CC BY
77
УДК 821.351(470.67)
ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ПОЭМЫ Р. ГАМЗАТОВА «ГОД МОЕГО РОЖДЕНИЯ» В СВЕТЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПОЭТИКИ
© 2013Бегова М.Р.
Дагестанский государственный педагогический университет
В статье впервые в дагестанском литературоведении поэма Р. Гамзатова «Год моего рождения» исследуется с методологических позиций исторической поэтики. В полемике с известными гамзатоведами автор статьи отстаивает свою точку зрения, согласно которой произведение Гамзатова представляет собой идеологическую героическую поэму; иные ее определения (как лиро-эпической или лирической) несостоятельны, так как игнорируют имманентное свойство жанра поэмы - ее двумирность.
In the first time in Dagestanliterature study the author of the article researches «The Year of My Birth poem" by R. Gamzatov from the methodological positions of the historical poetics. In the polemics with the known researchers of Gamzatov's creative works she defenses her viewpoint, according to which Gamzatov's work is an ideological heroic poem; other (both lyrical epic or lyrical) definitions are untenable, since they ignore the immanent property of the poem genre, its two-worldness.
Ключевые слова: дагестанская деканоническая поэма, идеологическая героическая поэма Р. Гамзатова, поэма «Год моего рождения».
Keywords: Dagestan de-canonic poem, ideological heroic poem by R. Gamzatov, «The Year of My Birth» poem
Поэма Расула Гамзатова «Год моего рождения» долгое время оценивалась как лиро-эпическая [2, 4], однако в 1976 году исследовательница З. Гаджиева выступила с новой ее трактовкой: данное произведение она определила как чисто лирическую поэму и в этом качестве поставила в один ряд с поэмами А. Твардовского и В. Луговского «За далью - даль» и «Середина века» [1. С. 238-247].
В своей статье дагестанская исследовательница попыталась
приложить к поэме «Год моего рождения» характеристику, данную литературоведом В. Гусевым поэме В. Луговского «Середина века»: «Душевный процесс пройден последовательно, без хронологических отступлений. Все тут в строгой цепи - от детских видений до раздумий взрослого человека. Внешне поэма скреплена логикой хронологии. Но важнее цельность скрытая, цельность
всей биографии в ее отношении к бурям мира» [1. С. 240].
Трактовку З. Гаджиевой мы считаем неубедительной. Главное упущение исследовательницы заключается в том, что ею игнорируется такая сущностная черта жанра поэмы, как двумирность. Повествователь в поэме, какую бы лирическую активность он ни проявлял, остается в мире настоящем, т. е. там, где живут автор и его читатели, в то время как герой поэмы - целиком или частично - иномирен. Как известно, в канонической эпической поэме герой иномирен абсолютно, т. е. принадлежит исключительно прошлому, а в деканонической (т. е. лиро-эпической и лирической), он живет уже в двух мирах: физически пребывая в мире настоящем, являясь активным участником
современных коллизий, сознанием постоянно обращается к своему эпическому прошлому и с высоты этого
прошлого оценивает свое нынешнее бытие.
Характеризуя современную
деканоническую поэму, автор учебника по исторической поэтике пишет: «Дело в том, что герой поэмы модален, область его существования - между двумя пределами - эпическим и частным человеком, хотя мера их соотношения может быть очень разной в поэмах различных типов и эпох. Но во всех случаях герой современной поэмы помнит (или вспоминает) свое героическое прошлое, так же как сама поэма сохраняет «память» своего эпического жанра-основы (курсив автора учебника). Эта двуполюсность и двумирность героя многое объясняет в архитектонике жанра: в отношениях автора и героя, во временной и пространственной зонах построения образа, в структуре сюжета» [3. С. 325].
Обратимся к аргументации З. Гаджиевой. Определяя поэму «Год моего рождения» как лирическую, она утверждает: «Лирическое переживание не сосредоточено на чем-то одном, оно разветвлено, охватывая в многослойный разворот души многообразие и единство действительности. Лирическое
переживание в поэме находит «выход» разного качества. То это прямое выражение лирического переживания в виде обращений, философских раздумий, то это пластические зарисовки (описание митинга), то это эпическое повествование (вполне эпическое описание трудного пути гонца), то вводные песни (колыбельная, песня партизан)» [1. С. 239].
Как видно из приведенной цитаты, созданную Р. Гамзатовым двумирность (настоящее повествователя Али и революционное прошлое его
легендарного отца) исследовательница игнорирует, рассматривая
художественный мир поэмы как одномерный и неделимый. Эта методологически ошибочная концепция жанра поэмы переносится З.Гаджиевой и на характеристику отдельных глав анализируемого произведения.
Например, она утверждает: «Первая глава поэмы - воспоминание, осмысление
эпохи, когда родился лирический герой-субъект: еще не высохла кровь коммунаров, остатки контрреволюции в темных лесах сколачивают банды ...<...>.
Герой родился в такую эпоху. С самого начала жизни его судьба переплеталась с судьбой родины. Никто не праздновал его рождение - отец был далеко, в боях за свободу. Никто не дарил игрушки, не пировал, даже имя ему не давали целый месяц - ждали отца. Мальчик рос в тесной сакле, в которой не было досыта хлеба.<...> В воспоминаниях, задавая тон всей поэме, звучит симфония чувств. Поэт осмысливает социальное неравенство, вспоминая обиду, запечатлевшуюся в детском сердце:
Зимними ночами аульские богачи За столом, ломящимся от яств, Сполоснув рты бузой, Иные вели разговоры. В окна и двери к ним доносился Плач соседских сирот, Просящих хлеба, Усмешкой они отвечали на то»
[1. С. 241]. В приведенной цитате несколько раз повторяется, что изображаемое в 1 -й главе есть воспоминание: взрослый человек вспоминает то, что имело место в его детстве, в самую раннюю пору его жизни. Внимательное чтение текста гамзатовского произведения не оставляет сомнений в том, что описанные в поэме революционные события совпадают с первым или, максимум, первыми двумя годами жизни повествователя Али (а по версии З. Гаджиевой - лирического героя). Спрашивается: как можно вспомнить то, что случилось в столь нежном возрасте? Более того, возможно ли так сильно поумнеть в этом возрасте, чтобы «запечатлеть в сердце обиду, связанную с социальным неравенством»?
Абсурдность этих допущений очевидна: психологическая наука, а также жизненный опыт любого человека подтверждают, что до 5-летнего возраста никакие впечатления не сохраняются в памяти отчетливо. Естественней в данном случае представить, что повествователь Али не вспоминает пережитое им в детстве, а эмоционально пересказывает
услышанное им от людей старшего поколения, дополняя достоверные рассказы художественным вымыслом. И эмоциональность его вполне понятна: участниками революционного
переустройства, перенесшими
колоссальные тяготы жизни, являются самые близкие для него люди (отец, мать, дядя и т. д.). Поэтому мы считаем, что первую главу надо рассматривать как вводную часть поэмы, т. е. как экспозицию, подготавливающую
читателя для восприятия основных, сакрально-героических событий поэмы.
Верная своей концепции З. Гаджиева и остальные главы поэмы рассматривает как воспоминание, «переживание, осмысление субъектом обширного материала в сфере внутренней жизни» [1. С. 247]. И снова аргументы ее неубедительны, так как слишком неправдоподобен годовалый ребенок, способный запомнить партизанскую песню, похоронный плач матери и другие значительные события из жизни взрослых. Кроме того, многие переживания, которые объективно принадлежат другим персонажам (отцу рассказчика, матери, революционному отряду и т. д.), исследовательница приписывает внутренней жизни искусственно созданного ею лирического героя. В подобных случаях появляются неуклюжие объяснения вроде
следующего: «Вторая часть продолжает линию воспоминаний, но уже в виде представлений, вызываемых рассказами отца, участников событий» [1. С. 245].
Однако наделение годовалого ребенка памятью взрослого человека - это лишь часть методологически ошибочного тезиса З. Гаджиевой. Корень его в том, что исследовательница отказывает в статусе главного героя поэмы легендарному отцу повествователя. Между тем, отец повествователя присутствует во всех главах, кроме 1 -й, исключительно в качестве главного действующего лица (во 2-й главе, отсутствуя физически, он является той вдохновляющей силой, которая мотивирует поведение всех других персонажей поэмы).
Неубедительно трактует
исследовательница и композицию поэмы:
«Структура поэмы фрагментарна. Это не последовательное описание событий, а фрагменты, картины событий,
всплывающие в памяти и связанные единством субъекта. Решающую роль в компоновке поэмы имеет форма воспоминаний, переживаний,
осмысления воспоминаний. Композиция строится по схеме лирической композиции - объект и его осмысление» [1. С. 247].
Согласно постулатам современной теории литературы, эпическая поэма (как и эпопея) строится на основе национального предания. Как известно, время революционных преобразований в России было подвергнуто в последующем мощной мифологизации и вплоть до конца ХХ века жило в сознании советских людей в виде преданий и легенд. Поэтому для жанра поэмы совершенно необязательна вся событийная полнота тех лет, так как пропущенные в конкретном
произведении звенья легко
восстанавливаются любой питающейся национальным преданием читательской памятью.
Одним словом, в рассматриваемом нами произведении Р. Гамзатова присутствует достаточная для жанра поэмы событийная полнота, и тезис о фрагментарности поэмы отвергаем как следствие методологической концепции, неадекватно интерпретирующей
жанровую природу данного
произведения.
Свою трактовку поэме «Год моего рождения» дает и известный дагестанский литературовед Ч. С. Юсупова: «Честь первооткрытия большого эпического содержания, «озвученного» лирическим голосом поэта, открытия единства эпических событий и духовной жизни человека по праву принадлежит Расулу Гамзатову, его поэма «Год моего рождения» не только стоит у начала аварской лиро-эпопеи, но и получает самое высокое признание.
На широком эпическом полотне поэт исследует в поэме исторический и психологический процесс, который привел горцев к постижению идей
Октября, рисует картину жизни Дагестана предреволюционной поры и революционных лет» [5. С. 12].
Итак, с одной стороны, Ч. Юсупова рассматривает поэму «Год моего рождения» как произведение с эпическим содержанием, а с другой - видит «чистую» эпичность только во второй и третьей главах: «Наиболее «лиричной» в поэме представляется глава «Когда я родился». В ней создана яркая картина безрадостного, голодного детства, окрашенного лишь слабыми лучиками надежды. Но лирическое переживание высказано не только открыто и непосредственно, не менее сильно его накал, энергия ощущаются и в простом рассказе героя о реальных фактах из жизни. В таких случаях невысказанное прямо переживание еще более горько и безутешно. <...>
Но и в главах с преобладающей «эпичностью» лирический строй полностью не устраняется. Драматизм происходящих событий, трагическая гибель дяди-коммунара, страдания матери и близких, гордость за отца-большевика -все это вызывает особую полноту выражения лирического «я» поэта» [5. С. 15].
Отметим, прежде всего,
обнаруживающую себя и в этой статье необоснованную замену повествователя лирическим «я», под которым подразумевается автобиографическое «я» поэта (Хотим обратить внимание читателя и на фактическую ошибку, совершаемую обеими исследовательницами, когда они пытаются представить через
повествователя Али автобиографический опыт самого Расула Гамзатова. Дело в том, что год рождения поэта (1923-й) не совпадает с годом рождения вымышленного персонажа Али, появившегося на свет в год образования ДАССР (1921). В поэмах же упомянутых выше русских поэтов лирический герой воспринимается как автобиографическое лицо вполне логично, так как Твардовский старше Гамзатова на 13 лет, а Луговской -на целых 22).
Ч. Юсупова, в отличие от З. Гаджиевой, совершенно справедливо, на наш взгляд, не оценивает приведенное
выше и другие подобные описания в поэме как воспоминания, т. е. как вторичное переживание взрослым человеком когда-то пережитого им в детстве. В противном случае описанная ситуация, в которой ребенок колыбельного возраста четко осознает свое горестное положение, выглядела бы слишком неправдоподобной. Однако, преследуя цель точнее определить жанровую принадлежность произведения «Год моего рождения», Ч. Юсупова цитирует исследовательницу русской поэмы XIX века и проходит мимо подсказки, содержащейся в ею же приведенной цитате. Речь идет о следующей теоретической трактовке жанровых особенностей лиро-эпической поэмы: «Личность получает здесь (в лиро-эпической поэме - Ч.Ю.) уже определенное сюжетное «сцепление» с обстоятельствами народной жизни, как бы поэтически преображенно они в этой поэме ни выступали. Личность уже не просто выражает свое к ним отношение, она самим сюжетом поставлена перед необходимостью в этих обстоятельствах действовать» [5. С. 10].
Внимательный читатель гамзатовского текста не найдет ни одного случая, когда повествователь Али мог «быть самим сюжетом поставлен перед
необходимостью действовать».
Очевидным является то, что повествователь Али рассказывает не о пережитом им лично (в этом случае он законно приобрел бы статус лирического героя), а о событиях, имевших место в жизни его родителей и других легендарных участников.
Сверхэмоциональностьгамзатовского повествователя не должна вводить нас в заблуждение, так как эмоции вполне естественны в составе воспевающей речи повествователя героической поэмы. Решающим фактором для приобретения статуса лирического героя оказывается не одна только физическая, но еще и ментальная и деятельная принадлежность повествователя миру героя поэмы.
Необходимо обратить внимание сегодняшнего читателя на некоторые специфические механизмы советского мышления, толкавшие многих
исследователей той эпохи к неадекватной интерпретации явлений искусства. Согласно идеологическим постулатам соцреализма, время революционного переустройства, в отличие от древнего эпического времени, не считается завершенным: несмотря на то, что враг повержен в открытом столкновении, он идеологически окончательно не сломлен. Идеологическая живучесть классового врага, по коммунистическим
представлениям, выражается в том, что в сознании и образе жизни советских людей еще сохраняются старые, так называемые буржуазные привычки, тормозящие строительство нового, социалистического строя. Если исходить из логики этого постулата, героическое прошлое советских людей не отделено от их настоящего в ценностном плане: в обоих мирах жизнь течет как бы по одним и тем же законам.
Расул Гамзатов, подобно
многочисленным коллегам по перу, вынужден был идти на уступки идеологическим постулатам соцреализма. В поэме «Год моего рождения» автор не раз ставит повествователя в художественно неубедительную
ситуацию. Например, вместо
объективного анализа психологии классового врага, у которого есть собственная правда и свои мотивы поведения, гамзатовский повествователь
(мысленно перелетев из своего настоящего в героическое прошлое) «отчитывает» этого врага в лице конкретного Жахбара, как
провинившегося школьника:
Ты, Жахбар, запрятавшись за камень, Целился в родственника своего! Ты убил за то, что жил годами, Угнетая и давя его! [5. С. 15]. Проведенный нами анализ жанрового своеобразия произведения Р. Гамзатова «Год моего рождения» позволяет определить его как идеологическую героическую поэму; иные ее определения (как лиро-эпической или лирической) несостоятельны, так как игнорируют имманентное свойство жанра поэмы - ее двумирность. Поэма Р. Гамзатова унаследовала формальную атрибутику (сакрализацию хронотопа, принципы лепки персонажей, полноту циклического сюжета и т. д.) архаической героической поэмы, подчинив ее форму новому содержанию - прославлению героики революционного переустройства мира. Ориентация на соцреалистический канон, не меняя архаическую жанровую структуру, обновила в поэме Р. Гамзатова систему действующих лиц:
противостояние главного героя и его антагониста изменило свой характер, перейдя с персонально-личного на идеологический уровень.
Примечания
1. Гаджиева З. К вопросу о природе лирического эпоса // Расул Гамзатов - поэт и гражданин. Сборник / сост. и ответ. ред. К. И. Абуков. Махачкала :Дагкнигоиздат, 1976. 2. История дагестанской советской литературы. Т. 1. Махачкала, 1968. 3. Теория литературы: В 2 т. / под ред. Н. Д. Тамарченко, С. Н. Бройтман. Историческая поэтика. Т. 2. М. : Издательский центр «Академия», 2004. 4. Фарбер Б. С. Поэмы Р. Гамзатова // Уч. зап. ДГУ им. В. И. Ленина. Т. 6. 1960. 5. Юсупова Ч. С. Аварская лиро-эпическая поэма на современном этапе // Жанры дагестанской советской литературы. Махачкала, 1979.
Статья поступила в редакцию 18.03.2013 г.
