CC BY
16УДК 82 (470+571) «18/19»
ЖИВОПИСНЫЙ ЭКФРАСИС В ЛИРИКЕ В.В.ГОФМАНА
Нина Борисовна Черепанова
к. филол. н., учитель русского языка и литературы Средняя общеобразовательная школа № 2 г. Березники 618400, Россия, Пермский край, г. Березники, ул. Пятилетки, 21. Cherepanova01 @yandex.ru
Статья посвящена левитановскому экфрасису в лирических циклах В.В.Гофмана (1884-1911) «Вечерняя песня» и «Песня о вечернем звоне». Внимание исследователя сосредоточено на проблеме «синтеза искусств», актуальной для поэтов символистского круга. Рассматриваются языковые средства, обеспечивающие живописность лирического пейзажа: цветопись, светопись, звукоряд. Анализируется образный строй и композиция стихотворений Гофмана и полотна Левитана. Подчеркивается, что экфрасис играет особую роль в создании образа лирического героя.
Ключевые слова: В.В.Гофман, И.И.Левитан, пейзаж, экфрасис, «синтез» искусств, символизм.
Одна из основных тенденций поэтики символизма определена идеей «синтеза искусств». Результатами эстетических экспериментов поэтов-символистов стали произведения, в которых «синтез сыграл роль <.. .> системы технических приемов писателя» [Минералова 2003: 264]. Характеризуя пересечения литературы с живописью, А.В.Геворкян обращал внимание на наличие у символистов целого ряда текстов, в которых «принципы живописной эстетики <...> переносились в архитектонику и мотивно-образную систему» [Геворкян 2009: 241] литературного произведения. О значимости проблемы «синтеза» искусств для В.В.Гофмана, малоизученного поэта-символиста, свидетельствует тот факт, что в новейшей поэтике русской литературы конца XIX - начала XX в. его имя упоминается в связи именно с данной проблемой [там же: 219]. Как отмечает Н.С.Бочкарева, «актуализация термина «экфрасис» в последнее десятилетие, с одной стороны, перенесла внимание исследователей с художественного произведения на текст, с другой стороны, значительно расширила объем понятия и сферу его применения» [Бочкарева 2009: 83]. На наш взгляд, во многих лирических произведениях Гофмана можно выявить «экфрастическое
© Черепанова Н.Б., 2013
построение» [Геворкян 2009: 236], и они представляют интерес с точки зрения такого литературного феномена, как экфрасис.
В данной статье речь идет о двух стихотворных циклах Гофмана -«Вечерняя песня» (1905) и «Песня о вечернем звоне» (1907), ближайшим живописным контекстом которых является полотно Левитана «Вечерний звон» (1892). В свою очередь мотив «вечернего звона», вынесенный в заголовки стихотворного цикла Гофмана и живописного полотна Левитана, отсылает к прецедентным текстам Т.Мура и И.Козлова, включая данные произведения в широкий культурологический контекст.
Говоря о Левитане как художнике-символисте, полотно «Вечерний звон» рассматривают как образец синтеза различных видов искусств. Оно отмечено в ряду пейзажей, «определяющих музыку <...> художественного мира» Левитана [Художественная галерея № 56]. Неоднократно подчеркивалась лиричность картины: «чудесным художником-поэтом» называл Левитана М.Нестеров, «поэтом русской природы» считал его А.Головин, А.Федоров-Давыдов включил «Вечерний звон» Левитана в ряд «наиболее "литературных" и философских» его картин [Левитан].
В связи со сказанным необходимо отметить и иные «странные сближения» между данными произведениями. Цикл «Песня о вечернем звоне» (1907) написан Гофманом спустя два года после «Вечерней песни» (1905). Примечательно, что такой же временной промежуток разделяет картины Левитана. Известно, что Левитан, которому не были свойственны автоповторения [Художественная галерея № 56], написал свой «Вечерний звон» (1892) на основе ранее разработанного сюжета («Тихая обитель», 1890). Таким образом, сравниваемые тексты сопоставимы на уровне названий, творческой истории, близки тематически, объединены общим культурологическим контекстом.
Отметим жанровую общность исследуемых текстов. Гофмановский цикл «Вечерняя песня» - это лирическая пейзажная зарисовка, повторяющая настроение левитановского пейзажа. Совпадает зрительный ряд данных произведений: луг, река, роща, церковь, дорога к ней, плывущие по небу облака, окрашенные в цвета вечерней зари. Строки из «Вечерней песни» Гофмана могли бы стать поэтическим описанием картины Левитана: «Уж солнце тихо поникает, / Стволы деревьев золотя, / Лучами реку рассекает, / В ней отражаясь и блестя. / Закат огнист, лучисто-красен. / Земля лелеет свой покой. / И как-то бесконечно ясен / Вечерний воздух над рекой»; «Прозрачный вечер. Тихо стынут / Поля, встречающие сон», «светлым чудом перекинут / Вечерне-яркий небосклон» [Гофман 2007: 102-103].
Сопоставима цветовая и световая палитра исследуемых пейзажей. Здесь - мягкая охра уходящего за горизонт солнца, отражающегося в водной глади и «золотящего» стволы и верхушки деревьев. Отсветы вечерней зари на белых стенах монастыря, на облаках левитановского пейзажа переданы гаммой розового, красного, сиреневого цветов.
Известно, что для усиления светового эффекта художник кладет на полотно темные мазки. Впечатление ясности и прозрачности на полотне Левитана создано, в том числе, темными пятнами отражающегося в водной глади леса на левой стороне холста и притененным вечерним лугом в переднем правом углу картины. Примечательно, что на картине «Тихая обитель» «темное пятно» (отражение леса в воде) расположено на горизонтальном центре полотна и делит его пополам. Световое пятно «Вечернего звона» расширено за счет увеличения водного пространства. Излучина реки на правой средней части холста огибает монастырь и словно сливается с небом. Приемы светотени подвластны и гофмановскому поэтическому слову. «Прозрачному», «бесконечно-ясному» воздуху в его стихотворении противопоставлена вечерняя тень: «Вечерний луг - в короне влажной / Идет туман», «За нами тень давно мелькает» [ 102].
В результате художник и поэт каждый средствами своего вида искусства добиваются общего впечатления, закрепленного в следующих строках гофмановского стихотворения: «<...> светлым чудом перекинут / Вечерне-яркий небосклон» [103].
Как указано ранее, к известному живописному полотну Левитана отсылает заглавие гофмановского стихотворного цикла «Песня о вечернем звоне». Примечательно, что в названиях обоих произведений, живописного и поэтического, как вид искусства доминирует музыка. За Гофманом в литературоведении закрепилось звание «поэта вальса» [Айхенвальд 1994: 465]. Однако музыкальный жанровый диапазон его лирики гораздо шире. Так, в название рассматриваемых циклов вынесены музыкальные жанровые обозначения «звон» и «песня». Песня выступила здесь в собственно жанровой роли, принимая значение воспевания благовеста. Мотив вечернего звона послужил отсылкой к прецедентному тексту - романсу А.Алябьева на стихи И.Козлова, который, в свою очередь, вторичен по отношению к первоисточнику - мелодии вечернего благовеста. Известно, что благовестом «называется тот звон, при котором ударяют в один колокол, или и в несколько колоколов, но не во все вместе, а поочередно в каждый колокол. В последнем случае благовест называют "перезвоном" и "перебором"» [Никольский 1995: 33]. Благовест созывает христиан на богослужение, начинается он тремя редкими медленными протяжными ударами, ко-
торые служат основой дальнейшего мерного ритма данного вида звона: «<...> за благовестом бывает трезвон в несколько колоколов. Так звонят пред вечернею» [Никольский 1995: 34].
Вечерний звон является предметом художественного изображения в исследуемых произведениях. Музыкальность поэтического текста определена, прежде всего, его размером. Если четырехстопный ямб цикла «Вечерняя песня» повторяет размер прецедентного текста (И.Козлова), то трехстопный амфибрахий цикла «Песня о вечернем звоне» имитирует ритм самого благовеста, словно звучат три мерных протяжных удара, призывающих к вечерней молитве («Снова звон, равномерный, ласкающий / Успокоенный, радостный звон» [132]). Обилие сонорных, рифма «звон - сон» усиливают эффект вечернего колокольного благовеста.
«Песня о вечернем звоне» обладает своеобразным метрическим рисунком. Обрамляя цикл, трехстопный амфибрахий повторяется в первом и четвертом его стихотворениях. В нечетных строках второго стихотворения он сменяется четырехстопным, благодаря чему оно начинает звучать как церковная проповедь: «Было сказано нам: Посмотрите на лилии, / <...> / Надо быть как цветы, как прекрасные лилии» [132]. Третье стихотворение цикла начинается с обращения «Боже» («Боже, я твой, я послушен»), кроме того, логическое ударение строк определено анафорами «звон», «сон»: «Звону я душу открыл», «Звон для души словно крылья, / Звон ее в небо унес» [133]. Трехстопный дактиль здесь имитирует радостный колокольный перезвон, символизирующий приход лирического героя к Богу.
Эта открытость души Богу очевидна и в левитановском полотне, мелодичность которого обеспечена его динамикой (плывущие к храму богомольцы) и цветовой палитрой (краски вечерней зари). Особенно это заметно в сравнении со статикой и монохромностью «Тихой обители». Благовест левитановского «Вечернего звона» визуален, и в том числе оттенен перезвоном колокольчиков, изображенных в правом переднем углу картины. Известно, что цветы воспринимаются как остатки рая на земле. В связи с этим необходимо отметить общую для исследуемых произведений цветочную символику, которая не только организует их библейский контекст, но и участвует в создании мелодики текстов. В стихотворении Гофмана в унисон вечернему благовесту «серебряным звоном» звучат «чашечки лилий». Так осуществлена попытка передачи музыкального звучания средствами пластического и словесного видов искусств.
Композиционным центром левитановского пейзажа стал вписанный в него монастырь. Примечательно, что в первом варианте данного
пейзажа («Тихая обитель») монастырь, учитывая его отражение в реке, занимает большую часть площади полотна. С другой стороны, он более скрыт от взгляда зрителя полосой темно-зеленого хвойного леса. Известно, что зеленый цвет считается в искусствоведении пограничным между землей и небом, жизнью и смертью [Кандинский 1992: 31]. Благодаря символике данного цвета левитановская «Тихая обитель» наполнена философскими смыслами.
Образ церкви включен и в литературный пейзаж Гофмана. Примечательно, что данная аллюзия в тексте порождена именно колокольным звоном: «Зовут унылым звоном в храмы / Тех, кто поверили греху». В цикле «Песня о вечернем звоне» действие словно бы перенесено в церковь, о чем свидетельствует отмеченная нами ранее имитация проповеди, отсылающая к 25-33-им строкам шестой главы Евангелия от Матфея. Кстати, данная отсылка вынесена в эпиграф к циклу. Названный цикл включен поэтом во вторую, итоговую, поэтическую книгу «Искус» (1910), семантика названия которой отсылает к христианской традиции.
В связи со сказанным необходимо указать на общий для рассматриваемых произведений мотив дороги к храму. Тропа к монастырю, как и его ворота на полотне «Тихой обители» скрыты от взгляда зрителя в лесном массиве. С мотивом дороги связаны сюжетные изменения ле-витановского «Вечернего звона». Дорога здесь - широкий, «торный» путь к воротам монастыря: прямая линия соединяет вход в храм и плывущих на богомолье людей. Они переплывают на пароме реку, символическое значение которой, закрепленное с античных времен, легко прочитывается, в том числе, и благодаря изображенным на переднем левом крае картины двум ладьям с ожидающим в одной из них перевозчиком. Примечательно, что созываемые благовестом на церковную службу люди стали абсолютным композиционным центром «Вечернего звона», тогда как в центре «Тихой обители» - безлюдный мост через реку. Оба текста, поэтический и живописный, прочитываются как путь к Богу, открытая героями дорога к храму: «Тихо без мук и усилий /В чей-то вступаю я сон / <...> / Сон Молодого Творца» [133].
Живописный экфрасис в стихотворных циклах Гофмана явился метафорой чувств лирического героя, символом поворотного момента в его судьбе - прихода к вере. Отмеченная музыкальность левитановско-го полотна и живописность лирических циклов Гофмана в их соотнесенности является еще одним примером синтеза в поэтике искусства начала ХХ в.
Список литературы
Айхенвальд Ю. Виктор Гофман // Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М.: Республика, 1994. С. 463-467.
Бочкарева Н.С. Функции живописного экфрасиса в романе Грегори Норминтона «Корабль дураков» // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2009. Вып. 6. С. 81-93.
Геворкян А.В. О «синтезе искусств»: Заметки к теме // Поэтика русской литературы конца XIX - начала XX века. Динамика жанра. Общие проблемы. Проза. М.: ИМЛИ РАН, 2009. С. 211-244.
Гофман В.В. Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания; СПб. Росток, 2007. 384 с. - В статье цитируется это издание с указанием страниц.
Кандинский В. О духовном в искусстве. М.: Архимед, 1992. 111 с.
Левитан И. Жизнь и творчество. URL: http://isaak-levitan.ru (дата обращения: 24.02.2013).
Минералова И.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма: Учеб. пос. М.: Флинта, 2003. 272 с.
Никольский К.Т.,прот. Пособие к изучению Устава Богослужения Православной Церкви. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2007. Репринт 7-го изд. (СПб., 1907). 902 с.
Художественная галерея. № 56. URL: http://gallery.lariel.ru/picture. php?id=26 (дата обращения: 24.02.2013).
THE PICTORIAL EKPHRASIS IN V.V.HOFFMANN'S LYRICS Nina B. Cherepanova
Candidate of Philology, teacher of the Russian language and literature Secondary comprehensive school №2 618400, Russia, Permsky krai, Berezniki, Pyatiletka str., 21. Cherepanova01 @yandex.ru
The article is devoted to I.I.Levitan's ekphrasis in lyrical series «The Evening Song» and «The Song of Evening Ringing» by V.V Hoffmann (1884-1911). The research attention is concentrated on the problem « the synthesis of arts» urgent for poets of symbolist circle. Linguistic means providing picturesqueness of lyrical landscape (colour, light, scale) are examined. Figurative system and composition of poems by Hoffmann and Levitan's canvas are analysed. It is underlined that ekphrasis plays a special role in the creation of lyrical hero.
Key words: V.V.Hoffmann, I.I.Levitan, landscape, ekphrasis, «the synthesis» of arts, symbolism.
