CC BY
33
УДК: 821.134.2
Volkhovskaya A.G., researcher, State A.S. Pushkin Museum; postgraduate, Lomonosov Moscow State University
(Moscow, Russia), Е-mail:cengobel@yandex.ru
FELIX ROS'S APPROACH TO THE STUDY OF LIFE AND WORKS OF A.S. PUSHKIN. The article is dedicated to the study "Pushkin: the poet-revolutionary" published by Felix Ros, a Spanish writer, in 1946 as part of the collection "Noah's Ark". The author of the article seeks to trace the emergence of Ros's interest in Pushkin, to highlight the features of Ros's study itself, and to consider new angles of the Spanish reader's perception of Pushkin. Ros perceives Pushkin as a poet of the revolution, whose work is inextricably linked with the opposition to the despotism of Alexander I up to 1825. Besides he notes the significant influence of European authors, recognizing the "Eugene Onegin" as the only "Russian" work by Pushkin. All quotations from Ros's text are given in translation from the Spanish language by the author of the article.
Key words: Alexander Pushkin, Felix Ros, Russian literature, Spanish literature, revolution, romanticism.
А.Г. Волховская, науч. сотр. Государственного музея А.С. Пушкина, соискатель каф. истории зарубежной
литературы Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, г. Москва,
Е-mail: cengobel@yandex.ru
ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО А.С.ПУШКИНА В ИНТЕРПРЕТАЦИИ ФЕЛИКСА РОСА
Данная статья посвящена исследованию испанского писателя Феликса Роса «Пушкин: поэт-революционер», опубликованному в 1946 г. в составе сборника «Ноев Ковчег». Автор статьи стремится проследить процесс возникновения интереса Ф. Роса к Пушкину, выделить особенности самого исследования, а также рассмотреть новые ракурсы восприятия испанским читателем творчества А.С. Пушкина. Ф. Рос воспринимает Пушкина как поэта революции, чье творчество до 1825 г. неразрывно связано с противостоянием деспотизму Александра I. Кроме того, он отмечает значительное влияние европейских авторов, признавая единственным «русским» произведением Пушкина роман «Евгений Онегин». Все цитаты из текста Ф. Роса приводятся в переводе с испанского языка, который весьма близок к оригиналу.
Ключевые слова: А.С. Пушкин, Феликс Рос, испанская литература, русская литература, революция, романтизм.
В 1946 г. в Барселоне была опубликована книга испанского писателя Феликса Роса «Ноев Ковчег». В нее вошли литературоведческие материалы, среди которых - эссе «Пушкин: поэт-революционер». В этом тексте автор задается вопросами о месте Пушкина в русской и мировой литературе, о его взаимоотношениях с государством и религией, о романтизме и революционности его творчества. Мы, в свою очередь, попробуем ответить на другой вопрос - почему Феликс Рос обращается к фигуре А.С. Пушкина и какие ракурсы восприятия русского поэта он предлагает испанскому читателю?
Феликс Рос Себриан (1912 - 1974) родился в Барселоне в обеспеченной семье, изучал право в университете Барселоны, затем гуманитарные науки в университете Валенсии. Сотрудничал во многих периодических изданиях, таких как газета «La Vanguardia», журналы «Blanco y Negro», «Cruz y Raya» и др. В 1932 г. принимал участие в создании журнала «Azor». В 1934 г. была опубликована его первая книга - поэтический сборник «Verde voz».
В октябре 1935 г. в составе группы испанских и французских журналистов, симпатизирующих советскому режиму, Феликс Рос отправился в СССР За время своего визита он встретился с Ильей Эренбургом, посетил Ленинград и Москву, побывал в театрах и музеях. Свои впечатления он описал в книге «Un meridional en Rusia» (Южанин в России), которая представляет собой путевой дневник. Книга была опубликована в июле 1936 г., за несколько недель до начала Гражданской войны в Испании. Несмотря на это, весь тираж был раскуплен в кратчайшие сроки.
В 1941 г. Рос основал издательство «Tartesso», которое публиковало классиков мировой литературы XIX-XX вв., таких как Г.К. Честертон, С. Моэм, Дж. Джойс, Дж. Остин, А. Моруа, И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, И.А. Бунин.
В начале 1950-х гг. некоторое время руководил театром Бе-навенте в Мадриде. В основном занимался литературным творчеством: сотрудничал в журналах, писал предисловия к изданиям каталонских писателей, занимался редактурой, переводил с немецкого языка (иногда под псевдонимом Kurt von Norvitch). В 1960-е гг. стал лауреатом нескольких литературных премий.
Вероятно, интерес к Пушкину возник у Роса во время путешествия по СССР. Там он неоднократно слышал это имя, в том числе в качестве топонима: в книге «Un meridional en Rusia» [1] имя Пушкина присутствует только в этом качестве. Учитывая то, с каким вниманием и тщательностью Рос заносил всю информацию о русских художниках, писателях и исторических событиях в свой путевой дневник, он вряд ли забыл поведать своим читателям о знаменитом русском авторе. Странно также было бы предположить, что за все время путешествия ему ни разу не рас-
сказали о человеке, чье имя носит Пушкинская площадь. Видимо, Рос сознательно не говорит о Пушкине в путевом дневнике, планируя написать о нем более подробно. Ему удалось осуществить этот замысел несколько лет спустя.
На тот момент в Испании существовало несколько статей о Пушкине, написанных видными деятелями испанской культуры: статья Эмилио Кастеляра «Русский романтизм» [2], книга Эмилии Пардо Басан «Революция и роман в России» [3], статья Антонио Мачадо «Апокрифическая смесь» [4]. Все они в той или иной степени рассматривают вопрос о принадлежности творчества Пушкина к романтизму. Судя по всему, Рос был знаком с этими текстами, т.к. ссылается, на некоторые из них. Кроме того, он использовал книгу Н.А. Жаринцевой «Русские поэты и поэзия» [5] на английском языке, натолкнувшую его на размышления о революционных настроениях Пушкина и Жуковского. Также в тексте присутствуют многочисленные цитаты из поэтических произведений Пушкина, выполненные очень близко к оригинальному тексту. Можно предположить, что Рос пользовался не только испанскими, но и другими иноязычными версиями пушкинской поэзии.
Статья «Пушкин: поэт-революционер» разделена на несколько смысловых частей. Первая посвящена биографии поэта. С самого начала Рос отмечает, что одним из предков поэта был эфиоп Абрам Ганнибал, и что Пушкин никогда не скрывал и не отрицал своего происхождения. Далее приводятся сведения о годах учебы в Царскосельском лицее, первой публикации, успехе и неодобрении властей. «Поведение и образ мыслей Пушкина привели к разногласиям с царским режимом. Сам Александр не одобрял этого и пустил по столице слух, что Пушкина высекли в тайной канцелярии. Об этих событиях он скажет позднее в одном из писем: «Я жаждал Сибири, чтобы восстановить свою честь"» [6, с. 96]. Примечательно, что здесь Рос цитирует написанное по-французски неотправленное письмо Пушкина Александру I 1825 г. Приведённая фраза выглядит там следующим образом: «я надеялся на Сибирь или на крепость, как на средство к восстановлению чести» [7, с. 206]. Рос свободно владел французским языком, так что вполне мог ознакомиться с франкоязычной частью эпистолярного наследия поэта.
В биографической части присутствует некоторое количество фактических неточностей, каждая из которых не может значительно повлиять на восприятие, но в целом отражают небрежный подход к формированию образа. Так, например, Пушкин назван Алексеем Сергеевичем, Арина Родионовна - его бабушкой. Кроме того, Пушкину приписывается угрюмость и замкнутость, эпатажное поведение в обществе и склонность к карточным играм, брак с Н.Н. Гончаровой назван фиктивным. Вероятно,
таким способом Рос подбирает факты, чтобы подкрепить свою точку зрения на творчество поэта, предложенную в названии -поэт-революционер.
В чем же проявляется революционный настрой Пушкина? «Пушкин был врагом Государства, то есть человеком, который стремится жить Государством: потому что жить против чего-то означает жить именно этим» [6, с. 101], - пишет Рос. По его мнению, Пушкин был революционным поэтом, но не революционером; он обладал какой-то патологической антипатией к императору, весьма нелестно отзываясь о нём в десятой главе «Евгения Онегина»:
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда [6, с. 102; 8, с. 193].
Еще одно стихотворение, которое приводит Рос в подтверждение своей теории - «Noel» 1818 г.: Царь входит и вещает: «Узнай, народ российский, Что знает целый мир: И прусский и австрийский Я сшил себе мундир. О радуйся, народ: я сыт, здоров и тучен; Меня газетчик прославлял; Я пил, и ел, и обещал -И делом не замучен. [6, с. 103; 9, с. 61].
Литературовед Н.Л. Груздева в статье «Пушкин в Испании» отмечает, что в книге Роса Пушкин предстает врагом деспотизма, а главным стержнем его творчества становится связь с декабристским движением [10, с. 147]. После смерти Александра I в 1825 г. и последовавшего за этим восстания декабристов поэтическая «революционность» Пушкина завершается. Фактически, его творческая биография разделяется на два этапа, в соответствии с периодами правления двух императоров. Так, говоря о смерти Пушкина, Рос приводит цитаты из письма В.А. Жуковского, который приписывает поэту следующие предсмертные слова: «Скажи государю, что мне жаль умереть; был бы весь его. Скажи, что я желаю ему долгого, долгого царствования, что я желаю ему счастья в его сыне, что я желаю ему счастья в его России». [6, с. 99, 11, с. 610].
Как и любой испанский исследователь до и после, Рос задается вопросом о принадлежности творчества Пушкина к романтизму, о чем рассуждает в разделе «Русская революция и европейский романтизм». «Случай Пушкина, возможно, уникален и, несомненно, очень важен: в его творчестве слились два ураганных порыва - дух славянской революции и европейский романтизм» [6, с. 111]. Европейский романтизм, согласно Росу, основывается на двух базовых идеях - любви к традиции и любви к либерализму, преодолению границ. Русская революция, начавшаяся в 1670 г., хочет осчастливить весь народ и вступает в противоречие с романтическим индивидуализмом. В творчестве Пушкина присутствует и то, и другое: он поддерживает декабристов, но в тоже время восклицает «о русский глупый наш народ» [6, с 112; 8, с. 194]. Такова, считает Рос, концепция обособленного духа Пушкина.
При этом единственное произведение Пушкина, которое Рос считает достойным своего внимания - это «Евгений Онегин», именно там Пушкин начинает открывать Россию. Пересказывая сюжет романа, который на тот момент был неоднократно издан в переводе на испанский, французский, английский и немецкий языки, Рос немного изменяет фабулу, предавая сюжету оттенки драматизма: Онегин - ссыльный преступник, который встречает Татьяну в изгнании. Читатели ожидали от этого произведения социальной сатиры м романтических страстей, но, не найдя там ни того, ни другого, были разочарованы. «"Онегин" начинает жанр "литературы неудачников", который должен питать жизнь славянской литературы до бесконечности» [6, с. 114]. Специалистом этого жанра Рос называет Гончарова, роман которого «Обломов» был опубликован издательством «Tartessos» в 1943 г. [12]. Очевидно, Рос хорошо знал творчество Гончарова, поскольку далее он приводит достаточно неожиданное сравнение: «Страстный персонаж Александра Федоровича Адуева может рассматриваться как карикатура на Пушкина, как и на многих русских того времени» [6, с. 114]. Используя нескольких схожих фактов биографии - склонность к литературе, наставничество дяди, любовные неудачи - Рос снова подводит читателя к мысли о революционных идеях в творчестве Пушкина: «... вернувшись в Санкт-Петербург он
[Адуев] становится человеком уверенным и практичным, заключает брак с юной девушкой, которая его не любит... <...> Что представляет собой эта моральная бездеятельность, <...> если не революцию, в конце концов?» [6, с. 115]. Необходимо отметить новизну, но в то же время абсолютную безосновательность этого сближения.
Отмечая разносторонность дарования Пушкина, Рос упоминает многие его произведения - он и историк («Историю пугачевского бунта»), и прозаик «Капитанская дочка»), и драматург («Борис Годунов», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость»), и, конечно, поэт («Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтане», «Цыгане», «Русалка»).
В разделе «Искусство и государство» Рос рассуждает о том, что, к сожалению, в современном мире существует печальная традиция не воспринимать поэзию в серьез. Но и как писатель Пушкин мало интересует современного испанского читателя: «Какой прекрасный рассказчик Пушкин и как мал интерес к нему сегодня!» [6, с. 107].
Для себя Рос объясняет это следующим образом: во всех произведениях Пушкина, кроме «Евгения Онегина» слишком сильно «европейское» влияние. С детства родным языком Пушкина был французский, в лицее он носил прозвище «француз», в своих произведениях он нередко подражает Вольтеру, Байрону и Шелли. «Само слово "европа" имеет для Пушкина магическое звучание», - пишет Рос [6, с. 115]. В подтверждение своих слов он цитирует несколько стихотворений («Кинжал» 1821 г., «Восстань, о Греция, восстань» 1829 г. и др.), в которых упоминаются исторические события, происходившие в современной Пушкину Европе. «Не раз Пушкин обращается к Испании», [6, с. 116] - отмечает Рос, приводя стихотворение «На Воронцова» 1825 г. о казни Рафаэля Риего и реакции российского двора.
Особого внимания заслуживает комментарий Роса по поводу обращения Пушкина к испанским сюжетам: «С интересом отметим, что в то время пока выдающийся русский поэт ищет для себя испанскую тему, наш Эспронседа - другая значительная фигуры взволнованной и волнующей поэзии романтизма <...> -создает одно из своих лучших произведений, воспевая казаков, которых так хорошо знал Пушкин, единомышленник Эспронседы в бунтарских вопросах» [6, с. 118]. Речь идет о стихотворении «Песня казака» [13, с 109 - 113] испанского поэта Хосе Эспрон-седы (1808 - 1842).
В конце рассказа о биографии поэта Рос упоминает, что через три дня после смерти Пушкина в Мадриде скончался испанский писатель Мариано Хосе де Ларра (1809 - 1837). Но, в отличие от Мачадо, который сопоставляет этих двух поэтов-современников и находит много общего [4], Рос не развивает это сравнение, а предлагает новое, продолжая поиск в испанской литературе фигуры, эквивалентной Пушкину. В то время как Пушкин открывает романтическую Испанию русскому читателю, Эспронседа рисует испанскому читателю Россию через дикую необузданную мощь казачьего войска, которой зальет кровью всю Европу.
Завершая статью, Рос с сожалением признает, что как бы современный ему испанский читатель не воспринимал Пушкина - как прозаика, поэта байронического толка или певца революции - это лишь однобокий подход, не отражающий всю картину. Для самого Роса Пушкин - поэт-революционер, восстававший против деспотизма Александра I и притеснения личности, но поддержавший Николая I и ожидавший его благословения на смертном одре. Рос старательно выстраивает этот образ, подкрепляя его фактами биографии поэта и цитатами из произведений; акцентирует внимание на свободолюбивой лирике, отметая все, что не вписывается в эту концепцию. Отмечая несомненный талант Пушкина-писателя и Пушкина-поэта, Рос с сожалением констатирует, что во всем его творчестве «царит» европейский романтизм, в то время как единственное подлинно «русское» произведение роман в стихах «Евгений Онегин» - история ссыльного неудачника, не оправдавшая надежд читателей. Пушкин сочетает в своём творчестве беспокойство о судьбах народа и снобизм образованного аристократа. Его блестящее мастерство может быть оценено лишь немногими. Он открывает русскому читателю Испанию, а Испания так до сих пор и не может открыть для себя Пушкина.
Подобные статьи вдохновляют современных исследователей задуматься о принципах рецепции инокультурного материала, о выборе фактов и их трактовке, отражающей знаки определенной исторической эпохи.
Библиографический список
1. Ros F. Un meridional en Rusia. Madrid: Ediciones españolas, 1940.
2. Castelar E. El romanticismo rusoio. La ilustración española y Americana. Madrid, 1874; № 13. 8 de abril: P. 199 - 200.
3. Pardo Bazán E. La revolución y la novella en Rusia: Lecturas en el Ateneo de Madrid. Madrid: M. Tello, 1887.
4. Machado A. Miscelanea apocrifa. Palabras de Juan deMairena. Hora de España. Diciembre 1937, № 12.
5. Jarintzov N.A. Russian poets and poems: «Classics» and «Moderns». Vol. 1: «Classics». Oxford: Blackwell, 1917.
6. Ros F. Medio poeta revolucionario: Pushkin. El paquebot de Noé. Barcelona: Editorial Lara, 1946.
7. Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 9. Москва: ГИХЛ, 1962.
8. Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 4. Москва: ГИХЛ, 1960.
9. Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 1. Москва: ГИХЛ, 1959.
10. Груздева Н.Л. Пушкин в Испании. Новые зарубежные исследования творчества А.С. Пушкина: сборник обзоров. Москва: ИНИОН АН СССР, 1986.
11. Жуковский В.А. Собрание сочинений в 4 томах. Т. 4. М.: ГИХЛ, 1960.
12. Goncharov I.A. Oblomoff. Barcelona: Tartessos, 1943.
13. Espronceda J. Poesias. Madrid: Imprenta de Yenes, 1840.
References
1. Ros F. Un meridional en Rusia. Madrid: Ediciones españolas, 1940.
2. Castelar E. El romanticismo rusoyu. La ilustración española y Americana. Madrid, 1874; № 13. 8 de abril: P. 199 - 200.
3. Pardo Bazán E. La revolución y la novella en Rusia: Lecturas en el Ateneo de Madrid. Madrid: M. Tello, 1887.
4. Machado A. Miscelanea apocrifa. Palabras de Juan deMairena. Hora de España. Diciembre 1937, № 12.
5. Jarintzov N.A. Russian poets and poems: «Classics» and «Moderns». Vol. 1: «Classics». Oxford: Blackwell, 1917.
6. Ros F. Medio poeta revolucionario: Pushkin. El paquebot de Noé. Barcelona: Editorial Lara, 1946.
7. Pushkin A.S. Sobranie sochinenij v 10 tomah. T. 9. Moskva: GIHL, 1962.
8. Pushkin A.S. Sobranie sochinenij v 10 tomah. T. 4. Moskva: GIHL, 1960.
9. Pushkin A.S. Sobranie sochinenij v 10 tomah. T. 1. Moskva: GIHL, 1959.
10. Gruzdeva N.L. Pushkin v Ispanii. Novye zarubezhnye issledovaniya tvorchestva A.S. Pushkina: sbornik obzorov. Moskva: INION AN SSSR, 1986.
11. Zhukovskij V.A. Sobranie sochinenij v4 tomah. T. 4. M.: GIHL, 1960.
12. Goncharov I.A. Oblomoff. Barcelona: Tartessos, 1943.
13. Espronceda J. Poesias. Madrid: Imprenta de Yenes, 1840.
Статья поступила в редакцию29.03.18
УДК 821.161.1
Hasanova G.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State University (Makhachkala, Russia),
E-mail: uzlipat066@mail.ru
Dzhamalova A.O., MA student, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: uzlipat066@mail.ru
METAPHORICAL POTENTIAL OF NOUNS-ZOONYMS IN RUSSIAN AND LEZGIN LANGUAGES. The article studies metaphorical potential of Russian and Lezgin word formation on the material of one lexical-semantic group of words. The choice of zoo-nyms as an object of study is explained by their special influence on the development of figurative meanings in both languages. The authors conclude that the Russian system is derived from the words naming animals is represented by different lexical-grammatical word classes. The most productive models metaphorical word formation are noun-adjective, noun-verb. In Lezgin the affixal word formation is not developed. For this reason, the Russian affixal metaphorical words correspond to stable comparing with Lezgin components хьтин and хьиз (хьти in Achtynsky dialect). The хьти component is used in sustained comparisons, indicating features, the хьиз component is used in comparisons, denoting action.
Key words: Russian, Lezgin language, metaphorical meaning, zoonyms, metaphorical potential.
Г.А. Гасанова, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный университет, г. Махачкала,
Е-mail: uzlipat066@mail.ru
А.О. Джамалова, магистрант 2 курса, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала,
Е-mail: uzlipat066@mail.ru
МЕТАФОРИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ-ЗООНИМОВ В РУССКОМ И ЛЕЗГИНСКОМ ЯЗЫКАХ
В статье исследуется метафорический потенциал русского и лезгинского словообразования на материале одной лексико-семантической группы слов. Выбор зоонимов в качестве объекта исследования объясняется их особой активностью в развитии образных значений в обоих языках. Авторы делают вывод о том, что в русском языке система производных от зоонимов слов представлена разными лексико-грамматическими классами слов. Наиболее продуктивными моделями метафорического словообразования являются существительное - прилагательное, существительное-глагол. В лезгинском языке аффиксальное словообразование не развито. В силу этого русским метафорическим аффиксальным производным в лезгинском языке соответствуют устойчивые сравнения с компонентами хьтин и хьиз (в ахт. диал. хьти). Компонент хьтин употребляется в устойчивых сравнениях, обозначающих признаки, а хьиз (хьти) в сравнениях, обозначающих действие.
Ключевые слова: русский язык, лезгинский язык, метафорическое значение, зоонимы, метафорический потенциал.
Проблема образного потенциала слов в последние годы привлекает пристальное внимание лингвистов. Однако она еще не являлась предметом специального сопоставительного исследования в русском и лезгинском языках. Именно обогащение словаря показывает в полной мере, насколько сложно и многообразно взаимодействие между лексическими и словообразовательными процессами.
По словам З.А. Харитончик, «существенным для сопоставительного исследования словообразования является рассмотрение словообразовательной активности производящих (мотивирующих единиц, в ходе которого уточняется роль каждого лексико-грамматического и лексического класса в деривационных процессах, определяется степень их словообразовательной активности» [1, с. 186].
