CC BY
189
Е.Ю. Козьмина (Екатеринбург)
ИНВАРИАНТ ФАНТАСТИЧЕСКОГО АВАНТЮРНО-ИСТОРИЧЕСКОГО РОМАНА
Аннотация. Статья посвящена одному из жанров авантюрно-философской фантастики - фантастическому авантюрно-историческому роману. Этот жанр до сих пор не выделялся в литературоведении. На основе сопоставления ряда подобных произведений, относимых автором статьи к этому жанру, строится инвариант, т.е. описывается жанровая структура произведений. Инвариант строится с учетом модели жанра как «трехмерного конструктивного целого» (М.М. Бахтин). «Внутренняя мера» фантастического авантюрно-исторического романа определяется двумя художественными принципами - исторической авантюрностью и философской экспериментальностью. В произведениях этого жанра изображенные события должны быть восприняты как достоверные, притом в глобально-философском плане. Создание инварианта фантастического авантюрно-исторического романа поможет определить жанровые границы внутри авантюрно-философской фантастики XX в.
Ключевые слова: научная фантастика; историческая фантастика; фантастический авантюрно-исторический роман; классический авантюрно-исторический роман; жанр; инвариант жанра; авантюрно-философская фантастика; путешествие во времени.
E.Yu. Kozmina (Ekaterinburg) The Invariant of the Fantastic Adventure-historical Novel
Abstract. As the title implies the article describes in detail the fantastic adventure-historical novel as the genre of the adventure-philosophical fantastic. The genre has not been determined in the literary theory yet. By comparing the number of similar literary works which the author places to the genre, the invariant is defined, i.e. the genre structure is described. The invariant is constructed by considering of the Bakhtin's genre mode. The "internal measure" of the fantastic adventure-historical novel is determined by two artistry principles: the portrayal of the historical adventures and the portrayal of the philosophical experiment. The events should be percepted as true in common-philosophical sense. The construction of the invariant of the fantastic adventure-historical novel helps us to determine genre borders inside of the adventure-philosophical fantastic of the 20th century.
Key words: science fiction; historical fantastic; the fantastic adventure-historical novel; the classical adventure-historical novel; the genre; the invariant of genre; the adventure-philosophical fantastic; time-travel.
Фантастическую литературу XX в., по традиции именуемую научной фантастикой, часто называют жанром. Однако такого рода фантастическая литература, конечно, не жанр, а система жанров. Но если не дифференцировать отдельные, составляющие эту систему, жанры, не обозначить их границы, довольно затруднительно определить как специфику самой области авантюрно-философской фантастики (определение Н.Д. Тамарченко1), так и художественные особенности того или иного конкретного произве-
дения.
Кроме того, изучение под таким углом зрения позволяет проследить динамику развития этой области фантастической литературы, взаимоотношения с другими жанровыми системами. Известный исследователь в области жанрологии Н.Д. Тамарченко писал:
«... адекватно понять смысл литературного произведения и в особенности - смысловые связи, существующие между ним и произведениями предшествующих эпох, можно преимучцественно через жанр. И если мы хотим рассматривать литературу эпохи не только в современных ей условиях, но и в широком и при этом естественном для нее историческом контексте (как говорил М.М. Бахтин, в "большом времени"), мы должны заниматься в первую очередь жанром»2.
Характеризовать систему жанров авантюрно-философской фантастики XX в. еще рано. Пока делаются отдельные попытки описать некоторые эмпирически выделяемые жанры, например, в журнале «Мир фантастики» (киберпанк, альтернативная история, хроноопера и пр.)3; вышли монографии Е. Петуховой и И. Черного «Современный русский историко-фан-тастический роман»4, А. М. Лобина «Повествовательное пространство и магистральный сюжет современного историко-фантастического романа»5. При всем новаторском характере этих исследований проблема требует дальнейшей, более существенной и более широкой (да иногда и более научной!), разработки.
Настоящая статья - часть этой работы; она решает задачу создания инварианта жанра, генетически восходящего к классическому авантюрно-историческому роману и сохраняющему целый комплекс присущих ему черт6. Трансформированный вариант назовем по аналогии с исходным жанром - «фантастический авантюрно-нсторнческнйроман».
До сих пор такой жанр в специальной литературе не выделялся (говорили чаще всего об «исторической фантастике», «альтернативной истории», «путешествиях во времени»; наиболее близок «историко-фантасти-ческий роман», однако четкие жанровые границы его не определены - см. упомянутые выше монографии).
К фантастическому авантюрно-историческому роману относятся произведения, имеющие схожую жанровую структуру: «Меж двух времен» и «Меж трех времен» Дж. Финнея, «Время для мятежника» Г. Гаррисона, «Где-то во времени» Р. Матесона, «Трудно быть богом» А. и Б. Стругацких, «Подземелье ведьм» Кира Булычева, «Стрела времени» М. Крайтона, «Врата Анубиса» Т. Пауэрса и целый ряд других. При их сопоставительном анализе отчетливо прослеживается инвариант, общая структурная основа, несмотря на то, что произведения очень разные. Об этом инварианте и пойдет речь.
«Внутренняя мера» (Н.Д. Тамарченко)7 фантастического авантюрно-исторического романа определяется двумя художественными принципами - исторической авантюрностью и философской экспериментально-стью. Это означает, что каждое произведение в интересующем нас жанре непременно включает в себя приключения героя в более или менее отдаленной исторической эпохе и наравне с этим ставит проблемы эксперимента с историей: возможности ее изменения / сохранения; оценки и
переоценки прошлого; связи поколений и т.п.
Построение инварианта фантастического авантюрно-исторического романа будет строиться по модели жанра как «трехмерного конструктивного целого» (М.М. Бахтин), включающей 1) мир героя, 2) субъектно-ре-чевую структуру, 3) тип границы между миром героя и миром автора и читателя8.
Сюжет испытания и тип героя в фантастическом авантюрно-историческом романе
Основная сюжетная ситуация в фантастических авантюрно-исторических романах - перемещение героя во времени, причем обязательно в прошлую эпоху. Однако само по себе событие перемещения в прошлое (Time-Travel) не делает произведение фантастическим авантюрно-историческим романом; автор может использовать этот сюжетный ход для решения совсем иных задач. Для интересующих нас произведений важно не столько перемещение, сколько выраженное отношение к истории и ее закономерностям, проблема влияния на историю, и потому изображение собственно процесса перемещения во времени иногда редуцируется чуть ли не до абсолютного минимума. В «Попытке к бегству» А. и Б. Стругацких, например, на это есть только намек:
«Вы знаете профессора Антонова? - Нет. - Очень крупный специалист. Мой идейный противник. Он попросил меня проверить некоторые аспекты его новой теории. Ведь я не мог не согласиться, правда? Вот так мне и пришлось... покинуть пенаты...»9 (дальнейшие цитаты даются по этой публикации),
и это, собственно, все, что в повести говорится о том, как Саул попал из 1943 г. в будущее. В некоторых романах («Где-то во времени» Р. Мате-сона, «Меж двух времен» Дж. Финнея) объяснение способа перемещения занимает значительно больше места, но этот способ, как правило, немудрен - гипноз, внутренне-психологическое вживание в эпоху и т.п.
Тип сюжета в таких романах - авантюрный, следовательно, мы можем говорить об определенных испытаниях героя10.
Авантюрный сюжет, как писал М.М. Бахтин, «глубоко человечен», его определяют «задачи, продиктованные его (героя - Е.К.) вечной человеческой природой - самосохранением, жаждой победы и торжества, жаждой обладания, чувственной любовью...»". Это и есть испытание на человечность, присущее всей авантюрно-философской фантастике; на то, что «делает человека человеком» (Н.Д. Тамарченко).
Как организуется и конкретизируется это испытание? Чтобы ответить на этот вопрос, проанализируем тип и позицию героя в фантастическом авантюрно-историческом романе. При перенесении в чужую эпоху герой может выбрать лишь одну из двух основных стратегий: 1) вжиться в прошлое, укорениться в нем или 2) встать «над» прошлым, над людьми этой эпохи, используя свое знание о будущем (так, в соответствии со второй стратегией, поступает, например, Хэнк Морган из «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура»; произведение это, отметим попутно, не является фантастическим авантюрно-историческим романом).
Во всех романах интересующего нас типа герой пытается сродниться с эпохой, вжиться в нее, стать одним из людей того времени, несмотря на то, что имеет совершенно иной статус, чем другие. Этот статус определяется кругозором героя, позволяющим ему совмещать знание о настоящем (прошлом по отношению к герою) и будущем (настоящим героя).
С этими вопросами связан устойчивый мотив фантастического исторического романа - приравнивание человека (или человечества в целом) к Богу, т.е. к такому существу, которое может значительно больше (и имеет значительно более широкий кругозор), но в то же время не должно мешать естественному ходу событий (см., например, высказывание-пожелание одного из персонажей романа Дж. Финнея «Меж двух времен»: «Нельзя ли было бы каким-то образом ввести - я бы сформулировал так - "абсолютного наблюдателя"? Никому не ведомого и не видимого, не влияющего ни на какие события...»12, далее цитаты приводятся по этому изданию). Так, в романе Стругацких «Трудно быть богом» этот мотив проблематизирован уже в заголовке. В «Подземелье ведьм» К. Булычева Андрей и Жан обсуждают эту идею: «Опасно быть богом... - Опасно полагать себя богом, - поправил Андрея Жан»13. В «Меж двух времен» Дж. Финнея подобному рассуждению Саймона посвящен целый фрагмент, заканчивающийся словами: «Теперь-то я твердо знал, что не брошу Джулию на произвол судьбы, словно мы там у себя, в двадцатом веке, боги, а она ничто» (277),«.. .ты не совсем человек»14, - говорит Ричарду Элиза в романе «Меж двух времен» и т.д. (Далее текст романа цитируется по этой публикации).
Такой статус героя создает новый тип испытания - между человечностью, причастностью к людям прошлого, и «божественным всезнанием и всеведением». Подобное испытание вводится целым комплексом мотивов.
Во-первых, это мотив крови, основная функция которого - буквальная передача «кровной» причастности героя к прошедшей эпохе (если отвлечься от традиционной лиминальной функции мотива - знака временной смерти, прохождения через смерть в «ином» мире).
«Кровная» причастность героя к эпохе возможна лишь в условиях дво-емирия, т.е. наличия «чужого» пространства и / или времени, таким образом преодолевается «чуждость» прошлой эпохи и она становится кровно близкой (ср., например, фрагмент хоть и нефантастического и неисторического романа А. Иванова «Географ глобус пропил», но все же очень показательный: «И вот теперь у них под ногами словно земля заговорила. До самых недр, до погребенных костей звероящеров, она вдруг оказалась насыщенной смыслом, кровью, историей»)15. Герой, проливая свою кровь в чужом для него времени, «оживляет» эту эпоху для себя. В основе такого «оживления» лежит древнее представление о крови «как жизни»: «помазать новый предмет кровью значит одарить его жизнью и силой»10. Во-вторых, это мотив еды, изображение трапезы как определенного ритуала, а ритуалы связаны «с историей и свидетельствует об определенных исторических формах жизни и миропонимания»17.
Первоначально, в фольклоре, мотив еды связан с иным миром. Так, В. Пропп пишет: «Это позволяет нам поставить вопрос о связи испытания едой с пребыванием в ином мире»18.
О.М. Фрейденберг, анализируя первобытное мировоззрение, писала о «метафоре еды», в которой «акт еды в представлении древнего человека
соединялся с кругом каких-то образов, которые прибавляли к трапезе как к утолению голода и жажды, еще и мысль о связи акта еды с моментами рождения, соединения полов и смерти» .
Рассмотрим эту метафору подробней. Исследовательница пишет: «Проглатывая, человек оживляет объект еды, оживая и сам; "еда" - метафора жизни и воскресения. <...> С едой, таким образом, связано представление о преодолении смерти, об обновлении жизни, о воскресении»20. Смерть при этом является неотъемлемой частью рождения («рождающая смерть»), а стало быть, и «вечной жизни». Таким образом, герой «оживляет» себя в чужом для него времени.
И здесь актуализируется древняя функция еды - «приобщение человека к тотему, роду...»21, «...общность еды, - писал В. Я. Пропп, - создает общность рода. "Только члены семьи или рода могут участвовать (в трапезе). Если чужеземцу разрешается принимать участие, то этим он принимается в род или становится под его защиту" (КШввоп 75 )»22.
Любопытно, что этот мотив - довольно точная подсказка при конструировании читательского «горизонта ожидания». В романах, где герой принимает пищу в прошлой эпохе, и принимает ее с удовольствием, он впоследствии решает остаться («Меж двух времен» Дж. Финнея, «Время для мятежника» Г. Гаррисона и др.). Там же, где герою есть трудно, он не удерживается в прошлом времени («Где-то во времени» Р. Матесона).
Два этих мотива - еды и крови - позволяют вспомнить один тезис в работе М.М. Бахтина «Автор и герой в эстетической деятельности». Ученый пишет о том, что время и пространство жизни человека по-разному воспринимаются с разных позиций. Так, с теоретической («физико-математической») точки зрения - это отрезки «единого бесконечного времени и пространства», что придает им «смысловую однозначность и определенность». С внутренней же точки зрения, «изнутри человеческой жизни», с позиции «ценностного центра», время и пространство «уплотняются, наливаются кровью и плотью (выделено мной - Е.К. )»23. Если применить это высказывание к фантастическому авантюрно-историческому роману, то можно увидеть, что для его героя историческая эпоха в буквальном смысле приобретает плоть (как еда, которую герой поглощает) и кровь (которую он оставляет в этом времени).
Подобные же функции причастности к историческому прошлому выполняет в фантастическом авантюрно-историческом романе мотив переодевания в одежду прошлой эпохи:
«Предмет за предметом он надел новую одежду. Хлопковое исподнее до лодыжек, грубые штаны. Хлопковая рубашка и бесформенная куртка, разорванная на плече и зашитая. Заплаты на локтях другого цвета. Стачанные вручную высокие ботинки с грубыми подошвами на гвоздях, хорошо стоптанные и пыльные. Комплект завершился старой широкополой соломенной шляпой с обвисшими краями... Собравшись на выход, Трой увидел себя в зеркале и застыл. На него смотрел неизвестный. Это был не маскарад - это было настоящее. Плотного сложения негр в здорово поношенной одежде. Там, куда он собирался, люди одевались именно так. Ни нейлонового белья, ни застежек-молний, ни автомобилей или самолетов. Другой век»24 («Время для мятежника», дальнейшие цитаты даются по этой публикации).
Но, пожалуй, самый важный мотив, передающий включение героя в эпоху, - это мотив любви и/или дружбы. В таких романах, как «Где-то во времени», «Меж двух времен», «Трудно быть богом» любовь к женщине из прошлой эпохи вынуждает героя к принятию времени, вызывает желание укорениться в эпохе. Ср.:
«Мое присутствие в 1896 году напоминает проникновение чужеродной песчинки в устричную раковину. Чужак для этой эпохи, я мало-помалу покроюсь самозащитной - и поглощающей - оболочкой и постепенно окажусь внутри нее. Со временем моя песчинка обрастет этой эпохой, и я стану совершенно другим существом, позабыв свои корни и ведя жизнь человека этой эпохи» («Где-то во времени»),
В романах «Время для мятежника» эту функцию выполняет дружба Троя Хармона с Робби Шоу и бойцами «черного батальона», которых Трой называет «братство».
В романе «Трудно быть богом» есть оба мотива. Так, дон Румата влюбляется в Киру (правда, любовь к ней заставляет его не укореняться в Арканаре, а стремиться уехать оттуда вместе с Кирой; но, тем не менее, благодаря Кире, герой начинает видеть в Арканаре хоть какие-то ростки человеческого). Изображена также его дружба с бароном Пампой, причем важно, что именно в его компании оказывается дон Румата, когда они едут пировать. Барон Пампа при этом ест за троих, а дон Румата скромно сидит рядом, «обсасывая крылышко цыпленка»25 (далее в тексте в круглых скобках даются страницы по указанному изданию).
Мы видим, что включение героя в реальную жизнь давно прошедшего века, изображенное с помощью перечисленных мотивов - еды, одежды, крови; темы любви и дружбы, нужно для того, чтобы «...показать прошлое живым. Превратить его в действительность»20, где герой, который «знал историю по книгам», «начинал чувствовать ее собственной шкурой. ..» («Время для мятежника» Г. Гаррисона).
Эта одна из наиболее важных черт фантастического авантюрно-исторического романа - «оживление» истории.
Нужно заметить, что в классическом авантюрно-историческом романе такое «оживление», «очеловечивание» тоже есть. Так, М.М. Бахтин, характеризуя развитие формы исторического времени, пишет о стремлении «перенести историю в реальное, обжитое, конкретизированное, очеловеченное время - бытовое, интимно-психологическое, семейно-биографи-ческое, даже обыденно-житейское; почувствовать историю в приватных комнатах, у очага, в интимных переживаниях, размышлениях и чаяниях частного человека, в семейном быту, в частной человеческой судьбе и т.п. Эти временные ряды были реалистически освоены, <... > измерены живыми человеческими масштабами»27.
«Перенесение истории» в «приватные комнаты» - это и есть «оживление истории». Но здесь необходимо понимать, для кого эта история «оживает». Для самого героя классического исторического романа она и так жива, и более того - происходящее не является для него историей. Описанные события является историей для читателя, именно для него автор и старается «оживить» историю. Этот процесс происходит в хронотопе
читателя. В фантастическом варианте исторического романа «оживление истории» происходит в ином хронотопе - во внутреннем мире произведения, история оживает здесь для героя.
Важно и то, что герой попадает в чужую эпоху, как правило, совсем не случайно, он ее выбирает, и в основе выбора - личная заинтересованность в этом времени. Так, например, Саймон Морли в «Меж двух времен», участвуя в эксперименте, преследует личные цели: «Чтобы... чтобы увидеть, как один человек отправляет письмо...» (85). Интересно, что и руководитель проекта - доктор Данцигер - тоже проявляет личный интерес к выбранному Саймоном Морли периоду времени:
«Знаете, - с улыбкой сказал Данцигер, - вы вводите меня в искушение. В 1882 году моей матери исполнилось шестнадцать лет. В день ее рождения - 6 февраля -родители и старшая сестра повели ее в театр Уоллака, и именно там она познакомилась с моим отцом. <...> Но если вдруг удастся, Сай, если вы действительно попадете в Нью-Йорк той поры и, стоя незаметно где-нибудь в уголке фойе, увидите их встречу... Раз уж есть одна личная причина, почему бы не появиться и второй? Я был бы очень вам признателен, если бы вы набросали для меня их портреты, какими они были тогда» (93-94).
Герой романа Т. Пауэрса «Врата Анубиса» Брендан Дойль переносится в 1810 г., чтобы послушать лекцию Кольриджа по «Ареопагитике» Мильтона, а заодно «задокументировать биографию» поэта Эшблеса, которым он занимается профессионально.
Трой Хармон - афроамериканец - переносится во времена подготовки Гражданской войны, иначе, как он считает, история изменится и рабство не будет отменено.
Сугубо личные цели перемещения во времени - у героя романа Р. Ма-тесона «Где-то во времени», это страстная любовь к актрисе XIX в. Элизе Маккенна.
Приключения героя в прошлой эпохе, новый статус героя создает и новый тип испытания - возможность / невозможность воспринять историю живой, человечной, укорениться в ней как в собственном времени; а также между человечностью и «божественным всезнанием и всеведением». Таково смысловое наполнение авантюрного сюжета.
Но испытание на человечность - лишь частный случай авторского эксперимента, испытания философской идеи.
Кстати, именно с экспериментальностью связана такая черта, как «научность», позволившая в свое время назвать систему жанров, куда входит и фантастический авантюрно-исторический роман, «научно-фантастической фантастикой». Экспериментальность и «научность» вводят в произведения исследуемого жанра еще один устойчивый мотив - упоминание имени Эйнштейна, см. показательный пример - фильм реж. О. Липско-го о путешествии во времени «Я убил Эйнштейна, господа» («Zab^\ ¡5ст Еп^ета, рапоус»), Эйнштейн (имя или образ) - своеобразный знак, символ иной, неклассической научной парадигмы, где время относительно и зависит от наблюдающего (переживающего) его субъекта, а «стрела времени», соответственно, вполне может менять свое направление.
Испытание идеи в романах неотделимо от испытания персонажей, они
теснейшим образом переплетаются.
Во-первых, ставится проблема вмешательства в исторический ход событий: можно ли это делать с точки зрения моральной, а не только физической? Кто имеет право на это? Каковы цели и мера вмешательства в историю? Не перестанет ли человечество быть тем, что есть, если получит возможность менять свою историю? При этом эксперимент по решению таких проблем могут ставить и персонажи - целая научная группа, как в «Меж двух времен» или «Трудно быть богом», сам герой - как в «Где-то во времени» и т.д.
Как правило, эта идея испытывается словесно, в обсуждениях персонажей, в форме диалога. Сюжетное испытание этой формы идеи встречается довольно редко (в качестве примера можно привести эпизод «взятия языка» из «Попытки к бегству» Стругацких, когда освобождение рабов, сопровождающих Хайру, обернулось их гораздо большим закабалением).
Во-вторых, автор и герои ищут ответы на такие вопросы: а может ли человек оставаться человеком, не вмешиваясь в то, что происходит на его глазах, т.е. под силу ли ему позиция взвешенного и спокойного «абсолютного наблюдателя» (Дж. Финней), Бога?
Эта идея испытывается на уровне сюжета цепью тех исключительных событий, в которые попадает герой. О такого рода испытании говорит в «Попытке к бегству» А. и Б. Стругацких главный герой Саул: «А что вы будете делать, когда придется стрелять? А вам придется стрелять, Вадим, когда вашу подругу-учительницу распнут грязные монахи... И вам придется стрелять, Антон, когда вашего друга-врача забьют насмерть палками молодчики в ржавых касках! И тогда вы озвереете и из колонистов превратитесь в колонизаторов...».
И действительно, во всех фантастических исторических романах герой вынужден принимать решение между невмешательством и помощью близким. Так, Трой Хармон отказывается возвращаться в свое время и остается сражаться на войне, даже зная, что завтра его убьют, потому что «они (солдаты черного батальона — Е.К.) были боевой единицей, одной семьей - лучшие из всех бойцов, с которыми Трою пришлось служить. Братство» и потому, что «он почувствовал, что не может оставаться безучастным среди этих хороших парней, идущих на самоубийство. Его долг перед ними, перед делом, в которое они все верили, предупредить их. Пусть изменится какая-то сноска в толстых книгах, но эти люди заслуживали лучшей участи, чем овечья гибель под ножом мясника». В «Трудно быть богом» Румата, долго терпящий то, что происходит в Арканаре, не выдерживает позиции Бога в тот момент, когда Киру убивают арбалетной стрелой через окно, после чего «...видно было, где он шел»: «Одна арбалетная стрела пробила ей горло, другая торчала из груди. Он взял ее на руки и перенес на кровать. Кира... - позвал он. Она всхлипнула и вытянулась. Кира... - сказал он. Она не ответила. Он постоял немного над нею, потом подобрал мечи, медленно спустился по лестнице в прихожую и стал ждать, когда упадет дверь» (160).
Можно привести множество подобных эпизодов и из других фантастических авантюрно-исторических романов.
Проблема вмешательства в чужое время и чужие события тесно связана с мотивом крови и с мотивом Бога; кровь оказывается знаком живого
человека, человечности вообще, т.е. признаком, позволяющим различать Бога и человека (у Бога крови не бывает), а также объединяющей всех людей субстанцией.
Как уже было сказано, в фантастическом авантюрно-историческом романе испытание идеи не абстрактно, идея испытывается вместе с человеком, и это, как бы парадоксально такое сближение ни выглядело, заставляет нас обратиться к романам Достоевского как источнику, оказавшему заметное влияние на авантюрно-философскую фантастику в целом, и на фантастический авантюрно-исторический роман - в частности.
Согласно М.М. Бахтину, при изображении идеи Достоевский придерживается как минимум двух условий: 1) «всякую мысль он воспринимает и изображает как позицию личности»28, а «образ героя неразрывно связан с образом идеи и неотделим от него» (99; здесь и далее в тексте, кроме специально оговоренных случаев, в круглых скобках даются страницы по указанному изданию); 2) с изображением идеи у Достоевского связано понятие самосознания героя как «незавершенного ядра личности» и диало-гичности мышления («Идея - это живое событие, разыгрывающееся в точке диалогической встречи двух или нескольких сознаний», 100).
При этом нужно учитывать, что «герой Достоевского - человек идеи; это не характер, не темперамент, не социальный или психологический тип: с такими овнешненными и завершенными образами людей образ полноценной идеи, конечно, не может сочетаться» (97).
В фантастическом авантюрно-историческом романе самосознание героя, как у Достоевского, не изображено; и герой здесь не характер как «лицо самоопределяющееся, выбирающее собственную роль и в жизни в целом, и в качестве участника отдельного события»29, не тип как «готовая форма личности»30; но и не «незавершенное ядро личности», а особая форма как совокупность «признаков человеческого мира»31. Оттого все наиболее значимые поступки героя теряют индивидуальную окрашенность и проецируются на человечество: см., например, такие высказывания: «Мы люди, и давайте действовать как люди» («Попытка к бегству»); «Ты особый случай, Трой Хармон. Ты не один, а целых два раза поступил так, что заставил меня гордиться принадлежностью к человеческой расе» («Время для мятежника») и т.п. Отсюда - некая усредненность образа героя, его «общечеловечность», определенный схематизм изображения, т.е. то, что Р.И. Нудельман назвал воплощением «"чистых сущностей'»32 и за что отдельные литературоведы отказывают фантастике в ее претензиях на «высокую» литературность.
Зачастую идея испытывается только «теоретически», т.е. в форме диалогов персонажей; чаще всего - та ее грань, которая связана с проблемой вмешательства в исторический процесс.
Обсуждение теории времени и возможности вмешательства связано с двумя постоянными мотивами: определением времени как реки и упоминанием открытия (или просто имени) Эйнштейна. Иногда такие диалоги почти дословно повторяют друг друга, ср., например, фрагменты дискуссий между героями 1) в романе Дж. Финнея «Меж двух времен» и 2) фильме реж. Р.У. Бейкера «Дом на площади (Я никогда не забуду тебя)» (сценарист Р. Макдугалл):
1) «...Я мог бы говорить и говорить - список открытий Эйнштейна очень внушителен. <... > Однажды он заявил, что наши концепции времени в значительной мере ошибочны. <... > Он говорил, что мы вроде людей в лодке, которая плывет без весел по течению извилистой реки. Вокруг мы видим только настоящее. Прошлого мы увидеть не можем - оно скрыто за изгибами и поворотами позади. Но ведь оно там осталось!.. <... > И мое небольшое дополнение к великой теории Эйнштейна состоит в том, что человек... что человек может и должен суметь сойти с лодки на берег. И пешком пройти вспять к одному из поворотов, оставленных позади» (68-69);
2) Питер: «Генри Джеймс объяснял это так. Вы плывете в лодке по извилистой реке, вы наблюдаете берега, как они уходят вверх по течению, вы проплываете мимо кленовой рощи. Но после того, как вы минуете их, они остаются в прошлом. Теперь вы проплываете мимо поля с клевером, оно становится настоящим. Вам неизвестно, что откроется за следующим поворотом реки. Это могут быть замечательные вещи, но вы не увидите их, пока не пройдете очередной изгиб и не попадете в будущее. Но предположите, что я нахожусь в самолете, я смотрю вниз на все это. Я вижу клены, поле с клевером и все прочее; ваше прошлое, ваше настоящее и ваше будущее. Они видны мне, одному человеку в самолете, и для меня время видится как одно целое».
Иногда сопряжения «реки» и «времени» в романе отрицается (см., например, в романе М. Крайтона «Стрела времени»:
«Сама концепция путешествия во времени не имеет смысла, так как время не течет. На самом деле представление о том, что время проходит - лишь особенность восприятия человеческой нервной системой событий и явлений. В действительности время не проходит - проходим мы. Само время инвариантно. Оно просто есть. Поэтому прошлое и будущее не являются различными местами, как, например, Нью-Йорк и Париж. И так как прошлое не является местом, вы не можете попасть туда)»,
но обсуждение такого представления о времени все-таки есть.
Диалоги, в которых испытывается идея, могут быть обширными, пространными, а могут и сокращаться до минимума. Сокращение происходит, как правило, в средних и малых жанрах: см., например, в новелле Г. Кат-тнера «Лучшее время года» разговор Оливера и композитора из будущего Сенбе о возможности изменения истории и предотвращения катастрофы и последующей эпидемии; вступление в новелле Р. Шекли «Три смерти Бена Бакстера». В «Целителе» Т. Томаса герою Ганту и разговаривать-то не с кем - его окружают доисторические люди, но его монолог вполне диалогизирован: «Кивнув собственным мыслям, Гант двинулся вверх по тропе к своей пещере»33.
Итак, для сюжета фантастического авантюрно-исторического романа, построенного на основе перемещения героя в прошлое, характерно сочетание авантюрности и экспериментальное™, испытание человека и идеи (сюжетное и дискурсивное), а также комплекс устойчивых мотивов.
Время и пространство в фантастическом авантюрно-историческом романе
Поскольку мы говорим об историческом романе, хотя и об особой, фантастической, его разновидности, то тезис о доминировании здесь формы исторического художественного времени не требует доказательств. Однако эта форма весьма специфична, ведь нарушается одна из важнейших его характеристик - необратимость (другие его признаки - линейность, непрерывность, бесконечность и всеобщность34). Кроме того, историческое художественное время почти не выступает в романах анализируемого типа в чистой форме; оно сращено со всеми прочими.
Во-первых, оно связано с природно-циклическим временем. Герой попадает не просто в прошлую эпоху, а в конкретный промежуток времени, в конкретный день (иногда главы романа в качестве названия имеют даты - день, месяц и год). Как мы увидим дальше, автору важно не просто изобразить эту эпоху, а «укоренить» в ней героя, заставить его прожить этот день или дни, и потому нужно изобразить его ощущения от чужого ему времени - погоду, впечатления от города, людей, одежды, надетой на героя, еды и т.п.
Таким образом, историческое время соединяется еще и с бытовым (се-мейно-бытовым), а также биографическим временем - временем жизни героя. Это отражается и в композиции романа. Как правило, в ней есть своего рода пролог - описание жизни героя до его перемещения в чужую эпоху, а в случае возвращения героя в свой век - и эпилог. В этих обрамляющих частях изображена обыденная, частная жизнь героя, нарушаемая его путешествием в чужую эпоху.
Во время пребывания в чужом времени структура художественного времени еще усложняется. С одной стороны, автор стремится показать обыденную жизнь в прошлом веке (и это дальнейшее развитие формы биографического и бытового времени), ритуалы и «маленькие церемонии» (Дж. Финней), принятые в этой жизни, а с другой стороны, пребывание в чужой эпохе и испытание героя - это время авантюрное, выпадающее из обычного течения времени35. С ним связаны все типические авантюрные мотивы: похищение, побег, преследование, подслушивание и подсматривание, переодевание и ряд других.
Это испытание особого рода - испытание «бытом» эпохи, что и ведет к сращению авантюрного и бытового времени.
Автору необходимо представить жизнь прошлой эпохи как ценность для героя. И потому в романе появляется изображение частной жизни -семьи, друзей, любимых людей, детей и т. п. Но в то же время, фантастический авантюрно-исторический роман не изображает исторических деятелей (при том, что какие-то из них, живущие в изображенную эпоху, обязательно упоминаются). Ни один из исторических деятелей не является актантом такого типа романа, что резко отличает фантастический вариант от классического авантюрно-исторического романа.
И, наконец, историческое время испытывает на себе влияние мифопо-этической формы времени, которое вносит в этот временной художественный гибрид свойство обратимости. «Мифическое время... прерывно, конечно и обратимо», причем, как отмечает Н.Д. Тамарченко, в литературе
Нового времени и более поздней, эта форма времени может быть связана с «критикой Истории»36.
Образным воплощением сочетания исторического и мифопоэтическо-го времени в фантастическом авантюрно-историческом романе становится сопоставление течения времени с рекой, о котором мы уже говорили выше.
Восприятие времени как реки - известный и довольно хорошо разработанный литературный мотив. Этот образ, вероятно, восходит к геракли-товскому пониманию движения времени, выраженному в формуле «все течет, подобно реке»37, и в фантастическом авантюрно-историческом романе позволяет совместить два противоположных представления о времени.
Во-первых, образ реки в некоторых случаях синонимичен образу пути, причем пути, имеющему направление и исток; и в этом смысле река символизирует время истории (ср. понятие «стрелы времени» в физике). Это позволяет актуализировать такие характеристики художественного исторического времени, как линейность и непрерывность.
Совершенно не случаен синонимичный реке образ дороги в рассматриваемых нами произведениях. Так, в «Трудно быть богом» это анизотропное шоссе, открыто сопоставляемое с историей: «Шоссе было анизотропное, как история. Назад идти нельзя. А он пошел» (161), в романе «Время для мятежника» это Дорога - путь в Вашингтон и одновременно способ (канал) переправки беглых негров (так в тексте романа!) в безопасное место. Довольно любопытна визуализация образа дороги-времени в фильме «Дежа вю» (реж. Т. Скотт), где герой едет по современному шоссе и в то же время, с помощью прибора, охотится за преступником, едущим по тому же самому шоссе, только в прошлом.
Во-вторых, река связана с природно-циклическим временем, т.е. с сезонными разливами, зависимостью от них земледелия, плодородия и пр. Это, в свою очередь, отсылает нас уже не к историческому времени, а к мифопоэтическому, одной из характеристик которого является обратимость.
Не забудем отметить и важный для нас профетический характер реки. Среди различных символических значений реки В.Н. Топоров называет «силу прорицания» и пишет, что «в древней Англии реки, в частности, почитались и за их пророческие свойства»38. Прорицание, т.е. заглядывание в будущее с помощью речного потока, - это и есть попытка сопряжения двух отстоящих друг от друга эпох.
Таким образом, мы видим, что в образе Времени-реки есть отголоски противопоставления «сакральное - профанное», присущее мифопоэтическому и историческому времени.
Мифопоэтическое время связано также со временем эксперимента. Упоминание о времени-реке появляется всегда там, где герою объясняют условия эксперимента по перемещению во времени.
На связь исторического и мифопоэтическош времени указывает и тот факт, что прошлая эпоха изображается изнутри, с внутренней точки зрения героя. Так же и в мифе: «...мир мифа... строится в т. н. «обратной перспективе», т.е. его события воспринимаются изнутри»39.
Подводя итог, мы можем сказать, что историческое время в фантастическом авантюрно-историческом времени не выступает в чистом виде; это
сложная форма времени, образованная сращением целого ряда других художественных форм времени.
В тесной связи с художественным временем следует рассматривать художественное пространство, т.к. эти две формы образуют хронотоп именно в бахтинском понимании, как «существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе», «слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом». Хронотоп исторического романа полностью характеризуется так, как писал о нем Бахтин: «Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем»40.
Поэтому в фантастическом авантюрно-историческом романе очень важны те пространственно-архитектурные сооружения, которые существуют в обе изображенные исторические эпохи: Эмпайр Билдинг, Дакота в Нью-Йорке («Меж двух времен»), отель «Дель Коронадо» в Сан-Франциско («Где-то во времени»), здание чебуречной на Покровке в Москве, бывшее ранее кондитерской «Шик де Пари» (Б. Акунин «Детская книга») и т.п.
Их изображение важно не только для того, чтобы создать образ исторического времени и показать связь времен. Такие здания и такие пространственные части обладают свойством быть границей между эпохами. Поэтому основное место действия в фантастическом историческом романе, как правило, - это одно из таких хронотопических сооружений, где «пространство... втягивается... в движение истории».
Субъектно-речевая структура и «неготовая» история в фантастическом авантюрно-историческом романе
Повествование всегда ведется с точки зрения героя, а иногда и им самим, например, в форме рукописи.
Здесь мы наблюдаем традиционные для классического исторического романа композиционно-речевые формы: исторические справки и комментарии, которые даются, как правило, в форме страниц учебников, фрагментов лекций и т.п.
На субъектно-речевую структуру фантастического авантюрно-исторического романа влияет также экспериментальность такого типа произведений. Проведение эксперимента, его сущности и условий в романах этого жанра должно быть объяснено, поэтому с неизбежностью в структуру композиционно-речевых форм вводятся фрагменты «научного дискурса».
Важная композиционно-речевая форма в фантастическом авантюрно-историческом романе - дискуссии как испытание идеи в слове; в сочетании с авантюрным испытанием «человека в человеке», о которых шла речь выше.
Но, пожалуй, самое важное в субъектно-речевой структуре фантастического авантюрно-исторического романа - это специфика кругозора героя. Под кругозором в данном случае будем понимать тот предметный, окружающий героя мир, который дан изнутри сознания героя как «пред-
мет... жизненной направленности»41.
Он - двойной: он охватывает не только настоящее героя, но и мир исторического прошлого, чужую эпоху, т.е. приобретает больший объем, чем у героя классического авантюрно-исторического романа.
Кроме того, что герой обладает историческим знанием о прошедшей эпохе, получая его в самых различных формах (что специально изображено), он еще имеет личное отношение к той эпохе, куда собирается отправиться (о чем мы уже говорили выше).
Но есть еще одна особенность: чужая эпоха входит в кругозор героя не сразу, а минуя определенные этапы. При перемещении в чужой для него период времени герой как бы по инерции продолжает воспринимать окружающее в качестве иллюстрации к своему знанию, как фон, картинку или фотографию. И потому встреченные им живые люди вносят резкий диссонанс в его сознание; герой воспринимает их амбивалентно - одновременно как живых и как уже умерших. Дойль Брендан во «Вратах Анубиса»: «Дойль завороженно уставился вослед, думая с благоговейным трепетом, что веселая пара в повозке, мельком увиденная им сквозь придорожные кусты ивняка, была мертва уже за сто лет до его рождения»42.
Но чем дальше, тем более обживается герой фантастического авантюрно-исторического романа в прошлой эпохе, включается в ее живую ткань, инкорпорируется. Этот процесс изображается с помощью комплекса устойчивых мотивов, о которых мы уже говорили: мотивы крови, еды, переодевания, темы частной жизни и т.п. Таким образом, можно сказать, что расширение кругозора героя (его удвоение) проходит этапы от отвлеченного знания об эпохе к живому ее восприятию. А это уже не только увеличение объема, но и качественное изменение кругозора.
Одна из функций двойного кругозора - «оживление» эпохи - явление, которого мы уже коснулись ранее и отметили, что эпоха «оживает» не только для читателя, но в первую очередь - для героя. Парадоксальное ощущение героем истории как «живой», текущей современности создает совершенно новый предмет изображения - неготовую историю, какой не может быть в классическом авантюрно-историческом романе.
Такое несовпадение, нетождественность истории самой себе диктует разные способы разрешения противоречия: от вмешательства в исторический процесс и «переписывания» исторического события до появления альтернативных миров, где история пошла по другому пути.
Граница между миром автора и читателя и миром героя в фантастическом авантюрно-историческом романе
Эксперимент как «исследовательско-преобразовательная деятельность»43 ставит читателя в позицию наблюдателя, экспериментатора и тем самым четко разграничивает два хронотопа: мир читателя и мир героя. Характер этих миров и граница между ними имеют различную природу и предполагают вполне рациональную («научную») оценку происходящих событий. Сама постановка проблемы - перемещение во времени, вмешательство в исторический процесс и мера этого вмешательства - носит не просто философский, но глобально-философский характер, т.к. касается всего человечества в целом. Каждый конкретный человек принадлежит
истории, и поэтому ее изменение имеет следствием изменение жизни любого человека.
В то же время, авантюрный сюжет «включает» читателя во внутренний мир произведения, заставляя сопереживать герою и другим персонажам. Такое соотношение приватного и глобального говорит об особом статусе фантастической литературы XX в. и в частности - фантастического авантюрно-исторического романа. Кроме того, здесь очевидно влияние философской повести.
При этом перемещение во времени должно восприниматься читателем как событие, на самом деле происходившее с героем. Это не сон и не галлюцинация, не плод больной фантазии - это реальный научный эксперимент и реальное событие. Исключение, пожалуй, составляет лишь один роман - «Где-то во времени» Р. Матесона, в котором автор пытается играть разными формами фантастики44.
Статус достоверного события придает некоторым романам основная повествовательная форма - рукопись героя. Эту же функцию выполняют реальные исторические документы, включенные в роман. В «Меж двух времен», например, это фотографии и рисунки (как бы принадлежащие герою) различных реально существующих зданий - в разных эпохах.
Эта «достоверность», а также отсутствие иносказательности и сатирического фокуса изображения (при том, что романы вполне могут содержать критику современной автору действительности, в особенности - господствующих в ней социальных и политических идей) - существенная черта не только рассматриваемого типа романов, но и всей авантюрно-философской фантастики в целом.
В качестве итога выразим надежду, что описанная инвариантная структура фантастического авантюрно-исторического романа даст возможность более строго подойти к определению жанров авантюрно-философских произведений XX в., увидеть жанровый смысл произведений и его вариаций в русле «собственной изменчивости жанра» (М.М. Бахтин).
1 Тамарченко Н.Д. Фантастика авантюрно-философская // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008. С. 277-278.
2 Тамарченко Н.Д. Русская повесть Серебряного века (проблемы поэтики сюжета и жанра). М., 2007. С. 6.
3 Книжный ряд - жанры // Мир фантастики. URL: http://www.mirf.ru/articles. php?id=20 (дата обращения 30.03.2015).
4 Петухова Е., Черный II. Современный русский историко-фантастический роман. М.', 2003.
5 Лобин A.M. Повествовательное пространство и магистральный сюжет современного историко-фантастическош романа. Ульяновск, 2008.
0 Козьмина Е.Ю. Жанровые традиции фантастического исторического романа в авантюрно-философской фантастике XX века // Folia Litteraria Rossica: Acta Universitatis Lodziensis. Issue 5. Lódz, 2012. P. 120-129.
7 Артемоеа С.Ю., Миловидов В. А. Внутренняя мера жанра // Поэтика : словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008. С. 40-41.
8 Бахтин А1.А1. Формальный метод в литературоведении // Бахтин М.М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. М., 2000. С. 185-348; Бахтин ММ. Эпос и роман // Бахтин М.М. Вопро-
сы литературы и эстетики. М., 1975. С. 447-483; Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе: очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 234-407; Бахтин М.М. Проблема речевых жанров//Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 5. М., 1997. С. 159-206.
9 Стругацкие А. и Б. Попытка к бегству. URL: http://lib.ru/STRUGACKIE/ popytkabeg.txt (дата обращения 27.03.2015).
10 Тамарченко Н.Д. Авантюрная литература // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008. С. 8-9.
11 Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского //Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 2. М., 2000. С. 76.
12 Финней Дж. Меж двух времен. М., 1972. С. 249.
13 Булычев К. Подземелье ведьм // Юность. 1987. № 5. С. 36.
14 Матесон Р. Где-то во времени. URL: http://aldebaran.ru/author/mateson_ richard/kniga_gde_to_vo_vremeni/ (дата обращения 27.03.2015).
15 Иванов А. Географ глобус пропил. М.; СПб., 2008. С. 386.
10 Леви-Брюлъ. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1937. С. 214.
17 Тамарченко Н.Д., Стрельцова Л.Е. Путешествие в другую эпоху. М., 1998. С. 79.
18 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2005. С. 276.
19 Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997. С. 56.
20 Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997. С. 64.
21 Топоров В.Н. Еда //Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. Т. 1. М., 1991. С. 428.
22 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2005. С. 276-277.
23 Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 1. М., 2003. С. 69.
24 Гарри сон Г. Время для мятежника. URL: http://readr.ru/garri-garrison-vremya-dlya-myateghnika.html (дата обращения: 08.05.2014).
25 Стругацкий А., Стругацкий Б. Трудно быть богом // Стругацкий А., Стругацкий Б. Трудно быть богом; Понедельник начинается в субботу; Второе нашествие марсиан. М., 1997. С. 75.
20 Крайтон М. Стрела времени. URL: http://www.modernlib.ru/books/krayton_ maykl/strela_vremeni/ (дата обращения: 08.05.2014).
27 Бахтин М.М. К «Роману воспитания» // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. З.М.,2012. С. 270.
28 Бахтин MAL Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. С. 10.
29 Тамарченко Н.Д., Тюпа B.IL, Бройтман С.Н. Теория литературы: в 2 т. Т. 1. М., 2004. С. 253.
30 Тамарченко Н.Д., Тюпа В.Н., Бройтман С.Н. Теория литературы: в 2 т. Т. 1. М., 2004. С. 255.
31 Тамарченко Н.Д. Фантастика авантюрно-философская // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008. С. 278.
32 Н\'дельман P.II. Фантастика // Краткая литературная энциклопедия: в 9 т. Т. 7. M.,'l972. Стлб. 890.
33 Томас Т. Целитель // Лалангамена. М., 1985. URL: http://www.e-reading-lib. org/chapter.php/92109/18/Lalangamena_%2 8sbornik%2 9.html (дата обращения : 08.05.2014).
34 Тамарченко Н.Д. Историческое время // Поэтика: словарь актуальных тер-
минов и понятий. М., 2008. С. 88-89.
35 Тамарченко Н.Д. Авантюрное время // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008. С. 9-10.
30 Тамарченко Н.Д. Мифопоэтическое время // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008. С. 125.
37 Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. М., 1989. С. 177.
38 Топоров В.Н. Река //Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. Т. 2. М., 1992. С. 376.
39 Тамарченко Н.Д. Мифопоэтическое время // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008. С. 125.
40 Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе: очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1979. С. 235, 234.
41 Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 1. М., 2003. С. 173.
42 Пауэре Т. Врата Анубиса. URL: http://royallib.com/book/pauers_tim/vrata_ anubisa.html (дата обращения: 08.05.2014).
43 Абхчиенко В.Л. Эксперимент // Новейший философский словарь. Минск, 1998. С. 838.
44 Козьмина Е.Ю. Готическая традиция в романе Р. Матесона «Где-то во времени»: пограничный образ мира // Новый филологический вестник. 2014. № 3 (30). С. 75-86.
References
1. Tamarchenko N.D. Fantastika avantyurno-filosofskaya [Adventure-Philosophical Fantastic], Poetika: slovar' aktual'nykh terminov i ponyatiy [Poetics: Dictionary of Current Terms and Concepts], Moscow, 2008, pp. 277-278.
2. Tamarchenko N.D. Russkaya povest' Serebiyanogo veka (problemy poetiki syuzheta i zhanra) [Russian Tale of the Silver Age (Problems of Poetics of a Plot and a Genre)]. Moscow, 2007, p. 6.
3. Knizhnyy ryad - zhanry [Book Series - Genres], Mirfant.ast.iki [Fantasy World], Available at: http://www.mirf.ru/articles.php?id=20 (accessed 30.03.2015).
4. Petukhova Б., Chernyy I. Sovremennyy russkiy istoriko-fantasticheskiy roman [Modern Russian Historical Fantastic Novel], Moscow, 2003.
5. Fobin A.M. Povestvovatel'noe prostranstvo i magistral'nvy syuzhet sovremennogo istoriko-fantasticheskogo romana [Narrative Space and Main Plot of the Modern Historical Fantastic Novel], Ulyanovsk, 2008.
6. Koz'mina B.Yu. Zhanrovye traditsii fantasticheskogo istoricheskogo romana v avan-tyurno-filosofskoy fantastike XX veka [The Genre Transformation of the Historical Novel in the Adventure-Philosophical Science Fiction of the 20th Century], Folia Litteraria Rossica: Acta Universitatis Lodziensis. Issue 5. Fodz, 2012, pp. 120-129.
7. Artemova S.Yu., Milovidov V.A. Vnutrennyaya mera zhanra [Internal Measure of a Genre], Poetika: slovar' aktual'nykh terminov i ponyatiy [Poetics: Dictionary of Current Terms and Concepts], Moscow, 2008, pp. 40-41.
8. Bakhtin M.M. Formal'nyy metod v literaturovedenii [The Formal Method in Fiterary Scholarship], in: Bakhtin M.M. Freydizm. Fonnal 'nyymetodv literaturovedenii. Marksizm i filosofiya yazyka. Stat 'i [Freudianisme. The Formal Method in Fiterary
Scholarship. Marxism and Philosophy of Language. Articles], Moscow, 2000, pp. 185— 348.
9. Bakhtin M.M. Epos i roman [Epic and Novel], in: Bakhtin M.M. loprosy literaturyi est.et.iki [Questions ofLiterature andAestetics], Moscow, 1975, pp. 447-483.
10. Bakhtin M.M. Formy vremeni i khronotopa v romane: ocherki po istoricheskoy poetike [Forms of Time and Chronotope in the Novel: Notes Toward a Historical Poetics], in: Bakhtin M.M. Voprosy literatury i est.et.iki [Questions of Literature and Aestetics], Moscow, 1975, pp. 234-407.
11. Bakhtin M.M. Problema rechevykh zhanrov [Problems of Speech Genres], in: Bakhtin M.M. Sobranie sochineniv. T. 5 [Collected Works. Vol. 5]. Moscow, 1997, pp. 159-206.
12. Strugatskie A. i B. Popvtha k begstvu [Escape of Attempt], Available at: http:// hb.ru/STRUGACKIE/popytkabeg.txt (accessed 27.03.2015).
13. Tamarchenko N.D. Avantyurnaya literatura [Adventure Literature], Poetika: slovar' aktual'nykh terminov i ponyatiy [Poetics: Dictionary of Current Terms and Concepts], Moscow, 2008, pp. 8-9.
14. Bakhtin M.M. Problemy tvorchestva Dostoevskogo [Problems of Dostoevsky's Creature], in: Bakhtin M.M. Sobranie sochineniv. T. 2 [Collected Works. Vol. 2]. Moscow, 2000, p. 76.
15. Finney J. Mezh dvukh vremen [Time and Again], Moscow, 1972, p. 249.
16. Bulychev K. Podzemel'e ved'm [Witches Cave], Yunost.', 1987, no. 5, p. 36.
17. Matheson R. Gde-to vo vremeni [Somewhere in Time], Available at: http://aldebaran.m/author/mateson_richard/kniga_gde_to_vo_vremeni/ (accessed 27.03.2015).
18. Ivanov A. Geograf globus propil [The Geographer Drank His Globe Away], Moscow; St. Petersburg, 2008, p. 386.
19. Levy-Bruhl L. Sverk"est.estvennoe vpervobytnom myshlenii [Supernatural in Primitive Thinking], Moscow, 1937, p. 214.
20. Tamarchenko N.D., Strel'tsova L.E. Puteshestvie v druguyu epokhu [Travel to Another Era], Moscow, 1998, p. 79.
21. Propp V.Ya. Istoricheskie komi volshebnoy skazki [Historical Roots of Fairy Tales], Moscow, 2005, p. 276.
22. Freydenberg O.M. Poetika syuzheta i zhanra [Poetics of Plot and Genre], Moscow, 1997, p. 56.
23. Freydenberg O.M. Poetika syuzheta i zhanra [Poetics of Plot and Genre], Moscow, 1997, p. 64.
24. Toporov V.N. Eda [Food], Mijy narodovmira: entsiklopediya: v 21. T. 1 [Myths of the World: Encyclopedia: in 2 vols. Vol. 1]. Moscow, 1991, p. 428.
25. Propp V.Ya. Istoricheskie komi volshebnoy skazki [Historical Roots of Fairy Tales], Moscow, 2005, pp. 276-277.
26. Bakhtin M.M. Avtor i geroy v esteticheskoy deyatel'nosti [Author and Hero in Aesthetic Activity], in: Bakhtin M.M. Sobranie sochineniv. T. 1 [Collected works. Vol. 1]. Moscow, 2003, p. 69.
27. Harrison H. Vremya dlya myatezhnika [Rebel in Time], Available at: http:// readr.ru/garri-garrison-vremya-dlya-myateghnika.html (accessed: 08.05.2014).
28. Strugatskiy A., Strugatskiy B. Trudno byt' bogom [Hard to be a God], in: Strugatskiy A., Strugatskiy B. Trudno byt. 'bogom; Ponedel 'niknachinaetsya v subbotu; Vtoroe nashestvie marsian [Hard to be a God; Monday Begins on Saturday; The Second Invasion from Mars], Moscow, 1997, p. 75.
Hoeuii (pwiojio&mecKim eecmmiK. 2015. №2(33).
29. Crichton M. Strela vremeni [Timeline], Available at: http://www.modernlib.ru/ books/krayton_maykl/strela_vremeni/ (accessed 08.05.2014).
30. Bakhtin M.M. K "Romanu vospitaniya" [To "The Novel of Education"], in: Bakhtin M.M. Sobranie sochineniv. T. 3 [Collected Works. Vol. 3]. Moscow, 2012, p. 270.
31. Bakhtin M.M. Problemy poetiki Dostoevskogo [Problems of Dostoevsky's Poetics], Moscow, 1979, p. 10.
32. Tamarchenko N.D., Tyupa V.I., Broytman S.N. Teoriya literatury: v 2 t. T. 1 [Theory of Literature: in 2 vols. Vol. 1]. Moscow, 2004, p. 253.
33. Tamarchenko N.D., Tyupa V.I., Broytman S.N. Teoriya literatury: v 2 t. T. 1 [Theory of Literature: in 2 vols. Vol. 1]. Moscow, 2004, p. 255.
34. Tamarchenko N.D. Fantastikaavantyurno-filosofskaya [Adventure-Philosophical Fantastic], Poetika: slovar' aktual'nykh terminov i ponyatiy [Poetics: Dictionary of Current Terms and Concepts], Moscow, 2008, p. 278.
35. Nudel'manRT. Fantastika [Fantastic], Kratkayaliteratumaya entsiklopediya: v 9 t.T. 7 [Concise Literary Encyclopedia: in 9 vols. Vol. 7]. Moscow, 1972, column 890.
36. Thomas T. Tselitel' [Healer], Lalangamena. Moscow, 1985. Available at: http:// www.e-reading-lib.org/chapter.php/92109/18/Lalangamena_%28sbornik%29.html (accessed 08.05.2014).
37. Tamarchenko N.D. Istoricheskoe vremya [Historical Time], Poetika: slovar' aktual'nykh terminov i ponyatiy [Poetics: Dictionary of Current Terms and Concepts], Moscow, 2008, pp. 88-89.'
38. Tamarchenko N.D. Avantyurnoe vremya [Adventurous Time], Poetika: slovar ' aktual'nykh terminov i ponyatiy [Poetics: Dictionary of Current Terms and Concepts], Moscow, 2008, pp. 9-10.
39. Tamarchenko N.D. Mifopoeticheskoe vremya [Mythopoetic Time], Poetika: slovar' aktual'nykh terminov i ponyatiy [Poetics: Dictionary of Current Terms and Concepts], Moscow, 2008, p. 125.
40. Fragmenty rannikh grecheskikh filosofov [The Fragments of the Early Greek Philosophers], Part 1. Moscow, 1989, p. 177.
41. Toporov V.N. Reka [River], Mijy narodov mira: entsiklopediya: v 2 t. T. 2 [Myths of the World: Encyclopedia: in 2 vols. Vol. 2]. Moscow, 1991, p. 376.
42. Tamarchenko N.D. Mifopoeticheskoe vremya [Mythopoetic Time], Poetika: slovar' aktual'nykh terminov i ponyatiy [Poetics: Dictionary of Current Terms and Concepts], Moscow, 2008, p. 125.
43. Bakhtin M.M. Formy vremeni i khronotopa v romane: ocherki po istoricheskoy poetike [Forms of Time and Chronotope in the Novel: Notes Toward a Historical Poetics], in: Bakhtin M.M. Voprosy literatury i est.et.iki [Questions of Literature and Aestetics], Moscow, 1975, pp. 235,'234.
44. Bakhtin M.M. Avtor i geroy v esteticheskoy deyatel'nosti [Author and Hero in Aesthetic Activity], in: Bakhtin M.M. Sobranie sochineniv. T. 1 [Collected Works. Vol. 1]. Moscow, 2003, p. 173.
45. Powers T. VrataAnubisa [The Anubis Gates], Available at: http://royallib.com/ book/pauers_tim/vrata_anubisa.html (accessed 08.05.2014).
46. Abushenko V.L. Eksperiment [Experiment], Noveyshiy filosofskiy slovar' [Newest Philosophical Dictionary], Mnsk, 1998, p. 838.
47. Kozmina E.Yu. Goticheskaya traditsiya v romane R. Matesona "Gde-to vo vremeni": pogranichnyy obraz mira ["Gothic" Tradition in R. Matheson's Novel "Somewhere in Time": An Image of the World's Border], Novyyfilologicheskiy vestnik,
2014, no. 3 (30), pp. 75-86.
Козьмина Елена Юрьевна - кандидат филологических наук, доцент кафе-дры русского языка Уральского федерального университета им. первого Президента России Б.Н. Ельцина
Научные интересы: жанрология; авантюрно-философская фантастика XX в.; роман-антиутопия.
E-mail: klen063(3gmail.com
Kozmina Elena Yu. - Candidate of Philology, an assistant professor at the Department of the Russian Language, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin.
Research interests: genre studies, philosophical adventure fantastic literature of the 20th century; the anti-utopian novel.
E-mail: klen063(3gmail.com
