CC BY
113
Вопросы уголовного права
УДК 343.979
ЗАРУБЕЖНАЯ КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ О ПРИЧИНАХ ИМУЩЕСТВЕННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ: ОЧЕРК ИСТОРИИ
© Елисеев С. А., 2012
Показана эволюция взглядов зарубежных криминологов на причины имущественной преступности: от истоков учения о преступности до современных зарубежных криминологических теорий; раскрыта ретроспектива суждений зарубежных авторов об основных направлениях ее предупреждения.
Ключевые слова: преступность; имущественная преступность; причина преступности; предупреждение преступности; меры предупреждения преступности; личность преступника.
Многие философы, публицисты прошлого в своих исследованиях затрагивали проблему причин преступности, в том числе и имущественной. Так, древнегреческий философ Аристотель считал, что большая часть сознательных преступлений совершается людьми именно вследствие честолюбия и корыстолюбия [1]. Причину краж, разбоев он видел в таком пороке, как стремление к позорной прибыли. Аристотель утверждал, что карманные воры (в современных переводах — воры одежды в бане), разбойники — «позорно алчные люди, так как они там желают прибыли, где этого не следует, а все подобные выгоды — неблагородны» [2].
В корыстолюбии (наряду с общей порчей нравов) видели причину преступлений против прав на имущество древнеримские мыслители Плавт, Луцилий, Овидий. Лукреций относил к причинам преступлений, кроме названных обстоятельств, и ужасающую бедность [3].
В новое время много внимания объяснению причин имущественной преступности уделили такие публицисты, как Т. Мор, Ш. Фурье, Э. Кабе, Ф. Энгельс. Т. Mop в своем трактате «Утопия» писал, что кражи, разбои есть порождение «жалкой бедности и скудности» одних, и «дерзкой роскоши» — других. По мнению Т. Мора, воровство делали необходимым следующие причины: 1) лишение собственности держателей земли в результате «огораживания»; 2) попол-
нение числа нищих людьми, изувеченными на войне; 3) отсутствие средств к существованию у бывших слуг богатых, которые после смерти господина или болезни оказались вышвырнутыми на улицу; 4) «пагубная зараза» — трактиры, притоны, публичные дома, харчевни, винные и пивные, разные бесчестные игры: «кости, лото, мячи, шары, диск, которые посылают своих приверженцев прямо на разбой, быстро лишив их денег» [4]. Примечательно, что Т. Мор не ограничился констатацией причин воровства. Он сделал вывод, что ни одно наказание не является столь сильным, чтобы удержать от преступлений тех, «у кого нет никакого иного способа сыскать себе пропитание». Обосновывая идею предупреждения преступлений, Т. Мор утверждал, что если остаются неизменными причины преступлений, преступления будут совершаться постоянно. Защитить от преступлений могло, по его мнению, лишь экономическое переустройство общества, создание таких условий, «чтобы каждый был удачлив в жизни, чтобы ни у кого не было столько жесткой необходимости сперва воровать, а потом погибать». «Вылечите Англию от ее социальных язв, — говорил Т. Мор устами рассказчика об Утопии Гит-лодея, — обуздайте алчный эгоизм богачей, отнимите у них право накопления, изгоните праздность и дайте всем средства к существованию — и вы избавитесь от преступлений». «Конечно, — рассуждал далее
Т. Мор, — если вы не излечитесь от этих бед, тщетно станете вы похваляться испытанной в наказаниях за воровство законностью, на самом деле скорее броской, чем справедливой и полезной. Ибо ведь вы дозволяете воспитывать людей наихудшим образом и с нежного возраста понемногу портите нравы... Спрашиваю я, — восклицал его герой Гитлодей, — делаете ли вы что иное, кроме того, что сами создаете воров и караете их?» [5].
Неизбежным продуктом современной ему социальной среды признавал преступления и Ш. Фурье. «Нищета и разврат» — так кратко характеризовал он те экономические и нравственные условия, в которых, по его мнению, жила большая часть человечества. Ш. Фурье считал, что 1/3 населения действительно трудится, а остальные или ничего не делают, или даже служат делу разрушения. К числу таких паразитов он отнес всякого рода отщепенцев — падших женщин, нищих, воров, разбойников, стоящих в открытой вражде к промышленности, к законам и обычаям.
Причину нищеты в цивилизованном обществе Ш. Фурье видел в дурном распределении добытых благ, содействующем «порождению нищеты даже самим их изобилием». Ш. Фурье утверждал, что в системе цивилизации в том ее виде, как она существует, неизбежно существование всякого рода негодяев и рыцарей наживы. Лишь в преобразованном обществе, имеющем экономическое равенство всех своих членов, исчезнет воровство — никто не станет воровать, поскольку исчезнут бесприютные, голодные и оставленные на произвол судьбы больные, а также некуда будет сбывать украденное [6].
Социально-экономическую обусловленность имущественных преступлений отмечал и Э. Кабе. К причинам этих преступлений он относил три порока классового общества: неравенство имущества и
благосостояния; право собственности; деньги. Описывая в романе «Путешествие в Икарию» обстоятельства гибели общественного строя вымышленной им страны Ика-рии, Кабе указывал, что неравенство имущества и благосостояния, порождая эгоизм, тщеславие, гордыню, бесчеловечность, жестокость, было причиной преступлений для богатых в такой же степени, как и для бедных. Развивая это положение, он говорил, что имущественное неравенство, «являясь несправедливостью и узурпацией», привело
к тому, «что бедные часто думали о том, как бы обокрасть богатого, и кража во всяческих формах (мошенничество, жульничество, банкротство, злоупотребление доверием, обман, надувательство и т. д.) была почти постоянным явлением как среди бедных, так и среди богатых. И бедные обкрадывали не только богатых, но и таких же бедных, как и они сами, так что все — богатые и бедные — и сами крали и страдали от краж» [7].
Ф. Энгельс утверждал, что нищета масс прямо связана с преступностью, прежде всего имущественной. В книге «Положение рабочего класса в Англии» он писал: «Нищета представляет рабочему на выбор: медленно умирать с голоду, сразу покончить с собой или брать то, что ему требуется, где только возможно, т. е., попросту говоря, красть. И тут мы не должны удивляться, если большинство предпочитает воровство голодной смерти или самоубийству... Но еще более деморализующим образом, чем бедность, действует на английских рабочих необеспеченность их существования, необходимость проедать изо дня в день весь свой заработок, одним словом, именно то, что делает их пролетариями» [8]. К источникам деморализации Ф. Энгельс также относил принудительность труда, рост больших городов с появлением в них трущоб с неимоверной скученностью населения, безработицу, алкоголизм [9].
Среди юристов проблему причин имущественной преступности одними из первых затронули Ч. Беккариа, Вольтер (Франсуа Мари Аруэ), Ж. Марат.
Ч. Беккариа, говоря о причинах краж, утверждал, что «кража является обычно преступлением нищеты и отчаяния, преступлением той несчастной части человечества, которой право собственности (ужасное и, может быть, не необходимое право) оставило возможность одного лишь голодного существования» [10].
Мнение Ч. Беккариа о причине преступлений против собственности разделял Вольтер. В нищенстве он видел основной источник мошенничества, мелких краж, воровства. Вольтер полагал, что все правительства должны, прежде всего, попытаться уничтожить нищенство, вместо того, чтобы подстерегать случаи для предания бедняков в руки палачей [11].
Подобные суждения высказывал и Ж. Марат. В «Плане уголовного законодательства» он писал: «...почти повсюду пра-
вительство, лишая бедняков средств к существованию, само вынуждает их к преступлению... , доведенный до нищеты незаконными поборами откупщиков, возмущенный черствостью богачей, гонимый отовсюду и приведенный в отчаяние воплями своих детей, просящих у него хлеба, он (бедняк. — С. Е.) имеет лишь одну возможность поправлять свои дела: где-нибудь из-за угла подстерегать прохожих» [12]. Утверждая, как и Ч. Беккариа, что «во всяком хорошо устроенном обществе надлежит более предупреждать преступления, чем карать их», Ж. Марат предложил ряд средств устранения нищенства. Среди них он назвал: трудоустройство бедняков; обучение их ремеслам, основание в этих целях общественных мастерских; создание бесплатных школ для предоставления необходимого образования и воспитания неимущим [13].
Мысль о том, что бедность, нищета масс являются причиной имущественных преступлений, развивали в своих трудах Бриссо де Варвиль, И. Бентам.
Бриссо де Варвиль, будучи сторонником школы естественного права, полагал, что в естественном состоянии тот вор, кто владеет имуществом в большем количестве, чем это необходимо для удовлетворения его потребностей, а законы превращают в вора того, кто крадет у этого богача, чтобы удовлетворить свои потребности. Бриссо де Вар-виль считал, что только справедливое распределение богатств может вырвать зло с корнем и, уничтожив нищету, уничтожить вместе с тем и воровство [14].
И. Бентам рассматривал бедность в качестве мощного стимула преступлений против собственности. В работе «Основные начала уголовного кодекса» он отмечал: «Человек, лишенный средств существования, побуждается самым непреодолимым из мотивов к совершению всех преступлений, которыми он может удовлетворить своим нуждам... Где этот стимул существует, его было бы бесполезно стараться уничтожить страхом наказания, потому что немногие из них могут быть больше, чем страдание голодной смерти» [15].
И. Бентам полагал, что от «следствий бедности можно гарантировать себя не иначе, как доставляя необходимое тем, у кого этого необходимого нет». По мнению Бен-тама, самое верное средство — не ожидать бедности, а предупреждать ее. Он рекомендовал проявлять заботу об отбывших наказаниях преступниках, которым трудно най-
ти работу из-за недоверия к ним общества, о слепых, глухих, немых, калеках, организовывать помощь бедным, учреждать сберегательные кассы, издавать книги, предупреждающие публику против воровства, мошенничества, обманов нищих. Особую роль в предупреждении преступлений, по мнению И. Бентама, должно иметь возвышение морального уровня масс, развитие в людях чувства благожелательности, честности. Специальное внимание, на его взгляд, следовало бы уделять воспитанию сирот, де-тей-преступников, беспризорных детей и детей тех родителей, которые по своему поведению не заслуживают доверия [16].
Следует заметить, что в работах как философов, так и юристов, изданных к началу XIX в., связь между преступлениями и социально-экономическими факторами не подтверждалась результатами каких-либо статических наблюдений, их авторы лишь констатировали такую связь и призывали уничтожить основную причину зла — бедность и нищету. В начале XIX в. зависимость преступности от социальных, экономических и иных факторов с помощью статических данных попытались определить Л. Кетле, А. Герри. Так, анализ обширного уголовно-статистического материала позволил Л. Кетле выявить постоянство, с которым одни и те же преступления ежегодно воспроизводятся приблизительно в том же числе и вызывают те же наказания, в тех же пропорциях. Л. Кетле допускал, что каждому человеку присуща известная наклонность или склонность к преступлению, способная, при известных условиях, превратить его в преступника; в каждом обществе существует средняя наклонность к преступлениям [17].
В последней трети XIX в. в уголовноправовой теории стали весьма интенсивно развиваться, наряду с классической, уголовно-антропологическая, уголовно-социологическая школы. Представители этих направлений, в отличие от «классиков», имевших дело с преступлением и преступником как правовыми понятиями, много внимания уделяли исследованиям личности преступника, причин преступлений.
«Антропологи» пытались обосновать положение, что причина преступности лежит не в социальных условиях, а в самом преступнике, в его расовых и биологических особенностях. Ч. Ломброзо, например, утверждал, что среди человечества всегда существует некоторое количество людей, ко-
торые от рождения предназначены быть преступниками; преступность он рассматривал как явление атавизма, вырождения и как продукт эпилепсии [18]. Надо сказать, что в поздних работах Ч. Ломброзо смягчил категоричность суждений: он стал признавать роль социальных и иных факторов в этиологии преступного поведения. В одной из последних книг Ч. Ломброзо писал: «...лишения и недостаток необходимого для жизни всегда наводят бедного человека на мысль удовлетворить своим потребностям путем преступления, а с другой стороны — нищета делает его импульсивным, вследствие злоупотребления вином и алкоголем... благосостояние, являясь источником вырождения, вследствие сифилиса, истощения и прочих причин, также ведет часто к преступлениям против чужой собственности, мотивами которых является тщеславие, желание превзойти других, блистать в обществе и т. п.» [19].
Представители социологической школы, широко применяя статистические данные, стремились доказать, что основным источником имущественной преступности (краж, грабежей, разбоев) являются весьма разнообразные, но тесно взаимодействующие обстоятельства. Они обосновывали положение, что эти преступления, как, впрочем, и иные, представляют собой результат действия «космических» («физических»), «социальных» («общественных») и «антропологических» («индивидуальных») факторов. К первым они относили время года, климат, почву и плодородность ее, температуру, ночное и дневное время; ко вторым — политическое устройство страны, нищету, безработицу, уровень цен на хлеб, воспитание, пример окружающих и пр.; к третьим — расу, пол, возраст, гражданское состояние, темперамент, другие психофизические особенности организма. При этом социологи свое внимание акцентировали на изучении первой и второй групп факторов.
Практически все представители социологической школы считали, что в этиологии преступлений против собственности экономические факторы играют важную роль. В своих публикациях они обосновывали утверждение, что плохое материальное положение умножает число преступлений против собственности, а хорошее — оказывает благоприятное влияние на преступность [20]. При этом некоторые из исследователей существование преступлений против собственности связывали с социально-эко-
номическими противоречиями современного им капиталистического общества. Так, Н. Колаяни писал: «Плохое экономическое устройство, вопиющее неравенство в распределении богатств способствуют развитию преступлений против собственности. В европейских государствах, где цивилизация ушла далеко вперед, где нравы наиболее просвещены, число краж, обманов, мошенничеств и т.п. значительно больше, чем в странах менее культурных, следовательно, и менее богатых, где социальные и экономические различия не так велики» [21].
Отдельные «социологи» выделяли и такой «сильный» фактор имущественной преступности — эгоистические инстинкты членов общества, производящего меновые ценности. Например, В. Богнер полагал, что воровство порождается не только нуждой, обусловленной несправедливым распределением материальных благ между людьми, но и вызванным им чувством алчности [22]. Об инстинкте к присвоению необходимых средств существования (как причине преступлений против собственности) говорил П. Лафарг: «Человек, как и животное, — утверждал он, — инстинктивно стремится завладеть тем, что доступно ему, и что возбуждает его желание, его зависть... Общества, основанные на частной собственности, тщетно пытались подавить инстинкт к присвоению необходимых средств существования, в течение столетий с ним борются и все же не удалось еще искоренить его. Гораздо больших успехов достигли в воспитании охотничьих собак, действительно, удалось приучить не лаять и не кидаться при виде дичи» [23].
Предупреждение преступлений «социологи» рассматривали как достаточно эффективное средство борьбы с преступностью. При этом правое крыло социологической школы, признавая несомненное значение предупреждения для искоренения преступности, подчеркивало громадную роль карательной деятельности, новых реформ в области уголовного наказания. Левое крыло социологического направления в уголовном праве («социалистическая школа»), видевшее в бедности, в неравномерном распределении богатств решающий фактор посягательств на собственность, лучшим средством борьбы с ними считало проведение широких социальных реформ и улучшение положения трудовых классов. Такие авторы, как З. Ферри, Ф. Ту-рати, Б. Бельфор, полагали, что с установ-
лением социалистического строя и сопутствующим ему исчезновением бедности и неравномерного распределения богатств произойдет значительное сокращение, если не исчезновение преступлений против собственности [24].
Идеи, выдвинутые криминологами в конце XIX — начале XX вв., получили заметное развитие в зарубежной криминологии второй половины XX в.
Так, Р. Кларк, размышляя об основных факторах преступности в США, отмечал, что имущественные преступления, начиная от похищения детьми сладостей с прилавка и кончая мошенничеством на много миллионов долларов, отличает безразличие к участи других людей. Эта своеобразная нечувствительность, утверждал Р. Кларк, в значительной мере представляет собой отражение установок, сформировавшихся в процессе социального опыта. «Если факторов, способствующих совершению преступления, много и они разнообразны, — писал он, — то сама способность совершить преступление развивается в раннем детстве — тогда, когда формируется характер». По мнению Р. Кларка, дети, живущие там, где у людей нет прав, осуществления которых они могли бы добиться, редко уважают права других. «У молодежи пригородов, живущей в условиях полного материального достатка, мотивы для совершения имущественных преступлений (а эта преступность здесь быстро растет) иные; ... причинными факторами в этих случаях являются безнадзорность, тревога, разрушение семьи, бессодержательная жизнь, одиночество индивида в огромном коллективе средней школы, неумение определить себя как личность» [25].
Как видим, Р. Кларк рассматривал имущественную преступность как явление, порождаемое, с одной стороны, особенностями индивида — присущими ему установками, с другой — внешними факторами (социальными, социально-экономическими и иными). Р. Кларк подчеркивал, что именно совокупность субъективных и внешних обстоятельств порождает преступность, в том числе и имущественную. «Ни один из этих компонентов, взятый в отдельности, — писал он, — не объяснит нам всего того, что нам надлежит знать для эффективного предупреждения антисоциального поведения» [26].
Следует сказать, что концепция множественности факторов имущественной пре-
ступности получила в конце XX в. широкое распространение в зарубежной криминологии. В качестве криминогенных факторов исследователи рассматривали различные явления и сочетания явлений жизни современного им общества. К ним относили миграцию, урбанизацию, увеличение плотности населения, научно-технический прогресс и др. Урбанизацию и связанное с нею переселение больших групп населения из сельской местности в города рассматривали в качестве серьезных причин роста преступности. Зарубежные криминологи утверждали, что урбанизация влечет изменения общественных отношений и житейского сознания. Более высокий уровень преступности в городах определяется спецификой городской жизни, социальной изоляцией, отсутствием тесных контактов между соседями, друзьями и даже членами семьи, недостаточным материальным обеспечением, неважными жилищными условиями. Кроме того, в городах концентрируются товары и деньги, необходимые для их приобретения, жизнь ведется по неизвестным деревне стереотипам, в которых главное место занимает потребление. В житейском сознании важную роль играют получение денег и удовлетворение своих материальных потребностей. Акцент на это влечет за собой повторяемость процесса, в котором уместность и законность средств достижения целей отходят на второй план и стимулируются крупные и мелкие имущественные преступления [27].
Зарубежные криминологи много внимания уделяли анализу связи преступлений против собственности с безработицей. Авторы, занимавшиеся этой проблемой, отмечали сильную корреляцию явлений «безработица — преступления против собственности». Социально-психологический механизм связи этих явлений объясняли следующим образом: «чем ниже возможный доход от правомерной деятельности, тем более “привлекательной” с экономической точки зрения становится противоправная. При относительно стабильном уровне доходов неравенство в их распределении способствует формированию различного отношения к “выгодам” противоправного поведения. И если само неравенство в распределении доходов уже оказывает неблагоприятное воздействие на индивидов с низким доходом, то возникающие дополнительно относительные лишения способствуют принятию противоправного поведения» [28].
В работах зарубежных криминологов подчеркивалось, что одним из факторов имущественной преступности является бедность; при этом некоторые исследователи наряду с «классической бедностью» различали «новые формы бедности», относя к ним те или иные события, создающие напряженность в семейном бюджете — покупку жилища, автомашины, крупногабаритных электробытовых приборов длительного пользования, чрезмерные расходы на обучение детей и т. п.
Рост преступлений против собственности в период интенсивного развития экономики зарубежные криминологи связывали с ростом соблазнов, встающих перед правонарушителем, и ослаблением моральных принципов, противостоящих этим соблазнам. Зарубежные авторы отмечали, что помимо расширения ассортимента привлекательных товаров наблюдается и совершенствование техники; многие предметы торговли, например, телевизоры, магнитофоны, радиоприемники усовершенствовались, стали более компактными, а значит, и более удобными объектами для кражи. Возрастание имущественной преступности они связывали и с рекламой различных товаров, расширением сети супермаркетов. Инициирующим моментом в совершении мелких краж из магазинов считали «дразнящую доступность» товаров [29].
В качестве причины роста преступности называли и недостаточную охрану объектов посягательств. Так, шведский криминолог Бу Свенссон писал, что квартирные кражи в Швеции превратились в своеобразную «службу», осуществление которой происходит между 8—17 часами. Это связано с тем, что более 70 % женщин в Швеции работают, а потому квартиры в течение рабочего дня остаются без присмотра. Кроме того, у многих граждан имеются загородные домики, которые большую часть года пустуют. А когда их владельцы живут на даче, без надзора оказываются городские квартиры. По данным Бу Свенссона, время возвращения жителей городов после отпуска являлось наиболее напряженным периодом деятельности отделов городской полиции по кражам со взломом [30].
По мнению некоторых криминологов, на состояние имущественной преступности влияло страхование имущества от кражи. Такое страхование, считали они, в определенной мере освобождает правонарушителя от чувства вины за содеянное, ибо преступ-
ник знает, что компенсация, которую жертва получит в качестве страховой премии, в значительной мере возместит ее потери.
Наряду с названными выше факторами, в числе причин преступлений против собственности называли и индивидуальные (личностные) факторы. Одни криминологи, анализируя причины краж из магазинов, говорили, ссылаясь на З. Фрейда, о чувстве оправданной мести за неудовлетворенность миром, в котором приходится жить многим. Другие считали, что совершение этих краж стало своего рода спортом (особенно для молодежи) или являлось этаким «испытанием мужества», компенсирующим тусклость быта и отсутствие острых ощущений в жизни современного человека.
Некоторые криминологи усматривали наличие связи между кражами и ослабленной психикой. Они считали, что непосредственные причины совершения этих преступлений можно обнаружить в том, что лица с ослабленной психикой не могут (из-за ее нарушения) осознавать важность результатов совершаемых ими деяний [31].
По проблеме причин имущественной преступности высказались и представители «новой» («критической», «радикальной») криминологии — направления, возникшего в конце 60-х — начале 70-х гг. прошлого века в США и Англии. Сторонники этого направления рассматривали кражу не как результат социализации или проявление подсознательных конфликтов, а как сознательный поступок — разновидность бунта и протеста против несправедливостей капиталистической системы, в которой формальному равенству перед законом не сопутствует экономическое равенство и равные возможности принятия решений. Представители «новой» криминологии говорили не о преступных индивидах, а о «преступной социальной системе». Поэтому в основе выдвигаемой ими программы лежало требование полного изменения капиталистической системы как важнейшее условие сокращения преступности [32].
На первый взгляд, может показаться, что в те годы представления зарубежных криминологов о факторах имущественной преступности не имели завершенной теоретической формы. Действительно, многие из исследователей прагматически подходили к изучению обстоятельств, порождающих имущественные преступления. Стремясь обеспечить практику не общими рассуждениями, а конкретными рекомендациями,
криминологи в своих исследованиях нередко ставили в один ряд разноуровневые явления, не проводили четкого различия между причинами преступлений и условиями, им способствующими. Причем их внимание зачастую сосредоточивалось на выявлении факторов роста имущественной преступности, а не на объяснении ее причин. В то же время нельзя не увидеть, что зарубежные теории причин имущественной преступности представляли собой творческое развитие ранее высказанных идей. Большая часть авторов стремилась найти нетрадиционный подход к решению проблемы. Для этого криминологи обстоятельно анализировали влияние социальных факторов, социально-психологических, личностных на преступность. Такой широкий научный поиск позволял зарубежным криминологам выстраивать системы мер предупреждения имущественных преступлений, ориентированные как на перспективу, так и на решение неотложных текущих задач. И
1. Аристотель. Политика // Соч. : в 4 т. М., 1983. Т. 4. С. 432.
2. Аристотель. Этика (к Никомаху) // Этика Аристотеля. СПб., 1908. С. 66.
3. Чубинский М. Н. Очерки уголовной политики. Харьков. 1906. С. 125.
4. Мор Т. Утопия. М., 1978. С. 129-135.
5. Там же. С. 128, 136.
6. Семевский В. Фурье и фурьеризм // Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. СПб., 1902. Т. 36а. С. 903-912.
7. Кабе Этьен. Путешествие в Икарию. М., 1948. С. 16-37.
8. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. С. 348-349.
9. Там же. С. 351-364.
10. Чезаре Беккариа. О преступлениях и наказаниях. М., 1939. С. 292.
11. Вольтер Франсуа Мари. Избранные произведения по уголовному праву и процессу. М., 1956. С. 220.
12. Марат Ж. П. План уголовного законодательства. М., 1951. С. 40.
13. Там же. С. 42-46.
14. Гернет М. От Томаса Мора до УК // Проблема преступности. М., 1928. Вып. 3. С. 19.
15. Бентам И. Избр. соч. В 2 т. СПб., 1867. Т. 1. С. 596.
16. Там же. С. 596-656.
17. Иншаков С. М. Зарубежная криминология. М., 1997. С. 35.
18. Антропологическое направление в исследованиях о преступлении и наказании (новая школа в
Италии) // Юрид. вестн. 1882. Т. IX, № 2. С. 209-211. Подп.: Н. С.
19. Ломброзо Ч. Преступление. СПб., 1900. С. 89.
20. Гогель С. К. Курс уголовной политики в связи с уголовной социологией. СПб., 1910; Бельфор Бакс. Уголовное право и социализм // Уголовное право и социализм. М., 1908. С. 217, 221-222; Быст-рянский В. Преступление в прошлом и будущем. Пг., 192! С. 9-10; и др.
21. Колаяни Н. Убийство в Италии // Уголовное право и социализм. С. 93.
22. Сурский М. Преступность и экономические факторы // Проблема преступности. Киев, 1924. С. 183-185.
23. Лафарг И. Преступность во Франции в 1840-1886 гг. // Уголовное право и социализм. С. 7.
24. Гернет М. Н. Социальные факторы преступности. М., 1905. С. 71, 79; Люблинский П. Преступление // Энциклопедический словарь Русского Библиографического института Гранат. М., 1905. Т. 33. С. 372, 385-386; Бельфор Бакс. Уголовное право и социализм // Уголовное право и социализм. С. 224; и др.
25. См.: Кларк Р. Преступность в США. М., 1975. С. 50, 51.
26. Там же. С. 23.
27. Преступность в скандинавских странах и некоторые вопросы уголовной политики (научно-аналитический обзор) // Актуальные проблемы правоведения за рубежом. М., 1989. С. 125-129, 134; Кан Уэда. Преступность и криминология в современной Японии. М., 1989. С. 116.
28. Безработица и преступность в США, Аналитический обзор // Проблемы буржуазной криминологии. М., 1981. С. 52.
29. Яни С. Мелкие кражи - крупные проблемы // Сов. юстиция. 1990. № 1. С. 28-30.
30. Преступность в скандинавских странах ... С. 134.
31. Яни С. Мелкие кражи ... С. 30.
32. Холыст Брунон. Криминология. Основные проблемы. М., 1980. С. 250.
Foreign Criminological Thought on the Causes of Property Crime: the Historical Essay
© Eliseev S., 2012
The evolution of thought of foreign criminologist about causes of criminality against property from the source to the contemporary criminological theories in this article is shown. The retrospective views of foreign authors about main tendencies of prevention of property criminality are profiled.
Key words', property criminality; cause of criminality; prevention of criminality; arrangement of prevention of criminality; a personality of criminal.
