CC BY
29
УДК 94(47)083 + 281.93
М. В. Першина
гиографическая литература Русского Севера всегда отличалась своеобразием. По наблюдению . Дмитриева, на Русском Севере «житийный жанр испытывал сильное влияние местных легендарных преданий, тесно соприкасался с устным народным творчеством» [2, с. 270]. Прн формировании облика святого существенную роль играл не только жанровый канон, но и народные представления о святости. Святым мог стать не только государственный или церковный деятель, не только подвижник, но и простой человек со сложной судьбой [2, с. 11—12].
Е. К. Ромодановская, изучавшая связь севернорусских житий с деловой письменностью, выделила особую группу агиографических текстов, в основу повествования которых был положен широко распространенный в народе сюжет, условно названный ею «святой из гробницы». В основе этого сюжета лежал мотив чудесного обнаружения гробницы с мощами святого, о котором чаще всего не только отсутствовали какие-либо биографические данные, но и некоторое время оставалось неизвестным даже его имя [11].
Обращение к сочинениям, созданным защитниками старого обряда на Русском Севере, позволит проследить степень сохранности традиций севернорусской агиографии в новое время. В качестве примера остановимся на житии старообряд-
© М. В. Першина, 2013
ческого подвижника инока Герасима Во-щикова, написанном северодвинским филипповцем Симеоном Гавриловым в 1910 г. Автограф сочинения в настоящее время хранится в Б АН, собр. Дружинина, № 816 (1°, начало XX в., скоропись и полуустав, 71 л.). В 2010 г. сочинение было опубликовано по этой рукописи в старообрядческом издательстве «Третий Рим» (подготовка текста и комментарии В. И. Щипина) [4].
Созданию этого сочинения предшествовали бурные события в общине северодвинских старообрядцев. В 1879 г. северодвинские федосеевцы высказали желание присоединиться к филипповскому согласию, центр которого находился в Москве на Братском дворе. Московские филипповцы в связи с необходимостью определить правила чиноприема северодвинцев обязали их предоставить сведения об особенностях вероучения в местных общинах. Симеон Гаврилов, будущий автор жития Герасима Вощикова, а на тот момент — духовный отец Братского двора, принял активное участие в опросах северодвинских старообрядцев и написании «отчета» в Москву, который был оформлен в жанре родословия. Этот текст вызвал оживленные дискуссии в центре филипповского согласия. Опираясь на него, одни наставники склонны были принимать северодвинцев в согласие «вторым чином», другие настаивали на необходимости крестить их заново.
ЖИТИЕ ГЕРАСИМА ВОЩИКОВА И ТРАДИЦИИ СЕВЕРНОРУССКОЙ АГИОГРАФИИ
В статье анализируется житие старообрядческого подвижника Герасима Вощикова, составленное в начале XX в. северодвинским писателем Симеоном Гавриловым. Изучение жития в контексте севернорусской агиографии позволило сделать вывод о том, что старообрядческий автор ориентировался не только на каноны агиографического жанра, но и на местные фольклорные традиции.
Ключевые слова: Русский Север, старообрядцы, книжная культура, древнерусские традиции, авторские приемы, агиография, житие, святость.
А
Л. А
Категорично высказавшийся против «перекрещивания» Симеон Гаврилов предпринял несколько новых исследований, чтобы доказать чистоту веры старообрядцев Русского Севера. Он путешествовал по Северной Двине и Пинеге, побывал хангельске, Каргополье, Выговской пустыни, Анбурских скитах, записывая рассказы об основании старообрядческих поселений и гонениях за веру, предания о прежних духовных отцах. Его записи составили четыре «Родословия»1. В результате был собран великолепный «документальный» материал по истории старообрядчества Русского Севера, который мог послужить доказательством бла-гочестивости «корня веры» местных защитников старого обряда [8, 9].
Полемика о допустимости «перекрещивания» северодвинцев не утихала на протяжении нескольких десятилетий. Необходимо было искать новые аргументы для обоснования своей точки зрения. В этой ситуации Симеон Гаврилов приступил к переработке «Родословий» с целью написать на их основе сочинение, в котором в концентрированном виде были бы собраны наиболее убедительные для народного крестьянского сознания доказательства истинности веры — сообщения о местных святых и чудесах. Об этом он сообщил в письме известному коллекционеру и исследователю старообрядческой культуры В. Г. Дружинину от 12 февраля 1910 г.: «Есть у меня велико желание, еже бы перечислить всех святых, сколько именно на число в нашем християнском безпоповском обществе именно святых нетленных мощей и сколько происходило чюдес»2. Подобная работа по письменной фиксации чудес проводилась и в других старообрядческих центрах [5, 6, 10].
Среди зафиксированных в «Родословиях» сообщениях о чудесах наиболее яркие рассказы были посвящены местноч-тимому старообрядческому подвижнику иноку Герасиму Вощикову, подвизавшемуся на Северной Двине в Черевковском Завальском скиту (умер в 1832 г.), поэтому Симеон Гаврилов сделал его главным героем своего повествования. Он составил житие инока Герасима. Сообщения о дру-
гих чудесах, которые удалось обнаружить автору, были так или иначе связаны с пустыней Гарью, расположенной «на хреп-те», в междуречье Северной Двины и Пи-неги. По преданиям, эта пустынь была основана выходцами из Соловецкого монастыря, поэтому именно из нее старались вывести «корень веры» местные старообрядческие общины. На момент написания сочинения пустынь уже не функционировала — в конце XVIII в. там произошло массовое самосожжение, память о котором закрепилась в названии «Гарь». Здесь инок Герасим начал путь своего духовного становления, был пострижен в иноки, получил благословение на «духовное правление». Этот факт позволил Симеону Гаврилову объединить в одном сочинении все обнаруженные им рассказы о чудесах.
В предисловии к житию Герасима Во-щикова Симеон Гаврилов поместил информацию о случаях обнаружения нетленных мощей в пустыни Гари. Согласно процитированным им сообщениям местных жителей, в разное время были обнаружены нетленными отрок, «умерший 30 лет назад», «засеченный топором» пустынник, подвижник, пришедший из Москвы и при жизни прославившийся своими аскетическими подвигами, двое неизвестных пустынников. О последних сообщили Симеону Гаврилову независимо друг от друга четверо информаторов, уточнив, что на их мощи местные жители «смотрели», чтобы утвердиться в вере: «Еще слыхал аз, — глагола Константин Михайлович, — от дяди Никиты, что было время, некоторый из пустынножителей на хрепте посумнева-лись о християнской вере. Того ради они тогда здумали посмотреть давно умерших иноков: один похоронен был уже годов 40, а другой уже годов 35. И их обоих видели, что телеса их нетленны, а они же, иноки покойныя, были филип -пова согласия»3. Особую группу рассказов о местных старообрядческих святых составляют сообщения о телах, неповрежденных огнем во время «гарей».
Симеон Гаврилов описал только случаи обнаружения мощей, об исцелениях
от них и других связанных с ними чудесах упоминаний нет. По-видимому, традиция почитания нетленных мощей была настолько укоренена среди местного населения, что одного факта нетленности старообрядцам было достаточно, чтобы считать обнаруженные мощи святыми. В соответствии с агиографическим каноном нетленность является одним из возможных, но далеко не обязательным проявлением святости [3, с. 90—99]. Однако в народном культе святых на Русском Севере именно этот признак занял одно из первостепенных мест и воспринимался как проявление промысла Божьего.
В предисловие к житию Герасима включены и сообщения информаторов, которые демонстрировали общую осведомленность старообрядцев о наличии в пустыни нетленных мощей, без конкретных фактов, например: «Старичок християнин Андриян Осипович, 65 лет сущий, доказывает, что слыхал от старых людей, что в пустыне в хрепте много есть нетленных телес, как звезд небесных» (л. 13-13 об.). Сравнение нетленных мощей с небесными звездами, высказанное старовером, вдохновило Симеона Гав-рилова на следующий восторженный пас-«Како не дивимся, и как о мысли ю не усладимся, и како не почювствуют и не возвеселятся с утешением сердца наша у всех правоверных християн, понеже нашего християнскаго братства пустыннаго жительства... так много есть нетленных святых телес, как звезд небесных!» (л. 14). Констатировав, что нетленные тела пустынножителей являются святыми, автор сделал следующий вывод: «Понеже видимость дела доказывает, аще мы поживем в благочестивой християнс-кой вере, в которой они, сии прославляе-мии, пожиша и добродетельными деянь-ми Господу Богу Пресвятому Владычице угодиша, то и мы, аще по христианской должности поживем в подобающих добродетельных деяниях, то и нас, после-днеродных, не презрит Премилостивый Владыка наш Господь Бог Исус Христос во веки вся» (л. 14). Это замечание автора объясняет, почему он столь подробно
передал в предисловии к Житию рассказы о всех случаях обнаружения нетленных мощей в пустыни. Чудеса выполняли важную функцию: они убеждали в истинности веры прежних пустынножителей и давали читателям, единоверцам Симеона Гаврилова, надежду на собственное спасение, побуждая к сохранению старой веры.
Важным звеном в передаче «древнего благочестия» насельников пустыни Гари северодвинской старообрядческой общины являлся инок Герасим. В житии сообщается, что инок Герасим (в миру — Григорий Ананьич Вощиков) вышел из пустыни Гари накануне готовящегося там самосожжения и обосновался в Черевков-ском Завальском скиту, где проживет до своей смерти (1832 г.). В соответствии с канонами агиографического жанра в житии обычно содержатся сообщения о праведной земной жизни подвижника, его аскетических подвигах, заботах о душах духовных детей. Таких сообщений в житии инока Герасима достаточно много — фиксировать рассказы местных жителей Симеон Гаврилов начал еще с 1879 г. во время составления первого «Родословия », тогда еще были живы ближайшие родственники инока Герасима и те, кто знал его лично. Но особое внимание обращено на посмертные чудеса инока, с которых началась традиция его почитания местными жителями.
Одно из первых чудес было связано с обретением его нетленных мощей в 1840 г. Об этом повествуется в 4-й главе жития: «По преставлении сего старца Герасима по неколицех летех явися во сне современнику его Филиппу Елохину и тако рече: "Докуда ты будешь меня в воде-то мочить?" (понеже бо погребен бысть в сыром месте). Тогда оный християнин Филип возгребе его, и положи зимой на сани, и привезе на гору в мужеский скит, и погребе с честию к моленной, к передней стене, и ограду воз-гради округ, и крест постави ту на гробе» (л. 63 об.). Перенося нетленные мощи подвижника к моленной, старообрядцы следовали местному обычаю. По наблюдению Е. А. Рыжовой, в севернорусских
агиографических памятниках обязательным элементом повествования являлось сообщение о почетном переносе обнаруженных мощей в существующий храм или основание на месте погребения праведника церкви или монастыря [13, с. 410].
Далее в житии сообщается, что в могилу вместе с иноком Герасимом был перезахоронен инок Макарий, нетленное тело которого было также обнаружено чудесным образом — на месте его захоронения очевидцы видели «столпы огненный в виде радуг» (л. 64). В христианской культуре символика света и свето-носности традиционно воспринималась как проявление божественного начала [12], поэтому топос огненного столпа был широко распространен в агиографии. Типичный пример находим в «Сказании о чудесах Петра Черевковского»: над обнаруженным в 1657 г. во время пожара в черевковской церкви гробом святого «явися... столп огненный» [1, с. 278]. Это знамение свидетельствовало о святости Петра и побудило очевидцев к письменной фиксации случаев его чудотворений.
Симеон Гаврилов, блестящий знаток древнерусской книжности, мог быть знаком с текстом «Сказания о чудесах Петра Черевковского», список которого до 1860 г. хранился в черевковской Успенской церкви [1, с. 275]. Он мог знать и другие агиографические сочинения о месточтимых «народных» «святых из гробницы» Иоанне и Логгине Яренгских, Артемии Верткольском, Евфимии Ар-хангелогородском и др., и ориентироваться на них при написании жития Герасима Вощикова. Но скорее всего, большее влияние на выбор сюжетов, положенных в основу старообрядческого жития, оказала традиция устного почитания местных святых [7].
Влияние фольклорной традиции в житии еще более явно прослеживается при дальнейшей разработке автором темы посмертных чудес инока Герасима, в частности, при описании того, как захороненные в одной могиле иноки Герасим и Макрий воспрепятствовали освидетельствованию их мощей «никониана-
ми». Автор поместил фрагмент из «Родословия», записанный со слов И. Третьякова, в котором сообщалось, что в 1857 г. приходской священник Аполлоний со становым приставом и понятыми прибыли в Завальские скиты, на тот момент уже пустующие, для «воз-грабления» могил, но не смогли освидетельствовать мощи иноков, поскольку по приезду в скит ночью попу было видение двух старцев, бранивших его за приезд и колотивших палками по голове.
Следом за этим рассказом Симеон Гаврилов поместил более подробное сообщение, записанное со слов другого очевидца Алексея Семеновича Воронова: «Внешнее простолюдие и начальство и приказали досмотреть тех нетленных перенесенных старцов. Того ради назначили съездить туда на Завалы ста-новаго пристава с приходским попом и с понятыми. И в начале назначили ехать со становым из Черевковскаго приходу попа Прокопия Чюрина. Но как слухи происходили во всенародное общество, что такия-то мощи дают спомоществова-ния и некоторыя якобы чюдесныя исцеления, того ради попадья попа Прокопия Чюрина убоялась того, дабы хозяину ея, попу Прокопию Чюрину, за оскорбление оных святых не заделали бы они какого-нибудь наказания. Того ради оная попадья зделала так: когда уже поп Прокопий Чюрин сел в повос-ку, но она тогда с поповы головы схватила шапку и в ызбу унесла. И оный поп Прокопий посидел в повоске без шапки и, вставши, ушол в ызбу, отнесся начальству, якобы нездоров. Того ради взяли вместо попа Прокопия другаго попа Аполлония Замараева того же Черевковскаго приходу. И когда поп Аполлоний Замараев приехавши со становыми на Завал, тогда как попа Аполлония завальския усопшия старцы костыльками по лбу колотили» (л. 66).
Автору сочинения важно было подчеркнуть, что о святости иноков Герасима и Макария было известно не только старообрядцам, но и мирским людям, и не каждый «никонианский» священник был согласен освидетельствовать
мощи, страшась возможного наказания за сомнение в святости подвижника и оскорбление его останков. Завершается эпизод, как и следовало ожидать, назидательным сообщением о суровом наказании попу Аполлонию, дерзнувшему поехать на освидетельствование мощей. После описанного видения суровых старцев «етот поп после таковаго испугу вреди лея умом... и живучи в доме своем стал ночами кидачься со сна, и после того скоро и помер» (л. 66 об.).
Мы не можем судить о том, насколько достоверен этот незатейливый рассказ об «устрашающем видении», воспрепятствовавшем освидетельствованию мощей строобрядческих иноков, однако известно, что на Русском Севере действительно периодически проводились кампании по борьбе с суевериями и под запрет попадало почитание многих местночтимых не-канонизированных святых. В частности, по указу епископа Вологодского и Устюжского Христофора 10 декабря 1859 г. было освидетельствовано место захоронения Петра Черевковского. В состав специальной комиссии вошли и упомянутые в старообрядческом сочинении священники черевковской Успенской церкви Аполлоний Замараев и Прокопий Чурин. Они составили подробное описание вскрытия гробницы и вместе с собранными сведениями об иерее Петре направили его на рассмотрение епархиального начальства [1, с. 274]. Очевидно, в основе рассказа о «возграблении» могил иноков Герасима и Макария также лежали реальные события.
С мотивом нетленных мощей тесно связаны сюжеты о чудесных исцелениях на могилах старцев. Согласно сообщениям местных жителей, помещенным в сочинении, могила иноков Герасима и Макария обладала чудодейственной силой и стала местом паломничества. Об этом
повествуется в 11-й главе жития: «Даже и доднесь многочислении людие не токмо из числа християн, но даже немали не-цыи и из мирских людей ходят на Завал помолиться сим вышепоминаемым нетленным старцем Герасиму и Макарию. Приходят не токмо из ближних волостей, но и за сто верст и больше жители местности Двинския люди, и выше, и ниже по Северной Двине живущия приходят на Завал помолитися. Приносят с собою и христианская своя меднолитныя иконы и свещи восковыя, и ладан. И приходя -щии овии убо точию понахиду пропеваю-ще за упокой по сим отцем усопшим или лестовкой просто за упокой помолившеся, и отходят» (л. 70 об.).
Формируя образ подвижника, автор включил в текст записанные им устные сообщения очевидцев о его добродетелях, аскетических подвигах, прижизненных и посмертных чудесах. Стремясь к достоверности повествования, автор помещал дословные рассказы, не подвергая их стилистической обработке или делая это в минимальном объеме, а уже потом акцентировал внимание читателей на важной информации в сообщении и с помощью риторических приемов подводил читателя к мысли о святости Герасима. Основное внимание в сочинении уделено описанию чудес, причем не только тех, которые были связаны непосредственно с именем инока. Такая информация в силу оформившихся на Русском Севере традиций для народного крестьянского сознания была более убедительной и служила важным подтверждением святости инока и истинности веры, которой он придерживался. Житие Герасима Вощи-кова свидетельствует о том, что создавая сочинение, старообрядческий автор ориентировался не только на каноны агиографического жанра, но и на местные фольклорные традиции.
Примечания
1 БАН, собр. Дружинина, № 509, № 510. 3 ВАН> «>бР- Дружинина, № 816, л. 12-12 об.
2ТЗАТ1 С гт хг шло ю Далее листы этой рукописи указываются
2 БАН, собр. Дружинина, № 1023, л. 12. ,
" в тексте в круглых скобках.
Литература
1. Власов В. Н. Сказания и повести о местночти-мых святых и чудесах местночтимых икон ХУ1-ХУП веков: Тексты и исследования. — СПб., 2011.
2. Дмитриев Л. А. Житийные повести Русского Севера как памятники литературы XIII— XVII вв.: Эволюция жанра легендарно-биогра-фических сказаний. - Л., 1973.
3. Живов В, М. Святость. Краткий словарь агиографических терминов. — М., 1994.
4. Житие Герасима Вощикова: из истории фи-лишювского согласия. Сочинение старца Симеона Гаврилова / Публикация, предисловие и комментарии В. И. Щипина. - М., 2010.
5. Журавель О. Д. Повествования агиографического типа в поздней старообрядческой традиции (на материале Урало-Сибирского патерика) // Исторические и литературные памятники «высокой» и «низовой» культуры в России XVI— XX вв. - Новосибирск, 2003. - С. 204-228.
6. Журавель О. Д. К изучению старообрядческой агиографии: ситуация преставления // Гуманитарные науки в Сибири. — 2009, № 3.
7. Мороз А Б. Святые Русского Севера: Народная агиография. — М., 2009.
8. Першина М. В. «Родословия» северодвинских старообрядцев // Общественное сознание и ли-
тература России: Источники и исследования. - Новосибирск, 2008. - С. 87-106.
9. Першина М. В. Братский двор и северодвинские старообрядцы // Археографические исследования отечественной истории: текст источника в литературных и общественных связях. - Новосибирск, 2009. - С. 116-138.
10. Покровский Н. Н., Зольникова Н. Д. Старове-ры-часовенные на востоке России в XVIII-XX вв.: Проблемы творчества и общественного сознания. — М., 2002.
11. Ромодановская Е. К. «Святой из гробницы». О некоторых особенностях сибирской и севернорусской агиографии // Русская агиография. - СПб., 2005. - С. 143-153.
12. Руди Т. Р. Средневековая агиографическая топика (принцип шгЬаМо и проблемы типологии) // Литература, культура и фольклор славянских народов : XIII Междунар. съезд славистов (Любляна, август 2003) : докл. рос. делегации / отв. ред. Л. И. Сазонова. - М., 2003. - С. 40-45.
13. Рыжова Е. А. Жития праведников в агиографической традиции Русского Севера //
ТОДРЛ. Т. 58. - 2007. - С. 390-442.
Получено 17 июня 2013 г.
