Жизнь по привычке: быть пожилым в России 90-х годов Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

анархии — мнение, которое в прежние годы большинством поляков отвергалось. Однако многое говорит о том, что польская экономика переживает в настоящее время лишь кратковременный кризис, и можно надеяться, что новый подъем повлечет за собой улучшение настроений польского населения.

Относительно устойчивыми остаются установки населения обследуемых стран в отношении новых союзных систем. Для жителей стран кандидатов в члены подобных союзов те или иные аспекты защищенности и возникающие вместе со вступлением в них гарантии с очевидностью преобладают над соображениями экономического порядка.

Рис. 19. Признание ЕС

Рис. 20. Признание НАТО

Население государств Вышеградского соглашения высказывается за вступление в НАТО еще более явно, чем за членство в ЕС. Участие в Североатлантическом альянсе с весны этого года для этих стран стало давно вожделенной реальностью. Русские, напротив, демонстрируют большее понимание стремлений восточноевропейских стран войти в ЕС: примерно четверть населения России поддерживает этот шаг, тогда как лишь каждый десятый россиянин хотел бы видеть бывших союзников в рядах НАТО. В обоих случаях, однако, наиболее значительная часть опрошенных проявляет неопределенность позиции; по меньшей мере каждый второй россиянин не имеет определенного мнения относительно членства стран Вышеградского соглашения ни в ЕС. ни в НАТО. Правда, почти в два раза больше россиян высказываются против членства в НАТО (около 35%), чем против вступления этих стран в ЕС.

Борис ДУБИН

Жизнь по привычке: быть пожилым в России 90-х годов

«Жить — это только привычка» Анна Ахматова «Венок мертвым», VIII Не раз отмечалось, что взрослое население России 90-х годов по его отношению к экономическим и общественным переменам, по ключевым ориентациям и оценкам как бы поделено на людей до сорока и после сорока лет. Особенности молодежи как потенциала общественной динамики, как социальной и потребительской группы, ее мнения и аспирации регулярно отслеживаются на страницах «Мониторинга общественного мнения», тогда как специальных работ, посвященных пожилым россиянам, в журнале не появлялось . Между тем, доля старших возрастных когорт в структуре российского населения год от года растет (см. табл. 1). а связанные с их положением в обществе проблемы социальных гарантии, защиты, обеспечения становятся острее.

Таблица I

Доля людей старше трудоспособного возраста в структуре населения России

(% населения а соответствующем у)

1970 г. 1975 г. 1980 г. 1985 г. 1990 г. 1995 г. 1997 г.

Мужчины 3,5 3,9 3,8 4,0 5,2 5,6 0,0

Женщины 11,9 12,0 12,8 13,8 13,8 14,8 14,8

Всего 15,5 10,0 10,0 17,8 19.0 20,4 20,8

* Рассчитано по: Российский статистическим еже.'оОник I998. Л / . 1998. Г. 14.

Впрочем, стоит отметить, что Россия и в этом отношении не уникальна. Во многих крупных странах мира, включая наиболее развитые, процент пожилого населения еще выше, причем заметно (см. табл. 2). Наряду с «третьим возрастом» историки, социологи, психологи, специалисты по социальной геронтологии на Западе — например, в Великобритании, во Франции — уже часто говорят в этой связи о «четвертом», о его проблемах, новых для общества, и о его вновь открывающихся возможностях .

Таблица 2

Доля людей 60 лет и старше в структуре населения страны

<% населения в соответствующем )

Страна Год % Страна Год %

Франция 1993 19,0

Китай 1990 8,6 Великобритания 1995 20,5

Польша 1994 15,0 Япония 1995 20,0

Канада 1995 10,1 Германия 1995 20.9

США 199G 16,5 Болгария 1994 21,1

Россия 1997 17,6 Швеция 1995 22,0

Венгрия 1995 19,4 Италия 1995 22 4

(перевод Н. Зоркой)

* Рассчитано по Российский статистический еже.'ооник 1998. М.. 1998. С .7 66. Ранжировано по нарастанию показателя.

1 Иногда установки и оценки пожилого населения России рассматривались среди данных о возрастных и поколенческих когортах. См.: Левада Ю.А. Три «поколения перестройки»// Мониторинг: экономические и социальные перемены. 1995. № 3. С. 7-10; Дубин Б.В. Дети трех поколений // Там же. 1995. № 4. С. 30-33; Ким НЮ Надежда, усталость, старость... // Тамже. 1999. № 1. С. 56-58.

- Kwismann Т. Altern in Russland. Koeln, 1995; Краснова О.В. Адаптация пожилых людей к современной социальной ситуации. М., 1990.

3 См., например: Laalett P. A fresh map of life: The emergence of the third age. Cambridge, 1991; Bourdelais P. Le nouvel age de la vieillesse: Hisloii e du vieillissemenl de la population. P., 1993.

«Пожилые», «старые» и т.п. — характеристика не только и не столько физиологического возраста и психологического самоощущения, сколько социального статуса и возможностей, культурных ресурсов и горизонтов. Соответственно, в обществах разного типа, различного уровня развития эта характеристика, окрашенная, среди прочего, еще и традиционалистской семантикой «возрастов жизни»4 (в бедных обществах она более значима и распространена. можно даже сказать, нормативно и жестко вменяется индивидам), принимает разные значения5. Зафиксировать некоторые параметры социальных установок и оценок самих пожилых людей (старше 60 лет) на протяжен! ш последнего времени, сравнив их с соответствующими показателями по ближайшим возрастным слоям зрелых россиян (от 40 до 60 лет), — задача настоящей статьи. В ней использованы данные опросов ВЦИОМ типа «Омнибус», «Мониторинг» и

«Экспресс», а также материалы нескольких специальных тематических зондажей («Советский человек» и др.)6.

Как жизнь? За вторую половину 90-х годов материальное положение в большинстве семей опрошенных (в дальнейшем будут рассматриваться лишь обозначенные выше возрастные категории), по свидетельствам респондентов, ухудшилось. Процент оценивающих свою жизнь по этому параметру как в целом «хорошую» в трех интересующих нас возрастных подгруппах колеблется на протяжении 90-х годов от 1 до 5%, в разные годы; доля респондентов, расценивающих жизнь своей семьи как «среднюю», снизилась за это время с 50-40% до 35-25%, тогда как доля дающих отрицательные оценки (считают свое положение «плохим»), напротив, выросла со средних 40-50% до 60—704. (см. табл. 3).

Таблица 3

Оценка материального положения семьи

f 100%по столбцу)

Варианты Возрастные группы

ответа 40-49 лет 50~59лет 60 лет и старше

Год опроса

1994 1995 1996 1997 1998 1999 1994 1995 1996 1997 1998 1999 1994 1995 1996 1997 1998 1999

Мужчины

Хорошее 6 4 о 3 о 4 5 1 6 2 3 1 4 4 9 4 4 1

Среднее 49 39 43 39 27 38 47 35 41 40 39 28 48 49 40 40 46 38

Плохое 43 56 53 56 66 54 45 60 53 58 56 70 47 45 56 54 49 60

Затруднились ответить 9 1 1 2 2 4 3 4 0 0 2 1 1 2 2 2 1 1

Женщины

Хорошее 3 4 1 3 2 1 2 э 3 2 2 4 9 2 2 2 9 1

Среднее 43 43 41 33 38 35 45 39 49 38 37 26 49 49 33 27 39 27

Плохое 54 51 55 60 56 63 51 52 48 46 59 69 46 49 60 70 57 70

Затруднились ответить 0 2 3 4 4 1 2 4 0 14 2 1 3 0 5 1 2 2

Таблица 4

Оценка перемен в материальном положении семьи

(100% по спипоцу)

Варианты ответа Возрастные группы

40-49 лет 50 -59 лет 60 лет и старше

Год опроса

1994 1995 1996 1998 1994 1995 1996 1998 1994 1995 1996 1998

Мужчины

Положение улучшилось 6 3 2 6 1 2 8 6 0 1 3 3

Не изменилось 34 32 27 35 29 37 36 37 41 31 40 50

Ухудшилось 57 60 70 59 68 61 56 54 50 68 53 46

Затруднились ответить 3 0 1 0 2 0 0 3 9 0 4 1

Женщины

Положение улучшилось 4 5 2 4 4 1 2 5 2 4 1 4

Не изменилось 31 27 33 31 25 22 29 29 32 34 37 39

Ухудшилось 63 66 61 64 68 72 67 66 il 61 56 56

Затруднились ответить 2 2 4 1 3 5 2 0 5 1 6 1

Наиболее плавно негативная оценка положения своей семьи росла, как видим, у сорокалетних мужчин, наиболее резко — у мужчин 50 лет (видимо, в данном случае можно говорить о нарастающем сознании своего

4 Burrow J.A. The ages of man. Oxford, 1986; Cole T.R. The

journey of life: A cultural history of aging in America.

Cambridge, 1992; Apueс Ф. Возрасты жизни // Философия и методология истории. М.. 1977. С. 216-244.

5 В частности, они детально разобраны средствами феномено-

логической социологии. См.: Fontana A. The last frontier: The social meaning of growing old. Beverly Hills; L., 1977;

Neugarten B.L. The meanings of age. Chicago, 1996.

бессилия) и у женщин старше 60 лет (тут доминирует, по-видимому, ощущение безнадежности); впрочем, расхождения не столь разительные. Замечу, что позиция «плохое» — как свидетельствуют данные других опросов ВЦИОМ того же времени, в которых применена не формальная шкала, а набор содержательных суждений, — соответствует подсказке «едва сводим концы с концами», но не самооценке «живем за гранью бедности» (ее разделяют среди опрошенных в тех же половозрастных группах за те же годы от 10 до 20%).

'■ В подборе и подготовке табличного материала участвовали Л.В. Петушкова и Н.С. Ениколопов.

Таковы оценки своего положения на конкретный день, в статике (построенный в таблице хронологический ряд представляет набор подобных статических состояний). Но примерно таковы же количественные соотношения и динамических оценок — того, как изменилось материальное положение семьи опрошенного за последний год (в ряде опросов —пол года) (см. табл. 4).

Однако прямой, жесткой связи между оценками материального положения семьи (будь то в статике1 или динамике) и возможностями увеличить своп доходы в последнее время, по данным наших опросов, нет. Доля тех. кому удалось увеличить свои заработки, колебалась в разные годы от 10 до 20 опрошенных в соответствующих половозрастных группах. Причем наибольшей — и намного превышающей долю тех, чье материальное положение, по их оценкам, улучшилось. — она была в 1995- 1997 гг. у сорокалетних мужчин (к ним в 1997 г. приблизились сорокалетние жен-

Оценка

щины, затем возможности обеих групп сократились, но по данному показателю они и сегодня лидируют).

Иными словами, негативная оценка материального положения семьи фиксирует не только состояние доходов. Характерно, что от половины до двух третей увеличивших своп заработки и. казалось бы, более успешно справляющихся с трудностями считают, что материальное положение ее ли его семьи не изменилось, а то и ухудшилось. Вероятно, происшедшие перемены в уровне заработка не расцениваются как ра-дпкальное, достаточно весомое, а главное — надежное улучшение статуса и образа жизни семьи, не связываются с более далекой социальной перспективой. Напротив, среди самых старших респондентов, более осторожных и даже суеверно-боязливых в самооценке (особенно — женщин), процент тех, кто стал зарабатывать больше, совсем невелик, 2-5%, и в целом как раз приближается к доле тех. чье материальное положение, по их оценке, улучшилось (см. табл. .3).

Таблица 5

последнее время

перемен в доходах за

100% по сто.юцу)

В арианты ответа Возрастные группы

40-49 лет 50-59 лет 00 лет и старше

Год опроса

1995 199ІІ 1997 1999 19 9 Г) 1990 1997 1999 1995 | 1990 1997 1999

Мужчины

Увеличили доходы 22 24 1» 13 14 10 1л 11 " 12 4 (і

Не увеличили ДОХОДОВ 70 71 70 70 83 73 79 82 «1 7 л 84 ОП

Затруднились ответить 8 л 5 11 11 О 12 із 12 ->

Женщины

Увеличили доходы к; 19 18 № 12 13 і г» ;) і 4 2

Не увеличили доходов 80 71 75 74 82 74 89 81 79 70 ІІ 7 8(і

Затруднились ответить 4 10 I 13 0 13 4 14 Ні 23 9 12

Таблица 6

Проблемы, наиболее осложняющие ЖІШІЬ семьи

Варианты ответа Вскф^ «пные группы

40-49 лет 50-5!) лет 00 лет п ста зі не

Год опроса

1994 199 л 1997 1994 1995 1997 1994 1995 1997

Мужчины

Низкие доходы 00 72 08 09 05 75 03 04 71

Страх безработицы 31 2!) 32 30 15 24 4 5 Ч

Безысходность 31 з 2 20 24 28 20 24 20 27

Плохоездоровье 21 18 20 30 42 42 58 07 05

Бытовые трудности 22 20 13 13 11 17 25 17 20

Усталость 1о 13 10 К) 20 13 1!! •'3 19

Плохое жилье 12 12 7 12 9 4 11 12 .>

Недостаток свободного времени 12 12 К) 8 8 5 3 2 0

Невозможность дать детям хорошее образование 10 1л К) о 10 9 9

ЖЖенщины

Низкие доходы 70 73 79 75 71 70 03 73 77

Страх безработицы 33 3л 31 20 14 23 7 4 2

Безысходность 27 30 30 20 29 30 13 1ІІ 20

Плохое здоровье 2 в 24 20 40 42 43 70 70 82

Бытовые трудности 14 21 10 15 21 15 24 23 20

Усталость 10 21 12 22 17 24 19 21 18

Плохое жилье 17 12 4 7 10 11 10 10 і

Недостаток свободного времени 10 / 9 8 8 3 3 1 1

Невозможность дать детям хорошее образование к; 14 14 7 0 9 о 2 1

Что тревожит семью? (см. табл. 6). На фоне представленных оценок не удивительно, что главная проблема, беспокоящая семьи зрелых и пожилых россиян 90-х годов, это прежде всего их низкис доходы. Озабочен-

ность этим обстоятельством не только самая большая в сравнении с другими семейными тревогами, но она и в наименьшей степени колеблется от года к году, минимально меняется от одной возрастной категории к дру-

гой. В среднем она охватывает в трех рассматриваемых возрастных группах до 65-70% мужчин и 70-75'!'; женщин, приближаясь к проценту тех, кто считает, что в материальном отношении стал за последнее время жить хуже и не сумел увеличить свои доходы. Таков устойчивый уровень и горизонт оценок нынешнего микросоци-ального существования у россиян старших возрастных групп, базовая рамка их самочувствия, оценочных суждений о настоящем, видов на будущее.

Вдвое меньше, но практически столь же устойчива доля тех, чью семейную ЖИЗНЬ, по их оценкам, осложняет чувство безысходности, отсутствия перспективы (их процент несколько выше у еорокалетних мужчин, а ниже всего у женщин 60 лет и старше). Страх безработицы — удел, в данном случае, прежде всего еорокалетних респондентов; плохое здоровье и трудности с лечением (недоступность лекарств, низкий уровень государственного или коммунального бесплатного медицинского обслуживания и ухода за больными) — обстоятельство, тревожа-

щее самых старших россиян, и чаще женщин.

Показательно, что источник всех перечисленных трудностей, отягощающих семейную жизнь, находится вне самой семьи — в социальной системе поддержки, в конкретных ее звеньях и организациях (на «плохие отношения в семье», «пьянство одного из членов семьи» и т.п. ссылаются считанные проценты опрошенных в каждой группе).

На том же уровне, что недовольные материальным положением семьи и не сумевшие увеличить свои заработки, т.е. на уровне от двух третьих до трех четвертых рассматриваемых возрастных групп, держится доля тех, кто в целом не удовлетворен ЖИЗНЬЮ, которую сегодня ведет. Причем доля неудовлетворенных жизнью в целом была в середине 90-х годов и продолжает оставаться сегодня более низкой у мужчин, особенно — сорокалетних (ее разделяют ОТ трети до двух пятых этой когорты), а наиболее велика (на уровне двух третей группы) среди женщин, причем всех трех возрастных категорий.

Таблица 1

Удовлетворенность жизнью, которую сейчас ведут

(10 % по столбцу

Варианты ответа Возрастные группы

40 _49лет 50-59 лет 0 0 лет и старше

Год опроса

1994 1995 1990 1997 1999 1994 1995 1990 1997 1999 1994 1995 1990 1997 1999

Мужчины

Удовлетворены 11 6 5 3 11! 13 о 0 8 а 0 10 0 5 С

И да.и нет О 1 34 20 30 38 32 14 40 24 32 30 25 40 20 23

Не удовлетворены 40 59 07 66 40 50 82 51 08 01 57 50 - 9 00 05

Затруднились ответить 0 1 2 1 о 5 1 3 0 1 1 3 2 3 6

Женщины

Удовлетворены 9 0 4 5 5 8 7 9 2 14 13 7 4 5

И да, и нет 27 26 27 21 29 25 18 30 19 30 21 25 25 21 1

Не удовлетворены 02 59 09 73 2 59 72 58 74 07 00 00 1 74 75

Затруднились ответить 2 9 0 1 4 8 3 1 5 1 5 9 7 1 4

Вместе с тем интегральная оценка жизненной ситуации россиянами трех анализируемых здесь возрастных групп выглядит более сдержанной и уравновешенной (хотя п она имеет тенденцию К ухудшению, пусть более мягкому). Со-

отношение тех, кто считает ситуацию выносимой или невыносимой, за вторую половину 90-х годов изменилось: в середине десятилетия оно выглядело, обобщенно говоря, как 4:5, к концу — как 5:4 (см. табл. 8).

Таблииа8

Общая оценка жизненной ситуации

100% по столбцу)

Варианты ответа Возрастные группы

40-49 ле'1 50-59 лет 00 лет и старше

Год опроса

1994 1995 1990 1997 1998 1999 1994 1995 1990 1997 1998 199!) 1994 1995 199П 1997 1998 1999

Мужчины

Можно жить 7 11 4 4 8 5 5 2 3 9 9 9 п 4 9 9 6 3

Можно терпеть 54 40 55 33 85 41 51 32 49 42 40 41 53 53 58 39 40 40

Терпеть больше невозможно 34 40 5 50 48 48 41 58 42 5,4 51 30 40 35 58 48 55

Затруднились ответить 5 3 8 7 9 0 3 3 0 3 6 0 5 3 5 1 5 9

Женщины

Можно жить 0 0 0 7 5 4 5 6 3 0 3 3 5 7 3 1 4 1

Можно терпеть 48 47 42 35 40 41 49 52 44 28 30 34 54 61 53 38 41 30

Терпеть больше невозможно 44 40. 44 53 44 51 44 34 49 01 58 О Г) 37 27 39 52 42 57

Затруднились ответить 9 7 8 5 11 4 2 8 4 0 3 8 4 0 0 9 13 0

Если соотнести доли способных и неспособных терпеть свое положение («можно терпеть» — «терпеть невозможно») в каждой возрастной группе, то это соотношение за последние шесть лет сильнее всего — с максимума положительных значении — изменилось у сорокалетних мужчин (коэффициент 1,57 и 1,58 в середине 90-х. 0,72 и 0,85 в конце), с отступом на год — у пятидесяти-

летних женщин (1, 53 в 1995 г., резкое падение показателя до 0,46 в 1996-1997 гг. и 0.62 в 1998-1999 гг.) и у респондентов старше шестидесяти, как мужчин, так и в еще большей степени — у женщин (1,47 и 1,66 в середине 90-х годов, 0.73 в конце, у женщин — 1,46 и даже 2,26 в середине 90-х, 0,63 в конце). Однако столь резкого перепада, как между позитивными и негативными оценками

своих доходов, возможностей больше зарабатывать и т.п., в данных случаях все же нет.

Несколько огрубляя цифры, допустимо сказать, что не удовлетворенные положением своей семьи, собственными заработками, нынешним образом жизни подразделяются на две части: одни утверждают, что они при

этом могут терпеть, другие — что терпеть уже невозможно. Как построена та и другая оценка, что она означает социологически?

Позиция «можно терпеть» отсылает к уровню принятой нормы, рутинной повседневной озабоченности существованием в бедном обществе. В среднем для двух из пяти наших респондентов сегодняшний уровень этого показателя не превышает прежнего, относящегося к ближайшим предшествующим годам, причем временная граница между «сегодня» и «вчера» тут достаточно подвижна. Это может быть, например, период до «гайдаровских реформ», до 1991 г. пли даже до 1985 г., с которыми в данном случае и происходит подспудное сравнение. При этом для 20—40% респондентов (и заметно чаще — для пожилых) недавний период уже выступает объектом ретроспективных иллюзий и приукрашивающих проекций. Вместе с тем «выносимость» не только отсылает к прошлому, но и отмечает границы коллективной согласованности образца, поскольку эталонный уровень обыденных забот и тревог соотнесен и соразмерен с

Источники возможной помощи

1К % по столицу, приводятся лишь

большинством окружающих респондента людей и семей: «живем как все», «не лучше и не хуже».

Но в этом смысле и позиция «терпеть невозможно» не означает, что стрелка социального барометра зашкалила (слишком устойчиво и регулярно эта стереотипная оценка воспроизводится из года в год). Она фиксирует уровень такой напряженности, которая превосходит прежнюю норму, но при этом характерна сегодня для подавляющего большинства опрошенных. Она образует как бы «потолок» их расчетов и ожиданий и даже служит своего рода ингибитором, «гасящим» не только массовое недовольство (что понятно), но (как ни парадоксально) и установки на перемену своего положения, целенаправленную социальную активность и ответственность. Можно сказать, это уровень обыденной напряженности становится новой диффузной и анонимной нормой, при которой повседневный фон, стандарт заниженных оценок себя и других поглощают любые подробности, все разнообразие жизни.

Кто поможет? При этом в случае особых жизненных трудностей, превосходящих повседневные заботы и тяготы, абсолютному большинству респондентов из трех опрошенных возрастных групп приходится рассчитывать прежде всего и исключительно на самих себя7 (см. табл. 9).

Таблица 9

в трудных жизненных ситуациях самые распространенные ответы)

Варианты ответа Возрастные группы

40-49 лет 50-59 лет 60 лет и старше

Год опроса

1994 1995 1997 1994 1995 1997 1994 1995 1997

Мужчины

Только сам респондент 79 82 49 82 77 51 70 69 38

Родственники, друзья 37 40 45 26 ,35 38 32 38 49

Предприятие, где работает (работал) (1 9 5 8 5 4 4 9 4

Г осударство 4 3 1 6 (1 4 14 11 9

Женщины

Только сам респондент 80 7;> за 78 67 32 63 54 40

Родственники, друзья 34 54 56 38 42 57 40 56 48

Предприятие, где работает (работала) 4 Г) 5 2 4 10 2 2 2

Государство 2 4 3 (1 8 4 11 15 10

Речь в данном случае идет, разумеется, не об индивидуалистической этике людей, обязанных своим положением и успехами лишь своим силам, «сделавших себя собственными руками»8, а о факте социальной изоляции большинства зрелых и пожилых россиян, о бедности и слабости коллективных связей, общественных структур (профессиональных коллективов, государственных институтов социального обеспечения, соседских общин, религиозных общностей, церкви и т.д.), которые могли бы сегодня поддержать индивида в России. Характерно, что мнение респондентов о себе, собственных возможностях, результатах своих усилий становится год от года все хуже; доля тех, чья самооценка за год ухудшилась, колеблется сегодня в пределах от четверти до трети в каждой из интересующих нас возрастных категорий. Иначе говоря, пространство возможностей индивида, объем актуальной для него социальной жизни, соответствующей его

компетенции и ответственности, подконтрольной, как он может предполагать, его действиям и доступной его влиянию, для большинства респондентов по крайней мере не увеличивается, а для четверти и даже трети опрошенных эта шагреневая кожа ощутимо сокращается (см. табл. 10).

При этом уровень доверия, которого, с точки зрения респондентов всех трех рассматриваемых возрастных групп, заслуживают основные институты государства, социальные системы нынешнего российского общества, православная церковь и масс-медиа, за вторую половину 90-х годов постоянно снижается. Зато чрезвычайно велика и со временем становится все выше —особенно для женщин — компенсаторная значимость ближайшего круга общения, родных и друзей (наблюдается явная ценностная п эмоциональная «перегрузка» этих струк-] тур). Причем именно в тех половозрастных группах, где]

в Используя ответы на другой вопрос «Считаете ли Вы себя... человеком, который живет, полагаясь во всем только на себя...» из исследования «Советский человек» 1999 г., — парадоксы подобного самоопределения рассматривал Ю.А. Левада (см.: Мониторинг общественного мнения: экономические социальные перемены. 1999. № 3. С. 8).

7 Эта же тенденция преобладает в ответах опрошенных о помощи, на которую они могут надеяться в старости: в 1997 г. 62';; опрошенных россиян признали, что рассчитывают в этом случае лишь на свои силы. 25'1; — на семью и детей (см.: Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 1999. № 1. С. 57).

возможность рассчитывать на себя падает максимально лет), столь же резко растет готовность полагаться на род-

резкими темпами (у мужчин после 60 и женщин 40-50 ных и друзей.

Таблица Ю

Изменения мнений респондентов о самих себе за последний год

(100% по столбцу)

Варианты ответа Возрастные группы

40-49 лет 50-59 лет 5 Н Ч старше

Год опроса

1997 1999 1997 1999 1997 1999

Мужчины

Мнение улучшилось 8 о 3 9 2 2

Осталось тем же 67 51 74 64 79 50

Ухудшилось 17 37 10 23 5 35

Затруднились ответить 8 1 13 4 14 13

Женщины

Мнение улучшилось 1 8 4 10 14 3

Осталось тем же 68 50 71 59 68 58

Ухудшилось 10 31 13 24 10 25

Затруднились ответить 15 11 12 ‘ 8 14

Впечатляет и непомерно, невероятно высокий — по контрасту с неэффективностью всех остальных институтов, с нарастающей агрессивностью и апатичностью социальной среды — уровень удовлетворенности респондентов отношениями в их семьях (см. табл. 11).

У мужчин самой старшей группы этот показатель с годами еще и растет, тогда как у пятидесятилетних мужчин (и сорокалетних женщин), напротив, заметна некоторая неудовлетворенность своими семейными отношениями.

Таблица 11

Удовлетворенность отношениями в семье

(100% по столицу)

Варианты ответа Возрастные группы

40-4!) лет 50-59 лет 6 0 лет и старше

Год опроса

1995 1996 1997 1995 1996 1997 1995 1996 1997

Мужчины

Удовлетворены 76 80 77 77 83 66 74 80 83

Не удовлетворены 17 17 18 19 15 26 15 7 9

Затруднились ответить і 3 0 4 2 8 11 13 8

Женщины

Удовлетворены 76 74 70 77 68 75 74 70 72

Не удовлетворены 17 24 25 19 24 18 15 10 15

Затруднились ответить 1 9 л 4 8 7 11 20 13

Как бы то ни было, семья — по самому устройству и функциям этого института — не может заместить недостающих и отсутствующих связей с «большим» обществом, отношений, построенных на универсалистских ценностях активности, успеха и признания, повышения уровня жизни. Соответственно, она не в силах «покрыть» все социальные дефициты и расходы индивида — его профессиональные, статусные срывы и потери. Обостряющийся дефицит позитивной социальности выражается у зрелых и пожилых россиян в растущем чувстве собственной уязвимости, незащищенности (агрессивности окружающих), с одной стороны, и в ощущении общей дезориентированности, бесперспективности, апатии — с другой (см. табл. 12).

Принудительная общность, преждевременная старость: конструкция социального мира зрелых и пожилых россиян. В приводившихся ранее данных обращают на себя внимание два обстоятельства. Во-первых, уровень согласованности абсолютного большинства мнений во всех трех группах респондентов, как у мужчин, так и у женщин. Фиксируя, по большей части, негативные оценки, перемены к худшему либо неизменность ситуации (удовлетворенность отношениями в семье — не исключение, поскольку этот показатель акцентирует именно стабильность), этот уровень, как правило, не опускается ниже 55—

60'г опрошенных, нередко достигает от двух третей до трех четвертей в каждой группе, а порой и превышает 804 в разных категориях. Впрочем, позитивные оценки динамических переменных (меняющихся социальных обстоятельств и др.), практически всегда низкие или имеющие явную тенденцию к снижению, тоже были во всех группах весьма близки друг другу. По крайней мере, сколько-нибудь принципиальных, устойчивых и систематических различий между исследуемыми группами (а их разделяет, ни много ни мало, 25-30 лет) и тут не наблюдается.

Во-вторых (и это, конечно, связано с только что сказанным), по ходу предшествующего изложения не раз отмечалась общность мнений и оценок, включая негативные самооценки, ощущение бесперспективности собственной жизни, враждебности и астеничности социального окружения и т.п., в когортах сорокалетних респондентов (в частности, мужчин) II старше 60 лет (зачастую — женщин). Чувство собственной социальной нереализован-ности, иррационального торможения в самые, казалось бы, перспективные, многообещающие годы, ощущение вязкости среды и всего общественного устройства у первых как бы дают тот же эффект, что сознание профессиональной отставки, социальной незащищенности, ролевой исчерпанности — у вторых. Пенсионный возраст в советском и постсоветском обществе по государственным законам вообще наступает очень рано.

Чувства, проявившиеся или окрепшие за последний год у людей, окружающих респондента

(к % по 1П10)01/у^

Варианты ответа Возрастные группы

40-49 лет 50-59 лет 60 лет і старілії

Год опроса

1991 1997 1998 1999 1991 1997 1998 1999 1991 1997 1998 1999

Мужчины

Усталость, безразличие 36 4 а 53 68 36 44 52 51 36 42 37 57

Отчаяние 32 - - 38 1!) - - 34 24 - - 34

Агрессивность 27 35 35 37 21 30 36 35 31 32 29 28

Обида 24 - - 34 23 - - 32 30 - - 43

Надежда 23 19 12 6 19 17 (І 8 8 9 8 (і

Страх 22 14 22 23 22 18 20 •>- 19 13 29 29

Растерянность 27 К) 27 27 18 14 28 18 13 10 30 13

Гордость за свой народ 5 4 3 4 9 9 1 •> 10 - 6 (і

Ответственность за происходящее 4 - - 0 6 - - г - - 7

Одиночество 3 - - 3 1 - - 6 5 - - 5

Чувство собственного достоинства 2 7 1 2 2 6 6 9 о 6 г> 1

Затруднились ответить 7 12 3 1 12 і 4 0 13 9 9 3

Женщины

Агрессивность 35 25 30 45 21 28 30 41 26 23 30 17

Усталость, безразличие 34 40 48 56 22 42 52 48 24 42 42 50

Отчаяние 29 - - 44 24 - - 43 27 - - 43

Растерянность 27 20 23 30 23 20 31 28 23 20 24 23

Страх 27 23 27 41 26 19 26 35 31 23 32 43

Надежда 24 15 16 К) 27 13 15 9 15 13 0 п

Обида - - 25 27 - - 25 23 - - 38

Гордость за свой народ 8 2 0 0 8 0 2 1 7 (І 9 2

Ответственность за происходящее 7 - - 2 4 - - 0 1 - - 2

Одиночество 0 - - 4 (І - - о 13 - - 10

Чувство собственного достоинства 2 / 3 3 3 6 1 1 9 ,1 3 2

Затруднились ответить 3 ( К) 9 12 6 4 1 14 10 і 4

* Ирочсрко'тачает. что поОскспка в іктном еооу не ііспоіь'Ю«а:іась: ношции ранжированы по к/)аннсм\.ісвом\' снююиу Респон()еніимоІ’ ш братьнескоаько позиций, ионному сумма ветчин по спюапііУ превышает !/ХУУо

Но в советских условиях утрата рабочего места, соответствующего образа и распорядка жизни всегда сопровождалась общей II резкой социальной дисквалификацией, утратой статуса, разрушением связей («возрастная резервация») и т.д. А в современной России, «бедном обществе» — бедном социальными возможностями п ресурсами культурного разнообразия, структурами и формами действия, способами его символического вознаграждения — эта принудительная десоциализация наступает, как видно по приводимым оценкам, еще раньше («преждевременная отставка»).

Характерно, что сколько-нибудь яркие, последовательные различия мнений между возрастными когортами наблюдаются, как мы видели, именно и только тогда, когда они связаны со столь же четкой разницей в нормативно-заданном, государственно-гарантированном профессиональном статусе и социальной позиции (страх безработицы у сорокалетних, плохое здоровье и трудности с лечением у самых пожилых). Других, новых по своему типу оснований социальной н культурной дифференциации на описанных нами данных не прослеживается: субъективная социальная структура

общества, субъективные представления о системе стратификации предельно уплощены. Дело не просто в том, что группа сумевших за последнее время повысить свои заработки количественно невелика. Важно то, что повышение доходов расценивается людьми как случайное и временное, не улучшает их оценку в глазах окружающих и не меняет их положения в обществе, не укрепляет, а, может быть, даже ослабляет их социальную мускулатуру, столь ценимую плотность

аффективных родственных и дружеских связей и т.п Доля людей, которые «живут без особых забот и могут позволить себе все», очень устойчива и не превышает 1-3'/; опрошенных в интересующих нас возрастньи категориях.

Аморфность общества, оставшегося без государственной опеки, не имеющего символических лидеров и авторитетных элит, редуцированного для наших респондентов исключительно к неформальным гемайн-! шафтным связям, воспроизводит все более простые; межличностные отношения, работает на дальнейшую] примптивизацию, деградацию социальной-жизни. В ос-] нове такой жизни лежит негативная социальность,] привычка как особый механизм социальной регуляциі собственного поведения и оценки других. Привычка — не просто радикал традиционного действия в современном обществе. Поскольку привычка фиксирует уровень коллективной, общепризнанной нормы поведения, усвоенной каждым взрослым членом сообщества и далее специально не рефлектируемой, постольку разных по типу обществах она имеет различный мае штаб распространения («вес») и функциональны! смысл.

В российском обществе социальное действие, ні санкционированное по иерархической вертикали (поведение в обыденной жизни за пределами полномочи власти), считается нормальным, признается и сами] действующим лицом, и значимыми для него другим; только, если оно согласовано с окружающими на осно ве «нижнего уровня» представлений и запросов, пр] условии лимитирования ресурсов, минимизации каче

ства действия, а стало ныть, и ответственности действующего9. Привычка и есть такой социальный «шлюз» или «реостат» — конструкция стереотипных оценок, по инерции редуцирующая характер, структуру, набор элементов взаимодействия к эталонному образу «коммунального человека» (клиента коммунальных служб, по образцу которых, скажем, химчистки, фабрики-кухни или обувной мастерской, десятилетиями работают системы государственного образования, здравоохранения и др.). Участники взаимодействия исходят при этом из того, что человек (любой, поскольку для коммунальной службы все одинаковы) — «не барин», что он «и так перебьется». Во многих отношениях респонденты рассматриваемых в данной статье групп — именно люди инерции, привычки («люди привычные»).

Конечно, «человек привычный» — лишь одна из деталей в антропологической конструкции «советского человека». Но этот узел, как можно предположить, — несущий или, по крайней мерс, один из несущих. Его

Идея, которая могла бы объе

% по С1П<Х1()11\ П/)НвО~()Я/11СЯ11ШИ> ПС

функциональная нагрузка связана с поддержанием, сохранением и репродукцией всего антропологического стандарта как такового, точнее — с воспроизводством его принципиальной схемы.

Ностальгическая сплоченность «от противного»

Вместе с негативными изменениями повседневных самооценок и самочувствия в массе опрошенных, особенно старших возрастов, укрепляется оиять-такп компенсаторная «негативная солидарность» на символическом уровне — уровне предельной соцпетальнои общности, в мифологизированных рамках национального целого. В частности, ностальгия по социальной сплоченности выражается в растущем сближении, даже, можно сказать, в впечатляющем единодушии россиян относительно нескольких символических клише. Сравним отношение к идеям, способным, по мнению респондентов, интегрировать сегодня российское общество, в 1994 и 1999 гг. (см. табл. 13).

Таблица 13

1111111 |Ь российское общество

шоо/ее [Уиснрчстрипеппыс отвеп)

Варианты ответа Возрастные группы

40-49 лет 50-59 лет 00 лет и старше

Год опроса

1994 1999 1994 1999 1994 1999

Мужчины

Законность и порядок 23 50 19 41 21 43

Стабильность 19 44 18 52 12 38

Достойная жизнь 13 25 10 24 8 33

Сильная держава 10 30 К) 31 13 25

Богатство, процветание 7 22 2 К) 4 20

Возрождение России ' 31 0 42 ■■> 37

Социальная защищенность 4 10 0 29 4 27

Женщины

Законность и порядок 23 45 20 39 •21 41

Стабильность 14 15 51 8 42

Достойная жизнь 13 42 15 28 8 32

Возрождение России о 21 0 27 8 21

Равенство и справедливость 8 17 ІІ Ні 8 Ні

Сильная держава 7 29 С 30 4 20

Богатство, процветание л 18 •) :> 14

Социальная защищенность 24 4 21 3 19

В приведенных ответах зрелых п пожилых россиян напряжения повседневной жизни выражены в модусе мысленного предположения о желаемом состоянии и условно реализуемых возможностях. Еще заметней эти дефициты сказываются в массовых представлениях, вынесенных в воображаемую сферу национально-государственного «прошлого» и утвержденных, как бы узаконенных, на уровне базовых ценностей сообщества, в плане наиболее значимых символических образцов и санкций. Значимость подобных ретро-проекций и ретро-ориентации — о чем в статьях «Мониторинга» не раз писалось — для массового сознания в России второй половины 90-х годов постоянно и заметно растет (см. табл. 14 и 15).

3 «Халтура», «туфта» и тп — результат перенесения подобных интегративных принципов и схематики действия их рядовыми носителями В область, подконтрольную иерархической власти (работу, службу, где «сверху, требуют гарантированных достижений, плановых успехов, «открытия частицы в текущем квартале», по реплике известного киногероя). По такому отношению к делу, как по своеобразному паролю, узнают

Рассматривая данные табл. 14 и 15. важно отметить, что сведенные в них представления об оптимальном состоянии общества. условиях его ценностного сплочения начисто лишены в данном случае собственно идеальных моментов. В них отсутствует метафорика и семантика «верха», «совершенства», «предела» пли даже «недостижимости», которой, казалось бы. всегда были отмечены картины желаемого общества, лучшей жизни в европейской истории и культуре. Можно сказать, будущего — кроме как предмета страхов и тревог — для массового сознания старших поколений в нынешней России не существует.

В нашем случае речь идет лишь об элементарной социальной устойчивости. минимальных условиях поддержания и регулярного воспроизведения рутинного строя жизни — о «стабильности» как основе постпжимостп и предсказуемости окружающего. Основу гипотетического консенсуса, воображаемой интеграции общества составляет не символика достижения, а тавтология все того же социального порядка.

«своих--. См. Советский простои человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х М.. 199.4. С 59-73.

«Согласны ли Вы с тем, что лучше бы все в стране оставалось так, как было до 1985 года?>

! 100% по столбцу/

Варианты ответа Возрастные группы

40-49 лет 50-59 лет 60 лет и старше

Год опроса

1994 1995 1999 1994 1995 1999 1994 1995 1999

Мужчины

Согласен 42 46 51 О Г) 46 67 62 66 81

Не согласен 38 32 32 27 35 21 21 17 14

Затруднились ответить 19 22 17 16 19 12 18 17 Б

Женщины

Согласна 44 53 74 54 59 62 66 67 79

Не согласна 34 22 19 24 23 27 15 13 12

Затруднились ответить 22 25 7 22 18 11 19 20 9

Таблица 15

Ретроспективная оценка различных периодов прошлого

(а % по столбцу)

Варианты ответа Возраст

40-49 лет 50-59 лет 60 лет и старше

Год опроса

1994 1999 1994 1999 1994 1999

Мужчины

...время революции принесло

больше хорошего 29 26 39 40 41 36

больше плохого 38 47 29 16 25 25

ничего особенного 10 5 2 6 8 7

Затруднились ответить 23 22 30 38 26 32

...время Сталина принесло

больше хорошего 16 20 23 Зо 35 46

больше плохого 50 57 57 36 38 29

ничего особенного 8 1 5 4 10 6

Затруднились ответить 26 22 15 25 17 19

...время Хрущева принесло

оольше хорошего 42 37 43 42 41 39

больше плохого 8 19 15 18 18 12

ничего особенного 32 26 27 28 30 36 ■

Затруднились ответить 18 18 15 12 11 13

...время Брежнева принесло

больше хорошего 35 51 45 62 43 64

больше плохого 15 14 16 9 11 9

ничего особенного 34 31 26 9 0 34 18

Затруднились ответить 16 4 13 7 12 9

...время перестройки принесло*

оольше хорошего 13 10 15 Г) 8 7

оольше плохого 44 66 53 О О 00 66

ничего особенного 20 16 17 21 17 16

Затруднились ответить 23 8 15 8 20 11

* В опросе 1999 с. «Советский человек-3» исполыовалась формулировки «время Горбачева» 1/очицчя «время Ельцина». маркирующая область настоящего, собирает предельно негативные оценки.

Повышенная символическая нагрузка подобных конструкций целого —сверхзначимость ретроспективных оценок, вернее, переоценок «нашего прошлого, нашей истории», лозунги «возрождения» — связана не с их «идеальностью» и, в этом смысле, не с универсалистской всеобщностью и субъективной значимостью подобных ценностных ориентиров социального действия и взаимодействия. Она задается и поддерживается лишь их контрастом с непонятной, угнетающей, травмирующей современностью, закрепляет, повторяет и увековечивает этот разрыв (ср. в табл. 15 согласованную переоценку времен Брежнева и перестройки). Перенос массовым сознанием (но и менталитетом интеллигенции, риторикой масс-медиа) фокуса коллективной идентификации в бутафорское «прошлое» выражает отчужденность, дистанцирование от ре-

ального социального действия. Символический барьер недоступности (метафорически обозначаемый как «смутное* время», «черные времена», «безвременье», «промежуток» — своего рода «слепое пятно» коллективной оптики); в данном случае, как и в других похожих ситуациях, отделяет не от прошлого, а от настоящего: это его, пользуясь расхожей формулой, «потеряли» или «теряют». Мыслями опрошенные все больше остаются во вчерашнем дне. Так же как нарастающая в обществе апатия, их компенсаторное единодушие, ностальгия по мифологизированному былому порядку и фантомному державному величию лишь консервирует нынешнюю аморфность российского общества, а потому ухудшает и без того не блестящие социальные, политические, экономические перспективы страны.

Ретроспективная оценка различных периодов прошлого

(в % по столбцу)

Варианты ответа Возрастные группы

40-49 лет 50-59 лет 60 лет и старше

Год опроса

1994 1999 1994 1999 1994 1999

Женщины

...время революции принесло

оольше хорошего 28 32 33 33 35 34

больше плохого 35 38 27 36 23 23

ничего особенного 8 4 8 2 4 4

Затруднились ответить 29 26 32 29 38 39

..время Сталина принесло

больше хорошего 16 25 25 27 24 45

больше плохого 57 00 44 52 52 29

ничего особенного 4 3 6 0 4 4

Затруднились ответить 23 17 25 21 30 22

...время Хрущева принесло

больше хорошего 37 25 34 32 39 34

больше плохого 15 15 12 14 8 9

ничего особенного 27 37 38 36 30 35

Затруднились ответить 21 23 16 18 23 22

...время Брежнева принесло

больше хорошего 35 57 39 61 46 65

больше плохого 15 ( 14 8 9 5

ничего особенного 33 28 35 18 28 20

Затруднились ответить 17 8 12 13 17 10

...время перестройки принесло*

больше хорошего 13 6 К) 12 6 4

больше плохого 51 64 о а 60 56 68

ничего осооенного 15 19 19 15 19 13

Затруднились ответить 21 11 16 13 19 15

* В опросе 1999«('оветскнн человек-3» использовались формулировки «время Горбачева». Позиция «время Ельцина», маркирующая область настоящего, собирает предельно негативные оценки.

Евгений ГОЛОВАХА, Наталия ПАНИНА

Тенденции развития межэтнических отношений на Украине: результаты социологического мониторинга

Введение. После образования независимых постсоветских государств прошло достаточно времени для того, чтобы от фиксации отдельных фактов и наблюдений, характеризующих различные аспекты общественной жизни, можно было переходить к обобщениям, позволяющим выделить основные тенденции социальных изменений, которые определяют особенности трансформации общества л государства в условиях затянувшегося перехода от тоталитарной системы к декларируемому демократическому общественному устройству. Одним из важнейших проявлений такого рода трансформаций является развитие системы межэтнических отношений, коренная ломка которой в постсоветских условиях стала источником социальной напряженности и конфликтов во многих государствах. В результате краха коммунистической идеологии, находившей отражение в лицемерной политике «пролетарского интернационализма», фокус идеологической озабоченности значительной части правящих и оппозиционных политических элит сместился к идее приоритетного развития титульных наций и консолидации общества именно на этой основе. В меньшей мере в постсоветском пространстве получили распространение демократические идеи формирования политических наций, что стало одним из источников потенциальной на-

пряженности во взаимоотношениях между различными национальностями. Без единой и сплоченной политической нации представители национальных меньшинств не могут чувствовать себя в достаточной мере защищенными от проявлений произвола титульного большинства.

Не менее важным признаком трансформирующегося общества является длительный и постоянно углубляющийся социально-экономический кризис, характерный для всех постсоветских государств. Как известно, ухудшение материальных условий жизни населения ведет к снижению уровня социальной и национальной толерантности в обществе, любое обострение этого процесса и тем более кризис — к поиску виновных и поддержке населением радикальных политических сил, идеология которых основывается на ксенофобии и шо-винистмческих лозунгах.

Сохраняются и традиционные условия межэтнических отношений, связанные с историческим опытом общения различных этносов, с укоренившимися негативными этническими стереотипами.

Наличие перечисленных компонентов, свойственных постсоветским государствам, указывает на то, что межэтнические отношения требуют постоянного общественного контроля за конфликтогенным потенциалом в данной сфере. Одной из форм такого контроля является социологический мониторинг, осуществляемый на основе общеукраинской выборки и позволяющий оценивать динамику межэтнических отношений по Украине в целом и по отдельным ее регионам.

Выборка и организация исследований. Институт социологии Национальной Академии наук Украины