CC BY
89
ЯНИН М.Г., [email protected] Кафедра уголовного процесса и экспертной деятельности; Челябинский государственный университет, 454001, г. Челябинск, ул. Братьев Кашириных, 129
YANIN M.G.,
[email protected] Chair of criminal procedure and expert activities; Chelyabinsk State University, Brothers Kashirinyh St. 129, Chelyabinsk, 454001, Russian Federation
ЗАПРЕТ ОПРЕДЕЛЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ КАК АЛЬТЕРНАТИВА ЗАКЛЮЧЕНИЮ ПОД СТРАЖУ
Аннотация. В 2018 году в российский уголовный процесс была введена новая мера пресечения — запрет определенных действий. В статье он сопоставляется с иными мерами пресечения. На основе изучения судебной статистики делается вывод о том, что новая мера пресечения не стала реальной альтернативой заключению под стражу. Проводится сравнительный анализ запрета определенных действий согласно Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации и подобных мер пресечения по законодательству отдельных зарубежных государств. В результате проведенного исследования автором сформулированы предложения по совершенствованию правовой регламентации меры пресечения в виде запрета определенных действий и соответствующей правоприменительной практики.
Ключевые слова: мера пресечения; уголовный процесс; запрет определенных действий; заключение под стражу; уголовно-процессуальный закон.
PROHIBITION OF CERTAIN ACTIONS AS AN ALTERNATIVE TO DETENTION
Annotation. In 2018, a new measure of restraint was introduced into the Russian criminal procedure — the prohibition of certain actions. The author of the article compares it with other restraints. Basing on the analysis of judicial statistics, it is concluded that the new measure of restraint has not become a real alternative to detention. The comparative analysis of the prohibition of certain actions provided by the Criminal Procedure Code of the Russian Federation and similar measures of restraint under the legislation of certain foreign states is conducted. As a result of the conducted research, the author of the article formulated the proposals for improving the legal regulation of restraint in the form of prohibition of certain actions and relevant law enforcement practice.
Keywords: restraint; criminal procedure; prohibition of certain actions; detention; criminal procedure law.
Меры пресечения - это вид мер процессуального принуждения. Каждую из них при наличии достаточных оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, дознаватель, следователь или суд вправе применить к обвиняемому, а в исключительных случаях - к подозреваемому. При этом вопрос о том, что понимать под основаниями и условиями при избрании меры пресечения, является в науке дискуссионным. Ряд ученых считает, что основания избрания мер пресечения являются частью условий избрания меры пресечения. Например, по мнению А.Т. Гольцева, под условиями избрания мер пресечения понимаются как собственно условия, характеризующие процессуальную форму, соблюдение которой позволяет судить о законности данной
меры (собственно условия), так и обстоятельства, с наличием которых связывается необходимость избираемой меры в данном случае (собственно основания) [1, с. 47]. М.С. Строгович придерживается аналогичной точки зрения, считая основание условием для избрания меры пресечения [2, с. 280].
При этом основания и условия представляют собой определенные обстоятельства, имеющие разное правовое значение. Основания вызывают безусловную необходимость применения принуждения [3, с. 62], а условия обеспечивают учет наиболее значимых с точки зрения законодателя факторов. Сочетание оснований и условий в нормативно-правовом регулировании деятельности следователя,
влекущей ограничение права на свободу и личную неприкосновенность, является важной гарантией прав и законных интересов лица, вовлекаемого в производство по уголовному делу [4, с. 23-24].
В уголовно-процессуальном законе четко разграничиваются основания и условия избрания меры пресечения. Это позволяет сделать вывод о том, что понятия условий и оснований избрания меры пресечения не являются тождественными.
Вступившим в силу Федеральным законом от 18 апреля 2018 г. N 72-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части избрания и применения мер пресечения в виде запрета определенных действий, залога и домашнего ареста» в УПК РФ была закреплена новая мера пресечения, а именно запрет определенных действий (ст. 105.1 УПК РФ)*. Принятие настоящего закона вызвало неоднозначную реакцию как среди теоретиков права, так и среди правоприменителей. Новая мера пресечения позволяет избрание одного или нескольких из следующих запретов в отношении подозреваемого, обвиняемого:
1) выходить в определенные периоды времени за пределы жилого помещения, в котором он проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях;
2) находиться в определенных местах, а также ближе установленного расстояния до определенных объектов, посещать определенные мероприятия и участвовать в них;
3) общаться с определенными лицами;
4) отправлять и получать почтово-телеграфные отправления;
5) использовать средства связи и информационно-телекоммуникационную сеть Интернет;
6) управлять автомобилем или иным транспортным средством, если совершен-
* О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части избрания и применения мер пресечения в виде запрета определенных действий, залога и домашнего ареста: федер. закон от 18 апр. 2018 г. N 72-ФЗ // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http:// www.pravo.gov.ru
ное преступление связано с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств.
Место, которое занял запрет определенных действий среди мер пресечения, вызывает некоторые вопросы. В отечественном уголовно-процессуальном законодательстве меры пресечения перечислены в ст. 98 УПК РФ, исходя из степени ограничения конституционных прав граждан. В настоящее время перечень мер пресечения выглядит следующим образом:
1) подписка о невыезде;
2) личное поручительство;
3) наблюдение командования воинской части;
4) присмотр за несовершеннолетним обвиняемым;
4.1) запрет определенных действий;
5) залог;
6) домашний арест;
7) заключение под стражу.
Как можно заметить, запрет определенных действий является самой мягкой мерой пресечения из тех, которые применяются по решению суда, и является более мягкой мерой пресечения по отношению не только к заключению под стражу, но и к домашнему аресту и залогу. Положение о запрете определенных действий представляется нелогичным, так как основная цель его введения - снижение избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, а для этого необходимо вводить меру пресечения между домашним арестом и заключением под стражу. Кроме того, не понятно, почему законодатель не рассмотрел возможность избрания запрета определенных действий и во внесудебном порядке - по решению следователя или дознавателя. Это было бы целесообразно, так как мера пресечения в виде присмотра за несовершеннолетним обвиняемым, установленная п. 4 ст. 98 УПК РФ, может избираться дознавателем, следователем и судом, а введенную меру пресечения, предусмотренную этим же пунктом, но с индексом один, можно было бы разрешить следователю, дознавателю избирать самостоятельно. На наш взгляд, это могло бы увеличить частоту применения запрета определенных действий и уменьшить применение меры пресечения в виде заключения под стражу. Кроме того, это могло
бы ускорить проведение предварительного следствия.
Согласно пояснительной записке к проекту Федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части избрания и применения мер пресечения в виде залога, запрета определенных действий и домашнего ареста)»* новая мера пресечения должна была стать альтернативой заключению под стражу, а также способствовать более частому применению меры пресечения в виде залога и повысить эффективность уголовного преследования. Кроме того, отмечается, что Европейский Суд по правам человека (далее - ЕСПЧ) неоднократно указывал частоту избрания меры пресечения в виде заключения под стражу и недостаток альтернативных мер пресечения**. При этом разработчиками законопроекта новая мера просто была выделена из уже существующей меры пресечения в виде домашнего ареста. Возникает закономерный вопрос о том, как это должно было повлиять на количество мер пресечения в виде заключения под стражу. Не понятно также, почему нельзя было просто внести ограничения, содержащиеся в ст. 105.1 УПК РФ, в уже существующие меры пресечения, и прежде всего в меру пресечения в виде залога и домашнего ареста. Логичнее было бы попытаться расширить практику применения домашнего ареста в качестве альтернативы заключению под стражу. По мнению К.Т. Балтабаева, по характеру и объему ограничений и запретов домашний арест представляет собой разновидность «мягкой» изоляции, позволяющей максимально удовлетворить естественные права личности» [5, с. 8]. С данной позицией сложно не согласиться. На наш взгляд, расширение практики применения
* О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части избрания и применения мер пресечения в виде залога, запрета определенных действий и домашнего ареста): законопроект N 900722-6 // Автоматизированная система обеспечения законодательной деятельности. URL: https:// аБ07с1.2с1ита.д0У.ги
** Федеральный портал проектов нормативных правовых актов: сайт. URL: http://regulation.
gov.ru
домашнего ареста помогло бы повысить эффективность уголовного судопроизводства в Российской Федерации и нивелировать критику со стороны ЕСПЧ.
К сожалению, опыт зарубежных государств по данному вопросу изучен не был. При этом мер пресечения, похожих на запрет определенных действий, не было ни в советском, ни в российском законодательстве. В странах - участницах СНГ есть положительный опыт уменьшения частоты избрания мер в виде заключения под стражу. Например, в Республике Казахстан при избрании меры пресечения в виде домашнего ареста допускаются следующие дополнительные ограничения:
1) запрет выхода из жилища вообще или в определенное время;
2) запрет на ведение телефонных переговоров, отправление корреспонденции и использование средств связи;
3) запрет на общение с определенными лицами и принятие кого бы то ни было у себя;
4) применение электронных средств контроля и возложение обязанности носить при себе эти средства;
5) возложение обязанностей отвечать на контрольные телефонные звонки или иные сигналы контроля, звонить по телефону или лично являться в определенное время в орган дознания или другой орган, осуществляющий надзор за поведением подозреваемого, обвиняемого или подсудимого;
6) установление наблюдения за подозреваемым, обвиняемым или их жилищем, а также охрана их жилища или отведенного им помещения в качестве жилища;
7) другие меры, обеспечивающие надлежащее поведение и изоляцию подозреваемого, обвиняемого от общества***.
Сравнительный анализ законодательства показывает, что запреты, содержащиеся в ст. 146 Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан (далее - УПК РК), примерно совпадают с запретами, содержащимися в ст. 105.1 УПК РФ, однако перечень в УПК РК является откры-
*** Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 4 июля 2014 г. N 231-V. URL: https://online.zakon.kz
тым, что позволяет следователю, дознавателю при необходимости использовать и иные запреты.
Таким образом, возможно констатировать, что с введением новой меры пресечения качественных изменений не произошло. В первую очередь, остается неясным, можно ли рассматривать новую меру пресечения, которая, исходя из расположения в УПК РФ, даже мягче, чем залог, в качестве реальной альтернативы заключе-
нию под стражу. Ответ на этот вопрос дает анализ судебной статистики, а именно сопоставление данных о применении мер пресечения в двух субъектах Российской Федерации - г. Москве и Челябинской области.
Ниже (табл. 1) отражены статистические данные Управления Судебного департамента г. Москва, показывающие динамику избрания мер пресечения по уголовным делам за период с 2016 по 2018 год*.
Таблица 1
Избрание мер пресечения по уголовным делам в г. Москве (2016-2018 гг.)
Год 2016 2017 2018
Заключение под стражу
Кол-во рассмотренных ходатайств 12 548 11 881 10 549
Кол-во удовлетворенных ходатайств 11 543 10 713 9544
Домашний арест
Кол-во рассмотренных ходатайств 839 973 884
Кол-во удовлетворенных ходатайств 787 892 818
Запрет определенных действий
Кол-во рассмотренных ходатайств 0 0 22
Кол-во удовлетворенных ходатайств 0 0 19
Залог
Кол-во рассмотренных ходатайств 4 3 7
Кол-во удовлетворенных ходатайств 3 0 5
В таблице 2 отражены статистические данные Управления Судебного департамента Челябинской области, показывающие динамику избрания мер пресечения по уголовным делам за период с 2016 по 2018 год**.
Они свидетельствуют о том, что новая мера пресечения не стала альтернативой заключению под стражу. Более того, она не способствовала увеличению частоты применения мер пресечения не толь-
** Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации: официальный сайт: URL: http://www.cdep.ru
ко в виде залога, но и в виде домашнего ареста, хотя законодатель допустил возможность применения запретов ст. 105.1 УПК РФ при избрании домашнего ареста. При всей кажущейся эффективности нового института уголовного судопроизводства таковым он оказался только «на бумаге».
* Управление Судебного департамента в го-
роде Москве: официальный сайт: URL: http:// usd.msk.sudrf.ru
Таблица 2
Избрание мер пресечения по уголовным делам в Челябинской области
(2016-2018 гг.)
Год 2016 2017 2018
Заключение под стражу
Кол-во рассмотренных ходатайств 3103 2898 2830
Кол-во удовлетворенных ходатайств 2827 2700 2598
Домашний арест
Кол-во рассмотренных ходатайств 116 129 179
Кол-во удовлетворенных ходатайств 105 109 161
Запрет определенных действий
Кол-во рассмотренных ходатайств 0 0 10
Кол-во удовлетворенных ходатайств 0 0 9
Залог
Кол-во рассмотренных ходатайств 1 0 0
Кол-во удовлетворенных ходатайств 0 0 0
Проблема эффективности заключается в следующем. Во-первых, большинство опрошенных следователей* (18 человек) показали, что не считают данную меру эффективной и равноценной существующим мерам пресечения. Прежде всего отмечается ненадежность обеспечения невоспрепятствования по уголовному делу со стороны обвиняемого, подозреваемого. Также под сомнение ставится факт самой возможности запрета определенных действий (например, установленный п. 5 ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ запрет использовать средства связи и информационно-телекоммуникационную сеть Интернет). При современном уровне развития технологий и средств связи проверить реальное исполнение данного запрета почти невозможно, то же самое можно сказать и о запретах отправлять и получать почтово-телеграфные отправления, общаться с определенными лицами (пп. 3, 4 ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ).
* Опрос проводился автором статьи среди сотрудников Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Челябинской области и Управления ФСБ России по Челябинской области, количество опрошенных — 20 человек.
Кроме того, следователи отметили, что запрет определенных действий является не альтернативой заключению под стражу, а, скорее, мягкой интерпретацией домашнего ареста, хотя эти же запреты можно включить и для ужесточения домашнего ареста в качестве дополнительных ограничений для обвиняемого, подозреваемого. С такой позицией правоприменителей сложно не согласиться, учитывая, что ранее запрет на выходы за пределы жилого помещения, в котором проживает обвиняемый, подозреваемый, содержался в ст. 107 УПК РФ. Таким образом, очевидным становится несовпадение взглядов на избрание мер пресечения у законодателя и правоприменителя.
Во-вторых, сомнительна экономическая целесообразность. В пояснительной записке к законопроекту не было приведено никаких расчетов экономической эффективности данной меры пресечения, однако надзор за соблюдением запретов на совершение определенных действий, осуществляемый федеральным органом исполнительной власти, производится с использованием технических средств, а это требует затрат на их приобретение и
обслуживание, а также наличия квалифицированного персонала.
Таким образом, говорить об экономическом преимуществе запрета определенных действий перед заключением под стражу нельзя. В зарубежных странах, в которых применяются похожие меры пресечения, например в США, обвиняемый (подозреваемый) самостоятельно оплачивает как стоимость оборудования для контроля, так и работу надзорной службы. В Российской Федерации данный подход неприменим ввиду принципа равенства граждан перед законом, материальное положение обвиняемого, подозреваемого не может являться основанием для избрания в отношении его более мягкой меры пресечения.
В-третьих, имеет место проблема низкой эффективности осуществления контроля за исполнением меры пресечения в виде запрета определенных действий.
В настоящее время порядок применения и контроль за осуществлением меры пресечения выглядит следующим образом. Судом в отношении подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления выносится постановление об избрании меры пресечения в виде запрета определенных действий, с возложением одного или нескольких запретов, содержащихся в ст. 105.1 УПК РФ. Далее уголовно-исполнительной инспекцией в обязательном порядке уведомляется отдел полиции по месту жительства лица, в отношении которого избрана мера пресечения, и прокуратура.
В случае избрания запрета на ведение телефонных переговоров, отправление корреспонденции и использование средств связи дополнительно уведомляется главпочтамт. После этого лицо, в отношении которого избрана мера пресечения, приглашается в уголовно-исполнительную инспекцию для постановки на учет, разъяснения установленных в отношении его запретов и взятия расписки об ознакомлении с содержанием избранных запретов и порядке осуществления контроля. Кроме того, берется справка о проведении первичной беседы. Затем осуществляется контроль за исполнением запретов, избранных в отношении подозреваемого, обвиняемого, посредством посещений инспекторов уголов-
но-исполнительной инспекции и контрольных звонков. Однако при всей кажущейся прозрачности осуществления контроля за исполнением меры пресечения в виде запрета определенных действий все не так просто.
Согласно законодательству Российской Федерации при осуществлении мер контроля за соблюдением меры пресечения в виде запрета определенных действий сотрудники территориального подразделения ФСИН России имеют право посещать подозреваемого, обвиняемого, в отношении которого судом была избрана данная мера пресечения, два раза в неделю и только в период с 6:00 до 22:00. Иными словами, контроль за исполнением меры пресечения в ночное время исключается.
Таким образом, подозреваемый, обвиняемый имеют достаточно времени и возможностей для оказания противодействия расследованию уголовного дела, в том числе скрывшись за пределы Российской Федерации. Очевидно, что это явное упущение со стороны законодателя. Порядок и условия надзора за соблюдением меры пресечения в виде запрета определенных действий нуждаются в совершенствовании.
При этом следует обратиться к опыту зарубежных государств. Например, согласно УПК РК при осуществлении надзора орган, ведущий уголовный процесс, вправе проверять подозреваемого, обвиняемого не более двух раз в дневное время и один раз в ночное время. Возможно, целесообразно рассмотреть вопрос о проведении профилактических проверок подозреваемого, обвиняемого, направленных на выявление случаев нарушения установленных запретов, хотя это поставит под сомнение принцип разумности и экономии сил и средств органов ФСИН России.
Кроме того, необходимо отметить, что орган уголовно-исполнительной инспекции не обязан применять технические средства при осуществлении надзора за исполнением данной меры пресечения. В соответствии с законодательством использование для контроля технических средств, разрешенных Правительством Российской Федерации, является правом уголовно-исполнительной инспекции, а не ее обязанностью. Ввиду недостатка необходимого
количества технических средств контроля орган уголовно-исполнительной инспекции обычно не использует их, а с учетом пробелов законодательства, указанных выше, это ставит под сомнение способность новой меры пресечения стать альтернативой заключению под стражу. Ведь при избрании заключения под стражу подозреваемый, обвиняемый находятся под полным контролем и имеют минимальные шансы на то, чтобы скрыться от правосудия и помешать проведению предварительного расследования.
Единственная проблема, которую решил данный законопроект, - это проблема зачета в срок наказания времени, проведенного под домашним арестом. Ранее домашний арест заключался в полной или частичной изоляции от общества, в связи с чем обвиняемым, подозреваемым, в отношении которых была избрана частичная изоляция от общества, время наказания
засчитывалось так же, как и обвиняемым, подозреваемым, в отношении которых была избрана частичная изоляция от общества. В настоящее время этот пробел законодательства устранен.
Подводя итог, необходимо отметить следующее:
1. Институт запрета определенных действий в действующей редакции не стал на практике реальной альтернативой институту заключения под стражу, однако он имеет потенциал для более широкого применения, например, если сделать перечень запретов открытым.
2. Представляется перспективным разрешение следователям, дознавателям избирать запреты, установленные ст. 105.1 УПК РФ, для обвиняемого, подозреваемого во внесудебном порядке, как при избрании подписки о невыезде и надлежащем поведении. Это могло бы увеличить практику применения новой меры пресечения.
Список литературы
1. Гольцев А.Т. Заключение под стражу в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006.
181 с.
2. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса: в 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1968. 466 с.
3. Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. Воронеж: ВГУ, 1975. 172 с.
4. Смирнов М.В. Условия применения мер процессуального принуждения на предварительном следствии // Российский следователь. 2003. N 4. С. 23-24.
5. Балтабаев К.Т. Домашний арест в уголовном судопроизводстве Республики Казахстан: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Караганда, 2001. 28 с.
References
1. Gol'tsev A.T. Detention in the Russian Federation. Cand. Diss. Moscow, 2006. 181 p. (In Russ.).
2. Strogovich M.S. The course of the Soviet criminal process. In 2 volumes. Volume 1. Moscow, Nauka Publ., 1968. 466 p. (In Russ.).
3. Kovriga Z.F. Criminal procedural coercion. Voronezh, 1975. 172 p. (In Russ.).
4. Smirnov M.V. Conditions of application of measures of procedural coercion during the preliminary investigation. Russian investigator, 2003, no. 4, pp. 23-24. (In Russ.).
5. Baltabaev K.T. House arrest in criminal proceedings of the Republic of Kazakhstan. Autoabstract Cand. Diss. Karaganda, 2001. 28 p. (In Russ.).
