CC BY
315
МЕТОДОЛОГИЯ И ТЕОРИЯ УПРАВЛЕНИЯ ОБРАЗОВАНИЕМ
Алпатов Юрий Михайлович,
Фонд содействия развитию социальных проектов «Созидание», президент, Почетный адвокат России, доктор юридических наук, член-корреспондент РАЕН, [email protected]
Молчанов Сергей Валерьевич,
Федеральное государственное бюджетное научное учреждение «Институт управления образованием Российской академии образования», ученый секретарь, кандидат юридических наук, [email protected]
Грудцына Людмила Юрьевна,
Финансовый университет при Правительстве РФ,
профессор Департамента правового регулирования экономической
деятельности, член Научно-консультативного совета
при Федеральной палате адвокатов РФ, Почетный адвокат России,
доктор юридических наук, профессор, эксперт РАН,
ludmiladr@mail. т
ЗАРОЖДЕНИЕ ВОСПИТАНИЯ И ОБРАЗОВАНИЯ НА РУСИ
Аннотация
В статье приводится анализ возникновения и развития воспитания и образования как особых форм человеческой деятельности на Руси. Ключевые слова:
воспитание; обучение; образование; культура; Киевская Русь; патриархальная семья; христианство; закон.
Появление воспитания и образования как особых форм человеческой деятельности восходит к эпохе древнейших цивилизаций Ближнего и Дальнего Востока, становление которых принято относить к 5-му тысячелетию до н.э. [4]. Еще раньше, в эпоху позднего неолита, в различных регионах мира наметились признаки разложения первобытного общества. Этот процесс занял много столетий. В условиях изменения жизни людей постепенно начали складываться новые формы воспитания детей при сохранении старых. Элементы этого процесса в современных условиях можно обнаружить в материалах этнографических исследований [7; 9].
После монголо-татарского ига к XV в. Русь оказалась экономически опустошенной, политически оскорбленной и духовно униженной. К этому времени Русь начинает объединяться и обновляться. Общественно-политическая жизнь смещается в Московское княжество, которое со временем становится центром Русского государства. В XVI-XVП в. в. - это уже крупное централизованное государство с единой экономикой. Власть XVI в. опирается не на боярство, а на служилое дворянство. Окончательно оформляется крепостное право. Церковь остается оплотом идеологии, культуры и просвещения, но постепенно возникает светская литература [3].
В XVII в. в России начинает распространятся гелиоцентрическая теория Н. Коперника. Первым ее проводником был Епифаний Славинецкий. Он перевел на русский язык труды Фукидида, Плиния и других философов. В своей книге «Зеркало всея вселенная», он изложил наряду с геоцентрической и гелиоцентрическую теорию неба, дав математические выкладки годового и суточного движения планет и высказав сочувствие теории Коперника.
Русь восприняла две византийские философские традиции, во-первых, традицию объяснения мироздания и истории исключительно на жестко канонизированных христианских морально-назидательных кодексах; во-вторых, традицию согласования религиозных догматов с античной мудростью.
Представителем первой традиции являлся киевский митрополит Илларион (XI в.). В «Слове о Законе и Благодати» он рассматривал:
а) вопросы истории человечества, закономерности его изменения, а также место России в общемировом историческом процессе;
б) значение принятия христианства на Руси, взаимоотношение церковной и велико княжеской власти;
в) проблема познания как богопознания выходит за рамки богословия и подходит к пониманию познания с позиции рационализма.
Вторую традицию проводил в жизнь Владимир Мономах (1053-1125 гг.) - великий князь, политик, мыслитель. В своих «Поучениях» оставил потомкам нравственные заветы: власть - ответственность; долг -справедливость; каждый человек неповторим, мерило его полезности - труд; к церкви надо относиться с почтением, но без подобострастия [5].
Таким образом, киевские мыслители выступали против византийского влияния, на стороне светской великокняжеской власти за укрепление централизации русского государства. В этот период Киевская Русь сумела познакомиться с античной и византийской философией, как постичь из нее многое. Способом выражения смысла в древнерусской философии были свободно конструируемые аллегориум и символиум.
В древнейших государствах воспитание и обучение детей по-прежнему осуществлялось по преимуществу в семьях. О важной роли семьи в воспитании детей говорилось в таких документах древнейших государств Ближнего и Дальнего Востока, как Законы царя Вавилонии Хаммурапи (1792-1750 до н.э.), книга Притч иудейского царя Соломона (965-928 до н.э.) и др. Постепенно вместе с зарождением государственных структур в целях
подготовки, условно говоря, интеллектуальной элиты - чиновников, жрецов, полководцев начал складываться и особый социальный институт - школа.
Школа и воспитание в условиях древнейших цивилизаций Ближнего и Дальнего Востока развивались под воздействием различных экономических, социальных, культурных, географических и других факторов. Хотя хронологически эти цивилизации не совпадали, тем не менее, им были присущи сходные черты, в т.ч. в сфере воспитания и обучения.
Эта общность была следствием того, что возникновение школ приходилось на переходную эпоху от родовых общин к зарождению государственности. Типичность этого явления подтверждается тем, что древние цивилизации, несмотря на то, что они возникали и существовали изолированно друг от друга, имели при этом много общего в путях экономического и социального развития, в т.ч. ив сфере воспитания и образования. Подтверждением типичности этого явления может служить последующая история народов Центральной и Южной Америки: в 3-2-м тысячелетиях до н.э. при отсутствии связей с остальным миром у них сложились формы обучения и воспитания, сходные с опытом древнейших цивилизаций Ближнего и Дальнего Востока.
Следует отметить, что воспитание и обучение в Киевской Руси характеризуется смешением языческих и христианских традиций. Первые шаги книжного обучения были предприняты болгарами в Х-ХШ вв., оказавшимися в Киеве в результате завоевания Болгарии Византией. Значительное влияние на культуру и содержание обучения на Руси оказала Византия. Это объясняется происхождением христианства в Киевской Руси из Византии. В качестве учебных книг использовались византийские, например, учения Иоанна Златоуста. Зарождение образования в Киевской Руси предопределилось появлением городов и государственных институтов. Обучение содержало преимущественно религиозные направления. Главный способ воспитания - подражание отцу, в чем отражается патриархально-родовой характер отношений в обществе. Подтверждение этому можно найти в труде «Поучение Владимира Мономаха детям» (1096).
Уровень образованности в Киевской Руси был примерно таким же как и в Западной Европе того же периода. О высоком уровне образования Киевской Руси свидетельствует большое количество рукописей, составляющее примерно 140 тысяч книг. Содержание книжных произведений позволяет судить о высокой нравственности русского народа.
Элементарное образование дети получали в семье, на которую возлагалась также воспитательная функция. Дети из наиболее состоятельных семей обучались специально приглашенными учителями-священниками. Церковь осуществляла контроль семейного воспитания. Позже начальное обучение производили так называемые мастера грамоты, обучавшие детей всех сословий. Оно содержало основы грамотности и арифметики.
Школы в Киевской Руси появились при церквях, где ощущался недостаток грамотных священнослужителей. Первая такая школа - «школа учения книжного» открылась в Киеве в 988 году при князе Владимире
Святославиче. С этого момента развитие книжного обучения шло быстрыми темпами, несмотря на негативное отношение к нему широких масс населения, привыкших к традиционному семейному обучению. Первая школа, открытая князем Владимиром была уже учебным заведением повышенного типа, так как предполагала владение учениками элементарной грамотой. Князья и княгини - потомки Владимира - продолжали его дело, открывая новые церкви и школы при них. В 1089 году было открыто даже женское училище, где девушки учились грамоте, пению и различным ремеслам. В школах обучали изготовлению книг, переписыванию, иллюстрированию и переплету.
Изначально школы возникали в крупных городах - Киеве и Новгороде, позже в Суздале, Переяславле, Чернигове, Полоцке, Муроме, Владимире и др. обучение было платным. Учиться могли только дети высших сословий [2].
До восьми лет дети получали домашнее воспитание, участвовали в обрядах, приобщались к фольклорному творчеству: сказочному, песенному, обрядовому. Все, что сейчас называется русским народным фольклором, во времена Древней Руси было важнейшим средством обучения. Особое место, конечно, занимали сказки. Своим волшебным содержанием они привлекали детей, воспитывая в них в представления о добре и зле - побуждая к добру и предостерегая от злых поступков. Идеалом были отважные, добрые и сильные герои былин и преданий. Погружаясь в мир легенд, верований и традиций, ребенок проходил особую духовную школу. Маленького россича приучали никогда не брать того, что тебе не принадлежит, даже если вещь забыта или потеряна кем-то, ее нельзя присвоить. Нельзя завидовать силе и ловкости других людей, надо самому стремиться быть сильным, ловким и умелым. Знание жизни передавалось детям в словах народных песен и сказаний, в пословицах, поговорках, шутках, прибаутках, пестушках и потешках.
Период с 8-12 лет считался самым благоприятным для овладения ремеслами. Ребенок поступал в ученичество к мастеру, параллельно обучаясь грамоте. В период многолетнего обучения, между мастером и учеником существовал особый «кодекс чести». Мастер не имел права утаить что-либо из секретов мастерства от ученика и не должен был скрывать, преуменьшать талант ученика, если он превосходил его собственный. Такая традиция прямой передачи опыта, испокон веков существовала на Руси. Навыки передавались от учителей к ученикам на практике. Чтобы стать, например, зодчим ребенок шел не в специальную школу, а становился учеником мастера. Также происходило и в военном деле. С самого раннего детства мальчиков приучали к оружию. В набор юного воина входили деревянные копья, ножи, лук со стрелами [1].
Первый этап перехода из младенчества в отрочество был связан для мальчика с постригом и сажанием на коня. Происходило это обычно в три-четыре года. Начиная с этого момента, мальчиков готовили к защите не только своей семьи, но и всего Отечества. В «Повести временных лет» рассказано о том, как сын Игоря и Ольги, Святослав, был посажен на коня и подал знак дружине о начале схватки, запустив копье во врагов. И пусть
копье не пролетело далеко, так как он был еще ребенком, но видно, что маленького князя воспитывали как воина настоящего, а не будущего подготовка юных ратников проходила в форме народной игры. Участие в игре было для мальчика испытанием, а затем «форма» поддерживалась регулярными состязаниями, которые проходили по праздникам. Лет с десяти мальчики принимали участие в коллективных играх вместе с взрослыми, а с 12 лет будущие дружинники жили в особых домах - гридницах, где полноценно овладевали воинским искусством. Они не только должны были овладеть необходимыми навыками и знаниями, но стать продолжателями тех обычаев и традиций, которые способствовали развитию жизни. Дети жили в духе взаимопомощи, почитали родных богов, защитников рода и человека. Мужество и сила, гостеприимство и радушие, храбрость, бесстрашие, воинская удаль - эти и многие другие качества впитывало молодое поколение день за днем.
Если до 12 лет детей не разделяли по половому признаку, одевали в одинаковые льняные рубахи до пят, шитые из одежды родителей, и называли «чадо», то в 12 лет наступало совершеннолетие. Проводился обряд Имянаречения (детские ласковые имена сменялись взрослыми), и детей впервые одевали во взрослую одежду - юношам вручали мужские штаны, девушкам - поневы, особый род юбок, который носили поверх рубахи на пояске. Так начиналась взрослая жизнь.
Каждое возрастное посвящение было особым этапом для ребенка. Прохождение его свидетельствовало о готовности к новому отрезку жизни. Каждый переход давал ребенку внутренний стержень и дополнительную духовно-магическую защиту. Ребенок не только обучался определенным навыкам и умениям, но и естественным образом проходил нелегкий путь взросления, обучаясь, меняясь и впитывая бесценный опыт [3].
Государство до XVIII в. заботилось преимущественно об элементарном образовании, начиная с первой половины XVIII в. внимание к элементарному народному образованию ослабевает. История убеждает нас, что распространение среднего и высшего образования долго находилось в обратно-пропорциональном отношении к распространению элементарного народного образования. Потребуется значительный период времени для того, чтоб человеческое общество пришло к тому состоянию, при котором высшее образование одного лица, находящегося в исключительно благоприятных условиях, не мешает общему, хотя и низшему образованию остальных. В предшествующие века труд многих лиц, труд, не оставляющий им никакого досуга и точно никаких средств для приобретения самого низшего образования, нужен был для того, чтобы какое-либо одно счастливое лицо приобрело досуг и средства для усвоения себе высшего образования.
Окончательное утверждение математическо-навигационной системы образования, как общеобязательной для всех, относится к 1714-1716 годам. Мера, придуманная первым узаконением о цифирных школах (1714 г.), по-видимому придумана весьма остроумно: кто не усвоит вполне элементарного образования в объеме, назначенном правительством, тот не
получает свидетельства от учителя, а без такого свидетельства не позволяется жениться. Личный интерес, который раздражает здесь законодатель, по-видимому, самый общий и самый чувствительный. Но мера эта поражена двумя существенными пороками: исполнение угрозы ведет к нарушению другого государственного интереса, который в государствах XVIII в. считался весьма существенным, а именно умножения народонаселения [7; 9].
Характер элементарных школ в цифирных можно замечать по тому, что они предназначены для всех граждан. И действительно, в первых узаконениях о них правительство не делает исключений ни для кого относительно обязанности посещать их, кроме однодворцев: по узаконению 28 февраля 1711 г., ей подлежали дети дворянские и приказного чина дьяческие и подьяческие от 10 до 15 лет «опричь однодворцев».
В 1726 г. адмиралтейская коллегия в своем донесении сенату (с предположением отдать цифирные школы под ведомство синода) писала: «из губерний и провинций рапортами объявили, что в тех школах сначала было учеников в присылке по 722 год - 1389, из того числа выучено 93 человека, а за тем оставшие едва не все синодальной команды бежали» (т.е. остальные были по происхождению подведомы синоду и все бежали) [5].
В начале 40-х годов, когда уже в трех местах цифирные школы соединены были с гарнизонными, по рапортам учителей в адмиралтейскую коллегию и по донесению этой последней в сенат, учеников в этих трех школах было: из смоленской (гарнизонной): из шляхетства - 5, служилых чинов (низших) - 72, подьяческих детей - 1; итого - 79. В казанской (гарнизонной): Офицерских и солдатских детей - 484. В новгородской (цифирной): солдатских (на жалованье - 54, архиерейских - 2: итого - 56. Всего в трех школах - 619 человек [7].
Между тем, в остальных пяти цифирных школах, сохранивших свою отдельность, тогда же было: В белгородской подьяческих - 2. В костромской из шляхетства - 35, солдатских - 2, итого - 37. Виз шляхетства - 18. В свияжской из шляхетства - 10, солдатских - 3, приказного чина - 5, итого - 18. В тверской дворянских, офицерских и драгунских - 16. Всего в пяти школах - 91 человек. Таким образом, в 40-х годах, всех цифирных школ было уже только - 5, а с присоединением к ним трех смешанных - 8.
Так разрушилась в цифирных школах первая черта элементарного образования - его всеобщность [3].
Новая система образования в России, начавшаяся вместе с XVIII в., есть система профессиональная. Возникновение и развитие этой системы тесно связано с возникновением и развитием сословий. Таким образом, мы переходим к новому порядку явлений в области государственного устройства и управления, который существенно отличается от допетровского. Всем известно, что родовые и сословные начала имели наименьшее приложение к государственным «нормам древней Руси»: переворот XVIII в. совершенно изменил эти отношения.
Если задачи образования и призрения способны были создать приходскую общину, а отнятие этих функций - уничтожить ее; если заведование тем же в более широких размерах этих задач могло создать сильные корпорации, а отнятие этих функций повело к уничтожению их, то тот же самый закон в чертах еще более рельефных выступает в истории сословий [9].
Сословия называются обыкновенно корпорациями, что совершенно основательно. Известно, что сословия зарождались повсюду путем образования корпорации. Происхождение европейских сословий совершается на глазах истории, которая показывает, что разрозненные элементы высшего сословия в западной Европе существовали с незапамятных времен, но из них образуется сословие только тогда, когда они смыкаются вместе под формою корпорации - рыцарства. Рыцарство есть внешнее учреждение, дающее твердый облик таким явлениям, которые без него могли разрешиться в разнообразные формы в несколько классов [3].
Равным образом городское сословие образуется, еще более наглядным образом, путем корпорации. Крестьянское население, со времени его прикрепления, отнюдь не составляет никакого сословия, потому, что не имеет никакого корпоративного устройства, хотя, по противоположности с другими сословиями, и оно неправильным образом часто называется сословием. До сих пор нет никакой разницы между корпорациями и сословиями. Но решительную разницу между ними ставит следующая черта: сословием называется такая корпорация, которой цель составляет личную профессию ее членов.
Общественные задачи, преследуемые в корпорациях, не составляют профессии; цель корпорации чистой не может составить личный интерес ее членов. В тех же корпорациях, которые превращаются в сословия, общественная цель становится личною. Это совершается двояким путем: или лица, по единству занятий, смыкаются в общество; или люди, составившие общество для преследования общественных целей, обращают эти последние в свои личные задачи; в частном примере: первым путем образовалось в Европе городское сословие, вторым дворянское (военная защита государства, пронятая на себя некоторыми, сделалась личным занятием членов этого общества). Общественные задачи, превращенные в личные называются профессией в собственном смысле [3].
В наши дни профессия может обойтись без всякой корпораций: люди, преданные одному занятию, могут вовсе не входить между собою ни в какие личные общения благодаря литературе и общественным школам. Но мы говорим о других временах, об эпохе образования сословий. Тогда неизбежность общения (и в силу этого - основание особых учреждений, корпораций) не может подлежать сомнению. Решительным доказательством этого может служить образование цехов [7].
Но такие товарищества, которых связь есть профессия, далеки еще от понятия сословия. Для этого последнего необходимо требуется новый признак - наследственность профессии. Уже из того, что задачи
профессиональных корпораций - суть личные задачи, следует, что переход профессий в наследство есть дело не только легкое, но и необходимое. В эпохи более ранние, когда еще домашнее образование преобладает над общественным, каждый отец передает своим детям знания, которые он сам имеет, по весьма понятной причине: специальные знания и основанная на них профессий есть тот капитал, который отец оставляет сыну. К этому присоединяется предрасположение к известным специальным знаниям, основанное на постоянно повторяющихся впечатлениях в младенчестве. Этим обусловливается тот факт, что в древнейшее время избрание лиц на государственные профессии (должности) обыкновенно совпадает с их наследственностью. Всем известный пример этого представляет передача княжеской власти у русских в вечевую эпоху [3].
Таким образом, отделить личную профессию от наследственности весьма трудно: такие корпорации, которые хотели воспользоваться для своих целей всею личною энергией своих членов, но вместе и отстранить вторжение в себя их личного эгоизма, такие корпораций постановляли безбрачие основным условием вступления в них (таковы монашеские общества и некоторые рыцарские ордена). Это есть единственное средство отстранения наследственности при личном характере преследования общественных задач. Этим крайним средством католическое духовенство удачно отстранило от себя опасность сделаться кастою [9].
Личная наследственность профессии тем неизбежнее, что она тесно соединяется с обыкновенным правом наследования имуществ по закону: большая часть профессии, не только экономических, но и духовных может быть осуществлена не иначе, как при обладании известными родами имуществ; так для осуществлена военной профессии в древние времена считалось безусловно необходимым обладание конем и известными родами оружия: тот лишался военного звания, кто не мог иметь этих вещей. Однако до сих пор мы говорим только о наследственности личной профессии, но не прав на нее; в сословии же, по общепринятому представлению о нем, передаются по наследству права и преимущества. Наследовать отцовскую профессию не значит наследовать сословное положение его, это последнее могло и не быть. Требуется, чтобы в наследство переходило и положение лиц в корпорации. Присутствие личного эгоизма (неизбежного при профессиях) побуждает такие корпорации исключать всяких посторонних конкурентов от исполнения тех же задач, или, проще, от тех же занятий. Свободный доступ в такие корпорации прекращается. Право на пополнение задачи корпорации приобретается только частным путем наследования. Очевидно, что такое право исключительного доступа к профессии не может оставаться долго на степени «Факта», оно превращается в право обычное, или формулируется в закон, иными словами, признается за известной корпорацией всеми остальными корпорациями и классами волею или неволею. Если этого признания нет в обществе, то все изложенные нами выше элементы сословий вовсе не могут сами по себе создать сословие [8].
Литература
1. Кон И.С. Ребенок и общество (историко-этнографическая перспектива). М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988. 270 с.
2. Летурно Ш. Эволюция воспитания у различных человеческих рас. СПб.: Народная польза, 1900. 500 с.
3. Мазалова М., Уракова Т. История педагогики и образования. М.: Высшее образование, 2006. 192 с.
4. Мид М. Культура и мир детства. М.: Наука, 1988. 293 с.
5. Нестурх М.Ф. Происхождение человека. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Наука, 1970. 318 с.
6. Першиц A.M., Монгайт А.А., Алексеев В.П. История первобытного общества. М.: Высшая школа, 1982. 164 с.
7. Семенов Ю.И. Происхождение брака и семьи. М.: Мысль, 1974. 311 с.
8. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Издательства политической культуры, 1989. 573 с.
9. Тих Н.А. Предыстория общества (сравнительно-психологическое исследование). Л.: Изд. Ленинградск. ун-та, 1970. 311 с.
Alpatov Yurij Mixajlovich,
The Regional Public Fund of Assistance to Protection of the Rights of Citizens «Interaction», the President, Honorary Lawyer of Russia, Doctor of Jurisprudence, [email protected]
Molchanov Sergej Valer^evich,
The Federal State Budget Scientific Institution
«Institute of Education Management of the Russian Academy of Education», the Scientific secretary, Candidate of Jurisprudence, [email protected]
Grudcy'na Lyudmila Yur^evna,
The Financial University under the Government of the Russian Federation,
the Professor of Department of legal regulation of economic activity,
the Member of Scientific and Advisory council at Federal Chamber of Lawyers
of the Russian Federation, Honorary Lawyer of Russia,
Doctor of jurisprudence, Professor, Expert of RAS,
ludmiladr@mail. ru
ORIGIN OF UPBRINGING AND EDUCATION IN RUSSIA
Annotation
The analysis of emergence and development of upbringing and education as
special forms of human activity in Russia is provided in article.
Keywords:
upbringing; training; education; culture; Kievan Rus'; patriarchal family; Christianity; law.
