CC BY
195
Литературоведение
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2013, № 4 (2), с. 45-48
УДК 82-16+УДК 82-145
ЭКФРАСИС В ПОЭЗИИ Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО © 2013 г. А.В. Дехтяренок
Петрозаводский госуниверситет geba13@mail.ru
Поступила в редакцию 23.03.2013
Анализируются поэтические экфрасисы в творчестве Д.С. Мережковского. Дается характеристика экфрастического текста на материале ряда стихотворений 1880-1890-х годов, а также рассматривается вопрос о типологии экфрасиса в поэзии.
Ключевые слова: символизм, творчество Д.С. Мережковского, описательная поэзия, античные жанры, экфрасис.
Творчество Д.С. Мережковского формирует впечатлительности» [2, c. 42]. Образец для под-
вокруг себя особое гиперкультурное пространство, атмосферу, вобравшую в себя духовный опыт европейской и русской мысли. В самых разных сферах литературной деятельности неизменным для него остается обращение к классическому искусству. В книге «Вечные спутники» Мережковский пишет о том, что древний эллинский дух «лежит как глубочайшая, иногда бессознательная основа во всем, что творят истинно прекрасного и вечного художники новых времен» [1, а 34]. На рубеже XIX-XX вв., в условиях назревшего кризиса культуры обращение к вечным ценностям и нравственно-эстетическим идеалам античности было весьма актуальным. Будучи одним из идеологов новой литературы, Мережковский стремился включить ее развитие в контекст мировой культуры. Освоение и «присвоение» этой культуры в рамках собственного творчества шло под знаком обращения к классическим литературным традициям, в частности, к традиции экфрасиса, словесного описания произведений искусства, корни которой уходят в античность (Экфрасис - от др.-греч. ’екфра^ю - высказываю, выражаю - описание произведения изобразительного искусства или архитектуры в литературном тексте). В книге «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (СПб, 1893) Мережковский предлагает новые общеэстетические установки литературы, выдвигая в качестве основных элементов мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности, называя эту черту вслед за французскими литераторами импрессионизмом: «Мы не можем довольствоваться грубоватой фотографической точностью экспериментальных снимков. Мы требуем и предчувствуем новые, еще не открытые миры
ражания - античное искусство: «В Акрополе над архитравом Парфенона до наших дней сохранились немногие следы барельефа, изображающего самую обыденную и, по-видимому, незначительную сцену: нагие, стройные юноши ведут молодых коней и спокойно и радостно мускулистыми руками они укрощают их. Все это исполнено с большим реализмом, если хотите, даже натурализмом - знанием человеческого тела и природы. Вы чувствуете в нем веяние идеальной человеческой культуры, символ свободного эллинского духа» [2, 42]. Приведенный в работе экфрастический текст включает в себя не просто описание самого барельефа, но и его символическое толкование. Мережковскому как символисту наиболее близким является именно «толковательный тип экфрасиса» (определение В.В. Бычкова [3]), который дает не только словесное воспроизведение видимых форм предмета искусства, но и раскрывает его внутренний смысл, духовное содержание.
Само понятие экфрасиса в последнее время является объектом активного научного изучения. Об этом свидетельствуют многочисленные работы, посвященные этой проблеме, и, в частности, исследования на материале русской литературы XIX-XX вв. [4-7] Однако вопрос об экфрасисе в поэзии символизма исследован недостаточно хорошо. Кроме того, границы термина представляются достаточно размытыми, так как в настоящее время намечается тенденция к расширению его толкования. Если в античности экфрасис был риторическим приемом, то сейчас его воспринимают и как жанр, и даже как топос, несмотря на то, что экфразы существенно отличаются друг от друга и далеко не всегда совпадают по размеру со всем произведением (даже в небольшом стихотворении
экфрасис может составить лишь несколько строф). Поскольку основная функция экфрасиса - создание визуального образа, любой словесной картины (в широком смысле), то это обстоятельство сближает его с другими видами визуальной, описательной поэзии. В результате появляются термины «топоэкфрасис», «пейзажный экфрасис», «персоналистский», «урбанистический», «мифологический» и др. экфраси-сы. Все это создает определенные трудности дефиниции самого понятия.
Первые обращения Мережковского к жанру античной экфразы носят ученический характер так называемой «пробы пера». Своеобразными антологическими опытами являются стихотворения «Эрот» (і883) и «Изображения на щите Ахиллеса» (і885). Близкок к экфразе небольшой стихотворный эскиз, выполненный в стиле эпохи Ренессанса - «Пир» (і884). Глубокими, сочными красками Мережковский рисует картину окончания пира, когда первые бледные лучи солнца освещают убранство комнаты, лица уставших от ночной оргии людей и яркие, как кровь, брызги граната на белой скатерти.
И веера под нежным пухом скрыли Стыдливый мрамор голого плеча,
И мы рукой невольно заслонили Усталый взор от бледного луча.
[8, c. 195]
В целом эта краткая и красивая пластическая зарисовка напоминает живописное полотно эпохи Возрождения и вместе с тем имеет признаки антологической поэтики французского классицизма.
Начало 90-х годов является определенной вехой в поэтическом творчестве Мережковского, обозначившей перемену мировоззрения поэта, связанную с влиянием бодлерианской поэзии и эстетики Ницше. Поэма «Конец века. Очерки современного Парижа» (і89і) отражает размышления Мережковского о духовном состоянии Европы и России. Автор создает панорамную картину европейского образа жизни и культуры от парижских кафе и бульваров до салонов живописи и Лувра. Перед взором читателя встает сияющий Новый Рим с недремлющим многоголосым шумом, беспечным смехом толпы и вечным праздником на пиру богачей. Блеск и суета Парижа, новое искусство, достижения науки, - все это противопоставлено скуке Петербурга. Поэта восхищает творчество Ренана, Бодлера, художников-модернистов. В пятой части поэмы дается экфрастическое описание картин парижской выставки і 89і года, где представлены работы в различных жанрах.
Здесь и натюрморт («две медные кастрюли / Да пару луковиц»), и пейзаж («В картине сказочный туманный полусвет, / Деревья странные, каких в природе нет») [8, с. 422]. Достаточно трудно судить, о каких именно картинах идет речь в поэме, подобные описания подходят целому ряду модернистских полотен той эпохи. Рядом с загадочным пейзажем - изображение «Венеры наших дней». Богиня любви дерзка и бесстыдна, подобно скучающим светским дамам, продающим толпе свою красоту (О Фрины модные, царицы полусвета, — / В ней ваша красота и ваш апофеоз) [8, с. 422]
В поэме Мережковский замечает, что новое искусство обращено и к евангельским темам. Лик Христа на выставке повсюду - и в картинах, и в мраморе. Обращает на себя внимание поэта картина Жана Беро «Магдалена в доме Симона фарисея» (1891). Это полотно вызвало настоящий скандал своим сюжетом, так как Христос на ней изображен в обстановке современного модного салона, среди узнаваемых знаменитых современников, которые восприняли Его явление весьма негативно:
На той же выставке задумчивый Христос —
В скептической толпе, в гостях у Жюль Симона, Меж современных лиц парижского салона, Печально говорит в картине у Бэро Про вечную любовь, про вечное добро.
[8, с. 422]
После описания полотна в поэме следует рассуждение автора о том, что сам факт интереса к образу Христа и евангельским сюжетам в столь «скорбный, темный век» вселяет надежду на обретение веры, на обращение его современников к вечным нравственным и духовным истинам. Затем внимание поэта привлекает историческое полотно художника Жоржа Рошгросса «Падение Вавилона» (1890), которое пленяет его своим драматическим сюжетом и археологической достоверностью :
Заря. Уж гости спят. Порой дыханье слышно Иль бред. Разлитое вино на ткани пышной... Курильниц гаснущих тяжелый аромат...
[8, с. 423]
Увы, описание гибели библейского города приводит поэта к мысли о закате Европы, а сюжет картины обретает символический смысл:
Имеющий глаза да видит! Опьянен Величием Париж, как древний Вавилон
[8, с. 423]
Итак, дряхлый век пышно доживает свои дни, изливая свой утонченный эстетизм в эпоху декаданса, которую Мережковский сравнивает с блеском предсмертной оргии. Единственная вера, оставшаяся от общей гибели современной культуры - это вера поэта в вечную красоту античного искусства. Венера Милосская в безмолвной тишине Лувра - ее идеальное воплощение. Описание статуи дается автором в диахроническом плане, на фоне современности и прошлых эпох. События Французской революции и демократичный XIX век сменяют друг друга, но неизменна мраморная богиня, устремленная своими как небо ясными холодными очами [8, с. 425] куда-то вдаль, может быть, в неведомое будущее.
Количество экфрастических стихотворений увеличивается после путешествия в Италию и Грецию в 1891 году. Мережковский находится под впечатлением от архитектурных памятников древности. Это, прежде всего, «Парфенон», «Рим», «Пантеон», «Сорренто», «Капри», «Addio Napoli» и другие. Все они стали частью сборника «Символы (Песни и поэмы)» (СПб., 1892).
Стихотворение-экфрасис «Марк Аврелий» построено на описании статуи императора в Риме на Капитолии. Центральная часть включает в себя и стихотворный портрет императора-аскета. Соединение экфрасиса и стихотворного портрета, сделанное Мережковским, придает особую убедительность образу Марка Аврелия, императора эпохи заката Римской империи, жившего «во дни борьбы мятежной» [8, с. 339]. В стихотворении «Термы Каракаллы» (1891) хорошо проявилась художественная логика многих будущих стихотворений Мережковского, посвященных описанию античных памятников. Вначале поэт описывает современное состояние памятника, его развалины. Затем он переходит к описанию того, что здесь было в античные времена. Финал снова возвращает читателя в современность и возвещает о вечной красоте и гармонии, неподвластных разрушительному времени.
Экфрастический жанр помогает освоить Мережковскому эпоху Возрождения. В книге «Новые стихотворения (1891-1895)» такими текстами являются прежде всего «Леонардо да Винчи (1895), «Микеланджело» (1895) и, наконец, знаменитое стихотворение «Леда» (1894). В «Леонардо да Винчи» Мережковский изобразил художника ренессансного типа, который пытается проникнуть в глубочайшие тайны, увидеть все, что двойственно и скрыто под внешней пеленой обыденности. Природа творчества ху-
дожника, по мысли Мережковского, двойственная, эллинско-христианская. Это синтез, невозможный в истории, но возможный в искусстве:
И у тебя во мгле иконы С улыбкой Сфинкса смотрят вдаль
[8, с. 475]
«Микеланджело» начинается с благоговейного созерцания флорентийских фресок и изваяний великих мужей Италии. Но в центре внимания - статуя Микеланджело, автора фрески «Страшный суд». Его описание создает образ художника - одинокого страдальца, который, желая невозможного, презрел все радости жизни ради искусства, но так не получил утоления от Бога. Мережковский уподобляет Микеланджело демону, герою его росписи, мрачному и гневному. Это уподобление приводит к мысли о демонической природе гения вообще:
И я заметил в жилистых руках В уродливых морщинах, в повороте Широких плеч, в нахмуренных бровях -Твое упорство вечное в работе,
Твой гнев, создатель Страшного Суда,
Твой беспощадный дух, Буонарротти.
[8, с. 483]
Стихотворение «Леда» содержит элементы картинной пластичности, а также элементы психологического экфрасиса. Оно является не просто поэтическим описанием. Здесь поэт использует прием вчувствования, непосредственного обращения к самому персонажу. Это описание не столько самой картины, сколько своих ощущений, образов. Характерной особенностью стихотворной техники Мережковского является соединение импрессионистской манеры с высокой риторичностью (декларативная концовка стихотворения). Эта манера впоследствии получит развитие у младшего поколения поэтов Серебряного века.
Экфрастические тексты свидетельствуют об активном обращении поэта к самым различным жанрам искусства разных эпох - от античности до европейского модернизма. В поэзии Мережковского встречаются описания картин, скульптурных изображений, архитектурных памятников. Поэтические экфразы отражают не только авторское восприятие собственно произведений искусства, но и, прежде всего, его собственную, на тот момент развивающуюся религиознофилософскую концепцию. Экфрастическая поэзия объединяет разные культуры, разные эпохи, разных личностей. Во многих произведениях он стремится соединить два противоположных
масштаба бытия - время и вечность. Однако в центре творчества - актуальные эстетические проблемы, волнующие и очень важные для поэта.
Список литературы
1. Мережковский Д.С. Вечные спутники. М.: Наука, 2007. 902 с.
2. Мережковский Д.С. О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы // Литературные манифесты от символизма до наших дней. М.: XXI век-Согласие, 2000. 608 с.
3. Бычков В.В. Становление византийской эстетики IV-VII века // Малая история византийской эстетики. Новосибирск: Христианская благотворитель-
ная просветительская ассоциация «Путь к истине», 2006. С. 58-67.
4. Экфрасис в русской литературе: Труды Лозаннского симпозиума. М.: МИКизд-во, 2002. 216 с.
5. Рубинс М. Пластическая радость красоты. Акмеизм и Парнас. М.: Академический проект, 2003. 360 с.
6. Брагинская Н.В. Экфрасис как тип текста (к проблеме структурной классификации) // Славянское и балканское языкознание. Карпато-восточносла-вянские параллели. Структура балканского текста. М.: Наука, 1977. С. 259-283
7. Меднис Н.Е. «Религиозный экфрасис» в русской литературе // Критика и семиотика. Вып. 10. Новосибирск: изд-во НгУ, 2006. С. 58-67.
8. Мережковский Д.С. Стихотворения и поэмы. СПб.: Академический проект, 2000. 927 с.
EKPHRASIS IN D.S. MEREZHKOVSKY’S POETRY A. V. Dekhtyarenok
This article presents an analysis of poetic ekphrasis in D.S. Merezhkovsky's works. It reveals characteristic features of ekphrastic texts in some of his poems of 1880s-1890s and addresses the issue of typology of ekphrasis in poetry.
Keywords: symbolism, D.S. Merezhkovsky's works, descriptive poetry, antique genres, ekphrasis.
