CC BY
49
правовой системы к запросам общества. Автор справедливо обращает внимание на то, что «сопровождающее национальные проекты правотворчество бессистемно. Законы принимаются при отрицательном заключении юристов, лишь бы успеть отчитаться перед Президентом. Нет прогноза их эффективности, задачи практической реализации даже не ставятся» (с. 429). «Как долго это может продолжаться? Что это? Преемственность российских традиций авральных методов работы, надежды на авось?», — вполне справедливо задается непростыми вопросами автор. К сожалению, исчерпывающего ответа на эти вопросы сам он не дает, ограничившись предложением разработать конструкцию конституционного режима, которая, по его мнению, «может охватить весь юридический инструментарий, направленный на комплексное регулирование в соответствующей области в целях последовательной и поной реализации конституционных ценностей» (с. 429). Завершается монография рекомендациями государственным органам по вопросам совершенствования правоприменения, которые, при грамотном их внедрении в практику, вполне способны повысить эффективность правоприменения.
В целом, рецензируемое монографическое исследование, посвященное насущным проблемам современного правоприменения, предпринятое коллективом авторов, следует оценить весьма позитивно. Работа представляется своевременной, интерес-
ной и полезной. Она нужна не только юристам: теоретикам и практикам, но и, как отмечается в аннотации к ней «всем интересующимся вопросами правопорядка и законности в России». Несомненно, книга приобретет популярность и признание в среде молодых исследователей — аспирантов, предпринимающих попытку самостоятельного анализа современной российской правовой действительности.
Примечания
1. Здесь можно привести слова С.С. Алексеева, перефразированные авторами монографии: «О правах человека можно сколько угодно говорить, и это ничуть не повлияет на реальное положение дел, если нет четкого юридического воплощения, отработанного в юридических конструкциях, в силу которых строго определенный результат наступает автоматически или этот результат таков, что от его принятия и воплощения в жизнь никакой чиновник не может отказаться» (с. 429).
2. СырыхВ.М. Логические основания общей теории права: В 2 т. — М., 2004. — Т. 1: Элементный состав. — С. 17.
3. Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. — М., 2001. — С. 334.
4. Безусловно, при условии традиционной, устоявшейся в терминологической практике отечественной юридической науки трактовки понятия правоприменения как особой формы реализации права, как правообеспечительной деятельности соответствующих субъектов, наделенных властно-организующей компетенцией.
В.О. Левит, А.С. Логинов
Левит Владимир Осепович — соискатель кафедры государственно-правовых дисциплин Нижегородской академии МВД России Логинов Анатолий Сергеевич — адъюнкт кафедры государственно-правовых дисциплин Нижегородской академии МВД России
Законодательные дефиниции и технико-юридические проблемы толкования и применения норм права. Рецензия на монографию Апт Л.Ф. «Дефиниции и право». — М.: Издательский центр «Академия», 2008. — 144 с.
Монография Апт Л.Ф. представляет собой оригинальное актуальное исследование проблем дефиниций современной отечественной системы законодательства. Ее теоретическая и практическая значимость определяется тем фактом, что в период становления демократии в России, строительства правового государства большое значение приобретает принцип правовой определенности. В раскрытии его содержания важная роль принадлежит дефинициям (определениям)понятий.
В изменившихся условиях дефиниции составляют большую (и с каждым годом все увеличиваю-
щуюся) содержательную часть отечественного законодательства. Введение современным законодателем в нормативно-правовую систему Российской Федерации определений понятий не всегда подчинено достижению необходимой ясности и конкретности, способствующей их единообразному применению.
Указанное определяет направленность и содержание данной работы. Она посвящена проблемам малоисследованного элемента современного понятийного аппарата действующего законодательства — дефинициям, которые общепризнанно являются
официальным, аутентичным толкованием понятий самим законодателем (правоустановителем).
Применительно к законодательному акту этот вид текста должен адекватно раскрывать содержание того или иного понятия, включать в себя нормативные характеристики в концентрированной и обобщенной форме. Совместно с регулирующими предписаниями дефиниции бесспорно выполнят важную регулятивную функцию. Однако собрание дефиниций в федеральном законодательстве формировалось в постперестроечный период в ходе создания и реформирования правовой системы российского государства. Этот процесс не был спланирован, протекал спонтанно, в отсутствие соответствующих теоретических и методологических разработок. Законодатель, подчиняясь тенденциям развития государства в новых условиях и помещая определения понятий определений в правовые акты, даже не смог удержать стремительно набирающее объем отечественное законодательство в рамках традиций континентальных систем права, не признающих обилия дефинитивных норм. Понятийный аппарат при этом формировался столь же хаотично, «следуя судьбе» стремительно развивающегося законодательства.
Широкое распространение дефиниций в системе отечественного законодательства вызывает определенные сложности в правоприменении. Это объясняет большое значение, которое придают законодатели формулированию и введению в федеральный закон определений понятий. Наличие дефиниций в составе российского законодательства в достаточной мере оказывает влияние на распространение определений понятий в материалах судебной практики, что обусловливает необходимость проведения их совместного исследования.
Актуализирует тему рецензируемой работы также то, что дефиниции рассматриваются в таких не-пересекающихся направлениях правотворчества, как «понятийный аппарат правотворчества», «законодательная (юридическая) техника», «правовая или формальная определенность» и других, каждое из которых свидетельствует о новом этапе их переосмысления. Так, наиболее эффективное раскрытие понятия «системность законодательства Российской Федерации» в настоящее время возможно посредством анализа его понятийного аппарата, которому должны быть присущи внутренняя согласованность и единство, чего в настоящее время не наблюдается. Подробное рассмотрение дефиниций законодательных актов позволяет увидеть внутренние противоречия и несогласованность отдельных нормативных предписаний системы законодательства.
В соответствии с поставленными задачами автором проведена следующая работа: обобщено и критически переосмыслено состояние научной разработки исследуемой проблемы с учетом современного состояния отечественной системы законодательства; рассмотрены теоретико-методологические аспекты дефиниций в законодательстве и судебной практике; выявлены наиболее актуальные проблемы применения легальных дефиниций в отдельных
отраслях права и юридической практике, в том числе использование дефиниций в модельном законодательстве для государств — участников СНГ; сформулированы методические рекомендации по использованию дефиниций в нормативных правовых актах, в том числе затрагивающие вопросы оформления и терминологических особенностей дефиниций.
Автором также проведено подробное исследование природы легальных дефиниций как нормативных предписаний (С. 16-35). В настоящее время легальные дефиниции находят широкое распространение в законодательстве и иных источниках права. Наряду с другими предписаниями они выполняют задачу четкого выражения воли правотворческого органа. Законодатель в форме дефиниций дает однозначное определение понятий, которые он использует в тексте законов для выражения и закрепления вой воли. Благодаря этому в процессе толкования и правоприменения представляется возможным выявить действительное содержание правовых понятий, содержащихся в законах.
Посредством дефиниций законодатель закрепляет собственное понимание понятий, содержание которых в правовой науке и практике определено неоднозначно и поэтому в процессе правоприменения может порождать и порождает известные затруднения в понимании смысла, духа действующего закона.
Заслуживает высокой оценки проведенный историко-правовой анализ использования дефиниций в отечественном законодательстве, а также в модельном законодательств для государств — участников Содружества Независимых государств.
Вопрос об использовании дефиниций в законодательстве дореволюционной России и в советское время обзорно рассматривается в двух направлениях: практическое применение и научная разработка (С. 59).
В работе достаточно полно рассматривается модельное законодательство государств — участников СНГ. Автор справедливо отмечает, что современные национальные системы законодательства стран СНГ в силу объективных причин уже не могут обойтись без дефиниций, которые обладают пока наибольшей стабильностью при регулировании быстро меняющихся общественных отношений (С. 64—72).
С распадом Советского Союза единая правовая система (в частности, законодательство) претерпела существенные изменения. В целях сохранения отдельных черт законодательства государствами, ранее входящими в состав СССР, была сконструирована система модельного законодательства для государств — членов СНГ, имеющего рекомендательный характер.
Межпарламентская Ассамблея государств — участников СНГ стремилась сохранить традиционную близость понятийной основы законодательства стран Содружества, обеспечить их взаимодействие в новых политических и экономических условиях, а также дальнейшее развитие на основе современных научных методов. Этим целям наилучшим образом
соответствуют дефиниции, содержащиеся в модельном законодательстве.
Для перспективного сосуществования и развития партнерских взаимоотношений в принципиально новых политических и экономических условиях необходима дополнительная система регулирования взаимоотношений между государствами. Эту функцию в СНГ выполняет модельное законодательство, которое в настоящее время насчитывает более 200 документов, представляющих собой кодифицированные акты, законы и различного рода рекомендации.
Правовая природа модельных законодательных актов включает в себя две определяющие черты: во-первых, модельные (типовые) акты носят рекомендательный характер, во-вторых, в международном частном праве, которое играет особую роль в современном мире, они признаются источниками международного права, являясь одним из видов международно-правовых механизмов унификации национальных систем права. Основной принцип указанной унификации заключается в принятии государствами международно-договорных обязательств путем разработки «типового закона». Модельные законодательные акты в качестве механизма унификации права часто используются в современных условиях как дополнительное средство наряду с международным договором, а в некоторых отраслях законодательства модельное законотворчество признается более эффективным направлением в сближении законодательных систем.
Преобладающее количество нормативных предписаний модельного законодательства составляют понятия, термины, их толкование и разъяснение. Обилие дефинитивных норм, представляющих собой понятийный аппарат, предопределяет особую роль последнего в системе модельных актов.
В данной связи обоснованным представляется утверждение автора, что модельное законодательство государств — участников содружества Независимых государств, в значительной степени сохраняет традиционную близость национальных систем законодательства (С. 64). Представленные в нем разъяснения отдельных понятий могут быть включены в законодательные системы стран СНГ.
Определения понятий модельного законодательства делит на системные отраслевые и межотраслевые. Особое внимание уделено системным законодательным понятиям, которые в правовом и информационном пространстве стран СНГ являются не только многоаспектными понятиями, но и наиболее важным инструментом, с помощью которого понятийный аппарат модельного законодательства стран СНГ сопоставим с понятиями и категориями международного права (С. 67).
Особое внимание в работе уделено исследованию, занимающих особое место среди системных определений, так называемых адресных понятий — сугубо формальных понятий, без раскрытия единого содержания и разъяснения которых нельзя гармонизировать и унифицировать регулирующие предписания национальных законодательств стран СНГ во
многих сферах деятельности; а также, составляющих отдельную группу, «социальных» понятий (С. 67-68).
К адресным автор относит такие понятия, как «близкие родственники», «международные договоры государства», «место жительства физического лица», «нарушение равноправия граждан», «права человека».
В числе «социальных» в работе называются: «работники (трудящиеся)», «совместная собственность супругов», «социальная защита высвобождаемых работников, членов их семей, пенсионеров и инвалидов», «третьи лица» и др.
Наряду с данной предметной классификацией, автором предложена вспомогательная, позволяющая из всего массива дефинитивных предписаний модельного правотворчества для стран СНГ наиболее устоявшиеся, предназначенные для разных отраслей и сфер регулирования. Таких понятий насчитывается более 50. К ним автор относит общие для базовых предметных направлений понятия: «безработные граждане», «близкие родственники», «государственное социальное страхование безработицы», «день смерти гражданина, объявленного умершим», «дети — сироты», «заработная плата», «застрахованные лица», «имя гражданина», «место жительства» и др. (С. 68)
В ближайшей перспективе предложенная классификация вероятно позволит проанализировать и гармонизировать понятийный аппарат национальных правовых систем в самом важном аспекте юридически значимых понятий.
Еще более актуализирует тему исследования то, что законодательные дефиниции автором исследуются не только в базовых отраслях законодательства, но и применительно к сравнительно новой отрасли — информационной, формирование которой предполагает проведение комплексного анализа ее понятийного аппарата.
В работе отмечается, что категории и понятия информатики в законодательстве, повседневном языке и довольно часто в науке имеют неоднозначное толкование, что негативно сказывается на развитии всех сфер экономической деятельности, которые не могу функционировать без информационных технологий и компьютерных систем (С. 73). Кроме того, гражданам, иным физическим лицам, находящимся под юрисдикцией Российской Федерации, стремящимся жить в правовом государстве, необходимы сведения, основанные на единстве понимания предметов и явлений информационно пространства, регулируемого законодательными положениями. Важен и тот факт, что информационные продукты являются объектами интеллектуальной собственности, вовлеченной в гражданский оборот.
В современных условиях информационная среда является одной из самых стремительно развивающихся сфер общественной жизни, нуждающейся в адекватном правовом регулировании. В связи с постоянной изменчивостью общественных отношений, обусловленной научно-техническим прогрессом, компьютеризацией общественного труда, созда-
нием нанотехнологий, пересматриваются используемые в этих процессах понятия (термины) и определения, наиболее значимая часть которых нуждается в истолковании законодателем. Проведенные исследования понятийного аппарата действующего информационного законодательства позволили автору выделить из всего массива неоднородных дефиниций данной отрасли основные, опорные, а также сделать ряд значимых выводов (С. 75—81).
В информационной среде используются достаточно новые понятия, новеллы, хотя их значение в различных нормативных правовых актах варьируется. К их числу относятся: «информационные технологии», «информационно-телекоммуникационная сеть», «электронное сообщение». Вместе с тем, некоторые важные, значимые определения понятий в законодательных актах были упразднены. Речь идет о таких дефинициях, как «информационная безопасность», «информационная среда», «информационные услуги» (С. 83).
Монография Апт Л.Ф. удачно сочетает в себе обобщение уже устоявшихся в науке теоретических положений и элементов научной новизны, представляющих личный вклад автора в решение проблемы законодательных дефиниций.
Следует отметить, что стиль изложения, с одной стороны, демонстрирует солидную научную базу работы, а с другой, — побуждает читателя к проведению самостоятельного исследования и самостоятельному поиску ответов на поставленные вопросы.
Вместе с тем, на наш взгляд, автором не полно (в контексте предмета исследования), рассматривается проблема дефиниций в актах официального юридического толкования. Хотя в работе отмечается, что придание большого значения дефинициям понятий в законодательстве предполагает их серьезный анализ и в актах судебной власти, представляется спорным мнение автора, что дефиниции понятий содержатся только в законодательных актах, а в актах судебной власти — лишь разъяснения понятий (С. 99).
Также, на наш взгляд, общетеоретический анализ применения легальных дефиниций в отдельных отраслях права и юридической практике, проведенный автором (С. 59—108), конечно необходим, но не решает проблему систематизации дефинитивных предписаний по существу, так как отбор законодательных дефиниций из всего массива определений понятий современной отечественной системы законодательства для исследования неизбежно страдает субъективизмом.
В данной связи отчетливо прослеживается острая необходимость в разработке полномасштабной концепции и работающей системе общетеоретичес-
кого исследования всех основных видов законодательных актов, содержащих определения понятий, а так же актов официального толкования, содержащих ключевые, межотраслевые законодательные дефиниции. Подобной концепции в работе не предлагается, несмотря на то, что, на наш взгляд, это объективно необходимо для констатации завершенности и достижения целей рецензируемого исследования.
Вместе с тем, ряд теоретических положений относительно системной связи легальных определений, обоснованных автором, могут служить основой для разработки данной концепции. Действительно, дефиниции понятий, содержащихся в законах, иных нормативных правовых актах и актах судебной практики, в своей совокупности, системе, должны находиться между собой в сложной структурной связи. В идеале они должны точно передавать ту объективно существующую связь, в которой находятся отображаемые ими предметы и явления. Кроме того, легальные дефиниции должны соответствовать иерархической связи, присущей им как структурным частям иерархически взаимосвязанных источников права: федеральных законов, указов Президента Российской Федерации, постановлений и распоряжений Правительства Российской Федерации и др. Совершенно очевидно, что сила любого нормативного положения, в том числе дефиниции, определяется силой акта, в котором оно помещено. Юридическая сила акта отражает соотношение данного вида акта с другими видами актов органов государственной власти и его место в их системе. Юридическая сила нормативного правового акта определяется местом, которое занимает орган, издающий этот акт, в общей государственно-правовой системе. Таким образом, дефиниции в правовой системе нельзя рассматривать в отрыве от ее основных составляющих, государственно-правовой действительности в целом: разделения государственной власти, соотношения ее институтов, международно-правовых обязательств, различных национальных программ технической модернизации народного хозяйства и социальных проектов. Эти моменты переходного периода формирования правовой системы прямым образом отразятся на понятийном аппарате.
Высказанные замечания не снижают общей положительной оценки проведенного исследования. Материалы монографии могут быть рекомендованы к публикации и использованию в учебном процессе, а также могут быть избраны в качестве основы для соответствующего спецкурса. Выводы исследования следует учитывать при совершенствовании современной судебной системы Российской Федерации, а также в ходе правоприменительной деятельности.
