CC BY
49
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО РОССИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ ДОВЕРИЕМ ПО УГОЛОВНОМУ УЛОЖЕНИЮ 1903 г.
А.М. Хорава
Кафедра уголовного права и процесса Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198 Москва, Россия
В статье рассматриваются основные признаки злоупотребления доверием и полномочиями по Уголовному Уложению 1903 г. и их влияние на формирование положений ст. 201 (Злоупотребление полномочиями) УК РФ.
Уголовным кодексом Российской Федерации 1996 г. введены в действие некоторые нормы, ранее отсутствовавшие в советском уголовном законодательстве. Однако многие из них действовали ещё во времена Российской Империи. Одной из таких норм является злоупотребление полномочиями в коммерческих и иных организациях. Указанное деяние в XIX — начале XX вв. рассматривалось как элемент злоупотребления доверием. Изучая вопросы злоупотребления полномочиями в коммерческих и иных организациях, современная наука уголовного права не может игнорировать исторический опыт и опираться только на теоретические изыскания и правоприменительную практику Уголовного Кодекса РФ 1996 г. В связи с изложенным представляется интересным рассмотреть в настоящей статье вопросы уголовно-правовой регламентации злоупотребления доверием по Уголовному Уложению 1903 г. (УУ 1903 г.)
Правовые нормы, устанавливающие уголовную ответственность за злоупотребление доверием и полномочиями, содержались в 4 статьях (ст.ст. 577-580) главы XXXI «О необъявлении о находке, присвоении чужого имущества и злоупотреблении доверием». Непосредственным автором указанной главы, а также иных положений УУ 1903 г., отнесённых к имущественным посягательствам, являлся известный российский учёный Иван Яковлевич Фойницкий.
Значительным достижением Уголовного Уложения 1903 г. являлось введение понятия — «злоупотребление доверием», до того времени в российском уголовном законодательстве отсутствовавшего. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., хотя и устанавливало ответственность за отдельные случаи злоупотребления доверием и полномочиями, не давало общего его понятия и даже самого термина, как такового. Однако несомненно, что содержащиеся в нём частные случаи послужили материалом для появления понятия «злоупотребление доверием». Они позволяют нам рассматривать положения Уголовного Уложения 1903 г. не как результаты теоретических изысканий его составителей, либо прямого займ-
ствования из иностранного законодательства, а как результат закономерной эволюции исторических, национальных начал, заложенных в российском праве. Более того, как отмечал Иосиф Исаевич Аносов: «Уголовное Уложение в этом отношении не только не стоит ниже иностранного законодательства, но даже наоборот превосходит наиболее совершенные из кодексов и проектов» [1, с. 382].
В общем виде понятие злоупотребления доверием сформулировано в ст. 577 Уголовного Уложения 1903 г.:
«Обязанный по доверенности или иному законному полномочию иметь попечение о чужих имуществе или имущественном интересе, виновный в употреблении своего полномочия заведомо во вред вверенным ему имуществу или имущественному интересу, если от сего злоупотребления вред последовал, наказывается ... если сие злоупотребление учинено опекуном во вред опекаемому, то виновный наказывается ... Сему же последнему наказанию подлежит опекун, виновный в присвоении состоящего в его опекунском заведовании чужого движимого имущества» [4, с. 184].
Итак, злоупотребление доверием есть противозаконное, умышленное причинение имущественного вреда лицом, которое, в силу доверенности или иного законного полномочия, обязано было ограждать нарушенные имущественные интересы и печься о них. Имущественный вред причиняется в результате превратного использования лицом предоставленного ему полномочия по имуществу. Необходимо особо отметить, что вред не просто причиняется лицом, наделённым определёнными полномочиями, а является результатом действий, вытекающих из данного ему полномочия и явно не соответствующих их цели.
Для субъекта указанного преступления характерно, что виновный призван заменить хозяина в интересах последнего, а не в собственных интересах. Таким образом, из круга субъектов исключаются лица, «...стоящие к чужому имуществу в отношении узуфруктариев, нанимателей и иных, основанных на личном их интересе извлечения в свою пользу выгод из чужого имущества...» [1, с. 363].
Из диспозиции ст. 577 следует, что юридическими основаниями возникновения подобных полномочий являются опека, доверенность и «иное законное полномочие». Согласно пояснительной записки к УУ 1903 г., под «иным законным полномочием» следует понимать «всякое иное законное полномочие, доверенность заменяющее» [5, т. 8, с. 247].
Учитывая то, что в изучаемый период уголовное право рассматривало злоупотребление полномочиями как форму злоупотребления доверием, ст. 577 является общей нормой, устанавливающей ответственность за злоупотребление полномочиями, тогда как последующие ст.ст. 578, 579 и 580 являются по отношению к ней специальными нормами, устанавливающими ответственность за злоупотребление полномочиями, вытекающими из служебного положения, то есть за злоупотребление служебным положением.
Статья 578 гласит: «Служащий или состоящий на службе в основанных с разрешения правительства благотворительном или кредитном установлении, обществе взаимного страхования, товариществе на паях или акционерном обществе, виновный в употреблении своего служебного положения заведомо во вред вверенным по службе попечению его имуществу или имущественному интересу, если от сего злоупотребления вред последовал, наказывается ... Если же по значительности вреда, произошли важный ущерб казне или расстройство, или упадок дел кредитного установления, или разорение многих лиц, то виновный наказывается ... Сим же наказаниям и на сих же основаниях подлежат означенные в сей статье лица, виновные в
присвоении находящегося у них по службе имущества, а равно виновные в воровстве имущества, находящегося по службе под их наблюдением. В сём последнем случае наказуемо и покушение на сие воровство» [4, с. 185].
Конструируя состав указанного преступления, как тяжкий вид злоупотребления полномочием, законодатель исходил из того, что служба в организациях, перечисленных в статье, в силу самого факта занятия определённой должности создаёт для виновного положение, вызывающее к нему повышенное доверие третьих лиц. В связи с изложенным, отношения, возникающие по указанному поводу, не только сравнимы с отношениями по опеке, доверенности или письменному поручению, но даже становятся несколько выше их.
В отличии от современной науки и уголовного законодательства, дифференцирующих преступления против интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления от преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях, Уголовное Уложение 1903 г. такого разграничения (по признаку субъекта преступления) не проводит. К субъектам преступления, предусмотренного ст. 578 УУ 1903 г., относятся как государственные служащие и чиновники местного самоуправления, так и лица, состоящие на службе в перечисленных в статье коммерческих и иных организациях. «Субъектом деяния, в ст. 578 предусмотренного, может быть, прежде всего, «служащий». Под этим термином разумеются лица, состоящие как на государственной службе, так и на общественной службе, например по городскому и земскому самоуправлению, по сословным выборам и пр.» [1, с. 373].
Интересы службы в основанных с разрешения правительства благотворительном и кредитном установлении, обществе взаимного страхования, товариществе на паях и акционерном обществе, законодатель особо выделил, при злоупотреблении полномочиями, в отдельный объект преступного посягательства, как наиболее важные для социально-экономической деятельности общества. Однако из этого не следует, что злоупотребления полномочиями лиц, состоящих на службе в организациях, не указанных в ст. 578 УУ 1903 г., не подлежали уголовной ответственности. Указанные деяния подобной категории лиц преследовались по общему правилу в соответствии со ст. 577 УУ 1903 г.
Необходимо также отметить, что, при всей новизне и прогрессивности Уголовного Уложения 1903 г., законодатель не смог остаться последовательным в установлении признаков разграничения злоупотребления доверием и полномочиями ог иных, пусть даже смежных преступлений. В ст. 578, также как и в предыдущей ст. 577, в качестве квалифицирующего признака указывается присвоение вверенного имущества и даже воровство, то есть законодатель вновь, как и в прежнем Уложении 1845 г., ошибочно основываясь на тождественности субъекта преступления, объединяет в единый состав различные преступления.
Кроме того, необходимо отметить, что составителям УУ 1903 г. так до конца и не удалось избежать определённой казуистичности, в описании некоторых составов преступлений. В частности, такой характер носит ст. 578. В связи с этим, H.H. Полянский в своей работе отмечает, что «жизнь постоянно будет обнаруживать пробелы в перечне учреждений и установлений, который даёг 578 ст.» [3, с. 8].
Аналогичной точки зрения придерживался также И.И. Аносов: «Уложению не удалось побороть стремления к казуистике, отмечающей действующее право. Статья 578 могла бы быть с выгодой уничтожена, а субъекты ея, наравне с опекунами ст. 577 составить п. 2 этой статьи, квалифицированное злоупотребление» [1, с. 380].
Указанное замечание, в полном объёме, относится не только к положениям ст. 578, но и последующих ст. ст. 579 и 580. По нашему мнению, они носят даже более казуистический характер, чем положения ст. 578:
Ст. 579: «Заведывающий или распоряжающийся делами в основанных разрешения правительства кредитном установлении, обществе взаимного страхования, товариществе на паях или акционерном обществе, виновный: в обращении имущества таких установлений, товарищества или общества на операции, не дозволенные уставом оных; в обращении капиталов, полученных от правительства на нужды предприятия, не согласно с назначением оных; хотя бы такое деяние было учинено во исполнение постановлений упомянутых установления, товарищества или общества, наказывается ... Если же последствием такого деяния было приостановление платежей или объявления упомянутых установления, товарищества или общества несостоятельным, то виновный наказывается ... Сему же наказанию и на сём же основании подлежит означенное в сей статье лицо, виновное в обращении капиталов, полученных от правительства на нужды предприятия, не только не согласно с назначением оных, но и вообще не на нужды предприятия» [4, с. 185-186].
Статья 580: «Учредитель акционерного общества или заведывающий или распоряжающийся делами в основанных с разрешения правительства кредитном установлении, обществе взаимного страхования, товариществе на паях или акционерном обществе, виновный: в сообщении правительству, при испрошении разрешения на открытие акционерного общества, заведомо ложных сведений об учреждаемом предприятии, если такое сообщение могло причинить вред акционерам; в помещении заведомо ложных сведений о состоянии дел или счетов установления, товарищества или общества в публикации, отчёте, балансе или торговой книге; в предоставлении заведомо неверного расчёта по исчислению и по выдаче дивиденда; в выпуске облигаций или иных закладных листов, не обеспеченных согласно устава или предписанным для сего правилам, или вкладных билетов без принятия соответствующего вклада; в выпуске облигаций или иных ценных бумаг в сумме, превышающей данное разрешение ... хотя бы сие было учинено во исполнение постановления упомянутых установления, товарищества или общества, наказывается ... Сему же наказанию подлежит служащий в земском, городском или ином установлении, распоряжающийся выпуском облигации или иных ценных бумаг, виновный в преступных деяниях, предусмотренных четвёртым или пятым пунктом сей статьи» [4, с. 186-187].
По мнению И.И. Аносова, в указанных статьях законодатель отклонился от правильного понятия злоупотребления доверием, данного в ст. 577. Более того, он указывает, что в них нет существенных признаков злоупотребления доверием: «Прежде всего ... злоупотребление доверием — деликт причинения вреда, а не нарушения безопасности. Между тем, о причинённом вреде говорится лишь во 2 ч. ст. 579 ... Кроме того, не во всех пунктах ст.ст. 579 и 580 мы можем заметить то злоупотребление известным полномочием, которое составляет характерный признак злоупотребления доверием» [1, с. 378].
Позиция И.И. Аносова представляется ошибочной. Она не нашла широкой поддержки среди его современников. Общественноопасные деяния, описанные в ст.ст. 579 и 580 УУ 1903 г., представляли собой специальную форму злоупотребления доверием, направленную, с точки зрения современного уголовного права, против причинения вреда правам и законным интересам граждан либо охраняемым интересам общества или государства. Указанная точка зрения была изложена ещё в
пояснительной записке к У У 1903 г.: «...в специальных статьях предусмотрены действия служащих, направленные против интересов казны или публики, ограждать которые виновный по службе его не был обязан» [5, т. 7, с. 268]. Объяснение подобной позиции мы находим в работах И.Я. Фойницкого: «присоединением момента общеопасности вызывается расширение уголовного запрета на деяния, выходящие за пределы состава злоупотребления доверием и установление особых видов кредитного злоупотребления доверием» [7, с. 368]. Таким образом, автор относил деяния, описанные в ст.ст. 579 и 580 УУ 1903 г., к злоупотреблению доверием, только к ех'О особому виду, несколько выходящему за пределы обычного, для сегодняшнего дня, понятия.
Изучив положения Уголовного Уложения 1903 г., в части, касающейся злоупотребления доверием и полномочиями, с сожалением нужно отметить, что они так никогда в силу и не вступили. Согласно Именного Высочайшего Указа Правительствующему Сенату Его Императорского Высочества Николая II от 22 марта 1903 года, положения утверждённого Уложения вступали в силу в сроки, устанавливаемые особыми Указами Его Императорского Величества. Некоторые его разделы и главы в дальнейшем были введены в действие. Однако в части, относящейся к злоупотреблению доверием, Уголовное Уложение 1903 г., вплоть до 1917 г., по неизвестным причинам так в силу и не вступило.
Таким образом, в отличие от современного уголовного законодательства, рассматривающего злоупотребление доверием как один из способов совершения мошенничества, а злоупотребления полномочиями как самостоятельные составы преступления (против интересов государственной и муниципальной службы, службы в коммерческих и иных организациях), по Уголовному уложению 1903 г. злоупотребление доверием, наоборот, являлось самостоятельным составом преступления, а злоупотребление полномочиями — его элементом, ответственность за совершение которого предусматривалась не только общей, но и специальными нормами. Кроме того, по УУ 1903 г. указанные деяния были отнесены не к служебным преступлениями, а к имущественным посягательствам, соответственно отсутствовало их разграничение по субъекту преступления (государственные и муниципальные служащие, служащие коммерческих и иных организация). Современное законодательство, естественно, носит абстрактный характер. В отличие от УУ 1903 г. выделяющего в ст.ст. 578, 579 и 580, отдельные виды коммерческих организаций, ст. 201 УК РФ 1996 г. устанавливает уголовную ответственность за злоупотребление полномочиями служащими любых коммерческих организаций, в не зависимости от организационно-правовой формы и формы собственности. Несмотря на то, что положения УУ 1903 г., в части касающейся злоупотребления доверием, так и не вступили в силу, научное обсуждение содержащихся в ней положений послужили дальнейшему развитию российского уголовного права и легли в основу Уголовного Кодекса Российской Федерации 1996 г.
ЛИТЕРАТУРА
\. Аносов НИ. Злоупотребление доверием: Монография. — М.: Изд-во «Ско-ропечатни A.A. Левенсонъ», 1915.
2. Неклюдов H.A. Руководство к особенной части русского уголовного права: Монография. В 4-х т. Т.2 — СПб., 1876.
3. Полянский H.H. Уголовная ответственность должностных лиц кооперативных товариществ: Монография. — М., 1914.
4. Уголовное уложение, высочайше утверждённое 22.03.1903 г., с очерком существенных отличий его от действующего уложения. — М., 1903.
5. Уголовное уложение. Проект редакционной комиссии и объяснения к нему. В 8-и т. —СПб., 1887-1897.
6. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. — СПб., 1845.
7. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права: Монография. — СПб., 1906.
ABUSING OF CONFIDENCE ON CRIMINAL CODE OF 1903
A.M. Khorava
The Department of Criminal Law and Process Peoples’ Friendship University of Russia Miklukho-Maklaya St., 6, 117198 Moscow, Russia
The article is devoted of the basic attributes of abusing of confidence and by powers on Criminal Code of 1903 and their influence on formation of positions of a clause 201 (Abusing powers) the Criminal Code of Russian Federation of 1996.
