CC BY
15
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И ЗАКАВКАЗЬЕ
2000.04.006. МАКФАРЛЕЙН Н. РОЛЬ ЗАПАДА В ЗАКАВКАЗЬЕ И ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ.
MACFARLANE N. Western engagement in the Causasus and Central Asia/ The Roy. Inst. of Intern. Affairs, Russia a. Eurasia Programme. — L.: RIIA, 1999). — IX, 72 p. — (Central Asian a. Caucasian prospects).
Директор Оксфордского центра международных отношений (Оксфордский ун-т, Великобритания) напоминает, что окончание "холодной войны" породило на Западе эйфорию относительно победы зап. ценностей — демократии и экономич. либерализма. Их стали распространять в бывшем СССР, юг которого наводнили зап. дипломаты, бизнесмены, советники и консультанты. Об их проникновении в регион свидетельствовали установление двусторонних дипломатич. отношений, торговля и инвестиции, культурные и военные обмены. Однако вскоре стало ясно, что зап. проникновение встречает сопротивление: демократия едва ли развивается, экономич. реформы осуществляются медленно, региональные конфликты далеки от окончательного урегулирования, суверенитет новых государств подрывается Россией.
В этой связи в работе поднимаются следующие вопросы: каковы цели Запада на юге бывшего СССР, какими методами преследуются эти цели, насколько они реализованы и как оценить достаточно пестрые свидетельства о достигнутых (или нет) успехах?
Цели Запада, по словам автора, можно разделить на две категории: во-первых, желание сделать регион "более похожим на нас", во-вторых, — собственные интересы отдельных стран или компаний. Эти две категории не всегда совпадают. Методы достижения целей включают убеждение и принуждение.
К первой категории целей относится прежде всего поддержка демократии. Она включает пропаганду ее преимуществ, попытки помочь рождению политич. партий. Однако подобная деятельность может быть расценена как вмешательство во внутренние дела и только повредит данной партии. Зап. специалисты консультировали новые
законодательные органы, прежде всего по вопросам выборов, защиты прав меньшинств и т.д.
Поддержка экономич. реформ рассматривается как предварительное условие развития демократич. ин-тов и включает консультации по программам развития, увязывание займов МВФ с выполнением ряда мер по исполнению бюджетов и фин. политике. В свою очередь суверенитет и региональная стабильность — необходимая предпосылка демократизации и экономич. реформ, тогда как конфликты оправдывают авторитарные склонности лидеров. Внутренняя стабильность, укрепление суверенитета в государствах Закавказья (ЗК) зависят от разрешения конфликтов, порожденных сепаратистами в Абхазии, Юж. Осетии и Нагорном Карабахе. Поэтому Запад активно посредничает в их урегулировании: деятельность ООН и ОБСЕ, а также многочисленных гуманитарных организаций, оказывающих помощь беженцам.
Прямые интересы Запада на юге бывшего СССР прежде всего геополитические — сбалансировать влияние России в регионе (автор ссылается на интервью З. Бжезинского 18 февр. 1998 г., с.19). Далее, США озабочены угрозой "политич. ислама", особенно в Центр. Азии (ЦА). Эта угроза может подтолкнуть к поддержке авторитарных режимов региона, хотя подобная поддержка в свою очередь может оказаться на руку исламским экстремистам. Обеспечение доступа Запада к энергетич. ресурсам Каспийского бассейна также рассматривается не только с точки зрения экономич. интересов, но и как проблема нац. безопасности США.
В какой мере достигнуты цели, поставленные Западом? В наименьшей степени в урегулировании конфликтов, в наибольшей — в экономике, среднее положение между этими полюсами занимают демократизация и политич. реформы.
Степень демократизации стран ЗК и ЦА весьма различна. Труднее всего ее обнаружить в Туркмении, где не было свободных выборов, нет организованной оппозиции, жестко контролируются СМИ, вся власть и экономич. привилегии сконцентрированы в узком кругу ближайших соратников С. Ниязова. Наиболее демократизированы Грузия и Армения, где прошли свободные выборы. Киргизия же соскальзывает с этого пути. Т. обр., все государства ЦА и ЗК можно разделить на три категории по успешности демократич. реформ: "1) нет явного прогресса ни на одном уровне (Туркмения, Узбекистан); 2) есть свидетельства демократизации, но правительства систематически применяют принуждение и административные методы ограничения свободы слова, организаций и выборов (Казахстан, Азербайджан, Таджикистан); 3)
продвижение к демократии сопровождается значительным отступлением от западных норм (Грузия, Армения, Киргизия). Во всем регионе в период независимости уменьшалось представительство нетитульного населения во властных структурах" (с. 24- 25).
"Дом свободы"1-1 рассчитывает ежегодный индекс, показывающий уровень политич. прав и гражданских свобод, согласно которому страны с показателем от 1 до 3 являются свободными, от 3 до 5,5 — частично свободными и свыше 5,5 — несвободными (см. табл. 1).
Таблица 1 (с.30)
Индикаторы "Дома свободы" (Freedom house)
1991/92 г. 1994/95 г. 1998/99 г.
Армения 5,5 3,4 4,4
Азербайджан 5,5 6,6 6,4
Грузия 6,5 5,5 3,4
Казахстан 5,4 6,5 6,5
Киргизия 5,4 4,3 5,5
Таджикистан 3,3 7,7 6,6
Туркмения 6,5 7,7 7,7
Узбекистан 6,5 7,7 6,6
Как видно из данных в табл. 1, ни одна страна в 90-е гг. не была свободной. Только в Грузии сохранялась положительная тенденция. Если в 1991/92 г. пять стран попадали в категорию частично свободных и три страны — несвободные, то в 1998/ 99 г. соответственно три и пять. Возврат к авторитаризму заметен, напр., в Азербайджане, Киргизии. Однако США считают демократизацию менее важной, чем свои геополитич. интересы, а в авторитаризме видят защиту от исламского фундаментализма. Об этом свидетельствует отношение к Туркмении: в 1993 г. в Ашхабад приезжал С. Тэлботт с протестом против арестов правозащитников, а в 1998 г. С. Ниязова приветствовали в Вашингтоне.
При скромных успехах в демократизации страны региона провели ряд неолиберальных экономич. реформ, которых хотел Запад. В результате после катастрофич. инфляции первых лет независимости (пик в 1993/ 94 г., когда рост цен исчислялся тысячами процентов, а в Грузии он составил 15607% в 1994 г.) в 1997 г. достигнута относительная стабилизация (менее 10% в год в Грузии и Азербайджане, менее 90% в
1) Annual survey of freedom:country scores. — N.Y., Freedom house, 1999. — Приведено по реф. источнику.
Таджикистане и Туркмении), поскольку выполнены рекомендации МВФ и Мирового банка (с.32).
Таблица 2 (с.33, 34).
1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997 уд. вес частн. сектор а, 1997.
Армения -12,4 -52,6 -14,1 5,4 6,9 5,8 3,1 55
Азербайджан -0,7 -22,6 -23,1 -19,7 -11,8 1,3 5,8 40
Грузия -20,6 -44,8 -25,4 -1,4 2,4 10,5 11.0 55
Казахстан -11,0 -5,3 -10,6 -12,6 -8,2 0,5 2,0 55
Киргизия -7,9 -13,9 -15,5 -20,1 -5,4 7,1 6,5 60
Таджикистан -7,1 -28,9 -11,1 -21,4 -12,5 -4,4 1.7 20
Туркмения -4,7 -5,3 -10,0 -18,8 -8,2 -7,7 -25,9 25
Узбекистан -0,5 -11,1 -2,3 -4,2 -0,9 1,6 2,4 45
Как свидетельствуют цифры в первых семи колонках табл.2, падение реального ВВП (пик его в начале 90-х гг.) прекратилось (по данным МВФ) в 1994 г. только в Армении, в 1997 г. — в семи странах; восьмая колонка показывает значительные успехи в приватизации (данные ЕБРР), хотя Туркмения все еще не имеет программы дальнейшей приватизации.
Т. обр., по автору, страны ЗК и ЦА более преуспели в экономич. трансформации, чем в демократизации. Готовность к последней постепенно уменьшалась по мере того, как "возрастал интерес западных держав к развитию экономических отношений и геополитическому партнерству с кавказскими и центральноазиатскими странами" (с. 35). Более того, лидеры ЗК и ЦА опасались, что решительное проведение демократич. реформ подорвет их позиции, а экономич. реформы не несут подобной угрозы, напротив, привлекут необходимые иностранные капиталы. Странам ЗК и ЦА не удалось в полной мере выйти на зап. рынки: в 1997 г. Россия оставалась главным торговым партнером в шести из них, только в Армении эту роль выполнял Иран и в Таджикистане — Узбекистан; следовательно, "статус России разрушается медленнее, чем можно было ожидать" (с. 39). В немалой степени это объясняется ориентацией всех транспортных сетей регионов на север — на Россию.
Самые крупные прямые иностранные инвестиции направлялись в топливно-энергетич. ресурсы: за 1989-1997 гг. они составили 1993 млн.
долл. в Азербайджане, 4267 млн. долл. в Казахстане, 652 млн. долл. в Туркмении, тогда как в Армении 70 млн. долл. и даже в Узбекистане 216 млн. долл. (с.42). Если же сравнить сумму внешнего долга с доходом от экспорта, то самое тяжелое положение в Грузии, где в 1996 г. первый показатель превышал второй в 2,5 раза, в Армении и Киргизии соответственно в 1,5 раза, в др. странах соотношение более благоприятное (с. 43).
В ходе осуществления неолиберальных экономич. идей (частично и из-за этого) положение населения ухудшилось. Оценки численности живущих за чертой бедности колеблются от 40 до 80% (Таджикистан), высок и таким останется уровень безработицы и неполной занятости, в ЗК велик поток вынужденных переселенцев. Поэтому в странах ЗК и ЦА в 90-е гг. заметно снизились показатели человеческого развития (Human development index. — комплексный индикатор, объединяющий данные об ожидаемой продолжительности жизни, образовании и реальном ВВП на душу населения): в 1991 г. все эти страны занимали 31-е место в мире по указанному индексу, в 1997 г. Туркмения оказалась на 85-м месте, Казахстан — на 93-м, Армения — 103-е место, Азербайджан — 106-е, Грузия — 105-е, Киргизия — 107-е, Таджикистан — 115-е, Узбекистан — 100-е (с. 44)4
Процесс приватизации повсеместно сопровождался вопиющей коррупцией. "Официальный статус рассматривался как лицензия на воровство и на высшем, и на низшем уровнях. Преимущества приватизации и иностранных капиталовложений достались очень узкому кругу, тогда как огромное большинство населения в большинстве стран маргинализуется... Растет концентрация богатства. Сообщается, например, что 70% достояния Армении находится в руках 5% населения. В Азербайджане верхние 10% населения владеют 24% национального дохода, а нижние 10% — 3,7% последнего. В Грузии в руках верхних 10% населения 43% национального дохода. Данные по Центральной Азии отсутствуют, но вряд ли они отличаются от вышеназванных" (с. 46 -47)1) .
В целом, в сфере внедрения западных экономич. принципов наибольший прогресс достигнут в макроэкономич. стабилизации и структурной перестройке, тогда как прямые иностранные инвестиции
1) Human development under transition: Summaries of the 1997 national human
development reports for Europe and CIS. — N.Y., 1998. — Приведено по реф. источнику.
1) Ibid. — Автор добавляет, что данные по Азербайджану не отражают полностью дифференциации доходов (с.47).
невелики и сосредоточены в странах, богатых энергоресурсами. Экономич. кризис сопровождался развалом госсектора и гос. системы соц. обеспечения, здравоохранения, образования. Рост неравенства, коррупция подрывают веру в зап. идеи, в демократию. Поэтому достигнутый прогресс "хрупок и не может считаться необратимым" (с. 49).
Поскольку осуществлению преобразований препятствовали сепаратистские конфликты в Юж. Осетии, Абхазии, Нагорном Карабахе, гражданская война в Таджикистане, Запад предпринимал значительные усилия для восстановления мира. Однако решающим внешним фактором в прекращении военных действий "каждый раз становились не международные организации, а Россия" (с. 51).
Проблема военного и политич. вмешательства России постепенно становится менее актуальной, численность ее вооруженных сил на юге уменьшается. НАТО, благодаря программе "Партнерство во имя мира", ослабляет связи вооруженных сил ЗК и ЦА с российскими. Но в Грузии и Таджикистане остаются миротворческие подразделения последних. Уменьшение военной роли России в странах на ее южных рубежах объясняется не давлением Запада, а "экономическим кризисом в России и его последствиями для армии... Усилия западных институтов дополнить роль России в регионе явно ограничиваются общими соображениями не встревожить и не отдалить ее" (с. 53). Наибольшего успеха добился Запад в обеспечении доступа к энергетич. ресурсам Каспия, но упрочение этого успеха зависит от маршрутов нефтепроводов.
В заключение автор вновь подчеркивает, что структуры гражданского общества в ЦА и ЗК остаются хрупкими. В экономике, несмотря на значительный прогресс в стабилизации, приватизации и открытости для прямых иностранных инвестиций, политика правительств остается непоследовательной, процветает коррупция, растет разрыв в доходах. "Обнищание и чувство безысходности, которые сопутствуют экономическому переходному периоду, несут опасность делегитимации экономических и политических намерений Запада" (с. 57). Влияние России уменьшилось, но не из-за попыток Запада влиять на события.
Результаты воздействия Запада в регионе, хотя и значительные, даже угрожающие с точки зрения Москвы или Тегерана, могут казаться разочаровывающими, глядя из Лондона или Вашингтона. Негативные социальные последствия экономического прогресса угрожают политич. стабильности и дискредитируют зап. путь проведения реформ. Укрепление независимости государств, очевидно, в равной степени
связано с поддержкой Запада и ослаблением России. Асимметричный эффект зап. воздействия определяется также интересами правительств ЗК и ЦА. Так, нац. элиты больше боялись политич. реформ, чем экономических, ибо последние приносили значительные выгоды тем, кто контролировал власть.
Наконец, разноречивость результатов зап. влияния отражает культуру и историю общества в ЗК и ЦА. С этой точки зрения надо удивляться, как много достигнуто за 10 лет. "Возможно, реальное измерение влияния /Запада. — Реф./ дает не экономическая статистика или реформы политических и юридических институтов, а такие менее осязаемые показатели, как культура" (с.72). Истинные, а не формальные изменения должны впитаться в систему познания и ценностей. Поэтому автор призывает уделить больше внимания долговременным культурным программам (реформа образования и т.п.). Нынешнее поколение лидеров приспособилось в разной степени к зап. ценностям, но их возможности и желание двигаться дальше по этому пути ограничены. "Перспективы Запада в регионе, очевидно, более зависят от восприятия западных норм и практики будущими поколениями" (с. 72).
С.И. Кузнецова
