CC BY
65
2001.02.039. МАМОНТОВ А. С. ЯЗЫК И КУЛЬТУРА:
СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АСПЕКТ ИЗУЧЕНИЯ. — М., 2000. — 187 с. — Библиогр.: с.168—185.
Монография посвящена обоснованию новой научной дисциплины — сопоставительного лингвострановедения (СЛСВ). Излагается история ее становления и развития, формулируются теоретические основы, предмет и задачи.
Во введении и первой главе “История лингвострановедения” автор напоминает, что впервые лингвострановедческая проблематика нашла свое отражение в конце 60-х — начале 70-х годов в работах Е.М.Верещагина и В.Г.Костомарова как часть теории и практики обучения русскому языку как иностранному. При этом авторы опирались на существующую в разных странах традицию включения сведений о стране изучаемого языка в практику преподавания. Е.М.Верещагин и В.Г.Костомаров выделили совокупность сведений о культуре страны, отражаемую в языковых единицах и составляющую специфику этого языка, а именно безэквивалентную и коннотативную лексику, устойчивые речевые формулы, явления, связанные с речевым узусом, невербальные средства коммуникации и фоновые знания. Также разрабатывались типы лингвострановедческого комментария и способы объективации фоновых знаний. Проблематика лингвострановедения находит отражение и в работах зарубежных ученых. В частности, А.С.Мамонтов упоминает теорию “культурной грамотности”, разработанную американским ученым Е.Д.Хиршем, по которой грамотность — это не только умение читать, но также обладание определенным набором национально-специфичных сведений, составляющих систему разделяемых носителями данного языка ассоциаций и информаций.
В последнее время в качестве отдельного аспекта дисциплины развивается сопоставительное лингвострановедение, в филологическую сферу которого входит сопоставление национально-культурных по своей семантике языковых единиц разных языков с целью установления тождеств, частичных совпадений-расхождений или отсутствия в них определенных семантических долей.
В.В. Сафоновой введено понятие лингвострановедческой компетенции, в содержание которой должен включаться комплекс лингвистических и социокультурных знаний, таких как умение распредмечивать понятийное содержание языковых единиц в
национально-культурных пластах языка, прогнозировать лингвострановедческую продуктивность ключевых слов,
идентифицировать социокультурное взаимодействие родственных и близких культур, отражающееся в лексиконе, так же как и их различия, корректно употреблять страноведчески маркированные языковые единицы и интерпретировать лингвострановедческую информацию.
А.С.Мамонтов полагает, что ни в одной из российских или зарубежных работ по данной тематике концептуальная или методологическая основы сопоставительного лингвострановедения пока не получили достаточно глубокой разработки.
Во второй главе “Теоретические основы сопоставительного лингвострановедения” определяется основной предмет дисциплины: национальная (этническая) специфика материальной и духовной культуры, находящая отражение в семантической структуре единиц родного и иностранного (изучаемого) языков. Материалом исследования выступают языковые единицы лексического, фразеологического и афористического уровней, формы речевого этикета, художественный текст-феномен национальной культуры, соответственно маркированные невербальные средства коммуникации, а также национальная (этническая) психология как субстрат речевого и неречевого поведения.
Эта дисциплина использует определенные методы и приемы, среди которых, например, метод установления лакун, ассоциативный эксперимент и др.
В числе лингвистических оснований дисциплины автор называет контрастивную лингвистику, использующую в качестве ведущего метода анализа синхронное типологическое сравнение, теорию перевода, модели которого помимо отношения исходного и конечного текстов включают отношения между участниками акта межъязыковой коммуникации и его этнокультурные детерминанты, а также контрастивную семасиологию.
Для сопоставительного лингвострановедения “точкой отсчета” выступает внеязыковая реальность, изучаемая также такими гуманитарными науками, как этнография, культурология,
этнопсихология и социология. Изучаемые в этнографии компоненты культуры — предметы материальной культуры, ритуалы, компоненты обыденного сознания, символы, обычаи, этнические образы-представления о типичном для этноса индивиде, системы установок и предпочтений, выраженные в поведении, — находят отражение в содержании языковых единиц и являются ценными для
сопоставительного лингвострановедения. Значительный вклад в его развитие вносит лингвокультурология, в поле зрения которой находятся преимущественно ценности духовной культуры, отражающиеся в семантике языковых единиц.
Останавливаясь на понятии фоновых знаний, совокупность которых составляет специфику лингвокультурной общности, автор классифицирует их со стороны структуры (языковой, этикетно-языковой и ритуально-языковой компоненты) и в плане содержания (этноисторический, этносоциальный, этнобытовой и этнознаковый подтипы фона).
Для обозначения в сопоставительном лингвострановедении формы организации знаний человека, определяющей возможности познания и управления поведением, А.С.Мамонтов считает целесообразным использовать термин “образ мира”, введенный А.Н.Леонтьевым в контексте деятельностного подхода к изучению психики. В образ мира автор предлагает включать не только те свойства объектов, которые непосредственно воздействуют на органы чувств индивида, но и те, которые являются продуктами исторического процесса, фиксируясь в предметах культуры и понятиях языка.
В третьей главе “Теоретические основы СЛСВ: Уровни, единицы и аспекты исследования” исследуются типы влияния локальной культуры на означивание предметов и явлений действительности. Автор выделяет четыре группы лексических единиц, содержащих в своей семантике культурный компонент: безэквивалентную, частично безэквивалентную, коннотативную и фоновую лексику. В частично безэквивалентных словах выражены понятия, не совпадающие в двух языках по объему, что часто является результатом различия идентифицирующих и релевантных признаков, положенных в разных языках в основу номинации. Эта группа слов особенно ярко подтверждает высказанное Л.В.Щербой мнение, что понятия являются функцией культуры и обозначающие их слова находятся в весьма сложных межъязыковых отношениях. Например, слово “песня” в русском языке означает и “стихотворное произведение для пения с эстрады”, и “религиозную песню”, в то время как в польском для обозначения религиозной песни существует особая лексическая единица — piesn, а “эстрадная песня” — это piosenka. Таких кроксс-языковых частичных соответствий/несоответствий множество. Безэквивалентная лексика — единицы, выражающие понятия, отсутствующие в другой культуре и не имеющие однословного перевода
на язык этой другой лингвокультурной общности, требуют внимания с точки зрения отграничения их от фоновой лексики. Так, для подавляющего большинства носителей других языков и культур русское слово “квас” будет безэквивалентным, в то время как для жителей Польши оно — фоновое, так как является обозначением используемого в сельской местности напитка. Каждый язык располагает достаточно большим фондом безэквивалентных единиц, которые часто группируются вокруг определенных специфических реалий. Так, для американского варианта английского языка — это обозначения реалий, связанных с широким использованием автомобиля в разных ситуациях: drive-in “ресторан для автомобилистов”, drive-in movie “кинотеатр для автомобилистов”, drive-up bank “банк для автомобилистов” и т.д. Коннотативная лексика — это слова, обладающие неким “символическим ореолом”, коренящимся в специфичном национально-культурном фоне, “в пределах которого интегрируются знания и представления человека о реальных отношениях между предметами и явлениями объективной действительности” (с.150), притом что их денотаты в разных языках сходны. Автор считает полезным помимо терминов “коннотация” и “культурная коннотация” ввести в лингвострановедческие исследования понятие “коннотативного поля номинации”, под которым понимается совокупность ассоциаций и чувств, возникающих в памяти индивидуума при восприятии той или иной номинации.
К этой группе принадлежат слова русского языка “береза” и “черемуха”, обладающие коннотативной окраской, обусловленной не только русской природой, но и русской литературой и искусством. Характерно, что для англичан подобные символические ореолы отсутствуют, хотя сами номинации этих деревьев существуют в их языке. Аналогично коннотативной окраской обладает для поляков слово poludnie “полдень” — символ национальной стойкости, связанный с реальным эпизодом средневековой истории, в то время как для носителей русского языка эта коннотация отсутствует.
Выделение фоновой лексики связано с расхождениями не в лексическом понятии, а в тех семантических долях плана содержания, которые непосредственно не участвуют в отображенной в значении классифицирующей деятельности, но существуют в семантике слова и активизируются в сознании носителей языка в ситуациях его употребления. Эту часть семантики лексической единицы Е.М.Верещагин и В.Г.Костомаров предложили называть “лексическим
фоном”. Лексический фон выявляется через наиболее частотные для данного языка ассоциации слова с другими словами, образующими его поле. Следовательно, лексический фон и феномен лексикосемантического поля имеют общую природу. Для сопоставительного лингвострановедения важно, что за подобными ассоциативными массивами стоит связь предметов и явлений внеязыкового мира, особым образом отраженная в сознании и в памяти лингвокультурной общности. К случаям межъязыковых расхождений в лексическом фоне автор относит слова “друг” в русском языке и friend в английском, более близкое к тому, что мы понимаем под словом “знакомый”, или “двор” и cai san во вьетнамском, где данным существительным обозначается небольшое пространство перед домом, где нет площадок для детских и спортивных игр.
Автор также анализирует русские и арабские антропонимы с точки зрения их различий в национально-культурном плане.
Е. О. Опарина
