CC BY
12
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И ЗАКАВКАЗЬЕ
2000.03.006. ЙОНСОН Л. РОССИЯ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ: НОВАЯ СЕТЬ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ.
JONSON L. Russia and Central Asia: A new web of relations. — L.: RIIA, 1998. — X, 78 p.
Лена Йонсон (Шведский ин-т международных отношений, Стокгольм) полагает необходимым для России выработать новую политику, отвечающую изменившимся условиям в Центральной Азии (ЦА). Это должна быть политика сотрудничества с государствами ЦА.
До сих пор Россия утрачивала свое влияние в регионе в экономике (снижался объем торговли, российский частный капитал инвестировался только в энергетич. ресурсы), в сфере безопасности (уменьшалось российское военное присутствие, страны ЦА, за иск-лючением Таджикистана, члены программы НАТО — "Партнерство во имя мира"), в системе транспорта и культурной сфере. Этот процесс объясняется рядом факторов: во-первых, вновь созданные государства ЦА стремятся уменьшить свою зависимость от России, во-вторых, они предпочитают сотрудничество в рамках своего региона, в-третьих, после распада СССР не только ослаблены эконо-мические и военные ресурсы России, но у нее нет политики, отве-чающей новым условиям, по отношению к ЦА, в-четвертых, России теперь приходится соперничать в регионе с др. державами (США, Китай, европейские страны и т.д.), в-пятых, нефть и газ ЦА породили новую "большую игру" за контроль над ними и грядущими доходами.
Автор предлагает использовать в анализе политики России следующие парные концепции: 1) перспектива с нулевым результатом (zero sum perspective) и перспектива сотрудничества (ПНР и ПС), 2) политич. стратегия и экономич. стратегия. Согласно концепции ПНР (т.е. потери одной стороны являются победой другой) Россия рассматривает усиление влияния держав, не входящих в СНГ, как победу
антироссийского фронта, по концепции ПС — большее вовлечение в ЦА др. держав открывает новые возможности для России. Политич. стратегия означает использование политич. и военных методов, экономич. стратегия отдает преимущество экономич. инструментам.
Автор полагает, что в 1993-1994 гг. у государств ЦА проявлялась тенденция к сближению с Россией, 1995 г. стал переломным и с 19961997 гг. они стремятся к "диверсификации" своих отношений с внешним миром, ибо убедились, что Россия не может оказать им экономич. помощь. Однако ЦА не едина. Так, Казахстан (6 тыс. км российско-казахстанской границы и 36% русских в населении) обречен при любом правительстве отдавать приоритет отношениям с Россией. Н.Назарбаев долгое время оставался наиболее лояльным партнером России и сторонником интеграции СНГ. Однако в интервью "Независимой газете" 16 января 1997 г. он уже выражал разочарование политикой России в СНГ ("Россия могла бы стать стержнем Содружества, но не стала", с. 8). Нарастающее расхождение в российско-казахстанских отношениях российские СМИ начали критиковать с 1996 г., попытки их урегулирования (напр., поездка Черномырдина в Алма-Ату в октябре 1997 г.) не приносили успеха.
Узбекистан раньше др. государств ЦА попытался уменьшить зависимость от Москвы. Уже к середине 1995 г. он добился энергетич. самообеспечения, в июне 1996 г. водоразделом во внешней политике стал первый визит И.Каримова в США. У.Перри назвал Узбекистан "важным стратегическим союзником США", а Москва посчитала его "центром антироссийских тенденций в Центральной Азии" (с. 9).
Туркмения дистанцировалась от многосторонней кооперации, получив в декабре 1995 г. статус "постоянного нейтралитета" от Генеральной Ассамблеи ООН. Россия и Туркмения — потенциальные соперники на мировом нефтегазовом рынке, что способствует охлаждению их отношений.
Киргизия и Таджикистан наиболее зависимы от России, но даже они медленно отходят от нее по мере того, как складывается новая сеть международных отношений.
В июле 1994 г. создан Центральноазиатский союз (ЦАС), к которому в апреле 1998 г. присоединился Таджикистан. В декабре 1997 г. Узбекистан, Казахстан и Киргизия подписали соглашение об общем экономич. пространстве. "ЦАС можно рассматривать одновременно как подгруппу в рамках СНГ и как альтернативу ему" (с. 11). Члены ЦАС
предпринимают меры по совместной безопас-ности. В январе 1997 г. подписан договор о вечной дружбе Казахстана, Киргизии, Узбекистана, в котором стороны взяли обязательство не позволять использовать свою территорию для агрессии или других враждебных действий против одной из сторон. "Таким образом, ЦАС обеспечивает общую платформу в укреплении позиций относительно России и внешнего мира" (с. 12).
Новая сеть международных отношений в ЦА отражает не только интересы стран этого региона, но и заинтересованность в них внешнего мира. Иностранный капитал вкладывается в нефть, газ, металлургию. К середине 1997 г. Казахстан был на 5-м месте по ино-странным капиталовложениям среди всех посткоммунистич. стран, доля ЕЭС в казахстанском экспорте достигала 27%, в импорте — 22%; Китай вышел на 2-е место в казахстанском экспорте в 1996 г. и стал главным торговым партнером (30% торговли) Киргизии в 1997 г. (с.12-13). Обширные планы создания трансазиатской ж.д. из Китая до Роттердама, выход ж.д. на Иран открывают широкие возможности и для ЦА, и для России. Одновременно планируется транспортировка казахстанской и азербайджанской нефти через Грузию в обход России. Страны ЦА присоединились к Организации экономич. сотрудничества мусульманских стран, вступили в ОБСЕ, в 1996 г. они (за исключением Таджикистана) стали членами программы НАТО — "Партнерство во имя мира", в 1997 г. пом. госсекретаря С.Тэлбот провозгласил ЦА и Закавказье зоной стратегич. интересов США. "Новая политич. карта сотрудничества создается на бывшей советской территории за пределами контроля России" (с. 15).
Какова политика России по отношению к ЦА? В первые годы последняя рассматривалась как бремя. С 1993 г. начался переход к концепции ПНР. Гражданская война в Таджикистане помогла ощутить исламскую угрозу с юга. "Снова Центральная Азия оказалась важной для Москвы по соображениям безопасности" (с. 18). Однако сознание невозможности добиться военной победы заставило Россию настаивать на мирном урегулировании конфликта в Таджикистане. Так, с 1996 г. начинается 3-й период российской политики в бывших советских республиках — прагматичный поиск решения проблем (его олицетворял новый министр иностранных дел Е.Примаков, назна-ченный в январе 1996 г.). "Однако до сих пор поиск Россией своей политики в Центральной Азии не выходит за рамки "перспективы с нулевым
результатам"... "Перспектива сотрудничества" остается выбором будущего" (с. 19).
Москва придерживается в политич. стратегии политики интеграции новых государств, необходимой для восстановления статуса России как великой державы. Но правительство не знает, как добиться этой интеграции. Саммит в октябре 1997 г. был оценен многими как начало конца СНГ. Критики СНГ подчеркивали, что только экономически сильная Россия сможет сплотить Содружество и противостоять влиянию др. держав. Но средства для капиталовложений не были найдены. Соседи России опасаются, что она прибегнет к обычным для нее насильственным методам, чтобы упрочить свое влияние (особое беспокойство вызывают воинственные высказывания К.Затулина, А.Миграняна, с. 24—25).
В военной сфере Россия вначале могла гарантировать безопасность ЦА. Но Ташкентский договор коллективной безопас-ности (май 1992 г.) остался на бумаге. Таджикская гражданская война помогла России в сентябре 1993 г. убедить Казахстан, Узбекистан и Киргизию создать миротворческие силы СНГ, но основную часть войск представляла Россия. Она хотела и "более тесной военной интеграции. Однако государства Центральной Азии были против этого и против любых попыток создать постоянный миротворческий механизм" (с. 30).
Различия в подходе к проблеме безопасности видны в отношении к НАТО и его продвижению на Восток: Узбекистан это продвижение одобрил, Казахстан оговорил необходимость учитывать интересы России. В 1998 г., учитывая ход событий в Афганистане, Россия, Узбекистан и Таджикистан решили координировать борьбу против религиозного экстремизма, но при этом Узбекистан и Таджи-кистан думали о всех проявлениях внутренней оппозиции. Каримов не стал более позитивно относиться к военному сотрудничеству с Россией: "Для Центральной Азии главная угроза безопасности не столько внешняя, сколько внутренняя" (с. 32). Сходная точка зрения у ЦА и России только на опасность прозрачности границ, открытых для контрабанды и беженцев. "Однако и эта опасность подтолкнет к сотрудничеству, но не обязательно к военной интеграции" (с. 32).
В 1992 г. все страны ЦА подписали двусторонние договоры с Россией о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи, включая воен-ную помощь в случае агрессии. Первым подписал Казахстан, назвав-ший сотрудничество с Россией ключевым элементом своей военной
доктрины, но планы "общего оборонительного пространства не материализовались и военное сотрудничество стагнировало" (за исключением обороны воздушного пространства и границы с Китаем (с. 33). Российско-казахстанскую границу еще предстоит демаркировать.
Узбекистан выступает против военной интеграции СНГ, создал самую многочисленную в ЦА армию (70 тыс. чел.) и ставит своей целью "создание национальных сил обороны, не зависящих от Рос-сии" (с. 34). Здесь нет российских военных объектов, нет российских пограничников на границе с Афганистаном. Сотрудничество в оборо-не воздушного пространства сохраняется, "однако, поскольку Узбе-кистан дистанцируется от России в военном отношении, материаль-ная часть вооруженных сил обновляется не Россией, а США" (с. 35).
Туркмения, как нейтральное государство, в 1995 г. аннули-ровало договор 1992 г. В ноябре 1996 г. подписано соглашение о сокращении численности российских пограничников на туркмено-афганской границе. Киргизия и особенно Таджикистан1 полностью зависят от России в обеспечении своей нац. безопасности.
Итак, усилия России по военной интеграции в рамках СНГ, в т.ч. со странами ЦА, не увенчались успехом.
В культурной сфере ко времени провозглашения независимости в ЦА русское культурное наследие уже начало уменьшаться из-за отъезда русских с 70-х гг., "национализации" местной элиты и утраты привилегированного положения русского языка. Пик отъезда русскоязычного населения пришелся на 1995 г., затем он уменьшился, хотя и остался достаточно высоким. Исход русских определялся экономич. причинами (остановка предприятий тяжелой пром-сти), законами о гос. языке титульной нации, опасениями за свою будущность, хотя взрывы этнич. насилия не были направлены против них. Отъезд трудоспособного населения и соответственно "постарение" оставшихся русских неизбежно приведет к изменению демографич. структуры населения ЦА. Автор согласна с М.Олкот, что "общее культурное наследие будет растрачиваться, Россия и Центральная Азия будут все более расходиться" (с. 43).
В самой России проблема русских общин в СНГ все время фигурировала в дебатах о ее нац. интересах. В ноябре 1993 г. был издан
1 Подробнее см. Jonson L. The Tadjik war. L., 1998. Реферат см. РЖ "Востоковедение и африканистика" 99.02.018.
указ президента по вопросу о защите прав российских граждан за пределами Российской Федерации. Но эта защита не выражалась ни в военных акциях, ни в экономич. санкциях. Более того, Россия не поощряла отъезд русских из стран их пребывания, "рассматривая русское население как бастион культурного влияния России в этих странах" (с. 44). В 1996 г. была разработана "Программа мер по поддержке соотечественников за рубежом", но ее выполнение оказалось под вопросом из-за фин. трудностей. Культурные связи с Россией затрудняются также проникновением в ЦА зарубежного ТВ и высылкой (особенно из Узбекистана) российских журналистов за критич. информацию.
Решить проблему русских общин путем двойного гражданства удалось только в Туркмении (договор в декабре 1993 г.). Эта проблема остается важной особенно в Казахстане. В последнем в июле 1997 г. принят компромиссный закон о языке (казахский — государствен-ный, а русский официально используется наравне с ним в гос. учреждениях и местном самоуправлении). Тем не менее эта проблема остается "раздражителем" в российско-казахстанских отношениях. Т.обр., "русское культурное влияние в Центральной Азии тает" (с. 47). Доля русских в населении снижается, роль русского языка пока сохраняется, но остается гадать, сколько времени это продлится.
В экономических отношениях общее советское наследие можно рассматривать как основу сотрудничества, как зависимость от России, от которой государства ЦА стремятся избавиться. Поэтому на гос. уровне происходит уменьшение взаимозависимости России и ЦА, а на местном — развиваются новые формы сотрудничества приграничных областей. Так, северо-восток Казахстана был теснее связан с Сибирью, чем с остальным Казахстаном, и сейчас местные лидеры пытаются наладить подобное сотрудничество. Одновременно ЦА стремится выйти на мировой рынок. Раньше ЦА была замкнута на российской ж.-д. сети, с 1992 г. Казахстан получил выход к Китаю, с 1996 г. Туркмения — к Ирану.
Торговля России с ЦА резко упала в 90-е гг., составив в 1996 г. только 1/3 от показателей 1990 г.; по данным МВФ, экспорт всех стран ЦА составил только 3,3% в экспорте России, а импорт — 8%, в т.ч. Казахстан соответственно 1,7 и 5,3%, Узбекистан 1,0 и 1,9%, у остальных стран 0,1—0,3% (с. 51). Кроме того, у России нет частных инвестиций в ЦА.
Наиболее активный торговый партнер России — Казахстан (см. табл. 1).
Таблица 1 (с. 53) Уд. вес России в экспорте и импорте Казахстана (%)
1994 1995 1996 1997
экспорт 63 61 45 38
импорт 49 62 55 48
Т. обр. доля России, по данным МВФ, снижается, особенно в экспорте. При этом трудно судить об объеме незарегистрированной торговли. О снижении значения России в экономич. пространстве Казахстана свидетельствует и малый объем ее инвестиций: по официальным казахстанским данным, к октябрю 1996 г. из 883 совместных предприятий только 95 созданы с участием России (с. 53).
Еще более заметны перемены в Узбекистане (см. табл. 2).
Таблица 2 (с. 54) Уд. вес России в экспорте и импорте Узбекистана (%)
1994 1995 1996 1997
экспорт 42 33 22 31
импорт 47 33 25 17
Т.обр. доля России, по данным МВФ, снижается. Прежде всего сокращается экспорт хлопка в Россию, ибо ее фабрики не могут оплачивать поставки в твердой валюте. Крайне мала роль России и в инвестициях, в совместных предприятиях чаще участвуют Турция и США.
Доля России в торговле Туркмении невелика, а тенденции сходные: по данным МВФ, ее уд. вес в экспорте снизился в 1994-1997 гг. с 8 до 5%, в импорте же увеличился с 16 до 23% (с. 55). Эконо-мич. связи России с Таджикистаном весьма ограничены, в Киргизии ее экономич. влияние упало. В целом после кризиса 17 авг. 1998 г. страны ЦА, чтобы обезопасить себя от его влияния, "возможно, умножат усилия по переориентации экономических отношений — прочь от России" (с. 59).
В XXI в. ЦА окажется полем новой "большой игры" за нефть и газ. Россия была и до сих пор остается центром энергетич. системы, но
Казахстан, Узбекистан и Туркмения стремятся "отсоединиться от нее". Напр., Казахстан не имел нефтепровода, связывающего восток и запад страны, его сырая нефть очищалась в России и затем возвращалась в страну. Узбекистан зависел от импорта до 1995 г., когда он стал самообеспечивающимся. Сеть нефте- и газопроводов, дающих выход на внешние рынки, шла через российскую территорию и контролировалась компаниями "Газпром", "Транснефть" и "Лукойл". Они ограничивают этот выход, исходя из своих коммерч. интересов. Москва стремится участвовать в проектах по разработке новых нефтяных ресурсов Каспия. Так, она вступила в 1996 г. в Каспийский консорциум по строительству нефтепровода Тенгиз-Новороссийск (24% акций), но не прилагает серьезных усилий для осуществления проекта. Поэтому Казахстан и Туркмения ищут альтернативные выходы через Иран, Турцию, Китай на мировой рынок энергетич. ресурсов, что позволит им меньше зависеть от прежней советской энергетич. сети. Автор отмечает, что коммерч. интересы российских компаний иногда не совпадают с интересами правительства. Напр., Россия по политич. причинам заинтересована в контроле транспортировки туркменского газа через российскую территорию на Украину, "Газпром" — в повышении тарифов за этот экспорт, что "подталкивает Центральную Азию к поиску альтернативных путей" (с. 73).
Рассматривая в заключении перспективы взаимоотношений России и ЦА, Йонсон задает вопрос: оказалась ли первая способной приспособиться к новой ситуации с тем, чтобы установить над ней свой контроль? В 1993 г. Россия смотрела на взаимоотношения с ЦА с точки зрения концепции ПНР; ее политика была противоречивой (экономич. политика отдаляла, тогда как военными и политич. инструментами пыталась удержать ЦА в СНГ). В 1993 — 1995 гг. образовался разрыв между декларациями об интеграции под российским руководством и реальностью. С 1996 г. правительство вело более прагматичную политику поиска решений конкретных проблем, но слабость России ограничивала возможности этого поиска. "В 1997 г. стало ясно, что многосторонняя интеграция зашла в тупик. Интересы центральноазиатских государств настолько отклонились от российских, что даже наиболее лояльный Казахстан открыто критиковал российскую политику и интеграцию СНГ" (с.75). В том же направлении развивались двусторонние отношения. Узбекистан и Туркмения особенно открыто стремились уменьшить зависимость от России и умножить контакты с
др. странами. Экономич. инструменты теперь имели большее значение, чем военные и политические, поэтому влияние России падало по мере упрочения связей ЦА с внешним миром.
Одновременно с 1997 г. отчетливее проявляется "геоэкономич. ориентация" в российской политике: не имея возможности успешно конкурировать с западными и азиатскими компаниями в инвестировании, Россия сосредоточивает усилия на нефте и газе как ключевых секторах, определяющих контроль в ЦА. В значительной мере "гео-экономич. ориентация" определяется лоббированием "Газпрома".
ПС в российской политике просматривается скорее на теоретич. уровне, чем на практике. Между тем, пока Россия будет преодолевать последствия кризиса 17 авг. 1998 г., в ЦА утвердится новая сеть отношений с азиатскими и зап. странами, поэтому у России нет шансов восстановить свое утерянное господствующее положение. "Единственный путь для нее обеспечить свою будущую роль в центральноазиатской политике — принять продолжающуюся переориентацию региона, развивать с ним нормальные экономические отношения и стать привлекательной для него на основе взаимных интересов... Российские частные компании и регионы могут помочь проложить путь к подобной политике" (с. 78).
С. И. Кузнецова
