CC BY
311
УДК 93
УГОЛОВНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ ХХ в.: К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИОГРАФИИ ПРОБЛЕМЫ (ДООКТЯБРЬСКИЙ ПЕРИОД)
л
© А.В. Данчевская1
Иркутский государственный университет путей сообщения, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Чернышевского, 15.
Дан обзор основных научных трудов, посвященных изучению уголовной преступности в Российской империи в конце XIX - начале ХХ в. Выявлены наиболее информативные труды, а также работы, посвященные подробному анализу отдельных аспектов проблемы: социально-экономические, генетические и климатические причины преступности, женская преступность, детская преступность, влияние на развитие преступности, алкоголизма и проституции. Особое внимание уделено работам таких авторов, как Е.Н. Тарновский, Д.А. Дриль, М.Н. Гернет, С.В. Познышев.
Ключевые слова: уголовная преступность; детская преступность; женская преступность; Российская империя; историография преступности.
CRIMINALITY OF RUSSIAN EMPIRE IN LATE XIX - EARLY XX CENTURY: ON PROBLEM HISTORIOGRAPHY (PRE-OCTOBER PERIOD) A.V. Danchevskaya
Irkutsk State University of Railway Engineering, 15 Chernyshevsky St., Irkutsk, 664074, Russia.
The article reviews main scientific works devoted to the study of criminality in the Russian Empire in the late XIX - early XX centuries. It identifies the most informative works and works providing a detailed analysis of certain aspects of the problem such as socio-economic, genetic and climatic causes of crime, female criminality, juvenile delinquency, alcoholism and prostitution effect on criminality development. Particular attention is paid to the works of the following authors: E.N. Tarnovsky, D.A. Dril, M.N. Gernet, S.V. Poznyshev.
Keywords: criminality; juvenile delinquency; female criminality; Russian Empire; historiography of crime.
В настоящее время изучение уголовной преступности в исторической ретроспективе привлекает все большее внимание научного сообщества. Подобная активизация обусловлена социальными изменениями, характерными для переходных эпох, когда общество осуществляет поиск сценария своего дальнейшего развития. В начале XXI как и на рубеже XIX-ХХ в. происходит переориентация старых и утверждение новых ценностей и норм, отвечающих иной политической и социально-экономической ситуации. Поэтому обращение к историческому опыту в данном контексте представляет для нас определенный научный интерес. Целью исследования является анализ преимущественно отечественной научной литературы дооктябрьского периода, посвященной тем или иным аспектам изучения уголовной преступности в России в конце XIX - начале XX в.
По теме настоящего исследования литературу можно условно разделить по хронологическому принципу на три периода: до октября 1917 г., советский и постсоветский современный периоды. В данной работе мы акцентируем внимание на первом - дооктябрьском - периоде изучения уголовной преступности.
Уголовная преступность в Российской империи практически не рассматривалась в дореволюционное время в историческом аспекте. В тот период было положено начало изучению современной (с точки зрения того времени) преступности, собирались и обобщались статистические данные, формировались раз-
личные направления по исследованию ее причин. Собственно сам феномен уголовной преступности начал наиболее активно изучаться в России с 1860-х гг. и был связан с отменой крепостного права и последующими реформами, а также стал полем исследований для статистиков, юристов, криминологов и врачей. Колоссальные изменения в социальной структуре населения, а также изменение юридического статуса большинства граждан обусловили необходимость выработки новых подходов к пенитенциарной системе государства. Примечателен тот факт, что исследователи рассматривали уголовную преступность с точки зрения влияния на нее различных факторов или борьбы с ней на государственном уровне и почти не затрагивали вопрос обратной связи - деморализующего влияния уголовной преступности на общество.
Первые работы, посвященные обозначенной нами проблеме, носили статистический характер и выходили преимущественно в виде статей в юридических и литературных журналах. Это, прежде всего, работы юриста И. Орлова [19], криминалиста Н.А. Неклюдова [18], статистика Е.Н. Анучина [1], многочисленные статьи делопроизводителя Статистического отделения Министерства юстиции Е.Н. Тарновского [25], публициста П.Н. Ткачева [28] и многих других. Данные работы представляют анализ уголовной статистики и дают характеристику зарубежной и российской преступности первой половины - середины XIX в. и ее причин. Значительная часть названных трудов имеет суще-
1Данчевская Анастасия Викторовна, ассистент, e-mail: vashan16@mail.ru Danchevskaya Anastasia, Assistant, е-mail: vashan16@mail.ru
ственный недостаток - она охватывает только европейскую часть Российской империи до Урала, почти не упоминая и не рассматривая уголовную статистику сибирских губерний. Тем не менее определенная ценность названных работ заключается в том, что в них выделены доминирующие виды преступлений по отдельным губерниям и стране в целом, обозначены геополитические, тендерные и другие особенности российской дореволюционной преступности. Комплексный анализ результатов данных работ позволяет вывести определенные закономерности в развитии и распространении уголовной преступности по территории европейской России, которые необходимо учитывать при рассмотрении преступности сибирских регионов.
Исключение из вышеупомянутых трудов составляет работа Е.Н. Анучина [1], ставшая первым фундаментальным исследованием, где был предпринят анализ российской преступности на основе архивных данных тобольского ссыльного приказа. Несмотря на то что сибирский регион остался за рамками данного исследования, этот труд интересен тем, что позволяет обозначить общий спектр уголовного контингента, ссылавшегося в Сибирь и имевшего непосредственное влияние на формирование местной криминальной среды. Если же учитывать тот факт, что места Сибири считались для ссылки в разной степени «отдаленными», а значит, сюда ссылались осужденные за наиболее тяжкие преступления, то картина становится более отчетливой.
Следует отметить, что 70-е гг. XIX в. стали временем, когда отечественные юристы и криминологи обратились к изучению глубинных причин преступности. Главным поводом к этому послужила лекция М.В. Ду-ховского, молодого доцента Демидовского юридического лицея, прочитанная им в 1872 г. В ней он предложил рассматривать преступление, прежде всего, как социальное явление и начинать изучать его причины именно с этих позиций. До появления работы Духов-ского изучению социальных корней преступности внимание практически не уделялось, преступность рассматривалась с классических юридических позиций, когда преступление считалось следствием сознательного выбора человека.
Уже через год вышла статья И.Я. Фойницкого «Влияние времени года на распределение преступлений» [31], где исследователь отмечал, что преступление не есть порождение какой-либо одной силы, а определяется совокупным действием физических, общественных и индивидуальных факторов. Иван Яковлевич Фойницкий был российским юристом, сенатором, организатором российской группы Международного союза криминалистов и юридического общества в Санкт-Петербурге. Благодаря его труду «Учение о наказании в связи с тюрьмоведением» последнее было поднято до уровня науки. Там же Фойницкий высказал свою точку зрения на сущность наказания как меры борьбы с уголовной преступностью на личностном уровне.
Таким образом, были заложены основы отече-
ственной социологической школы в криминологии [5, 14, 32], представители которой считали преступление социальным явлением, а главным фактором, породившим его, - общественный строй и вытекающие из его сути социальные проблемы. В работах сторонников социологического направления делался упор именно на роль общества, в котором возникала и эволюционировала уголовная преступность. Основоположники школы справедливо считали, что уголовная преступность в сельской местности и в городе имела разный характер в силу своей специфичности и разности причин. Кроме того, рост преступности напрямую связывался ими с благосостоянием населения: чем ниже уровень жизни, тем больше совершалось примитивных преступлений, а чем выше жизненный уровень, тем изощреннее становилась преступность и повышался «профессионализм» криминальных субъектов. Рассматривалась даже такая часть детерми-нантной базы уголовной преступности, как уровень грамотности. Анализ данных всеобщей переписи населения 1897 г. позволил автору сделать вывод, что грамотность является не столько фактором, сколько показателем преступности [14].
В 1905 г. впервые появляется имя крупного российского, а затем и советского юриста М.Н. Гернета [2, 4], который впоследствии сыграл немалую роль в становлении советской историографии преступности. Он внес огромный вклад в криминологию и уголовное право, детально изучив причины уголовной преступности и способы борьбы с ней в разных странах. М.Н. Гернет на основе обширного теоретического и практического материала нескольких европейских стран доказал, что причины уголовной преступности лежат в порождаемых социальным и экономическим строем условиях жизни трудящихся, а именно нищете, безработице и бедности.
В контексте исследования заявленной нами темы работы Гернета представляют особый интерес, так как именно он рассматривал историю преступности, подойдя к этому вопросу с эволюционной точки зрения. Особо важно, что он в нескольких крупных исследованиях рассмотрел влияние социальных факторов на преступность и обозначил тонкую грань между экономическими причинами уголовных и политических преступлений. Его монография «Преступление и борьба с ним в связи с эволюцией общества» [2] была удостоена премии Российской Академии наук.
Следует отметить, что наряду с социологическим в отечественной криминологии в конце XIX в. набирает силу антропологическое направление. Поводом к его возникновению и развитию послужил труд итальянского криминолога Ч. Ломброзо «Преступный человек» [16] (1878), где автор делает неоднозначные выводы о том, что предрасположенность человека к совершению преступлений можно определить по его физическим признакам. Публикация данной работы породила в криминологии общемировую дискуссию о преобладании биологических или социальных факторов в преступном поведении.
В России антропологическая школа имела свои
особенности и столь широкого распространения как за рубежом не получила. Это можно объяснить тем, что основные его представители в высказываниях о доминировании биологических факторов в преступном поведении не были столь категоричны как их зарубежные коллеги. Работы ведущих представителей этого направления - Д.А. Дриля, П.Н. Тарновской, С.В. Поз-нышева [12, 22, 24] - представляют интерес тем, что антропологический аспект преступности в них рассматривался не отдельно как самостоятельное явление, а в контексте с другими факторами. Например, Д.А. Дриль, возглавивший российскую уголовно-антропологическую школу, считал преступление следствием двух типов причин - личностных и социальных, причем первые определяют вторые. Несмотря на то что он был весьма горячим сторонником итальянской социологической школы, Дриль открыл прямую дискуссию с зарубежными коллегами, в частности с Ч. Ломброзо, в выступлении на Брюссельском международном конгрессе 1892 года. При этом Д.А. Дриль был решительным противником классической школы в криминологии и утверждал, что преступника нужно больше лечить, чем карать.
Ту же идею о существовании разных по своему происхождению причин преступности подтверждает в своем докладе на I секции Русского общества охранения народного здравия (27 декабря 1891 г.) П.Н. Тар-новская: «Из всех жизненных путей карьера преступника всего менее подлежит свободному выбору <...>. На путь преступления попадают с детства; большинство известных убийц и воров суть заброшенные дети, сироты, не знавшие отцов и матерей» [24]. По мнению С.В. Познышева, в основе преступности лежат две причины: особенности личности и внешние факторы. Главная идея состоит в том, что «ни одно преступление нельзя объяснить исключительно внешними причинами, игнорируя особенности совершившей его личности» [22]. Более того, представители антропологического направления старались изучать не только российскую преступность, но и других европейских государств, в том числе Франции.
Со временем упомянутые нами исследователи доказали, что антропологические факторы в процессе криминализации личности имеют меньшее значение, нежели социальные, а при попадании человека в благоприятную среду могут быть вообще нивелированы. Таким образом, антропологическое направление в России не стало антагонистом социологическому, а наоборот, дополнило и расширило его. Представители антропологической школы оспаривали многие идеи зарубежных коллег, выдвигая свои собственные принципы, и не только по-новому обосновывали сущность преступления, но и предлагали внести принципиальные изменения в формирование пенитенциарной системы государства.
В отечественной дооктябрьской историографии нами также были выявлены исследования, способствующие конкретизации и выявлению причинно-следственных связей в возникновении и развитии уголовной преступности в России в обозначенный нами
период. Так, связь преступления, как общественного явления, с возрастом человека вообще и мужчины, и женщины в отдельности еще в 1865 г. исследовал русский криминалист Н.А. Неклюдов. В своей работе [18] на примере французской криминальной статистики он доказал влияние возраста или определенных периодов жизни человека на характер преступлений и определил, к примеру, что для периода до 16 лет наиболее характерны преступления против собственности, от 16 до 21 года - преступления «против плоти», возраст 21-25 лет отличается склонностью к преступлениям против личности, период от 25 до 30 лет продуктивен в совершении политических преступлений, а в возрасте 30-35 лет была выявлена склонность к подлогу.
Кроме того, особое внимание исследователей привлекал вопрос детской преступности и борьбы с ней [11, 13, 26], стоявший перед обществом крайне остро. На рубеже XIX-XX в. эта проблема активно обсуждалась широкой общественностью, в том числе и научной. Она становилась центральной темой на крупнейших отечественных и международных съездах юристов и криминологов. Исследователи обосновывали актуальность изучения проблемы роста детской преступности, ее высоким уровнем отсутствием мер предупреждения и слабой изученностью причин. Так, вышеупомянутый Д.А. Дриль обратил особое внимание на роль наследственности в появлении малолетних преступников, приводя в пример целые династии преступников, которые возникали даже в случае изъятия ребенка из семьи в малолетнем возрасте. Заметным трудом в изучении преступности несовершеннолетних стал сборник статей под редакцией М.Н. Гер-нета [9], вышедший в 1912 г. В нем была предпринята попытка исследования следующих сфер: ответственность малолетних преступников, предусмотренная законодательством, и его отношение к несовершеннолетним в России; меры пресечения и наказания, применяемые к ним; а также особенности их тюремного заключения. Была также дана характеристика детской преступности в России на примере Москвы: распределение преступности несовершеннолетних по возрастам и влияющие на нее социально-экономические факторы, среди которых более подробное внимание уделялось деструктивной роли алкоголизма и проституции, особенно в семье, где ребенок воспитывался. Не остались без внимания и такие стороны проблемы, как рецидив и соучастие в преступлениях, совершенных малолетними. Сборник «Дети-преступники» стал одним из первых исследований, посвященных детской преступности в России.
Хотелось бы также отметить, что в начале ХХ в. в отечественной историографии предпринимались попытки анализа рецидивности преступлений (Е.Н. Тар-новский) [27]. По нашему мнению, значение этой работы существенно снижается тем, что в ней исследовался только «специальный рецидив», то есть совершение однородных преступлений как это было трактовано в то время по законодательству. Иными словами, из поля исследования естественным образом были
исключены рецидивы неоднородных преступлений, так как человек, совершивший сначала кражу, а затем убийство, рецидивистом не считался.
Вторая половина XIX в. в России была ознаменована возникновением и развитием феминистического движения, которое внесло свой вклад в историографию изучения уголовной преступности. Был опубликован целый ряд работ, исследовавших следующие проблемы: вопросы женской преступности и борьбы с ней; преступления, характерные лишь для женщин; преступления, в которых женщины выступали в роли жертв [8, 14] и др. Так, названный выше М.Н. Гернет посвятил свой труд [3] проблеме неравноправия мужчин и женщин перед уголовным законодательством. Известно, что в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных из 2224 статей лишь 12 было предусмотрено в защиту интересов женщин. Позитивная сторона работы состоит в том, что автор на контрасте раскрывает слабые места уголовного законодательства, например то, что конокрад за рецидивную кражу лошади несет более суровое наказание, чем преступник - за повторное похищение женщины. Резюмируя, Гернет придерживается мнения о необходимости борьбы женщин за улучшение своего правового положения.
Кроме того, в дореволюционной историографии в процессе исследования этиологии преступления был установлен факт влияния на нее общественных пороков [32]. Особое внимание большинство авторов обращали на проблемы проституции и детоубийства. Так, исторические корни проституции в контексте положения женщины в обществе были изучены сибирским историком С.С. Шашковым [34]. Он обращал особое внимание на следующие моменты: проблема семейной принудительной проституции; развитие проституции в среде пролетариата, духовенства, военных; вопрос легализации проституции; бедность и нищета как главные причины этого явления и др. Таким образом, ученый на примере данных России и других европейских стран предпринимает попытку проанализировать причины и следствия существования этого общественного порока и его связи с уголовной преступностью. Достоинство работы в том, что она носит пусть не глубокий, но комплексный характер и рассматривает проблему с разных сторон.
Чуть позже, в 1900 г. было опубликовано выступление женщины-врача М.И. Покровской [23], исследовавшей положение девушек, занимавшихся проституцией, и условий, побудивших их к этому занятию. В процессе изучения соответствующей статистики автор сделала небезынтересные выводы: во-первых, об очень юном возрасте проституток, около 70% которых были моложе 25 лет, а во-вторых, что непременным спутником проституции выступал алкоголизм. Причем, констатируется, что занятие проституцией - это билет в один конец, девушки не хотят и не могут перестать этим заниматься по причине стыда и полученных заболеваний. Среди причин, обративших девушек к данному виду заработка, были названы: нежелание работать, «крайняя нужда», отсутствие документов и пр.
[23, с. 14]. Таким образом, попытка привлечь пристальное внимание широкой общественности к этой проблеме была осуществлена с позиций гигиенистики. Покровская не только обосновывала необходимость борьбы с проституцией, но и предлагала различные способы.
В попытке изучения нравственности населения столицы публицист В. Михневич констатирует, что на поддержание уровня преступности влияют следующие взаимосвязанные социальные пороки: проституция, бедность, бродяжничество и нищенство [17]. В данном контексте авторами особое внимание уделялось алкоголизму. О масштабе проблемы говорит тот факт, что в конце декабря 1909 - начале января 1910 гг. в Петербурге был организован первый всероссийский съезд по борьбе с пьянством, в котором приняли участие с докладами 51 человек. В программе съезда была предусмотрена работа трех секций: алкоголь и человеческий организм, алкоголизм и общество, меры борьбы с алкоголизмом. По результатам съезда был опубликован сборник трудов в трех томах [29]. Примечательно, что из 162 докладов 13 были посвящены проблеме детского алкоголизма и роли школы в борьбе с ним. В докладе Е.Н. Тарновского и нескольких других участников съезда был затронут вопрос влияния алкоголизма на преступность, что представляет особый интерес в контексте изучаемой нами проблемы.
Прямую связь между употреблением спиртных напитков и совершением преступлений также отмечали Н.И. Григорьев, Д.А. Дриль, С.В. Познышев [7, 10, 21]. Последний в своей работе писал: «Во время моих постоянных посещений тюрем я часто беседую с арестантами и постоянно слышу от них, что алкоголь был главной или, по крайней мере, одной из причин совершенных ими преступлений» [21]. Отмечалось, что с началом Первой мировой войны проблема употребления населением водки серьезно обострилась. Что касается вопроса борьбы с алкоголизмом, то, к примеру, Григорьев констатирует отсутствие в столице до 1900 г. государственных учреждений для лечения людей, страдающих алкоголизмом, а подобных частных заведений было по всей России всего два [7]. В целом исследователи большее внимание обращают на связь алкоголизма с преступностью, нежели на борьбу с первым, и отводят ему в ряде факторов не последнее место, приводя статистику по проценту преступлений, совершенных в состоянии опьянения.
Состояние и характер уголовной преступности на территории Восточной Сибири нашли отражение в работах, посвященных сибирской ссылке. Н.М. Ядрин-цев, лидер сибирского областничества, исследуя общее состояние Сибири, большое внимание уделял ссылке как одной из самых острых проблем региона. Высокий уровень преступности в Сибири он связывал в первую очередь с тяжелым экономическим положением уголовных ссыльных, содержание которых было неудовлетворительным, что отрицательно сказывалось на общем уровне их нравственности [35, с. 273].
Эта тенденция была замечена и другими исследователями сибирской ссылки, в частности И.Я. Фойниц-ким [30]. Он, как и Ядринцев, говорит о тяжелом экономическом положении ссыльных, обусловливавшем их высокую степень преступности, что подтверждается отчетами сибирских генерал-губернаторов. Эта преступность, по замечанию Фойницкого, носит несколько иной характер, чем российская: она отличается жестокостью, сезонностью, организованностью и пр. В разделе «Исследования ссыльных этапов» он приводит строки центрального статистического комитета Министерства внутренних дел: «Большая часть ссыльных, отвыкнув за время продолжительного пути от оседлой жизни и от любви к труду, а также подвергаясь при следовании в Сибирь невыгодному влиянию в нравственном отношении, приходят на место поселения бесполезными членами общества и преимущественно ведут жизнь нетрезвую и бездомную, не заботясь о дальнейшем своем обеспечении, вследствие чего часто впадают в преступления» [30].
Таким образом, нами был выявлен значительный спектр работ, посвященных изучению факторов и видов преступности в Российской империи в конце XIX -начале XX в. Названные труды были опубликованы в
период с 1860-х гг. по октябрь 1917 г. Основные его представители смогли обозначить и проанализировать значительные пласты фактического материала по уголовной преступности Российской империи и других стран. Необходимо отметить, что изучение это было по большей части односторонним: исследовалось влияние общества на преступность, но не наоборот. К тому же за пределами исследований остались территории Зауралья, Сибири и Дальнего Востока, без которых картина общегосударственной преступности будет далеко неполной. Преимуществом данных работ можно считать то, что они помогают составить общее представление о развитии преступности в России в целом и о том, какие тенденции в развитии преступности могли перейти из европейской России в Сибирский регион. Изучение преступности в Сибири велось исключительно в рамках исследования ссылки, неблагоприятные условия которой крайне негативно влияли на увеличение и распространение уголовной преступности. При этом различные грани влияния самой преступности на российское или сибирское общество почти не изучались.
Статья поступила 29.04.2015 г.
Библиографический список
1. Анучин Е.Н. Исследование о проценте сосланных в Сибирь в период 1827-1846 годов (материалы для уголовной статистики). СПб.: Тип. Майкова, 1873. 246 с.
2. Гернет М.Н. Преступление и борьба с ним в связи с эволюцией общества [Электронный ресурс]. URL: http://www.kni-gafund.ru/books/24905 (23 мая 2013).
3. Гернет М.Н. Женское равноправие и уголовный закон [Электронный ресурс]. URL: http://www.kni-gafund.ru/books/24953 (23 мая 2013).
4. Гернет М.Н. Социальные факторы преступности. М.: Университетская типография, 1905. С. 29-36, 77-203.
5. Гернет М.Н. Общественные причины преступности [Электронный ресурс]. URL: http://www.knigafund.ru/books/39203 (23 мая 2013).
6. Гогель К.С. Роль общества в деле борьбы с преступностью [Электронный ресурс]. URL: http://www.kni-gafund.ru/books/24731 (18 янв. 2014).
7. Григорьев Н.И. Алкоголизм и преступления в Санкт-Петербурге. СПб.: Тип. П.П. Сойкина, 1900. 255 с.
8. Давыдов Н.В. Женщина перед уголовным судом. М., 1906. 51 с.
9. Дети-преступники: сб. статей // под ред. М.Н. Гернета. М.: Книгоизд-во «В.И. Знаменский и Ко», 1912. 617 с.
10. Дриль Д.А. Алкоголизм, его следствия и меры против него // Журнал министерства юстиции. СПб., 1897. № 5. С. 174-198.
11. Дриль Д.А. О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних. СПб., 1908. 24 с.
12. Дриль Д.А. Преступный человек, как порочный организм // Юридический вестник. 1882. № 11/12. С. 101-148.
13. Дриль Д.А. Малолетние преступники. Вып. 1. М., 1884. 322 с. [Электронный ресурс]. URL: http://www.bi-blioclub.ru/index.php?page=book&id=59182 (22 дек. 2012)
14. Заменгоф М.Ф. Брак, семья и преступность // Журнал министерства юстиции. СПб., 1916. № 2. С. 143-174.
15. Заменгоф М.Ф. Грамотность и преступность (опыт уголовно-статистического исследования) // Журнал министерства юстиции. СПб., 1912. № 5. С. 74-97.
16. Ломброзо Ч. Преступный человек. М.: Эксмо; МИДГАРД,
2005. 876 с.
17. Михневич В. Исторические этюды русской жизни. В 3 т. СПб.: Типография Ф.С. Сущинского, 1886. Т. 3. 588 с.
18. Неклюдов Н.А. Уголовно-статистические этюды. СПб.: В типографии Н. Тиблена и Комп., 1865. С. 85-174.
19. Орлов И., Хвостов А. Материалы для уголовной статистики России // Журнал министерства юстиции. СПб., 1860. № 10. С. 35-62.
20. Ткачев П.Н. Статистические этюды (опыт разработки русской уголовной статистики). В 2 ч. // Библиотека для чтения. СПб., 1863. № 10. Ч. 1. С. 1-33.
21. Познышев С.В. Алкоголизм как фактор преступности. М.: Печатня А. Снегиревой,1915. 74 с.
22. Познышев С.В. Криминальная психология. Преступные типы. М.: Инфра-М, 2007. 320 с.
23. Покровская М.И. Борьба с проституцией. СПб.: Типография П.П. Сойкина, 1900. 33 с.
24. Тарновская П.Н. Новые работы по криминальной антропологии. СПб.: Типография дома призрения малолетних бедных, 1892. 19 с.
25. Тарновский Е.Н. Итоги русской уголовной статистики за 20 лет (1874-1894 гг.). СПб.: Типография Правительствующего Сената, 1899. 407 с.
26. Тарновский Е.Н. Преступность малолетних и несовершеннолетних в России // Журнал министерства юстиции. СПб., 1899. № 9. С. 1-42.
27. Тарновский Е.Н. Статистические сведения об осужденных за повторение преступления (1901-1905 гг.) // Журнал министерства юстиции. СПб.,1909. № 2. С. 58-99.
28. Ткачев П.Н. Статистические этюды (опыт разработки русской уголовной статистики). В 2 ч. // Библиотека для чтения. 1863. № 12. Ч. 2. С. 1-37.
29. Труды Первого Всероссийского съезда по борьбе с пьянством. СПб.: Типография П.И. Сойкина, 1910.
30. Фойницкий И.Я. К вопросу о ссылке в Сибирь. 1917. 73 с. [Электронный ресурс]. URL: http://www.kni-gafund.ru/books/40643/read#page20 (16 дек. 2014).
31. Фойницкий И.Я. На досуге.: сб. юридических статей и исследований. В 2 т. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1898.
Т. 1. С. 260-397.
32. Чарыхов Х.М. Учение о факторах преступности [Электронный ресурс]. URL: http://www.knigafund.ru/books/24932 (16 мая 2013).
33. Чупров А. Некоторые данные по нравственной статистике России // Юридический вестник. 1884. Год XVI. № 8.
С. 631-641.
34. Шашков С.С. Исторические судьбы женщины: детоубийство и проституция. СПб.: Тип. Ф.С. Сущинского, 1872. 590 с.
35. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. СПб.: Издание И.М. Сибирякова, 1892. 720 с.
УДК 796.012:572
ДВИГАТЕЛЬНЫЕ КАЧЕСТВА СТУДЕНТОВ ВУЗА С УЧЕТОМ КОЛИЧЕСТВЕННОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ ИХ МЫШЕЧНОГО КОМПОНЕНТА
л
© М.М.Колокольцев1
Иркутский национальный исследовательский технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Проведено исследование компонентного состава тела студентов-юношей 17-20 лет, родившихся в Восточной Сибири, с использованием методики Р.Н. Дорохова, В.Г. Петрухина. Двигательные качества юношей оценивались по тестам, разработанным ВНИИ физической культуры РФ. Установлена достоверная зависимость абсолютного содержания мышечной массы в теле юношей от частоты занятий физической культурой в вузе: с уменьшением содержания мышечной массы увеличивается жировая ткань. Также более высокие значения показателей во всех двигательных испытаниях отмечены в группе студентов с высоким уровнем выраженности мышечной ткани. Недостаток двигательной активности на старших курсах обучения рекомендовано компенсировать самостоятельными управляемыми двигательными занятиями, рекреационно-туристическими формами активного отдыха, а также участием в массовых физкультурно-оздоровительных мероприятиях. Ключевые слова: студенты; мышечная масса; физическая подготовленность; физическая культура.
UNIVERSITY STUDENTS MOTOR QUALITIES CONSIDERING QUANTITATIVE CHARACTERISTIC OF THEIR MUSCLE COMPONENT M.M. Kolokoltsev
Irkutsk National Research Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
Body component composition of 17-20 year male students born in Eastern Siberia has been researched with the use of R.N. Dorokhov, V.G. Petrukhin methodology. Motor qualities of youth were evaluated according to the tests developed by the All-Russia Scientific Research Institute of Physical Education of the Russian Federation. The reliable dependence of the absolute content of muscle mass in the youths' bodies on the frequency of physical education lessons at the univers i-ty is established: as the content of muscle mass decreases it is substituted by adipose tissue. Moreover, the higher values of indices in all motor tests are registered in the group of students with highly developed muscle tissue. The lack of motor activity in the senior years of training is recommended to compensate with controlled independent motor activities, forms of active rest including tourism and hiking, as well as participation in mass fitness and health recreation events. Keywords: students; muscle mass; physical fitness; physical education.
Известно, что компонентный состав тела человека характеризует уровень и степень гармоничности его физического развития. В то же он время является критерием состояния здоровья и двигательной активности [2, 5]. Из факторов внешней среды, участвующих в формировании компонентного состава тела человека, большое значение имеют занятия физической культурой и спортом. Поэтому изучение компонентного состава тела с учетом характеристик двигательных качеств в комплексном исследовании организма является научно обоснованным и востребованным временем [8].
Поиск путей индивидуализации физической нагрузки ведется давно, но преимущественно на основе персонификации методик подготовки, имеющих
целью достижение среднестатистических половозрастных нормативов двигательной активности. Однако такой подход снижает индивидуальные особенности человека, требуя их единообразия [10]. По мнению В.В. Зайцевой [4], значительно увеличить эффективность занятий и повысить мотивацию к занятиям физической культурой и спортом можно при использовании методик и средств достижения каждым человеком его индивидуальной нормы на основе выявления конституционально-типологической принадлежности. При этом уровень показателей состава тела и их динамика в полной мере зависит от структуры занятий, объема и интенсивности физических нагрузок [5, 13]. Таким образом, современные представления, теории и методики физического воспитания, медицины сводятся к
1 Колокольцев Михаил Михайлович, доктор медицинских наук, профессор кафедры физической культуры, тел.: (3952) 405024, 89149450800, e-mail: mihkoll@mail.ru
Kolokoltsev Mikhail, Doctor of Medicine, Professor of the Department of Physical Education, tel.: (3952) 405024, 89149450800, e-mail: mihkoll@mail.ru
