CC BY
84
АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ ОПРОСОВ
Юрий ЛЕВАДА
«Человек приспособленный»
Смысловая нагрузка термина. Положение человека в сложном переплетении социальных связей может быть представлено в терминах одобрения—неодобрения по отношению к определенным ценностям или событиям, симпатий—антипатий по отношению к субъектам социального действия, удовлетворенности—разочарования по отношению к собственным ожиданиям и т.д. Использование категории приспособленности, или адаптации (оценка ее степени, типа, структуры, результатов, цены), позволяет представить несколько более обобщенные и преимущественно более прагматические характеристики такого положения. Практическая позиция («жизненная» оценка ситуации) не только предшествует любым вербальным или эмоциональным определениям, но и как бы подытоживает их.
Приспособление (или адаптация) — понятие, довольно емкое по смысловому содержанию. Применимо оно обычно для описания таких живых систем (биологических, психологических, социальных), в которых происходит, во-первых, встраивание какой-то организованной структуры в чужую, новую среду, систему обстоятельств, а во-вторых, сохранение, по крайней мере частичное, какой-то своей организованности, идентичности в этой среде. Всякое приспособление предполагает наличие соответствующих ресурсов, использование инструментальных средств, изменение целевых функций.
Проблема приспособления человека к изменившейся социальной среде становится предельно острой и общезначимой в условиях крутых общественных переломов, когда практически все общественные слои и группы оказываются перед выбором вынужденного приспособления или самораспада. В отечественной истории последних полутора веков такая ситуация складывалась трижды: после реформ 60-х годов XIX в., после 1917 г. и после 1991 г.
Как свидетельствуют все наличные источники (статистические, литературные, мемуарные), ни низы, ни верхи российского общества не успели или не сумели приспособиться к пореформенной ситуации прошлого века. Это относится и к самим «прорабам» тогдашней перестройки, если использовать позднейшую терминологию. Ее результат — расшатанная социально-политическая система, дискредитированная старая (сословная, дворянская) элита, освобожденная и растерявшаяся масса населения. Промышленный и технический переворот затронул преимущественно городскую среду и захлебнулся с началом мобилизационной кампании первой мировой войны. Ни один общественный слой, ни один тип социальной личности не сумел или не успел «всерьез» (уверенно, привычно) адаптироваться к пореформенной и тем более межвоенной (1905-1914 гг.) обстановке.
Последовавший за 1917 г. период перестройки общества и человека оказался более долгим, располагал более массированными средствами (включая тотальный террор и последствия двух мировых войн), притом предметом воздействия оказывался социальный человек весьма расшатанного типа. Ориентируясь на идеологию формирования «нового человека», советский режим первые двадцать лет своего существования энергично, как са-
мых опасных противников преследовал так называемых «приспособленцев» — тех, кто не мог или не хотел целиком и полностью слиться с новой социальной средой, пытался сохранить хотя бы элементы собственной идентичности. В дальнейшем требования власти к человеку стали куда более прагматичными, противопоставление новых людей (точнее, стремившихся стать таковыми — или декларировавших такое стремление) приспособленцам утратило содержание тогда, когда приспособленцами оказались все. Результатом советского эксперимента стал не столько тотально новый человеческий тип, сколько человек, тотально приспособившийся к советской реальности, готовый принять ее как безальтернативную данность. В закрытом со всех сторон — в том числе от собственной реальной истории — обществе вырастали поколения, не имевшие представления о каком-либо ином образе жизни, кроме заданного. Безальтерна-тивность придавала всеобщей приспособленности значение привычки, т.е. не расчлененной и не подлежащей анализу массово-поведенческой структуры.
В категории приспособившихся оказались люди из самых различных социальных групп — фанатики революционного авантюризма, остатки бывших элит, равно как и бывших низов, т.е. крестьяне, мещане, рабочий люд и др. Никакие революционные мечтатели и организаторы «переворачивания России» после 1917 г. не были готовы к его реальным последствиям. Обстоятельства заставили приспосабливаться к новой жестокой реальности и ее внутренних оппонентов, и надеявшихся остаться в стороне. Социальный и политический перевороты сопровождались относительно быстрыми — а значит, минимально подготовленными — процессами массированной урбанизации, «тяжелой» индустриализации, раскрестьянивания села, технизации, массового образования и т.д. Причем все эти процессы происходили в условиях массовой социальной мобилизации и напряженности — в условиях террора.
Приспособление могло быть ориентировано по-разному — от примитивного выживания до использования возможностей новых инструментальных (например, связанных с технической грамотностью), организационных и карьерных образцов. Адаптация достигалась за счет снижения уровня требований (как потребительских, так и ценностных), путем переоценки символов (например, переход от эгалитарных к иерархически-распределительным ценностям), через смену ролевых и инструментальных функций (крестьяне становились работниками госпредприятий, представители свободных профессий — государственными служащими, политические лидеры — чиновниками аппарата) и т.д.
Но и самая устойчивая адаптация не означает полной ассимиляции человека с системой социальных требований. Советский строй не создал нового, «простого», полностью социализированного человека, образ которого сочиняли радикальные мечтатели и который до конца своего властвования использовала официальная пропаганда. (В одном из последних своих докладов лидер КПСС Л. Брежнев уверял себя и аудиторию в том, что «...важнейший итог прошедшего шестидесятилетия — это советский человек, ...который строил будущее, не жалея сил и идя на любые жертвы, ...который соединил в себе идейную убежденность и огромную жизненную энергию, культуру, знания и умение их применять, ...который, будучи горячим патриотом, был и всегда будет последова-
тельным интернационалистом»1. На деле самая длительная и массированная из перестроек нашей новой истории формировала не «простого», но лишь «упрощенного» в своих представлениях и запросах человека. И не нового, а лишь более или менее прочно приспособленного к заданной и неотвратимой социальной реальности.
Приспособление человека к советской действительности обеспечивалось, как известно, не только с помощью устрашения, но и с помощью целой серии компромиссов, сделок и допусков. После ряда эксцессов различного масштаба оказалось, что наиболее устойчивой является модель частичной или условной социализации человека, при которой он уплачивает определенную дань государству, сохраняя в ограниченных пределах пространство для частной жизни, хозяйства, семьи, собственности, личных интересов и т.д. (Нечто вроде колхозной модели, которая доныне сохраняет свое значение в обществе.) Вся система трудовых отношений ориентировала человека на минимально допустимое использование своих сил и способностей в обмен на минимально допустимое вознаграждение — и довольно успешно противостояла насаждению всякого рода стимулирующих средств, в том числе ударничества, и другим показательным инициативам. Рапорты о нескончаемых «трудовых подвигах» прикрывали и закрепляли неэффективность экстенсивной, расточительной экономики. На уровне отдельного человека вся система сделок с государством неизбежно оборачивалась нравственной коррумпированностью, принятием показухи, приписок, блата, взяточничества, двоемыслия в качестве необходимых условий функционирования хозяйства и общества. Крушение советской системы не принесло в этот котел ничего принципиально нового, но лишь устранило те социальные и институциональные (карательные) регуляторы, которые ограничивали влияние коррумпирующих механизмов.
Относительная быстрота и легкость этого краха — по крайней мере его официальной стороны — показали, насколько неустойчивым был на деле определяющий для социализма компромисс между государством и человеком. И в то же время показали, насколько мало готовым оказался советский человек для врастания в ситуацию, которая возникла после разрушения привычной социальной «крыши». В данном случае не так важно, чем обусловлена эта ситуация, с какими внутренними предпосылками, внешними факторами, конкретными решениями и влияниями связаны те или иные ее стороны.
Существенно, что снова, в третий раз с середины прошлого столетия, возникла ситуация всеобщего и вынужденного приспособления человека к изменившейся среде существования. Всеобщего, поскольку адаптироваться к новым условиям приходится решительно всем — и ярым противникам, и убежденным сторонникам демократически-рыночной цивилизации, и тоскующим по великому прошлому, и заинтересованным только в собственном благополучии. В очередной раз — в ситуации вынужденного, как будто извне навязанного, но уже совершенного выбора; пока далеко не привычного, но уже принимаемого как данность. Так, в политической полемике, сегодня, осенью 1999 г., раздирающей все общество, речь идет не столько о выборе пути для страны, сколько о том, сможет ли общество (или народ) адаптироваться к сделанному выбору. В практической же плоскости решается вопрос о том, какой ценой достигается приспособление к изменившейся системе авторитетов и ориентиров.
1 Материалы XXV съезда КПСС. М., 1976. С. 87.
Таким образом, социальная адаптация (приспособление) — не просто отказ от привычных представлений и ценностей в пользу каких-то иных (такие перемены тоже происходят и тоже важны, но не они определяют содержание процесса). В тех или иных формах приспосабливаться вынуждены и те, кто десятилетиями исповедовал идеи плюралистической демократии и рыночной экономики, и те, кто яростно отвергают нынешнюю политическую систему, реформы, рынок и пр. Все они равно действуют в рамках ее законов и прочих институтов, пользуются ее платежными средствами, банками, магазинами, паспортами, льготами, независимо от того, выигрывают ли они от этого, адекватно ли осознают происходящее и пр. Так приходится поступать и тем слоям, группам, типам личности, которые надеялись, что их не коснутся очередные пертурбации.
Вынужденная адаптация отнюдь не означает примирения, согласия, одобрения. Общественную ситуацию нельзя игнорировать, но ее можно оспаривать, осуждать, можно искать в ней нищи для более спокойного и отрешенного существования (на деле эти ниши всегда приходится «покупать» за определенную цену). Беспрецедентные возможности социального, ценностного, нравственного выбора при распаде привычных и принудительных регулятивных механизмов создают условия для разных уровней и типов социальной адаптации, которые подлежат анализу с различных сторон.
У исследователей имеется возможность аналитически и эмпирически представить различные стороны этого достаточно сложного феномена. Эмпирическая основа настоящей статьи — третья волна исследования по программе «Советский человек» (март 1999 г., общее число опрошенных 2000 человек). Дополнительный материал дает осуществляемый в рамках регулярных исследований типа «Экспресс» (общее число опрошенных 1600 человек) мониторинг оценок приспособленности населения к происшедшим переменам. Поскольку феномен адаптации относится прежде всего не к состоянию сознания (оценок, мнений) человека, а к его практической, жизненной позиции, сами по себе вербальные самооценки («приспособился», «не могу приспособиться» и т.п.) требуют осмысления и интерпретации в связи с иными данными опросов, объективными показателями и пр.
Варианты адаптивного поведения: общая картина.
Формулировка наиболее важного для настоящего анализа вопроса: «В сложное, переходное время люди по-разному устраивают свою жизнь. А что Вы сами делаете в этом отношении?». Напомню общее распределение вариантов ответов в 1994 и 1999 гг. (приводилось ранее в MOM, 1999, № 3, в % к числу опрощенных):
Таблица 1
Варианты адаптивного поведения
№ Ответ 1994 г. 1999 г.
I Я не могу приспособиться к нынешним переменам 23 33
II Живу, как жил раньше, для меня ничего особенно не изменилось 26 16
III Приходится вертеться, подрабатывать, браться за любое дело, лишь бы обеспечить себе и детям терпимую жизнь 30 38
IV Удается использовать новые возможности, начать серьезное дело, добиться большего в жизни 6 5
Затруднились ответить 16 9
Наиболее существенные изменения общих показателей: сильно (почти в полтора раза) увеличилась доля из-
бравших вариант ответа «не могу приспособиться...» (I); почти так же значительно уменьшилась доля людей, для которых, по их мнению, «ничего особенно не изменилось» (II); значительно выросло число склонных представить свое положение в терминах «приходится вертеться...» (III). Кроме того, почти в два раза уменьшился процент затруднившихся определить свое положение. (Можно представить, что примерно 10% из числа не за-
мечавших изменений и 7% из затруднившихся ответить избрали другие варианты ответов — «не могу приспособиться» и «приходится вертеться».) Как и пять лет назад, около половины опрошенных составляют люди, которые «вынуждены вертеться» или не видят существенных перемен в своем положении.
Рассмотрим подробнее характеристики ответивших на этот вопрос в 1994 и 1999 гг.
Таблица 2
Распределение типов адаптивного поведения по различным категориям групп
Группы Год Типы адаптивного поведения Затруднившиеся ответить
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Ло возрасту
до 24 лет 1994 10 23 28 И 28
1999 21 22 35 10 12
25-39 лет 1994 16 26 34 9 15
1999 19 14 53 7 7
40-55 лет 1994 26 22 38 4 10
1999 31 14 46 4 С
старше 55 лет 1994 36 29 19 1 15
1999 55 15 19 1 10
По уровню образования
высшее 1994 16 26 33 11 14
1999 16 21 41 12 10
среднее 1994 21 23 33 6 17
1999 28 15 45 4 8
ниже среднего 1994 27 28 25 3 17
1999 46 15 28 3 8
По месту жительства
Москва и С.-Пб. 1994 17 20 38 7 18
1999 28 15 38 12 7
большие города 1994 25 27 27 6 15
1999 33 19 34 4 10
малые города 1994 21 25 32 6 16
1999 31 16 41 4 8
села 1994 25 27 27 6 15
1999 38 12 36 3 11
Прежде всего можно показать самые очевидные изменения за пять лет. Наиболее заметно увеличилась доля дающих ответ «не могу...» среди старшей возрастной группы, а также — что заслуживает особого внимания — среди самых молодых. В младшей возрастной группе на том же уровне остался показатель «без изменений», во всех других группах он стал значительно ниже. Процент тех, кому «приходится вертеться», сильно вырос во всех группах, кроме старшей (55 лет и старше), которая просто не имеет возможностей для такого рода адаптивного поведения. Ни в каком возрасте не выросла, а в самом активном (25-40 лет) даже несколько уменьшилась доля отмечающих «новые возможности».
Граждане, имеющие высшее образование, составляют единственную группу, в которой доля «неприспособляе-мых» осталась неизменной и относительно невысокой (те же 16%), не изменилась практически и доля получивших «новые возможности». Зато снизилось число не изменивших своего положения и сильно (с 33 до 41%) вырос процент «вынужденных вертеться». Люди со средним образованием значительно чаще признают, что «не могут» приспособиться к переменам, но реже отмечают отсутствие перемен, среди них резко возрос (с 33 до 45%) процент вынужденных «вертеться», — это самый весомый показатель частоты такого варианта поведения для всех групп населения. Наличие «новых возможностей» в этой группе отмечают несколько реже, чем ра-
нее (соответственно, 6 и 4%). У имеющих образование ниже среднего возросла доля «неприспособляемых» (с 27 до 46%) и уменьшилась доля отмечающих отсутствие перемен. При этом без изменения остались показатели вариантов «вынуждены вертеться» (видимо, за отсутствием реальных возможностей и ресурсов для этого) и «новых возможностей» — поскольку ниже 3% этому показателю опускаться как будто и некуда.
В Москве и Петербурге, как и везде, возросла доля считающих, что они «не могут» приспособиться, и уменьшился процент не отмечающих особенных перемен в своем положении. Но здесь осталось неизменным довольно высокое число «вынужденных вертеться» (те же 38%, — можно полагать, что соответствующий потенциал был исчерпан уже пять лет назад) и заметно (с 7 до 12%) увеличилась доля указывающих на «новые возможности». В больших городах доля «вынужденных вертеться» значительно возросла и лишь немного отличается от «столичных» показателей (34%). В малых городах соответствующий показатель достигает своего максимального значения (41%). Здесь, как и в селах, чаще отмечают невозможность приспособиться к переменам и необходимость «вертеться», реже — неизменность своего положения и наличие «новых возможностей».
К этой общей картине распределения ответов нам придется возвращаться еще не раз, сопоставляя различные позиции при более детальном анализе.
Социальная структура групп респондентов, указавших различные варианты своего адаптивного поведения,
Структура адаптивных групп
представлена в данных исследования следующим образом:
Таблица 3
Группы Всего Типы адаптивного поведения Затруднившиеся ответить
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
По возрасту
до 24 лет 17 11 24 15 35 23
25-39 лет 30 17 26 41 41 27
40-55 лет 24 23 21 29 20 13
старше 55 лет 30 49 29 15 4 37
По уровню образования
высшее 14 7 19 16 36 16
среднее 46 40 45 56 42 45
ниже среднего 40 53 36 29 22 39
По месту жительства
Москва и С.-Пб. К) 8 9 25 9 8
большие города 23 23 29 21 27 27
малые города 41 40 42 45 35 35
села 26 30 21 25 29 29
Отметим некоторые особенности этой (в общем, довольно тривиальной) таблицы. Сравнивать показатели внутри таблицы уместно с данными левого столбца, показывающими распределение всего массива опрошенных. Люди, которые считают, что «не могут» приспособиться (I), — преимущественно старших возрастов (73% старше 40 лет, в том числе 50% старше 55 лет). В их числе вдвое меньше среднего имеющих высшее образование, заметно больше среднего малообразованных. Состав группы, не отмечающей особых изменений (II), мало отличается от средних показателей. «Вертеться» (III) чаще всего приходится в самых активных возрастах
Типы адаптации по профессиональным группам
(70% в этой группе составляют те, кому от 25 до 54 лет, при том, что в общем составе населения к их числу относится половина). Из тех, кто активно адаптируется к постоянно ухудшающимся условиям, 72% — это люди, имеющие среднее и высшее образование. Что же касается находящих «новые возможности» (IV), то в их числе 77% тех, кому до 40 лет, и 77% тех, у кого высшее и среднее образование. Общий вывод напрашивается довольно простой: имеющие социальные ресурсы (молодость, образование) более активны.
Добавим некоторые профессиональные характеристики вариантных групп.
Таблица 4
Виды групп Всего Типы адаптивного поведения Затруднившиеся ответить
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Предприниматели 3 3 7 48 38 4
Руководители 3 12 22 37 19 10
Специалисты 12 22 15 51 6 6
Военнослужащие 2 5 42 25 2 26
Служащие 6 25 7 50 10 8
Рабочие 24 30 16 47 1 6
Учащиеся 6 16 34 28 5 17
Пенсионеры 28 56 15 17 0 12
Домохозяйки 7 29 9 49 6 7
Безработные 9 32 10 46 6 6
Во всех группах, кроме первых двух, доминируют две позиции: «не могу приспособиться» (I) и «приходится вертеться» (III). В группе предпринимателей преобладают иные варианты адаптивного поведения — «приходится вертеться» (III) и «новые возможности» (IV), в группе руководителей — «приходится вертеться» (III) и «без изменений» (II).
Почти половина неприспособляемых (I) — это пенсионеры, за ними по численности следуют рабочие, безработные, специалисты; в этой группе совсем не представлены предприниматели и военные. Более половины из тех, кто не замечают перемен в своем теперешнем положении (II), — пенсионеры и рабочие. В группе «вы-
нужденных вертеться» (III) 60% приходится на рабочих, специалистов и пенсионеров. И, наконец, среди «находящих новые возможности» (IV) чаще всего встречаются предприниматели, специалисты, руководители, причем около трети этой группы работает в негосударственном секторе. Естественно, ни одна из выделенных групп не может быть полностью социально однородной: в каждой из них в разной мере представлены почти все общественные слои.
Перемены: заметные и незаметные. Обратимся к оценкам различными адаптивными группами масштабов перемен, происшедших в 1994 и 1999 гг.
Масштаб перемен
Варианты ответов Год Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Произошли большие изменения 1994 58 47 03 68
1999 59 51 01 73
По сути ничего не изменилось 1994 12 18 10 12
1999 10 11 10 8
Недавно казалось, что жизнь изменилась, но теперь я вижу, что все идет по-старому 1994 19 21 Ні 13
1999 19 23 20 12
Затруднились ответить 1994 11 14 11 7
1999 12 1 15 9 7
Очевидно, что общие оценки масштабов изменений в выделенных группах за пятилетие изменились довольно мало (что показывает определенную устойчивость групповых рамок). Представления о значительности перемен возросли во всех группах, причем — что весьма примечательно — особенно сильно среди тех, кто считает, что изменения незаметны.
Если же оценивать «знак» (одобрение или неодобрение) происходящих перемен, то получается вполне предсказуемая картина всеобщей демонстративной ностальгии по состоянию до 1985 г. При ответе на вопрос «Было бы лучше, если бы все в стране оставалось ...как до 1985 г.?» были получены следующие данные.
Таблица б
Позитивная оценка ситуации в стране до 1985 г.
(1004 по столбт)
Варианты ответа Всего Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Согласен 58 73 49 55 24
Не согласен 27 13 33 , 31 66
Затруднились ответить 15 14 18 14 10
Основные корни этой ностальгии — в преобладающей резко отрицательной оценке положения в последние годы. И годы перестройки М. Горбачева, и время реформ, связываемых с периодом правления Б. Ельцина, во всех интересующих нас группах характеризуются весьма негативным образом. Так, 66% из числа неприспособленных (I) и 52% из находящих новые возможности (IV) (в среднем 61%) согласны в том, что «время Горбачева» принесло стране больше плохого, чем хоро-
шего. Мнения о последующем периоде также отрицательны, но несколько более дифференцированы по крайним показателям: от 79% из неприспособленных до 43% из получивших новые возможности полагают, что «время Ельцина» принесло больше плохого.
Картина несколько меняется, если перейти к более детальному рассмотрению отдельных направлений происшедших перемен. Ограничимся двумя примерами.
Таблица 1
Оценка респондентами конкретных перемен
(100%, по столбцу)
Варианты ответа Всего Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Что принесла России такая перемена, как свобода предпринимательства?
Больше пользы 50 35 51 59 89
Больше вреда 25 31 22 24 5
Затруднились ответить 25 34 26 17 6
Что принесла России такая перемена, как сближение со странами Запада?
Больше пользы 38 24 42 4(і 59
Больше вреда 23 32 19 21 17
Затруднились ответить 39 44 39 33 24
Получается, что свобода предпринимательства во всех адаптивных группах оценивается скорее позитивно; сближение с Западом осуждается большинством лишь в группе неприспособляемых.
И, наконец, интересно рассмотреть такой интеграль-
ный показатель более или менее практического отношения к переменам, как суждения о необходимости продолжения или прекращения экономических реформ. При ответе на вопрос о том, следует ли продолжать начатые реформы, были получены следующие данные.
Мнения респондентов о продолжении реформ
________________(100% по столбцу)_____________________________________________________
Варианты ответа Год Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Продолжатьреформы 1994 16 36 34 54
1999 25 39 43 70
Прекратить реформы 1994 33 24 25 17
1999 39 25 25 16
Затруднились ответить 1994 51 40 41 29
1999 36 36 32 14
В целом отношение к проблеме реформ стало более определенным (меньше затрудняющихся ответить) во всех группах. В той или иной мере (больше всего, естественно, среди получивших новые возможности и среди вынужденных вертеться) во всех группах уровень позитивной оценки реформ поднялся.
Получается удивительный, на первый взгляд, парадокс: никто не любит перемен, но при этом ни в одной группе нет большинства, которое выступало бы против
них. Люди нехотя принимают как банностъ вынужденные и не желаемые большинством перемены.
Реальность, которую принесли происшедшие в стране перемены, оказалась неожиданной практически для всего населения. Во всех адаптивных группах солидное большинство опрошенных утверждает, что их жизнь оказалась значительно хуже, чем это ожидалось в период перестроечной эйфории десять лет назад.
Таблица 9
Оценка респондентами своих первоначальных ожиданий от реформ
_________________________(100% по столбцу)________________________
Варианты ответов Всего Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
По сравнению с тем, чего Вы ожидали 10лет назад, Ваша жизнь сегодня...
Гораздо лучше 2 1 1 1 8
Немного лучше 4 3 2 5 12
Примерно такая же 7 3 10 8 13
Немного хуже 16 10 21 19 22
Гораздо хуже 64 80 53 60 36
Затруднились ответить 7 3 13 9 8
Бедные и богатые. Лишь 15% всех опрошенных (против 73%) полагают, что такие люди, как они, получили возможность повысить свои доходы. Среди неприспособленных это соотношение выглядит как 6% к 88, среди не замечающих изменений — как 15% к 65, среди вынужденных вертеться — как 16%. к 76; только у по-
лучивших новые возможности распределение ответов совершенно иное — 76 и 18% соответственно. «Определенно» или «в какой-то мере» считают себя состоятельными, богатыми (в порядке перечисления адаптивных групп) 2, 8, 7 и 31%) опрошенных при среднем показателе 7%.
Таблица 10
Оценка респондентами материального положения своей семьи
Варианты ответов Всего Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Ни в чем себе не отказываем 0,1 0,1 0,3 - 0,3
Денег вполне хватает 3 1 6 2 18
Лишних денег нет 17 7 23 19 44
Хватает только на самое необходимое 34 30 40 36 28
Денег постоянно не хватает 46 62 31 41 2
Затруднились ответить 1 0 0 8 7
Различия в положении отдельных адаптивных групп кажутся вполне очевидными. Однако их связь с уровнем доходов не столь проста. Если средний душевой доход в семье по всему массиву опрошенных принять за 100%, окажется, что среди неприспо-
собленных он составляет 75%, среди не замечающих изменений — 106%, среди вынужденных вертеться — 101%; у получивших новые возможности — 296%.
Обратимся, наконец, к оценкам респондентами своего статуса.
Самооценка статуса респондентов
по видам адаптивного поведения____________________________________________
Оценка статуса Всего Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Поведение статусных групп (100% по строке)*
Высокий 8 21 22 31 14
Средний 62 29 17 41 5
Низкий 28 46 12 32 1
Статусная структура адаптивных групп (100 % по столбцу)*
Высокий 8 5 11 7 25
Средний 62 55 £в 67 67
Низкий 28 39 22 24 7
: Данные об уклонившихся от ответа не приводятся.
Как это обычно бывает, статусные группы значительно более устойчивы (консервативны) по сравнению с имущественными, поскольку инерция массового сознания всегда работает на поддержание привычной субъективной позиции. Поэтому получается, что из высших статусных групп значительная часть считает себя неприспособленной, не
видит изменений, вынуждена вертеться.
Ориентации. По своим политическим симпатиям адаптивные группы характеризуются следующими показателями. Вопрос «Каким политическим направлениям Вы скорее сочувствуете?» предполагал четыре варианта ответа.
Таблица 12
Политические предпочтения респондентов
Варианты ответов Всего Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Коммунистам 24 31 29 18 12
Демократам 12 13 11 11 14
Центристам 24 18 21 30 34
Другое 40 38 39 41 38
* Данные об уклонившихся от ответа не приводятся.
дентов избрали бы небольшой, но гарантированный заработок и уверенность в завтрашнем дне. Правда, и в группе II и в группе III вариант ответа «много работать и много зарабатывать без особых гарантий» довольно распространен.
Таблица 13
Предпочтения в стратегиях поведения
Варианты ответов Всего Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Легкую работу 3 4 3 1 2
Уверенность 60 68 57 61 28
Без гарантий 23 14 24 29 36
Свое дело 6 2 5 7 34
Затруднились ответить 8 12 11 2 0
Первые две группы, как видим, тяготеют к левому флангу политической сцены, две последующие — скорее к центру.
При возможности выбора во всех группах, за исключением группы IV, преобладающее большинство респон-
Только в низшей (I) группе преобладают (58 против 39) мнения о необходимости ограничивать доходы квалифицированных людей; в остальных группах большинство признает необходимость высокой оплаты специалистов.
Еще один содержательный показатель групповых ориентации адаптивного поведения — направленность такого социально значимого фактора, как человеческая зависть.
Таблица 14
Оценка респондентами окружающих по объекту зависти______________________________________
Варианты ответов Всего Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Как Вам кажется, кому окружающие Вас люди чаще всего завидуют?
Богатым, обеспеченным 60 60 58 63 75
Удачливым 38 37 30 43 30
Талантливым, умным 15 13 16 15 23
Сильным, упорным 9 9 14 7 4
Молодым, здоровым 20 19 21 21 14
Высокопоставленным 25 28 20 26 29
Свободным, независимым 9 8 11 8 5
* В таблице указаны не все из предложенных при опросе вариантов ответа; сумма ответов превышает ЮОЦ, поскольку иногда называли несколько вариантов.
Богатым у нас, как видим, завидуют практически все, причем более (чаще) всего — самые обеспеченные.
Удачливым — прежде всего те, кто гонится за удачей (кто вертится) и кто ею обделен (кто не может приспо-
собиться). Умным и талантливым — скорее те, кто умеет применять эти качества (кто открывает для себя новые возможности). Сильным и свободным завидуют, надо ду-
мать, прежде всего наиболее слабые и зависимые (кто находит все без изменений). А занимающим высокое положение — как самые слабые (I группа), так и самые сильные (IV группа).
Эмоции и самооценки. Попробуем теперь разобраться в эмоциональном балансе, который можно наблюдать среди различных адаптивных групп.
Мнения респондентов о себе
Таблица 15
Варианты ответов Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Как изленилось за последние годы Ваше мнение о себе самом?
Улучшилось 3 12 15 54
Осталось прежним 53 66 52 30
Ухудшилось 30 16 25 9
Затруднились ответить 14 6 7 7
Наиболее любопытно в табл. 15, что у большинства Обратимся к более подробным данным об эмоцио-
во всех группах, кроме высшей (IV), самооценки сохра- нальном балансе в различных группах адаптивного по-нились на прежнем уровне. ведения.
Таблица 16
Преобладающие чувства респондентов
(в % к числу ответивших)
Варианты ответов Всего Типы адаптивного поведения
I Не могу приспособиться II Ничего не изменилось III Приходится вертеться IV Открылись новые возможности
Какие чувства окрепли у Вас за последние годы?
Надежда 24 13 33 23 59
Безразличие 38 43 32 43 13
Одиночество 10 12 9 9 13
Страх 18 25 14 14 11
Чувство собственного достоинства 8 3 13 8 35
Обида 29 35 20 28 11
Растерянность 20 24 20 20 7
Отчаяние 26 38 13 26 11
Уверенность в завтрашнем дне 6 2 10 6 13
Чувство свободы 7 2 9 6 37
Агрессивность 13 10 12 16 43
Позитивные чувства (надежда, уверенность, свобода и т.д.) явно преобладают только в небольшой группе, получившей новые возможности. Правда, здесь же и максимум «одиночества» (видимо, сказывается не только малочисленность, но и сам характер деятельности авантюрного предпринимательского и близких к нему слоев). Не утратили надежды, чувства достоинства, в какой-то мере даже свободы и уверенности в группе не замечающих никаких изменений (II). Безразличие ощущает почти половина в группе неприспособленных (I) и в группе вынужденных вертеться (III), в этих же группах и более распространены чувства обиды и отчаяния. Можно обнаружить, правда, одно существенное отличие: агрессивность минимальна в I группе (10%) и чаще всего (16%) встречается в III группе; постоянная необходимость напряженных усилий и метаний, видимо, порождает и эмоциональную неуравновешенность.
Свободными людьми чувствуют себя 73%, против 16% в группе IV, 46:45 — в группе II, 37:54 — в группе III и только 22:62 — в группе I. (Средние величины по всем опрошенным 26:51; суммированы ответы «да» и «скорее да», «нет» и «скорее нет».)
Но людей, считающих себя счастливыми, в стране заметно больше, чем свободных. Если в среднем соотношение счастливых и несчастливых составляет 49:37 (по-
казатели суммируются таким же образом), то в группе IV — это 72:17 (здесь нет «совершенно несчастливых»!), в группе III — 54:35, в группе II — 57:32, и только в группе I несчастливые преобладают — 35:49.
Удачливыми, везучими чаще всего считают себя в группе IV (23%), реже — в группе II (18%), в III и I группах 11 и 8%, соответственно (средняя — 12%). В
группе вынужденных вертеться (III) 60% считают, что «добиваются всего упорным трудом», в группе I этого мнения придерживаются 49%, в группе IV — 48%!, во II, самой спокойной группе, — 40%. Примечательно, что невысок процент относящих себя к «незаслуженно обиженным» — 10%) в группе I и 8-9% в других.
Динамический ряд: факторы устойчивости и сдвигов. Обратимся теперь к серии данных исследований типа «Экспресс» (1600 опрошенных). На протяжении последних лет в них регулярно ставится квазиэкспертный вопрос «Как Вы думаете, большинство жителей уже приспособились к происшедшим в стране переменам?», с 1998 г. параллельно ставится вопрос о том, приспособилась ли к переменам семья самого опрошенного. Стандартно предлагается три варианта ответов; в табл. 17 в последней строке приводятся для сравнения проценты согласных с тем, что дела в стране «идут в правильном направлении». Сопоставимые данные за два года таковы.
Таблица 17
Оценка респондентами приспособленности населения к переменам*
Варианты ответов 1998 г. 1999 г.
февраль июнь сентябрь октябрь декабрь февраль март апрель май июнь июль
Уже приспособились 22 18 21 23 20 20 19 24 26 25 27
Приспособятся в ближайшем будущем 32 24 28 22 23 27 24 19 24 25 19
Никогда не смогут приспособиться 33 45 44 46 44 43 46 52 43 40 42
Цела в стране идут в правильном направлении 20 _ 16 10 10 7 7 6 10 К) 10 8
Создается впечатление, что практически никакой динамики показателей «приспособления» не наблюдается, заметно лишь колебание каждого из трех показателей вокруг некоторого среднего уровня. Это наблюдение в принципе соответствует отмеченному ранее при сравнении показателей 1994 и 1999 гг., когда резкие различия также отсутствовали (см. табл. 5).
В то же время нетрудно заметить определенное соответствие тенденций изменения показателей первого ряда («уже приспособились») и последнего ряда («перемены идут в правильном направлении»). Представляется вполне вероятным, что изменения в оценках общей приспособленности близки изменениям (но, конечно, не уровню) в столь же общих позитивных оценках ситуации в стране.
Таблица 18
Оценка респондентами приспособленности их семьи к переменам
(в % к числу опрошенных)
Варианты 1998 г. 1999 г.
ответов декабрь февраль март апрель май июнь июль
А лично Вы, Ваша семья уже приспособились к происшедшим в стране переменам ?
Уже приспособились 27 28 27 33 34 33 32
Приспособимся в ближайшем будущем 23 20 21 19 18 18 16
Никогда не сможем приспособиться 42 42 44 40 39 40 45
Можно полагать, что ответы на вопрос, обращенный лично к респонденту, имеют иное содержание, чем приведенные в табл. 7: источником мнений о положении «большинства в стране» очевидно служат сообщения
СМИ, тогда как мнения о собственном положении опираются на непосредственный опыт человека. На деле происходит более сложное взаимодействие и взаимная проекция источников.
Сравнение приспособленности к переменам большинства населения и самих респондентов
Группы Большинство населения Лично респондент, семья
Уже приспособилось Приспособится в ближайшем будущем Никогда не сможет приспособиться Уже приспособились Приспособимся в ближайшем будущем Никогда не сможем приспособиться
В целом 27 19 42 32 16 45
По полу
Мужчины 26 21 41 32 19 43
Женщины 28 16 42 31 13 48
По возрасі
18-24 года 40 21 27 37 26 26
25-39 лет 36 22 28 45 20 29
40-54 года 19 22 48 28 15 49
55 лет и старше 19 12 57 20 8 67
По образованию
Высшее 29 30 31 47 18 30
Среднее 31 19 39 35 18 39
Ниже среднего 22 14 50 21 12 59
До доходам
Низкий 25 15 40 26 13 53
Средний 25 17 46 26 16 51
Высокий 32 22 36 45 16 32
По месту проживания
Большой город 27 21 42 36 18 41
Малый город 25 18 44 29 15 47
Село 30 16 39 30 13 50
Получается, что «уже приспособленных» в ответах на личный вопрос во всех группах (кроме, пожалуй, самых молодых) заметно больше, чем в ответах на экспертный вопрос. В ответах же на вопрос о возможности приспособления «в ближайшем будущем» соотношение показателей прямо противоположное: чаще полагают,
что приспособятся другие. Личный опыт побуждает и к увеличению доли негативных позиций («никогда не приспособятся»).
В заключение рассмотрим оценки общих и собственных адаптивных перспектив в группах, отличающихся по потребительскому поведению.
Таблица 20
Сравнение оценок приспособленности к переменам большинства населения и самих респондентов по адаптивным группам
Группы Большинство населения Лично респондент, семья
Уже приспособилось Приспособится в ближайшем будущем Никогда не сможет приспособиться Уже приспособились Приспособимся в ближайшем будущем Никогда не сможем приспособиться
I Неприспособившиеся 20 16 51 17 12 63
II Живущие без изменений 26 17 44 30 18 42
III Вынужденные вертеться 39 25 26 51 21 23
IV Открывшие новые возможности 43 29 16 53 19 22
Затруднились ответить 76 11 14 79 14 7
Собственно, табл. 20 может служить лишь подтверждением уже отмеченного (и вполне очевидного): все оценивают собственные адаптивные возможности выше, чем возможности других; адаптация растет по мере уменьшения экономических ограничений...
О типологии адаптивного поведения. Прежде всего следует отвести одно принципиальное методологическое сомнение: насколько правомерно относить к типам адаптивного поведения позицию, которую респонденты определяют как «не могу приспособиться». Одна из задач настоящей статьи состоит в подтверждении того, что такая
позиция реально означает один из типов (или даже некоторую совокупность типов) адаптивного, приспособительного поведения.
Характерные особенности структуры выделенных в исследовании поведенческих вариантов можно представить следующим образом (для удобства — в порядке от правого столбца к левому).
Открывшие для себя новые возможности (IV) — это люди, которые обрели новые инструментальные средства для удовлетворения собственных растущих запросов («повышающая адаптация»).
Вынужденные вертеться (III) используют непривычные для них средства для поддержания наличного, или сниженного, статуса («понижающая адаптация»).
Считающие, что для них ничего особенного не изменилось (II), находят определенную нишу, из которой про-исходящие перемены не видны или кажутся малозначительными («изолирующая адаптация»).
Наконец, неприспособляемые — те, кто определяют свое положение в терминах «не могу приспособиться» (I). Это люди, вынужденные предельно снижать уровень собственных запросов и статусных притязаний и крайне негативно оценивающие такое снижение («разрушающая адаптация»).
Следует подчеркнуть, что ни один из выделенных (с какой-то долей условности) адаптивных типов не совпадает полностью с какой-либо из рассматривавшихся в статье групп — «типичными» можно считать только наиболее устойчивые и консистентные по своим признакам «центры», или «ядра», таких групп.
Ни один из вариантов адаптивного поведения в наличных социально исторических условиях не может быть устойчивым. В опросных данных это обычно выражается как ощущение неуверенности в будущем; такая черта свойственна носителям как «новых», так и «старых» типов поведения.
Леонид ГОРДОН
Времена и сроки демократических перемен: тяжкая медлительность исторического движения1
При обсуждении становления демократии и рыночной экономики в России основное внимание обычно уделяется критике несовершенства наших современных политических порядков сравнительно с тем, что, по мнению рассуждающего, должно иметь место в настоящей («идеальной») демократической системе и/или что фактически характерно для стран, где такая система утвердилась давно и достигла зрелого уровня. В центре дискуссии, естественно, оказываются наши отличия от действительной демократии, ошибки или злой умысел воз-главителей реформ, предложения касательно преодоления нынешних пороков. Несмотря на несомненную важность подобных подходов, мне кажется, что их нужно дополнить попыткой уяснить реальную область возможного в процессах вызревания демократии, перехода от недемократии к демократии. По моему убеждению, критика и оценка субъективных действий и отдельных политиков, и групп, и народных масс в целом имеют смысл лишь в соотнесении возможного и невозможного в рамках русла объективно задаваемых параметров естественно-исторического потока.
Судя по историческому опыту прошлого и общей логике истории (насколько она доступна человеческому разуму в отношении только начинающихся перемен), любые переходы к демократии — будь то движение к ней от феодального строя, как в Западной Европе XVII-XX вв., или от государственного социализма, как в современной Восточной Европе и России, — объективно и неизбежно связаны с глубоким переходным кризисом устоев привычного социального порядка, с потрясением
и преобразованием устоев повседневной жизни, падением жизненного уровня, колебанием нравственных традиций, привычек, установок. В этом смысле преобразование госсоциализма в рыночное и демократическое общество, по выражению Р. Дарендорфа, использовавшего метафору псалмопевца, всегда есть движение, первоначально идущее «через долину плача»2, и лишь затем, добавлю от себя, дающее надежду (и только надежду, не гарантию) попасть в обетованную землю демократии.
Далее. Факты прошлого и общетеоретические соображения подводят к выводу о долговременности периода становления демократии, о том, что «времена и сроки» такого становления измеряются многими десятилетиями, если не веками. При подобной длительности и — главное — сложности переход к демократии приобретает постепенно-стадиальный, приливно-отливный характер. Соответственно, критика наличных порядков в каждый данный момент рыночно-демократических преобразований должна вестись с учетом не только конечного идеала, но и ступени перехода, достигнутой им стадии, и тех «типичных» норм демократии, которые характерны для данного периода. Не исключено, что сегодняшние политические нравы в России правильнее сопоставлять не с современной Европой или Америкой, но с Англией, Францией, США времен Ч. Диккенса, О. Бальзака, М. Твена.
Развертывание социальных изменений в генерационном времени. Конкретно, сложность и длительность формирования рынка и демократии в послесоциалисти-ческих обществах, России прежде всего, обусловливаются тем, что эти процессы достигают зрелого уровня, так сказать, выходят на поверхность общественной жизни, становятся реальными лишь тогда, когда новые порядки и социально-политические институты принимаются как элитами, так и народным большинством или хотя бы его активной частью. Иными словами, реальная демократизация происходит по мере освоения элитами и народным большинством демократических ценностей, установок, культурно-идеологических и социальных норм.
Но формирование культурных и социально-психологических основ демократии в человеческом сознании (а освоение соответствующих ценностей как раз и есть подобное формирование) в подавляющем большинстве случаев происходит один раз на протяжении жизни — в детстве и молодости, на стадии базовой социализации. Именно тогда складываются обновленные представления о должном и правильном, пересматриваются традиции и нормативы поведения, упрочиваются новые привычки. Коренное изменение структуры глубинных, базовых ценностей в зрелом и пожилом возрасте случается, скорее, в качестве исключения, а не правила.
Разумеется, в стопятидесятимиллионном населении нашей страны исключения иногда считаются на миллионы. Да и некоторые политические убеждения, рациональная оценка конкретных политических установлений (скажем, многопартийной системы или свободы печати) могут меняться без коренных перемен в структуре личности, а потому и после периода базовой социализации. Такие изменения касаются уже десятков миллионов людей. Однако устойчивые перемены в социальнополитическом сознании, принятие новых норм и институтов, именно как системы, обычно происходит от поколения к поколению.
1 Автор признателен Российскому фонду фундаментальных
исследований, обеспечившему финансирование разработок по 2 ДарендорфР. После 1989. Размышления о революции в Ев-теме статьи (проект РФФИ №99-06-80009). ропе. М., 1998. С. 104.
