CC BY
18
А.М.Кулькин
ЗАЛОЖНИКИ ВЛАСТИ. НАУКА И ОБРАЗОВАНИЕ В РОССИИ СЕГОДНЯ
Кулькин Анатолий Михайлович -доктор философских наук, руководитель Центра научно-информационных исследований по науке, образованию и технологиям ИНИОН РАН.
Отношение государства к науке - один из значимых критериев его соответствия цивилизованным потребностям общества. Это утверждение особо ярко высвечивает ту драматичную ситуацию, которая сложилась вокруг науки в России при переходе от плановой, социалистической экономики - к рыночной. Конфликт между властью в лице Министерства образования и науки и российским сообществом ученых назревал постепенно и обострился до предела после публикации 17 сентября 2004 г. в газете «Поиск» «Концепции участия Российской Федерации» в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки и образования (1). Противостояние между учеными и политиками в разумных пределах наблюдалось всегда и везде, но особенно жесткие формы оно приобрело в России. Вспомним, например, трагическую историю генетики и кибернетики в России советского периода, негативные последствия которой сказываются до сих пор.
Сложившаяся в настоящий момент в российской науке ситуация ставит ряд вопросов, ответы на которые необходимы для дальнейшего анализа заявленной темы. Во-первых, что собой представляет российское сообщество ученых и обладает ли оно социальной и политической силой; во-вторых, какова специфика творческого процесса и какие выводы из них можно и нужно сделать; в-третьих, нужны ли министерства пауки и образования как раздельно существующие, так и объединенные в одно ведомство; в-четвертых, какова роль государственных научных центров в возрождении и обновлении российской промышленности.
Еще раз о специфике научной деятельности
Наука как составная часть общечеловеческой культуры обладает существенной особенностью, а именно: она интернациональна, для нее не существует национальных границ. Научные знания, постоянно воспроизводимый «научный капитал», представляют собой общечеловеческое достояние, эффективное использование которого в общественном производстве происходит в разных социальных и национальных формах.
Чтобы сохранить себя в качестве устойчивого социального формирования, сообщество ученых должно социально воспроизводиться. Этому процессу способствует то обстоятельство, что любая сфера человеческой деятельности в современном обществе связана с наукой, доступ к которой возможен только через систему образования. Высшая школа монополизировала все пути, ведущие на разные уровни социальной структуры общества. В условиях современного научно-технического прогресса знания, приобретаемые в процессе обучения, быстро стареют. Их обновление становится необходимым, потому что средний цикл обновления многих технологических процессов в производственной сфере стал меньше периода активной социальной деятельности человека. Человек не может теперь рассчитывать на трудоустройство, позволяющее оставаться узким специалистом всю жизнь. Он вынужден менять профессии, чтобы сохранить связь с социальной структурой - источником собственного существования, вынужден в той или иной форме обращаться для пополнения собственных знаний в институты, где эти знания хранятся и умножаются, и прежде всего в высшую школу.
Таким образом, современные учреждения системы образования, став фактором научно-технического прогресса, превратились в один из самых мощных, независимых и строго регламентированных институтов динамично развивающегося общества.
Реформы образования, осуществляемые в настоящее время в разных странах, в том числе и в России, прежде всего обусловлены объективными требованиями развития экономики, науки и техники. Для обеспечения успеха реформ необходимо соблюдение фундаментальных принципов. Во-первых, в каждой конкретной стране образование социокультурно детерминировано, поэтому любая реформа системы образования должна быть увязана с социальной структурой и культурными традициями страны. Во-вторых, содержание и конечные цели реформы должны совпадать с общенациональной политикой государства. В-третьих, реформы в сфере образования неизбежно воздействуют на разные уровни экономических и социальных отношений и вызывают в них соответствующие изменения, предвидеть которые и быть готовыми конструктивно встретить их - одна из важнейших функций государственных органов.
К сожалению, в России, с начала 60-х годов прошлого века, наблюдается непрерывное снижение качества образования как среднего, так и высшего. Эта тенденция прослеживается даже Fia примере ведущих вузов страны. Снижение качества образования по своим последствиям невосполнимо. Основная причина такого явления хорошо известна - это убогое финансирование. Российские правительства, сменяя друг друга в течение 15 лет, не принимают решительных мер, чтобы переломить наметившуюся негативную тенденцию, их бездеятельность ставит страну в исторической перспективе на грань катастрофы. Высказанные соображения о реформе образования в равной степени относятся и к реформированию системы научных исследований и реформам государственного управления. Ни один из вышеназванных фундаментальных принципов в нашем отечестве не соблюдается. Потому реформы в России проводятся долго и с неимоверными усилиями, а конечные их результаты малоэффективны. Прежде чем приступать к реформированию системы научных исследований в России, реформаторам следовало бы уяснить для себя специфику научной деятельности.
Труд ученого и труд производственника или коммерсанта различаются и по своему характеру, и по целевым установкам, и по мотивации. Не в меньшей, а, возможно, даже в большей степени, чем отдельные люди, отличаются коллективы, занятые в науке и производстве. У них разные правила поведения, взаимоотношений, разные основы иерархии, критерии авторитета и множество иных, зачастую трудно поддающихся четкому определению параметров. Кому-то, возможно, все эти факторы могут показаться ие столь уж важными, незначительными. Однако на самом деле они играют внешне, может быть, не очень заметную, но при этом чрезвычайно важную, иной раз решающую для какой-то конкретной ситуации роль. А преодолевать конфликты либо препятствия в этой сфере гораздо сложнее, чем при решении юридических или организационных проблем; ибо просто сломать, отменить или, наоборот, ввести, декретировать что-либо здесь невозможно. Приходится искать иные, более тонкие и содержательные пути. Чаще всего плодотворным оказывается использование разного рода посреднических, связующих звеньев, как это бывает при создании экспертных вычислительных систем, когда между экспертом и программистом функционирует человек, специальностью которого является разработка математической модели, т.е. «перевод» знаний эксперта в понятную для программиста и поддающуюся программированию форму.
В отличие от наших современных реформаторов специфику научного творчества достаточно хорошо и глубоко понимали наиболее видные мыслители еще 200 лет назад. Например, в начале XIX в. один из виднейших представителей немецкого классического гуманизма В. Гумбольдт считал, что государство никогда не должно требовать от университетов ничего такого, что непосредственно служило бы его целям, оно должно исходить из убеждения, что уни-
верситеты, решая свои собственные задачи, тем самым будут служить и целям государства, причем наилучшим образом (2).
Академическая деятельность требует от ученого самоотречения, углубленности и сосредоточенности на предмете исследования, что нередко порождает своего рода «глухоту» ученых к окружающему их миру. Поэтому общество должно быть способным содержать ученых, занятых только поисками истины.
Весьма показателен в этом отношении опыт, приобретенный учеными США. Для того чтобы защитить сферу научных исследований от вмешательства представителей непрофессиональной общественности, сообщество ученых, а точнее его лидеры сформулировали концепцию академической свободы, основой которой был принцип свободы научных исследований. На практике принцип свободы научных исследований превратился в принцип элитарности в науке. Обеспечение его неприкосновенности определяет стратегию взаимоотношений сообщества ученых США с правительственными и деловыми кругами. Утверждение этого принципа в научной деятельности США привело к образованию небольшой группы университетов высшего разряда. Попытки изменить сложившуюся ситуацию - они предпринимались как со стороны законодательной и исполнительной власти, так и со стороны самих ученых - ни к чему не привели.
Кстати, в США, в годы правления Л. Джонсона, была предпринята попытка элитарный принцип в науке заменить эгалитарным. Конфликт между сообществом ученых и президентской властью развивался постепенно. Главная его причина - сокращение государственных средств на науку. Исполнительная власть, ссылаясь на войну во Вьетнаме, приостановила в 1963-1968 гг. рост федеральных средств на научные исследования и разработки. Научное сообщество за эту акцию подвергло президента суровой критике.
Президент Л. Джонсон, отвечая на резкую критику научной элиты в свой адрес, выступил против отстаиваемого ею принципа финансирования научных исследований, согласно которому средства направлялись прежде всего в научные центры (университеты), в которых сосредоточены наиболее крупные ученые, специалисты высшей квалификации; лидеры сообщества ученых считали, что только такой подход наиболее эффективен и в научном, и в финансовом отношениях.
Л. Джонсон понимал, что небольшое количество ведущих научных центров монополизировало научные исследования в стране. Он видел, что большинство помощников президента по науке и членов Президентского научно-консультативного комитета были выпускниками Гарвардского университета. 20 ведущих университетов получали половину федеральных субсидий, предназначенных для научных исследований в вузах страны. Ученые и инженеры, занимавшиеся прикладными исследованиями и разработками, были недовольны тем, что ученые, проводившие фундаментальные исследования, оттеснили их от государствен-
ных средств. Учитывая это, Л. Джонсон в политических интересах исполнительной власти использовал требование периферийных научных центров о «равномерном географическом распределении» федеральных субсидий на науку и в конце 1965 г. подписал соответствующую директиву.
Согласно распоряжению президента о равномерном распределении ассигнований на научные исследования Национальный научный фонд (ННФ) разработал программу развития науки, нацеленную на создание «ведущих научных центров» во второстепенных университетах. К реализации президентской директивы подключилось и министерство обороны, которое с 1967 г. начало осуществлять программу субсидирования научных исследований по военной тематике в университетах, не обремененных его контрактами. В рамках этой программы за три года было предоставлено 119 субсидий 78 учебным заведениям в 42 штатах на общую сумму 88 млн. долл. (3). В течение шести лет было затрачено 230 млн. долл. В 1971 г. программа была закрыта президентом Р. Никсоном (4).
И хотя результаты этого эксперимент были отрицательными, он сыграл впоследствии важнейшую роль в расширении фронта научных исследований в стране. Ученые, которые отстаивали элитарный принцип распределения финансовых средств на научные исследования, и политики пришли к пониманию: административными методами на базе второстепенных университетов нельзя создать «ведущие научные центры». Начался поиск новых более эффективных организационных структур научно-технической деятельности.
Какова позиция в этом вопросе российского сообщества? Оно давно обрело социальную силу, но не смогло проявить себя в качестве участника политического процесса, имеющего собственную гражданскую позицию. Однако к концу 2004 г. как будто наметилась обнадеживающая тенденция. В сентябре 2004 г. состоялось заседание правления Российского союза ректоров с участием не только первых лиц Министерства образования и науки РФ, но и представителей РАН, где обсуждались проекты концепций участия РФ в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере образования и в сфере науки. Российское сообщество ученых в лице вице-президента РАН А.Д. Некипелова и ректора МГУ В.А. Садовничего, он же президент Российского союза ректоров в противостоянии с чиновниками Министерства образования и науки РФ заняли достойную позицию. В конечном итоге они отстаивали принцип элитарности в науке и концепцию фундаментального образования.
Приведем некоторые положения из выступления А.Д. Некипелова: «В Академии Концепцию о науке восприняли как чудовищный документ. Многие недоумевают, зачем она вообще была нужна после того, как стратегические направления развития в этой области были определены в 2002 г. под руководством Президента РФ? Наверное, чтобы подверстать к тем подходам по реструктури-
зации бюджетного сектора, которые сейчас близки к обвальной апробации. В институтах тоже требуют объяснений - ведь после знакомства с концепциями не остается сомнений, что речь идет о ликвидации РАН. Из Академии, как изюм из булки, хотят выковырнуть несколько хороших институтов, включить их в число то ли двухсот, то ли сотни научных комплексов, хотя это полностью противоречит действующему законодательству. Оно предусматривает, что вопросы создания, ликвидации и реструктуризации институтов РАН являются прерогативой только РАН. Кстати, это противоречит и предложениям самого Министерства, касающимся Закона о науке. Это какое-то раздвоение мышления внутри ведомства...». Далее А.Д. Некинелов, чтобы пресечь некомпетентное, невежественное вмешательство в сферу научной деятельности, формулировал один из вариантов элитарного принципа в распределении финансовых средств на научные исследования. «Правительство, - подчеркнул он, - может в целом увеличивать или уменьшать финансирование Академии наук, но вопрос о финансировании отдельных институтов принадлежит РАН. И зовется финансированием “на расстоянии вытянутой руки” (из доклада Мирового банка), когда никто, кроме экспертов научного сообщества, не может определить, где более эффективно расходовать средства» (5).
Заслуживает пристального внимания оценка А.Д. Некипеловым проекта концепции о науке. «Многим кажется правильным, - продолжал он, - положение Концепции, что силы надо концентрировать только там, где уже достигнут мировой уровень», но это не так, потому что «...мы относимся к тем нескольким странам в мире, где есть комплексная фундаментальная наука, и это наш колоссальный потенциал при проведении определенного курса. Он позволяет в случае необходимости быстро сгруппировать ресурсы на тех направлениях, где намечается прорыв. Любому человеку понятно, что на мировом уровне во всей науке быть невозможно, и если решить, что на передовом уровне мы будем, скажем, финансировать математиков, а других вовсе не будем, то такого рода фундаментальная наука не позволит решать амбициозные задачи» (там же).
В.А. Садовничий, подводя итоги дискуссии, заявил: «При таком состоянии документа выносить вопрос о концепциях на заседание правительства нельзя, точки зрения по возможности надо совместить. Мы готовы с завтрашнего дня начать работу над документом, открыть постоянно действующий семинар. Мы обязаны найти решение, которое не приведет к митинговым разговорам, неоправданным эксцессам, а значит - к проигрышу...» (там же).
Выступления А.Д. Некипелова, В.А. Садовпичего, ряда других участников заседания можно, на мой взгляд, расценить как свидетельство того, что российское сообщество ученых начало проявлять себя в качестве значимого участника политического процесса.
«Образование, которое мы можем потерять»1
Советская система образования считалась одной из лучших в мире. Это вынуждены были признать США и страны Западной Европы после запуска в СССР первого спутника Земли. США провели тщательное изучение причин впечатляющего успеха Советского Союза в освоении космоса и пришли к выводу, что они проиграли русским соревнование в космосе прежде всего «за школьной партой». Осознав свое поражение, США отреагировали решительно и быстро, выделив крупные финансовые ресурсы на улучшение всей «цепочки» -от средних школ до университетов и государственных научных центров. Тогда как политическое руководство СССР от успехов в космосе утратило чувство политической и экономической реальности; позднее последовал распад СССР, приведший к десятилетию великого разгула коррупции и криминала. Все эти годы российским правительствам было не до образования.
В течение последних приблизительно 40 лет наблюдался процесс снижения качества среднего образования. Средняя школа перестала не только давать знания, необходимые для продолжения образования в высших учебных заведениях, но и воспитывать необходимую для этого культуру мышления. Сегодня мы можем констатировать наличие в России кризиса среднего образования, принявшего угрожающие для страны размеры.
В чем состоит сущность этого кризиса? Чтобы ответить на данный вопрос, обратимся к идеям и выводам глубокого и тонкого знатока проблем образования Л.Д. Кудрявцева, которые содержатся в его книге «Среднее образование. Проблемы. Раздумья» (М.: МГУП, 2003). Придавая большое значение среднему образованию, мы исходим из посылки, что оно является основой всей системы образования, в том числе и высшего.
Итак, обратимся к основным положениям книги Льва Дмитриевича Кудрявцева.
1. Говоря о кризисе среднего образования в России, он подчеркивает, что речь идет об обычных средних школах, которых большинство. Есть еще школы элитные, в них пока удается сохранять лучшие традиции российского образования. Но поскольку их мало, они в принципе не могут определять общий уровень среднего образования в России, который продолжает снижаться.
2. Задачи образования, пишет Л.Д. Кудрявцев, четко сформулировал президент В. Путин в своем выступлении на заседании Государственного совета РФ 29 августа 2001 г.: «Убежден, нельзя относиться к образованию только как к накоплению знаний. В современных условиях это - прежде всего развитие аналитических способностей и критического мышления учеников. Это - умение учиться» (7).
1. Название сборника, вышедшего под редакцией академика В.А. Садовничего в 2002 г.
Но нельзя приобрести умение учиться, не учась. Нельзя и абстрактно развить аналитические способности, не используя - постоянно и последовательно - метод анализа, метод логического вывода. А это достигается только систематическим изучением предмета. Так называемая модернизация среднего образования, которую сегодня проводят, ликвидирует многие из его положительных сторон, сохранившихся с прошлых лет. Вместе с тем больше обсуждаются формы организации образования, чем его содержание.
Опубликованные в СМИ новые государственные стандарты и учебные планы для средней школы не только закрепляют сложившееся плачевное положение со средним образованием в России, но еще больше снижают его уровень. Совершенно не используется позитивный и не учитывается негативный опыт, накопленный в нашей стране за многие десятилетия. Бесплодные попытки реформировать среднее образование, руководствуясь идеологическим рвением и сиюминутными потребностями, были предприняты еще после Октябрьской революции (1917 г.). Они, как и многие другие несостоятельные попытки преобразования и так называемые реформы, были вызваны тогда и теперь сменой форм собственности со всеми вытекающими из этого последствиями. Такого рода прожекты заканчиваются крахом. Реформаторы того времени одумались лишь тогда, когда для индустриализации страны потребовались образованные люди. Они вынуждены были обратиться к богатому опыту постановки образования в дореволюционной России. За основу взяли систему, принятую в средних учебных заведениях (гимназиях, реальных и коммерческих училищах, кадетских корпусах). На этой базе была создана советская средняя школа 30-50-х годов. Когда одумаются современные реформаторы, покажут ближайшие годы.
3. В эти годы (1930-1950), если отвлечься от идеологической направленности образования, в естественнонаучных и математических дисциплинах был достигнут высокий уровень среднего образования. Школьник после обычной, а не какой-нибудь элитной, подчеркивает Л.Д. Кудрявцев, десятилетней школы получал знания и приобретал культуру мышления, необходимые как для поступления в высшие учебные заведения разных профилей, так и для успешного обучения в них. В результате высшие учебные заведения тех лет имели возможность готовить - и фактически готовили - высококвалифицированных профессионалов. Кстати, тогда никому не приходило в голову заниматься с репетиторами, чтобы поступить в вуз: вполне достаточно было просто хорошо успевать в школе. Репетиторы, конечно, существовали, но они занимались с теми, кому грозило второгодничество или исключение из школы за неуспеваемость.
4. В 60-х годах начались реформы образования, связанные с профессионализацией и политехнизацией средней школы. Реализация этой программы сопровождалась сокращением часов в неделю, отводимых на изучение математики, физики, русского языка и литературы. В результате в среднем образовании
России появились две очень опасные тенденции. Первая - замена изучения предметов знакомством с их содержанием. Это был прямой путь к воспитанию будущих дилетантов вместо будущих профессионалов. Конкретное проявление первой тенденции состоит в замене интенсивного метода обучения экстенсивным, что пагубно не только для будущих инженеров, врачей, специалистов в естественнонаучных областях знания, но и для гуманитариев.
Вторая опасная тенденция в образовании - как в среднем, так и высшем -проявляется в последовательном и систематическом снижении требований, предъявляемых к знаниям учащихся. Реализация провозглашенного из политических соображений лозунга о всеобщем среднем образовании повлекла за собой отказ от отчисления учащихся из школы за неуспеваемость и фактическое прекращение второгодничества.
К сожалению, заключает Л.Д. Кудрявцев, все реформы системы среднего образования, предпринятые за последние 50 лет в отношении изучения естественно-научных и математических дисциплин, а также русского языка, приводили к тому, что уровень среднего образования снижался. Это неминуемо влекло за собой снижение уровня образования в высших учебных заведениях.
Итак, из всего сказанного можно сделать только один вывод: необходимо переломить сложившуюся тенденцию снижения качества образования. Это хорошо понимают как сообщество школьных преподавателей, российское сообщество ученых, так и широкая общественность. Вызывает тревогу тот факт, что, несмотря на решительную поддержку образования Президентом РФ В.В. Путиным и фактически на прямое его указание, каким образом «переломить» эту негативную тенденцию, в выступлении на заседании Государственного совета 29 августа 2001 г., российское правительство до сих пор ничего не сделало. Приведем дословно его слова. «В мировой экономике, - говорил он, - образование занимает одно из ведущих мест. Оно уже давно стало дорогим и самым ценным товаром, а устойчивое развитие стран уже давно определяется не столько их ресурсами, сколько общим уровнем образования нации»... «Все реформы среднего образования будут обречены, если не будет меняться педагог, меняться условия его жизни. Престиж учителя - это не в последнюю очередь уровень заработной платы, материального содержания. Но не только это. Это прежде всего уважение к нему, идущее от его профессиональной компетентности. Лишь в этом случае у нас сложится такое учительское сословие, которое будет иметь высокий общественно значимый статус. Так было в России всегда. Лишь тогда мы сможем быть абсолютно уверены в успехе этого важнейшего государственного дела» (там же).
Прошли годы. До сих пор никакой реакции правительства на указания президента РФ, имеющие стратегическое значение для реформы среднего образования в России, нет.
Л.Д. Кудрявцев предлагает начать реорганизацию системы среднего образования в стране с проведения Всероссийского съезда школьных преподавателей. Совет дельный. От себя лишь добавим: чиновники Министерства образования и науки могут присутствовать на таком съезде только в качестве наблюдателей, не имея права голоса.
Мы оставляем за рамками нашего исследования вопрос о новых образовательных структурах - корпоративных университетах. За последние 15 лет их число в мире увеличилось с 400 до 2000 (8, с. 33). В России, по данным председателя Комиссии по образованию Московской городской думы Е. Бунимовича, действуют 25 корпоративных университетов (9, с. 11). Эта проблема заслуживает отдельного изучения.
Пределы ведомственного управления наукой
Говоря о необходимости создания в России национальной инновационной системы, министр образования и науки РФ заявил: «Я знаю, как строилось это в Германии, Японии, Америке...» (10, с. 4). Это блеф или глубокое заблуждение, непростительная переоценка собственных знаний. Министр, судя по материалам дискуссии, не понимает главного: назрела острая потребность проведения организационно-структурных инноваций внутри ведомства, которым он назначен руководить. По нашему мнению, министерству не помогут даже самые радикальные инновации организационного типа. Потому что оно так же, как и Министерство экономического развития и торговли РФ, «слеплено» из обломков архаичных организационно-управленческих структур советского периода.
Организационно-управленческая структура советского периода, как известно, была построена на принципе, основным содержанием которого является единоначалие, т.е. на принципе управления, при котором вся власть сосредоточена в руках одного лица. Такого рода ведомства свято соблюдают субординацию, систему строгого служебного подчинения младших чиновников старшим, круг обязанностей которых сводится к соблюдению правил служебной дисциплины. Ведомства с такой организационно-управленческой структурой в свое время были оправданы, поскольку большинство населения страны было безграмотным, а специалистов и образованных людей было чрезвычайно мало.
В настоящее время, когда население страны в большинстве своем является грамотным, а российское общество располагает необходимым числом специали-стов-профессионалов во всех отраслях современного хозяйства, включая и систему государственного управления, использовать архаичные организационноуправленческие структуры просто опасно. Об этом свидетельствуют, повторим еще раз, недавно принятые концепции государственного управления наукой и образованием, которые ориентированы на сокращение числа университетов и
научно-исследовательских институтов. Так, по подсчетам А.И. Ракитова, на момент распада Советского Союза научно-кадровый потенциал России составлял примерно 1,5 млн. человек, в настоящее время он равен 900 тыс. человек. К 2008-2010 гг. он может сократиться, по расчетным данным, примерно до 150— 120 тыс. человек (И). Практически это означает катастрофу в национальном масштабе. И такой эксперимент, вызывающий, мягко говоря, удивление, проводится государственным органом в то время, когда в передовых странах мира формируется совершенно новая организационно-управленческая культура, на основе которой создаются разнообразные современные управленческие структуры, отличающихся от возникших в прошлом веке децентрализованной ответственностью (множеством субъектов ответственности). В организациях с такой структурой (будь то ведомство, корпорация или научная организация) существует устойчивая и сильная мотивация к повышению квалификации сотрудников. Причем эта мотивация побуждает работника к приобретению широкой эрудиции, помогающей ему охватить не только его профессиональный участок работы, но и стратегическое планирование деятельности организации, в которой он работает. Воспитание у сотрудников вышеназванных качеств - довольно длительный процесс коллективной выработки правил сотрудничества. Но освоив эти правила, сотрудники тем самым резко повышают эффективность не только своей деятельности, но и организации в целом.
Напротив, ведомства с архаичной организационно-управленческой структурой обречены на обособление, на информационную изоляцию. Поэтому их внутриведомственная информация, как правило, ущербна, недостоверна, непрофессиональна. Документы (постановления, решения, приказы), подготовленные на базе такой информации, по определению малограмотны. Решения Министерства направляются во все нижестоящие организации для беспрекословного выполнения. А поскольку выполнить их невозможно, возникают конфликты.
Структура Минобрнауки должна быть адекватной сфере его деятельности -научным исследованиям и образованию, с которыми несовместимо единоначалие. Преобразования в этой сфере требуют иного принципа деятельности -административно-творческого. Нужны организационные структуры по управлению наукой и образованием нового поколения. Внутриминистерские перестройки, когда «управление» как структурное звено управленческого аппарата переименовывается в департамент, - это видимость кардинального преобразования.
Частая смена министров (ныне действующий седьмой - по счету) привела к тому, что министерство было парализовано. Оно на самом деле не работало. Создавалась видимость работы: в министерство из государственного бюджета поступали финансовые средства, а как они тратились, известно каждому, кто имел с ним дело, работая по договорам. Получили широкое распространение пресловутые предрешенные конкурсы.
Возникла нелепая ситуация: страна располагает мощным научным и образовательным потенциалом, а управляют им некомпетентные чиновники министерства. Возникает вопрос: нужны ли министерства науки и образования как раздельно существующие, так и объединенные в одно ведомство? Ответ напрашивается сам собою. В том виде, в каком Минобрнауки в настоящий момент функционирует, оно не нужно ни политическому руководству страны, ни российскому сообществу ученых.
Политическому руководству, и прежде всего президенту страны, необходима принципиально новая научно-организационная структура, которая обеспечивала бы: 1) координацию научно-исследовательской деятельности, финансируемой из федерального бюджета; 2) разработку государственной научно-технической политики, направленной на создание эффективной и динамичной системы государственной поддержки научно-технической деятельности; 3) подготовку для президента и правительственных ведомств экспертных рекомендаций по научно-техническим аспектам практически всех вопросов внутренней и внешней политики. Такой круг обязанностей Министерству образования и науки не по силам.
Где же выход из сложившейся ситуации? Первый шаг выхода из достаточно сложной ситуации сделан. 30 августа 2004 г. был подписан Указ Президента РФ, первый пункт которого гласит: «Преобразовать Совет при Президенте Российской Федерации по науке и технологиям в Совет при Президенте Российской Федерации по науке и технологиям и образованию» (12, с. 8). Принято Положение о Совете и утвержден его состав. Распоряжением президента сформирован президиум Совета. Все это хорошо, но далеко не достаточно. В качестве форума для обсуждения проблем российской науки и образования с высшим руководством страны, когда последнее сочтет это необходимым, такой Совет может быть полезен. Но он является чисто консультативным, а не управляющим органом, не располагает какими-либо ресурсами, и никакой прямой поддержки науке и образованию оказать не может. Его рекомендации и предложения эффективны лишь в той мере, в какой они реализуются законодательной и исполнительной властью в центре и на местах.
Нет другого выхода, кроме сформирования в ближайшей перспективе в аппарате исполнительной власти Президента РФ организационных структур по управлению наукой и образованием нового поколения. Речь идет о создании научно-консультативной службы при Президенте РФ, в структуру которой, кроме уже созданного Совета, войдут Управление по научной и технологической политике, Федеральный координационный совет по науке и технике, который, вероятно, придет на смену ныне действующей Межведомственной координационной комиссии по научно-технической политике, Комиссия по надзору за качеством образования. Не исключено, что в целях повышения эффективности
такой организационной структуры в целом придется учредить должность специального помощника президента. Весьма важно научно-консультативную службу президента РФ оформить законодательно.
Опыт США
Становление постиндустриального общества диктует совершенно новые принципы и формы управления сложными системами, в том числе и государственными. Россия, решая свои задачи научно-технического развития, могла бы использовать интересный и весьма поучительный опыт США. Первый шаг в этом направлении сделан. Создавая Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ), российское правительство и Российская академия наук опирались на многолетний опыт зарубежных стран, где разного рода фонды, государственные и частные, успешно действуют на протяжении многих десятилетий. Основной моделью при этом послужил Национальный научный фонд (ННФ) США, созданный в 1950 г. и являющийся главным правительственным ведомством, отвечающим за развитие фундаментальной науки в стране. Закон о ННФ дебатировался в американском конгрессе и правительстве необычно долго -около пяти лет. Здесь мы рассмотрим только один, имеющий для нас принципиальное значение, вопрос: какой структурно-организационный принцип в конечном итоге был заложен в деятельность ННФ. Обсуждение закона о ННФ затянулось на пять лет, и это неслучайно. Потому что обязанности, которые предлагалось возложить на государство, были слишком новыми и ответственными, чтобы поручить выполнять их можно было какому-либо из уже существующих специализированных правительственных ведомств, пораженных, как и ведомства России, единоначалием. Речь шла о том, что правительство обязано не только помогать науке, но и быть ответственным за ее состояние, обеспечивать непрерывность получения ею новых результатов. Для того времени эти идеи были новыми и смелыми.
Наиболее сложной оказалась проблема разумного баланса интересов государства, с одной стороны, и сообщества ученых США, которое за годы Второй мировой войны стало одной из наиболее авторитетных сил в обществе, - с другой. Наметилось два подхода к решению этой проблемы. Государство, предоставляя деньги, бюджетные средства и будучи ответственным перед налогоплательщиками за рациональное расходование таких средств, претендовало на право контролировать работу Фонда путем назначения его директора, членов управляющего Совета, установления обязательной отчетности перед государственными финансовыми органами. В свою очередь, ученые стремились сохранить как можно больше независимости, особенно в определении направлений и тематики исследований, выборе подлежащих финансированию проектов, их
оценке и т.д., стремились создать такие условия, при которых они работали бы не по указке чиновников, а по собственному разумению, понимая при этом, что современная наука, превратившаяся в сложную и дорогостоящую «индустрию знаний» без государственного финансирования существовать не может.
Принятый в 1947 г. конгрессом закон отдавал руководство Фондом в руки Совета, сформированного в основном из ученых, которые должны были совмещать членство в данном органе со своей основной научной деятельностью. Предполагалось, что Совет будет назначать исполнительного директора Фонда, определять основы научной политики этой организации, контролировать распределение грантов. И директор, и исполнительный аппарат в целом в таком случае были бы ответственны только перед Советом, а не перед правительством. Функции последнего сводились к предоставлению денег.
Президент этот закон заблокировал своим вето, и потребовалось еще три года, чтобы окончательно отработать принципы взаимодействия. По конституции президент обязан контролировать расходование всех бюджетных средств, на какие бы цели они не предназначались. Поэтому в итоге назначение директора Фонда и 24 членов национального научного совета при нем стали прерогативой президента. Но члены Совета работают в нем по совместительству, оставаясь действующими учеными в университетах и их исследовательских центрах. Поскольку их, как и директора, назначает президент, они по статусу равны с последним, отношения с ним не являются прямым административным подчинением, так что высшим органом управления ННФ остается именно Совет. Его полномочий вполне достаточно, чтобы научное сообщество через своих представителей - членов Совета могло проводить решения, представляющиеся целесообразными и независимыми от политических пристрастий правительства.
За более чем 50-летнюю историю ННФ каких-либо крупных конфликтов между ним и исполнительной или законодательной властью не возникало. Напротив, бюджет Фонда постоянно возрастал, а функции его стали несколько шире, чем поддержка только фундаментальных исследований, хотя она и остается главной задачей. Это позволяет считать, что найденный в конце концов механизм доказал свою жизнеспособность. Фонд по своей структуре, функциям и стилю работы - уникален. В течение продолжительных дебатов и многочисленных компромиссов был выработан административно-творческий принцип его деятельности. Инициативы по всем вопросам компетенции Фонда исходят снизу (13, с. 94-97; 14, с. 276-294).
Подчеркнем еще раз: в России, к сожалению, сложилась иная традиция: правительственные ведомства, неважно какого они профиля, создавались и продолжают создаваться по административно-приказному принципу. Министерства могут называться как угодно: науки и технической политики, экономического развития, образования, здравоохранения и т.д., но у них один и тот же
структурно-организационный принцип, который определяет стиль руководства и деятельности этих ведомств. В современных условиях такие управленческие структуры неэффективны и обречены на отмирание.
Возможности самоорганизации и ярмо административного контроля
Почему российское сообщество ученых не нуждается в услугах Минобрнауки? Да потому, что изменилась сама действительность: появилось принципиально новое поколение управленческих структур. Сообщество ученых России в лице РАН, Российского союза ректоров, Российского фонда фундаментальных исследований, Российского гуманитарного научного фонда и ряда других научных общественных организаций располагает менее затратными и более эффективными организационно-управленческими структурами. Они просто несовместимы с Минобрнаукой.
В этом можно убедиться, рассмотрев, например, основные принципы деятельности Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). Этот фонд как организатор государственной поддержки фундаментальной науки по всему ее спектру без исключений представляется оптимальным и необходимым звеном в системе управления наукой в России. Что касается основного критерия отбора проектов, то он может и должен быть общим для всех курируемых дисциплин, соответствуя названию организации, - это фундаментальный характер поддерживаемых работ. Как и многие другие разграничения в науке грань между фундаментальными и прикладными исследованиями не является четким, непроходимым барьером, и это в одинаковой мере относится как к естественным, так и к общественным или гуманитарным дисциплинам. В любом случае используются экспертные оценки, опирающиеся на содержательные критерии, учитывающие масштабность, новизну, значимость исследуемых явлений и закономерностей, прочие параметры, позволяющие отнести конкретную работу к категории фундаментальных. Среди оценочных параметров может фигурировать и уровень междисциплинарности, хотя в число фундаментальных обществоведческих проектов вполне могут попасть и те, что прямо такую задачу не ставят.
Хотя Фонд фундаментальных исследований официально является независимой организацией, фактически он тяготеет к РАН, поскольку последняя по своему профилю является родственной фонду научной организацией. В деятельности РФФИ, как и других подобных ему структур, есть целый ряд объективных преимуществ по сравнению с деятельностью учреждений типа министерства. В чем эти преимущества? Министерства работают в первую очередь с опекаемыми научными организациями разного масштаба и достоинства, а фон-
ды - непосредственно с учеными или группами ученых, подавших заявку на финансирование своего проекта. Поэтому первых заботит главным образом функционирование опекаемых им научных организаций, а последних - научные достоинства проекта. Отсюда уровень конкурсное™ в фондах гораздо выше, а конкурентоспособность является основным принципом поддержки проекта.
Принцип отбора лучших проектов объективно дает очень полезную информацию о том, «кто есть кто» в российской науке, помогает оценить институты, научные школы, научный статус регионов. Такого рода информация может быть чрезвычайно полезной для управленческих структур, занятых реформированием науки в РФ.
Очень важной является способность РФФИ поддержать повое, потенциально многообещающее и оригинальное направление, которому, как это всегда бывает и у нас, и повсюду, крайне трудно пробиться через заслоны устоявшихся взглядов, школ и учреждений. Фонды обладают гибкостью, невозможной для государственных бюрократических структур.
Финансирование исследовательских проектов - не единственное направление деятельности РФФИ. Он также поддерживает развитие экспериментальной базы, создание информационных систем, сетей и баз данных для научных работ, издательские проекты, организацию симпозиумов и конференций в России и участие российских ученых в аналогичных международных мероприятиях, проведение экспедиций и, наконец, создание электронных библиотек и центров коллективного пользования уникальными приборами и оборудованием.
В настоящий момент в России наблюдается интенсивный и весьма продуктивный процесс интеграции исследовательских институтов РАН и вузов страны. Происходит окончательная институционализация принципа «исследования для обучения и обучение для исследования». Этот процесс происходит в самых разнообразных формах (15, с. 7). И он несовместим с установкой руководства Минобрнауки на сохранение и поддержку 100-200 крупных научных комплексов, на сокращение вузов и научно-исследовательских институтов. Во всех современных развитых странах наблюдается обратная тенденция: университеты и другие научные центры являются одними из главных исполнителей не только федеральных, но и региональных программ, иногда - инициаторами некоторых из них, консультантами, но очень редко - источником денег. У большинства вузов свободных средств просто нет. У них есть другого рода капитал - интеллектуальный, который при наукоемком развитии экономики столь же важен, как капитал финансовый. Как правило, именно университет становится ядром, вокруг которого концентрируются наукоемкие предприятия, а от специализации университета нередко зависит и специализация региона.
Совсем непонятно негативное отношение Минобрнауки к небольшим научным организациям в России. Статистика передовых стран мира свидетельству-
ет, что роль малого бизнеса, в том числе и в сфере научной деятельности, особенно велика в развитии инновационных процессов (15, с. 4-19). В этом вопросе российское сообщество ученых и Минобрнауки находятся по разным сторонам баррикады. Между ними, по нашему прогнозу, сохранятся и противостояние, и возможность конфликтов. Министерство в этом противостоянии рано или поздно проиграет, потому что, повторим, в нынешнем виде оно обречено на отмирание.
России нужно не Министерство образования и науки, а ведомство, которое можно назвать Министерством среднего образования или Министерством просвещения. Основной и единственной задачей этого ведомства должно стать возрождение фундаментального характера среднего образования на базе современных информационных технологий. Возглавить его должен профессионал, учитель с солидным стажем работы в школе. Кадровый состав этого ведомства должен состоять в основном из профессионалов, учителей. Не случайно система образования сформировалась именно в 30-50-е годы прошлого века как одна из лучших в мире. В эти годы в ведомстве, которое отвечало за школьное образование, работали люди, обладавшие необходимыми знаниями и соответствующей культурой мышления. А ведомство называлось сначала Наркоматом просвещения, затем Министерством с тем же наименованием. Учреждение с таким названием обладало защитной аурой, которая оберегала его от вторжения честолюбивых чиновников высокого ранга.
О том, насколько необходима защитная аура, свидетельствует подготовка нынешним Министерством образования и науки очередной разрушительной акции - ликвидации государственных научных центров. Как известно, научная деятельность ГНЦ поддерживалась главным образом Федеральной целевой научно-технической программой «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития науки и техники». В соответствии с этой программой, в 2004-2005 гг. ГНЦ должно было быть выделено 2 млрд. 242 млн. руб. Государственный заказ, рассчитанный на два года, получили научные коллективы, победившие в открытом конкурсе. Но в октябре 2004 г. правительство внесло изменения в Федеральную целевую научно-техническую программу и в начале 2005 г. приостановило финансирование наполовину уже выполненных проектов ГНЦ. Затраченные в 2004 г. бюджетные средства в размере 1 млрд. 121 млн. 300 руб. фактически выброшены на ветер. ГНЦ понесли не только материальный ущерб, но моральный, поскольку труд научных коллективов, а также выполненные на 50-60% работы оказались никому не нужны (16, с. 3).
Приведенные факты свидетельствуют либо о некомпетентности правительства в сфере науки, либо о его безответственности. Проблемы, возникшие в сфере научной деятельности, весьма сложны. Их решение в полном объеме связано с экономическим подъемом в стране. Правительство профессионалов
необходимо для России как воздух для нормальной жизнедеятельности человека. Только такое правительство способно грамотно определить цели и механизмы, необходимые для подъема российской экономики, основанной на новейших наукоемких технологиях.
Почему такое правительство отсутствует в стране? В одной из своих статей С. Сулакшин ключевой причиной называет «монополизацию и ограничение (сужение) пространства выбора властных решений» (17, с. 88). В управлении наукой складывается и усиливается «идейная монополия», которая «включает научно-экспертные центры, отраслевые институты и группировки, неформально связанные с властными центрами принятия решения о финансировании». В то же время Российская академия наук, различные научно-экспертные центры, в том числе связанные с региональной, отраслевой и иной тематикой, коррелирующей с интересами всех заинтересованных групп в стране, практически не имеют возможности участвовать в бюджетном заказе.
Идейно-организационная структура финансово-экономического блока правительства находится в значительной мере в сфере интересов олигархического бизнеса, транснациональных корпораций и мировых финансовых центров. Эти интересы направлены на разрушение государственности, поддержку и закрепление в России сырьевой ориентации, ослабление научно-технического и оборонного потенциала РФ. Объективно, подчеркивает С. Сулакшин, этому способствует политика «реформ ради реформ, отстранение государства от ответственности за управление и регулирование экономики» (18).
Соглашаясь с этим, со своей стороны подчеркнем: необходим отказ от безграмотного заклинания «государство должно уйти из экономики», государственное управление и регулирование экономики должны стать стратегическим фактором научно-технического и экономического развития страны, инвестиционного стимулирования экономического роста, активизации внутренних источников.
Своеобразие социально-политической ситуации в настоящий момент состоит в том, что потенциально Россия располагает соответствующими центрами, экспертами, разработками, программами, т.е. всем необходимым для обеспечения стремительного экономического роста и долгосрочного устойчивого развития. Нет только механизма их вовлечения в реальное государственное управление. Россия сейчас находится на распутье: быть или не быть ей одной из ведущих стран мира, - это зависит от политического руководства страны.
Литература
1. Концепция участия Российской Федерации в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки (фрагменты проекта) //
Поиск. - М., 2004. - № 38 (800), 17 сент. 2004 г., с. 5-7; Концепция участия Российской Федерации в управлении имущественными комплексами государственных организаций, осуществляющих деятельность в сфере науки // Там же, № 43 (805), 22 окт., с. 5-8; Концепция участия Российской Федерации в управлении имущественными комплексами государственных организаций, осуществляющих деятельность в сфере образования // Поиск. - М., 2004. - № 44 (806), 29 окт., с. 5-10.
2. См.: Nisbet R. Max Weber and the roots of academic freedom // Controversies and decision. The social science and public policy / Ed. by Frankel Ch. - N.Y., 1976. - P. 108.
3. Katz J.E. Presidential politics and science policy / Forew. by Horowitz I.L. - N.Y., 1978. - P. 154-155.
4. Drew D.E. Science development: An evolution study. - Wash., 1975. - P. 111.
5. Понарина E. Связанные новоязом // Поиск. - М., 2004. - № 40 (802), 1 окт. 2004. - С. 3-4.
6. Моргунова Е. Разгрому подобно // Там же. - № 40 (802), 1 окт. 2004. - С. 3.
7. http//www.kremlin/text/appears/2001/08/28612.shtml
8. Животовская И.Г. Глобализация и образование: Институциональный и экономический аспекты / Глобализация и образование. Сб. обзоров. - М.: ИНИОН РАН, 2001.
9. Поиск, № 17 (831), 29 апреля 2005 г.
10. Понарина Е. Связанные новоязом // Поиск. - М., 2004 г. - № 40 (802), 1 окт.
2004.
11. Ракитов А.И. Регулятивный мир: Знание и общество, основанное на знаниях // Вопр. философии. - М., 2005. - № 5. - С. 82-94.
12. См.: Поиск, 2004. - № 36 (798), 3 сент. 2004.
13. Авдулов А.Н., Кулькин А.М. Власть, наука, общество. Система государственной поддержки научно-технической деятельности: Опыт США. - М., 1994.
14. Авдулов А.Н., Кулькин А.М. Структура и динамика научно-технического потенциала России. - М., 1996.
15. Подробно об этом см.: В.Козлов. Эффект взаимодействия (доклад на совместном заседании Общего собрания РАН и Ученого совета МГУ им. М. В.Ломоносова) // Поиск. - М., 2004, - № 51 (813), 17 дек. 2004.
16. Моргунова Е. На самом интересном месте прервалось финансирование исследований в ГНЦ // Там же. - 2005. - № 13 (877) - 1 апр.
