CC BY-NC-ND
451
Е.Ю. Козьмина
ЖАНРОВАЯ СПЕЦИФИКА РОМАНА А. И Б. СТРУГАЦКИХ «ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ»
В статье проводится сопоставление фантастического романа А. и Б. Стругацких «Трудно быть богом» с жанровым инвариантом классического исторического романа. Делается вывод о том, что роман Стругацких принадлежит к особой разновидности жанра исторического романа - фантастическому историческому роману.
Ключевые слова: Стругацкие, жанровый инвариант, исторический роман, фантастический роман.
Жанр романа «Трудно быть богом» практически не обсуждался в специальной литературе. Сами авторы назвали свое произведение романом, так же обозначает жанр «Трудно быть богом» Е.М. Неелов1, а А.А. Урбан и С. Переслегин называют произведение повестью2. Уточнения - какой именно тип романа или повести - в работах нам не встретилось.
Представляется, что интересующее нас произведение относится к жанру фантастического исторического романа. Собственно, задача статьи - доказать это положение, попутно отметив отличия фантастического и нефантастического вариантов исторического романа.
Чтобы доказательство было обоснованным и убедительным, необходимо сравнить «Трудно быть богом» с описанным в книге В.Я. Малкиной3 инвариантом классического исторического романа, а при сопоставлении отметить те особенности, которые возникли в силу того, что роман «Трудно быть богом» является фантастическим.
© Козьмина Е.Ю., 2012
Жанровая специфика романа А. и Б. Стругацких «Трудно быть богом»
Такое сопоставление фантастического произведения с инвариантом классического исторического романа кажется вполне обоснованным. Как заметил Г.И. Гуревич, «сплошь и рядом области фантастики ближе к смежной нефантастической литературе, чем друг к другу»4.
Главной особенностью исторического романа В.Я. Малкина считает сочетание историзма и «готического антропологизма». Под историзмом исследовательница, следуя за М.Г. Стеблин-Ка-менским, понимает «гипотезу нетождества», т. е. «предположение, что психология средневекового человека нетождественна психологии современного человека. То есть историзм появляется не тогда, когда замечается разница в образе жизни, быте и т. п., а тогда, когда осознаются отличия в человеческой психологии»5. Историзм в интересующем нас типе романа сочетается с «готическим антропологизмом», т. е. с изображением не только средневекового колорита, но и «этического конфликта и нравственной проблематики».
Другая особенность инварианта исторического романа прослеживается в речевой структуре произведения; здесь должно быть «соединение точек зрения различных эпох» и «присутствие исторической справки»6 как специальной композиционно-речевой формы.
На уровне сюжетной организации для исторического романа характерны авантюрность, испытание героя, «соединение тем "войны и любви"», и все это - на фоне кризисной исторической эпохи.
В системе персонажей исторического романа прослеживаются «связь судьбы и позиции главного героя с меняющейся исторической ситуацией; наличие персонажей, противопоставленных друг другу, в качестве представителей разных социально-исторических и культурно-исторических сил»7.
Обратимся к роману «Трудно быть богом». Его действие происходит, как и в любом историческом романе, в переломное, кризисное время, время смены власти, государственного переворота, прихода к власти Святого Ордена. В «Трудно быть богом» это еще и условие для испытания теории, которую персонажи называют Проблемой Бескровного Вмешательства. Таким образом решается задача фантастического исторического произведения, которая не ставится нефантастическим вариантом жанра, - определение меры вмешательства в историю.
Проблема Бескровного Вмешательства дискутируется героями анализируемого романа: «Дон Румата горестно усмехнулся. -А пока мы будем выжидать да нацеливаться, звери ежедневно, ежеминутно будут уничтожать людей. - Антон, - сказал дон Кон-
Е.Ю. Козьмина
дор. - Во Вселенной тысячи планет, куда мы еще не пришли и где история идет своим чередом. - Но сюда-то мы уже пришли! - Да, пришли. Но для того, чтобы помочь этому человечеству, а не для того, чтобы утолять свой справедливый гнев»8 [С. 32].
Несогласие дона Руматы с Базисной теорией феодализма и Проблемой Бескровного Вмешательства выражено не только в сюжете и диалогах героев, но и прослеживается в конструировании особых частей повествования. Так, например, во фрагменте размышлений героя во время ночного дежурства, который мы можем определить как несобственно-прямую речь со сближающимися в ней голосами дона Руматы и повествователя, где в то же время в голосе Руматы выделяются обозначаемые кавычками «чужие» мысли, принадлежащие обобщенному образу землянина-коммунара: «С огромной силой он вдруг почувствовал, что никакой он не бог, сберегающий ладонями светлячков разума, а брат, помогающий брату, сын, спасающий отца. "Я убью дона Рэбу". - "За что?" - "Он убивает моих братьев". - "Он не ведает, что творит". - "Он убивает будущее". - "Он не виноват, он сын своего века". - "То есть он не знает, что он виноват? Но мало ли чего он не знает? Я, я знаю, что он виноват..."» [С. 106]. Кавычки при оформлении собственной и чужой речи подчеркивают противоположность голосов Руматы и землян-коммунаров друг другу.
Для исторического времени - основного типа времени в историческом романе - свойственны категории случая и необходимости, которые позволяют связать между собой волю героя и уже осуществившиеся исторические события9. В романе «Трудно быть богом» особое соотношение этих категорий. Как таковой исторической необходимости в романе нет, здесь изображена история не земная, а инопланетная, а герои не возвращаются в прошлое, а лишь оценивают инопланетное настоящее с точки зрения земного прошлого и будущего. Роль исторической необходимости играет Базовая теория феодализма, которая подвергается в романе экспериментальной проверке. С точки зрения героя - дона Руматы - реальность, в которой он оказывается, не соответствует Базовой теории, и это несоответствие особенно ярко выражено в сопоставлении придумываемых Руматой страниц учебника по истории для арканарских детей будущего и картин реальной жизни Арканара: «".В конце года Воды - такой-то год по новому летосчислению - центробежные процессы в древней Империи стали значимыми. Воспользовавшись этим, Святой Орден, представлявший, по сути, интересы наиболее реакционных групп феодального
Жанровая специфика романа А. и Б. Стругацких «Трудно быть богом»
общества, которые любыми средствами стремились приостановить диссипацию..." А как пахли горящие трупы на столбах, вы знаете? А вы видели когда-нибудь голую женщину со вспоротым животом, лежащую в уличной пыли? А вы видели города, в которых люди молчат, а кричат только вороны? Вы, еще не родившиеся мальчики и девочки, перед учебным стереовизором в школах Арканарской Коммунистической Республики?» [С. 124]. После государственного переворота, осуществленного доном Рэбой, дон Румата иронически заявляет: «В полном соответствии с базисной теорией феодализма. это самое заурядное выступление горожан против баронства. вылилось в провокационную интригу Святого Ордена и привело к превращению Арканара в базу феодально-фашистской агрессии. <...> Последствия этого для Запроливья, а затем и для всей Империи я просто боюсь себе представить. Во всяком случае, вся двадцатилетняя работа в пределах Империи пошла насмарку» [С. 154-155].
Как любое фантастическое произведение ХХ в., роман «Трудно быть богом» экспериментален. Эксперименту подвергается теория исторического развития, сама история, а главное - человек в этой истории. Антон-Румата говорит: «Это Эксперимент надо мной, а не над ними» [С. 127]. Испытание, которому подвергается землянин-коммунар в Арканаре, формулирует дон Кондор: «Вот что самое страшное - войти в роль. В каждом из нас благородный подонок борется с коммунаром. И все вокруг помогает подонку, а коммунар один-одинешенек - до Земли тысяча лет и тысяча парсеков» [С. 32-33]. «Вхождение» в роль «благородного подонка» происходит систематически и изображается в отношении не только Руматы, но и других персонажей-землян. Уже в эпизоде встречи Руматы с Пашкой (доном Гугом) и Александром Васильевичем (доном Кондором) герой отмечает независимый от его воли автоматизм исполнения роли, которую он играет на планете: «Румата вскочил, едва не опрокинув скамью. Он готов был броситься, обнять, расцеловать его в обе щеки, но ноги, следуя этикету, сами собой согнулись в коленях, шпоры торжественно звякнули, правая рука описала широкий полукруг от сердца и в сторону, а голова нагнулась так, что подбородок утонул в пенно-кружевных брыжах» [С. 29-30]. То же происходит и с Пашкой, и с Александром Васильевичем: «И снова Румата сделал движение броситься и обнять, потому что это же был Пашка, но дон Гуг вдруг подобрался, на толстощекой физиономии появилась сладкая приторность, он слегка согнулся в поясе, прижал шляпу к груди и вытянул губы дудкой.
Е.Ю. Козьмина
Румата вскользь поглядел на Александра Васильевича. Александр Васильевич исчез. На скамье сидел Генеральный судья и Хранитель больших печатей - раздвинув ноги, уперев левую руку в бок, а правой держась за эфес золоченого меча» [С. 34]. Следующий важный сюжетный эпизод испытания - попойка с бароном Пампой, во время которой Румата выходит из всех рамок: «Он не мог стать Руматой Эсторским... Но он больше не был и коммунаром. У него больше не было обязанностей перед Экспериментом. Его заботили только обязанности перед самим собой» [С. 81]. Другой эпизод испытания - приход к Кире, во время которого Румата ощутил себя «наглым и подлым хамом голубых кровей» [С. 82]. Завершается испытание после смерти Киры «средневековым зверством» дона Руматы.
Тем не менее это лишь одна из граней испытания героя в романе. В условиях реальной жизни в феодальном Арканаре проверяется личная причастность героя либо к той жизни, которая его окружает, либо к жизни Земли и ее гуманистическим установкам. Сюжет романа выстроен как цепь все усложняющихся испытаний героя на эту причастность. Характерно, что при всем неприятии Руматой истории Арканара он совершает побоище лишь тогда, когда укореняется в Арканаре, обретает семью (Кира), дружескую привязанность к мальчику Уно и барону Пампе, т. е. личную и кровную причастность к жизни Арканара.
Примечательно, что такой выбор совершает не один только Румата. В разговоре по поводу событий в Арканаре дон Кондор, например, укоряет Румату в том, что «надо было убрать дона Рэбу. <...> Убить! Похитить! Сместить! Заточить!» [С. 155]. Не случайны и упоминания внесценических персонажей, не выдержавших испытания в роли богов; этих персонажей дон Кондор называет «спринтерами с коротким дыханием» [С. 33].
Таким образом, в соответствии с инвариантом классического исторического романа мы можем отметить в «Трудно быть богом» соединение двух тем - «войны» и «любви», общественной и частной жизни героя.
Использованная в романе циклическая сюжетная схема, основанная на двоемирии и реализующая сюжет испытания героя, позволяет сопоставить Антона до его работы на другой планете и после. Метаморфоза, произошедшая с героем, выражена косвенно, без внешних изменений («Ничего в нем не изменилось.» [С. 161], при помощи сопоставления испачканных соком земляники (как бы обагренных кровью) рук Антона, что еще раз подчеркивает мысль
Жанровая специфика романа А. и Б. Стругацких «Трудно быть богом»
о «кровной причастности» героя к чужой жизни и в смысле обретения родства, и в смысле лишения жизни жителей Арканара.
Здесь необходимо сделать отступление, касающееся различения таких жанров, как роман или повесть. Сущностные характеристики жанра повести - циклическая сюжетная схема и «ситуация испытания героя и поступок как результат этического выбора, принцип обратной ("зеркальной") симметрии в расположении важнейших событий»10, казалось бы, как нельзя лучше подходят к «Трудно быть богом». Однако другие признаки повести - «в структуре "события самого рассказывания" - нерефлектируемый его характер, предпочтение временной дистанции, оценочная направленность повествования на этическую позицию героя и возможность авторитетной резюмирующей позиции <. > в аспекте "зоны построения образа" героя - соотнесение героя и его судьбы с известными образцами поведения в традиционных ситуациях»11 - не являются характеристиками интересующего нас произведения. Напротив, в романе мы видим рефлексирующего героя, с чьей точки зрения и показаны события, а ценностная неоднозначность его выбора позволяет говорить об отсутствии «образца поведения в традиционных ситуациях». Поэтому правильнее сказать, что «Трудно быть богом» - все же роман, а не повесть.
В этой связи можно говорить и о проявлении в романе такой характеристики классического исторического романа, как соединение историзма и «готического антропологизма» (раскрытие этих понятий см. выше).
Один из важных признаков нефантастического исторического романа - взаимоосвещение исторических эпох. В этом смысле в «Трудно быть богом» важны такие композиционно-речевые формы, как исторические справки и комментарии, которые обычно даются в кругозоре повествователя из времени, близкого автору и читателю. В романе тоже есть такие фрагменты, но они даны в кругозоре Руматы.
Система персонажей в «Трудно быть богом» построена, как в классическом историческом романе. Здесь есть те, кто осуществляет государственный переворот (во главе с доном Рэбой), жители Арканара и земляне-коммунары. Важно отметить тот факт, что герой оказывается одновременно принадлежащим как Аркана-ру (в том числе и государственной знати), так и землянам. В этом проявляется особое строение образа героя в фантастическом произведении, о котором писал Е.Д. Тамарченко: «ее (социально-философской научной фантастики. - Е. К.) центральные герои
Е.Ю. Козьмина
находятся в весьма парадоксальном положении: они одновременно принадлежат двум взаимоисключающим мирам, живут на границе между ними»12. Такое пограничное положение героя и есть возможность и условие для его испытания, для осуществления им своего этического выбора.
Теперь мы можем подвести некоторые итоги. «Трудно быть богом» - это действительно исторический роман в его фантастическом варианте. «Фантастичность» произведения трансформирует жанр, вносит в него изменения, касающиеся самых разных аспектов.
Так, если в классическом историческом романе чужим для читателя изображается только время, то в «Трудно быть богом» -и время, и пространство. Как и в классическом романе, базовым типом времени является историческое время, однако фантастические исторические романы имеют принципиальное отличие от нефантастического варианта в том, что сюжет в них строится на возможности вмешательства в ход истории. Таким образом решается еще одна задача фантастического исторического произведения, которая не ставится нефантастическим вариантом жанра, - определение меры вмешательства в историю. Это может быть его полный запрет (как в новелле «И грянул гром» Р. Брэдбери), а может быть сознательное изменение истории (роман В. Гиршгорна, Б. Липатова, И. Келлера «Бесцеремонный роман»). Промежуточные варианты допускают стимулирование истории, как в «Конных варварах» Г. Гаррисона или в «Трудно быть богом», или незначительные изменения в истории под строгим контролем, как в «Патруле времени» П. Андерсона.
Экспериментальность фантастического исторического романа основывается на испытании идеи и человека; при этом выбор героя оказывается неоднозначным, не соответствующим каким-либо традиционным образцам.
Примечания
4
Неелов Е.М. Волшебно-сказочные корни научной фантастики. Л., 1986. См., например: Урбан А.А. Фантастика и наш мир. Л., 1972; Переслегин С. Возвращение к звездам: Фантастика и эвология. М., 2010.
Малкина В.Я. Поэтика исторического романа: Проблема инварианта и типология жанра. Тверь, 2002.
Гуревич Г.И. Беседы о научной фантастике. М., 1983. С. 39.
5 Малкина В.Я. Указ. соч. С. 17.
3
Жанровая специфика романа А. и Б. Стругацких «Трудно быть богом»
8
6 Там же. С. 74.
7 Там же.
Здесь и далее ссылки на роман «Трудно быть богом» даются по изданию: Стругацкий А., Стругацкий Б. Трудно быть богом: Роман. Понедельник начинается в субботу. Второе пришествие марсиан: Повести. М.: Текст: ЭКСМО, 1997. С. 5-162. Далее все ссылки на это издание даются в тексте с указанием номера страницы.
Тамарченко Н.Д. Историческое время // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008. С. 88.
Тамарченко Н.Д. Повесть прозаическая // Там же. С. 169. Там же. С. 169-170.
Тамарченко Е.Д. Мир без дистанций // Вопросы литературы. 1968. № 11. С. 101.
