Балладное начало в поэме Р. Гамзатова «Сказание о Хочбаре» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 82(471.67)

БАЛЛАДНОЕ НАЧАЛО В ПОЭМЕ Р. ГАМЗАТОВА «СКАЗАНИЕ О ХОЧБАРЕ»

© 2012

Бегова М.Р., Ахмедов А.Х. Дагестанский государственный педагогический университет

В статье впервые в гамзатоведении жанровое своеобразие поэмы Р. Гамзатова «Сказание о Хочбаре» наследуется с методологических позиций исторической поэтики: обосновывается тезис о том что существенное место в жанровой структуре данной поэмы занимает балладное начало. Балладный характер «Сказания о Хочбаре» проявляется, согласно анализу авторов статьи, в использовании в гамзатовском произведении принципа троичности, а также свойственного балладе эмоционального (т е. с возвратами и забеганиями вперед) освещения повествователем сюжета и диалогической композиции (драматургического оформления ряда словесных поединков между персонажами).

The authors of the article for the first time in the research of Gamzatov's creative works study the genre originality of «The Tale of Khochbar" poem by R.Gamzatov in the methodological terms of the historical poetics. They substantiate the thesis that a substantial place in the genre structure of the poem takes the ballad beginning. According to their analysis, the ballad nature of "The Tales of Khochbar" is shown in using the trinity principle of the, as well as peculiar for ballads emotional (i.e. with returns and running ahead) elucidation of the plot by the teller and the dialogue composition (the dramatic design of a number of verbal duels between the characters).

Ключевые слова: балладный характер поэмы Р. Гамзатова «Сказание о Хочбаре», поэмы Р.Гамзатова, балладная поэтика в жанровой структуре поэмы, жанровое своеобразие неканонической поэмы, историческая поэтика.

Keywords: ballad character of "The Tale of Khochbar" poem by R.Gamzatov, Gamzatov's poems, ballad poetics in the genre structure of the poem, the genre originality of the non-canonical poem, historical poetics.

О поэмах Расула Гамзатова написано немало. Помимо газетно-журнальных статей публицистического характера, им посвящены литературоведческие и критические работы Г. Г. Гамзатова, Ч. С. Юсуповой, Б. С. Фарбера, К. К. Султанова, З. З. Гаджиевой, М.-Р. У. Усахова, С. М. Хайбуллаева, С. А. Аллахвердовой и др. Тем не менее жанр поэмы в дагестанской литературе и в особенности в творчестве Р. Гамзатова нуждается в новых исследованиях. В нашей статье делается попытка рассмотреть жанр дагестанской поэмы с методологических позиций исторической поэтики, которая, несмотря на плодотворность ее изысканий, пока не применяется в практике дагестанских литературоведов.

Особую актуальность и значимость для исследований в сфере жанрологии имеет, как известно, феномен «памяти жанра», заявленный в работах М. М. Бахтина и О. М. Фрейденберг. Так, О. М. Фрейденберг подчеркивала: «Не автор вершил композицию своего сюжета, но сама она в силу собственных органических законов приходила зачастую к тем формам, которые мы застаем и изучаем. <...> писатель прежде всего попадает в готовое русло давно сложенных жанров, и в пределах их «данности» вносит свою индивидуализацию» [5].

Именно это изучение в свете «памяти жанра» отсутствует в дагестанском литературоведении. Обратимся, к примеру, к обобщающей характеристике современной дагестанской поэмы, данной одним из самых крупных и авторитетных гамзатоведов - Ч. С. Юсуповой: «Поэма органически завершает обширное поэтическое строение 65-90-х годов. Как вся поэзия, она живет и развивается под непосредственным воздействием своего времени, вызвавшего необходимость кардинальных изменений не

только тематики, героев, идейного пафоса, характера художественного мышления, но и самой структуры поэмы, ее архитектоники, изобразительных и экспрессивных форм.<...> Лирика ищет и находит перспективу для своего развития в сфере укрупнения масштаба мышления и чувствования, сосредоточения внимания на важных и значительных проблемах мира и человечества. Такую эпичность лирической поэмы, в отличие от событийной эпичности классической повествовательной поэмы, исследователи называют философской эпичностью» [6].

Исследовательница, разумеется, права, когда утверждает, что на жанровую структуру литературного произведения оказывают существенное влияние изменения, происходящие в культурной жизни общества в целом. Мы же делаем акцент на другом аспекте: каждая новая художественная парадигма всегда находится в диалоге со старой. Применительно к поэме это означает, что новейшие модификации жанра содержат в своей структуре в трансформированном и имплицитном виде всю атрибутику его канона. В отношении к поэмам Расула Гамзатова приходится констатировать, что их изучение с обозначенной методологической точки зрения еще не проводилось.

Таким образом, отсутствие специальных работ, посвященных выявлению жанрового своеобразия поэм Р. Гамзатова с позиций исторической поэтики, определяет актуальность и научную новизну настоящего исследования.

Наши наблюдения над жанровой структурой поэмы Р. Гамзатова «Сказание о Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о казикумухском хане, о хунзахском Нуцале и его дочери Саадат» свидетельствуют: существенное место в ней занимает балладное начало. «Самые ранние неканонические поэмы обнаруживают явную связь даже не столько со своим материнским лоном, сколько с народной балладой («Кристабель» и «Сказание о Старом Мореходе» Колриджа, «Мармион» и «Госпожа Озера» Вальтера Скотта)», -пишет В. М. Жирмунский в исследовании о поэме [2].

Современная теория литературы постулирует: «Канон фольклорной баллады предполагал: повествовательный сюжет - рассказ о чудесном, сверхординарном (по позднейшим представлениям, разумеется) событии с «зачатками эпического схематизма», любовью к троичности и т. д.; «лирическое, эмоциональное освещение» этого сюжета с возвратами, забеганиями вперед, рефренами и повторами; диалогическую композицию, основанную на обмене репликами между героями» [4]. Как известно, баллада является очень древним жанром, принадлежащим к синкретическим лиро-эпическим песням периода, предшествовавшего обособлению поэтических родов. По своим магическим функциям баллада изначально представляла собой весеннюю хоровую и плясовую песню, призванную помочь возродиться всему живому, умершему на зимний период.

Фольклорист А. Ахлаков обратил внимание на наличие балладного начала в жанровой структуре народной песни о Хочбаре [1], рассматриваемой исследователями в качестве первоисточника гамзатовской поэмы.

Рассмотрим, как участвует балладная поэтика в формировании жанровой структуры поэмы Р. Гамзатова. Прежде всего, в «Сказании о Хочбаре» бросается в глаза такая характерная для баллады черта, как любовь к троичности. Примеров использования числа 3 в тексте много:

Не для того папаху трижды

Я на затылке заломил,

Чтобы прослыть в горах бесстыжим... [3],

- говорит он Нуцалу, когда тот засомневался в искренности предложения абрека, вызвавшегося доставить Саадат в Темир-Хан-Шуру.

У Хочбара три верных помощника (сабля, конь и скрипка), он поет, когда вынуждают к этому обстоятельства, три песни: о любви, о воле и о родине. Свой знаменитый тост

Когда же рог, налив полнее, Подносят мне, а я лишь гость, Я повторяю, не робея, Хочбара-гидатлинца тост. Я говорю, поскольку спрошен, Негромким голосом глухим:

- Пусть будет хорошо хорошим, Пусть плохо будет всем плохим.

Пусть час рождения проклиная, Скрипя зубами в маете, Все подлецы и негодяи Умрут от болей в животе. Пусть в сакле, в доме и в квартире Настигнет кара подлеца, Чтоб не осталось в целом мире Ни труса больше, ни лжеца! [3]

легендарный герой произносит также трижды: на пиру, когда помирился с казикумухским ханом, на свадьбе в Темир-Хан-Шуре и перед смертью.

Балладно-сказочное число 3 присутствует в действиях и других персонажей поэмы, например, сына Нуцала, когда тот издевается над обреченным на сожжение Хочбаром: Тогда схватил булат Хочбара Надменный княжеский сынок И о коленку в три удара Сломал пружинистый клинок [3] .

На совете старейшин в Кази-Кумухе, чтобы решить участь попавшего в плен Хочбара, выступают три старика, один из которых говорит о необходимости строгого соблюдения дагестанцами трех обычаев: уважения к старшим, уважения к гостю и сохранения чести горянки. Магия числа 3 присутствует и в описании свадьбы в Темир-Хан-Шуре, которая продолжается три дня и три ночи.

Поэме Р. Гамзатова присуще и такое балладное качество, как эмоциональное (с возвратами и забеганиями вперед) освещение повествователем сюжета. Например, в финальной части поэмы, чтобы выразить свое личное отношение к передаваемой им истории, повествователь прерывает взволнованную речь Хочбара, когда тот благодарит поддержавшую его предсмертный танец отважную Саадат: Как хорошо бы кончить этим Мне повесть грустную мою. Закрыть бы книгу, словно ставни, Остановить бы песню мне, Пока герой сказаний давних Еще живой, а не в огне. Чтоб не грустить вам благородно И над судьбой княжны-красы, Что ждет ее не через годы, А через малые часы. Но что ж, преданье есть преданье. Полету песни есть предел. И не по нашему желанью, Но и не как Нуцал хотел, Случилось все [3].

Наконец, своеобразие жанровой структуры «Сказания о Хочбаре» создается типичной для баллады диалогической композицией: ряд словесных поединков оформлен в поэме драматургически, т. е. в виде обмена репликами между персонажами. В 1-й части поэмы, состоящей из 12 глав, драматургическая форма используется в словесном противоборстве Хочбара с казикумухским ханом и его сыном и занимает значительную «площадь» текста (8-ю, 9-ю, 10-ю и 11-ю главы); во 2-й части она появляется в сцене прощания Хочбара с Саадат и в третьей - в обращении глашатая к хунзахцам.

Таким образом, балладная поэтика, дополняя господствующую в «Сказании» ориентацию на канон героической поэмы, существенно обогащает эстетический потенциал гамзатовского произведения.

Примечания

1. Ахлаков А. Промежуточные жанры. Историческая баллада // Рук. фонд Института ЯЛИ. Ф. 7. Д. 200. 2. Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин: Из истории романтической поэмы. М., 1924. С. 21.

Официальный сайт народного поэта Дагестана Расула Гамзатова:

иК.Ь:ЬИр:/^ат2а1оу.ги/8ка2ата.Ь1т1. 3. Теория литературы / под ред. Н. Д. Тамарченко. В 2 т. Т. 2. М., 2004. 4. Бройтман С. Н. Историческая поэтика. М. : Издательский центр «Академия», 2004. С. 330. 5. Фрейденберг О. М. Методология одного мотива // Уч. зап. Тартуского ун-та. Труды по знаковым системам. 1987. Вып. 746. Т. 20. С. 120. 6. Юсупова Ч. С. Три десятилетия аварской поэзии. Махачкала : ДНЦ РАН, 1998. С. 160.

Статья поступила в редакцию 11.10.2012 г.