжает увеличиваться (там же). Для расширения личного подсобного хозяйства указами президента было выделено 75 тыс. га земли.
Рост ВВП привел и к повышению денежных доходов. Несмотря на галопирующую инфляцию, реальные доходы на душу населения выросли за 1995-2000 гг. на 30% и составили 145,3 сомони в год (015, с. 113). Однако этот доход ниже стоимости потребительской корзины рационального питания в 3,3 раза и в 5 раз ниже установленной Мировым банком черты бедности для развивающихся стран.
В 1997-1998 гг. заработная плата в бюджетной сфере несколько раз повышалась, и в 2000 г. по сравнению с 1998 г. ее доля в среднедушевом совокупном доходе поднялась с 30 до 34%, но одновременно выросла и доля доходов от личного подсобного хозяйства с 41 до 50% (015, с. 114). Еще более заметно увеличилась разница в оплате по отраслям народного хозяйства: в 1991 г. она была примерно трехкратной, в 2000 г. различие между высшей и низшей по оплате отраслям - в 14,5 раз; коэффициент дифференциации между 10% самых богатых и 10% самых бедных поднялся по сравнению с 1991 г. вдвое и составил 20:1 (015,с. 115). Население относится к богатым резко отрицательно. Авторы призывают богатых людей понять опасность социальной напряженности, участвовать в перераспределении доходов, способствовать единению общества и созданию широкой социальной базы реформ.
С.И. Кузнецова
