CC BY
57
4'2014
Пробелы в российском законодательстве
2.2. ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ В ОТНОШЕНИИ ВНЕБРАЧНЫХ ДЕТЕЙ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX СТОЛЕТИЯ1
Черкашина Наталья Валерьевна, канд. юрид. наук, доцент. Должность: доцент. Место работы: Владимирский государственный университет «имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых». Филиал: Муромский институт-филиал. Подразделение: юридический факультет, кафедра гражданско-правовых дисциплин. E-mail: [email protected]
Аннотация: Статья посвящена законодательной регламентации в отношении внебрачных детей в первой половине XIX столетия. В работе автор попытался обозначить правовое регулирование института призрения начала XIX века.
Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью дальнейшего укрепления социальной сферы и всей политической системы страны, в связи с чем, возрастает интерес к истории развития института призрения детей в России.
Ключевые слова: незаконнорожденные, Свод законов Российской империи, сирота, указы.
Cherkashina Natalia Valierevna, PhD at law, associate professor. Position: associate Professor. Place of employment: Vladimir state University named after Alexander Grigorievich and Nikolai Grigorievich Stoletovs. Branch: Murom Institute-branch. Department: faculty of law, civil law disciplines chair. E-mail: [email protected]
Annotation: The article is devoted to legal regulation in respect of children born out of wedlock in the first half of the nineteenth century. In the work the author has tried to identify the legal regulation of the Institute of charity of the early XIX century.
Keywords: the illegitimate, Code of laws of Russian Empire, the orphan, of the decrees.
Выяснить сколько-нибудь положение незаконнорожденных по обычному праву очень трудно, т.к. это отчасти зависит от недостаточности материала, отчасти по сомнительной достоверности его. В крестьянской среде воззрения на незаконнорожденных детей были отличными от закона, или, как писал Котляревский, «закон оставил нетронутыми воззрения народа, мы не встречаем даже слова «незаконнорожденный». По его утверждению, крестьяне называли такого ребенка более мягче, например, «сиротой», «приемышем», «материным сыном», «материна дочь», «детки» («маткины дети - ищите отца»), «природные», но они не поймут, «если мы обратимся к нему со словом «незаконнорожденный, и не отвернутся от них, не бросить на произвол семьи, «напротив пригреет его, вскормит, и если он участвует в накоплении семейного имущества, оно принадлежит ему наравне с прочими детьми»[1]. В этих названиях видится больше сострадания и жалости к незаконнорожденным, нежели призрения.
В тоже время другие исследователи, наоборот, писали, что клейма в отношении незаконнорожденных детей были насмешливо - презрительные: «байстрюк»,
1 Начало статьи см. в журнале «Пробелы в российском законодательстве» №3, 2014 г.
«выгонок», «выпороток», «гулявый», «журавый», «за-угольник» «крапивники», «подтынник», «половинкин сын», «пригульный», «сколотный», «семибатькович», «ублюдок»[2].
Да, вообще и термин «незаконнорожденный» или «внебрачный», закрепившийся в праве, по меткому замечанию одного из современников, «дает представление о чем-то противном законам природы, как будто этот человек родился не так, как все другие люди, как будто он составляет какую-то аномалию в природе». Кроме того, эти слова наводят на «представление о каком-то противозаконном деянии, о каком-то преступлении самого субъекта» Кстати, писал анонимный автор, императрица Мария Федоровна, много посвятившая проблеме призрения внебрачных детей, никогда не упоминала это слово, заменив его несчасторож-денный. Но и это название по его мнению «слишком печально для носящего его», предлагая ввести в оборот заимствованное из Франции определение таких детей - круглый сирота[3].
Такая двойственность в воззрения русского народа к незаконнорожденным детям не могла не отразиться и на объеме их прав. Однако, вопреки воззрению законодательства, по которому вступлением родителей незаконнорожденного в брак не прекращались для таких детей неблагоприятные последствия их рождения и они продолжали считаться незаконными детьми, вплоть до узаконения их судом, в воззрении русского крестьянского населения жило убеждение, что незаконнорожденные дети перестают быть таковыми с момента брака их родителей. После брака не делается развития между законными и незаконными детьми. Недаром существовала поговорка «поп все покроит».
Что же касается незаконнорожденных детей, родители которых не вступили в брак, то по народным воззрениям они должны носить имя матери («нет отца, так зови по матери», говорила пословица). Вообще, относительно личных прав незаконнорожденных в крестьянской среде, этот вопрос имел для сельского сословия менее острый характер, нежели в привилегированном сословии, а потому разрешался гораздо проще. Незаконнорожденные крестьянского сословия всегда принадлежали или к сельскому, или к мещанскому сословию (смотря по приписке). Это было подкреплено и решением Сената от 11 июня 1885 г., по которому «незаконнорожденные считаются членами тех обществ, к которым принадлежали их матери во время рождения детей»^. Правда, в жизни это правило не всегда срабатывало: не во всех губерниях такие дети, к примеру, пользовались правами в отношении землепользования или ограничивались в правах наследства и т.п. За исключением 15 губерний (из 50 Европейской России), в которых экономическое положение незаконнорожденных детей обеспечивались так же, как и законных, в остальных их положение было очень печально. Разнобой в правоспособности внебрачных детей в сельской среде показали Губернские Совещания. Например, смоленское Губернское совещание указывало на печальное положение незаконнорожденных в том случае, «когда их мать, выходя замуж и потому перечислялись в другое сословие, а иногда и без перечисления уходя из места прежнего жительства, уводит их с малолетства на новое местожительство. В этих случаях на деле они остаются часто совершенно бесправными в отношении землепользования; и земли не дает им иногда ни общество, к которому когда-то принадлежала их мать, ни общество, в которое они были фактически приняты». В некоторых
36
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ИНСТИТУТА ПРИЗРЕНИЯ
Черкашина Н.В.
губерниях незаконнорожденные не признаются имеющими право на землю в силу одной своей принадлежности к обществу, а пользуются таким правом только с особого согласия общества (губернии Астраханская, Курская, Минская и отчасти Петербургская). В Пермской губернии, когда матери оставались проживать вне места своей прописки или возвращались туда с взрослым сыном, незаконнорожденные не получали надела от общества, где проживают их матери, являясь в своих обществах «совершенно посторонними людьми, встречая по всюду неприязненные отношения» и в большинстве случаев из них «рекрутируется контингент деревенских батраков».
В некоторых местах Орловской губернии незаконнорожденные пользовались личными правами, однако, ограничиваясь в правах наследства и на пользование мирской надельной землею.
Такие же ограничения права на земельный надел для незаконнорожденных замечались в Бессарабской, Витебской, Ковенской, Костромской, Нижегородской, Олонецкой, Симбирской, Тверской губерниях.
Но была целая группа губерний (Виленская, Вологодская, Гродненская, Екатеринославская, Рязанская), где незаконнорожденные не пользовались никакими правами. Положение таких детей характеризует Ека-теринославское Губернское совещание: «незаконнорожденные находятся в самом безотрадном положении. Крестьянское общество вопреки закону, ограждающему личность и материальные права незаконнорожденных, в большинстве случаев отказываются в причислении их к обществу, опасаясь требования наделения землей и ссылаясь на то, что приписка к обществу может состояться по распоряжению казенных палат и без согласия общества»[5]. По подсчетам С. Бородаевского, таких экономически необеспеченных внебрачных детей в России конца XIX столетия достигало 108 тысяч[6].
Что касается наследственных прав незаконнорожденных крестьянских детей после отца, то в дореволюционной научной литературе на этот предмет имелись два противоположных суждения. Одни считали, что в вопросе о праве наследования решающим моментом является трудовое начало[7]. Пахман же считали, что существенным моментом в этом вопросе одну принадлежность незаконнорожденного к составу семьи[8]. В Своде Законов Российской Империи не дается категорических указаний какой из этих двух мнений исследователей является более справедливым. Однако в нем все же имеется, хотя и скудные, указания на наследственные права незаконнорожденных детей, когда речь идет о таких правах на подворно -наследственные участки[8].
Такие права представлялись в следующем виде: иногда незаконнорожденные пользовались всеми правами без всяких ограничений (Гродненская и Пермская губернии); в иных местностях всеми наследственными правами они пользовались лишь в имуществе матери (Бессарабская, Витебская и Подольская губернии). Что касается наследования в имуществе двора, то в Виленской губернии оно предоставлялось незаконным детям только в случае усыновления, а в Волынской, Подольской и Черниговской губерниях только при отсутствии законных детей. В Ковенской губернии такое равноправие незаконнорожденных с законными детьми наблюдалось только тогда, когда мать вышла замуж и ее дети считались хозяином двора наравне с родными детьми. Но в Минской губернии наследственные права предоставлялись незаконнорожденным
только тогда, когда мать вышла замуж за отца своих незаконных детей. Если же она вышла замуж не за того, с кем она до брака прижила незаконных детей, то главным основанием наследственного права последних является долговременное состояние их в семье в качестве рабочих.
В Могилевской губернии к незаконнорожденным детям относились более снисходительно и, в силу простого проживания их в семье, предоставлялось им наследственное право. В некоторых случаях незаконнорожденные, при наличии родных или
законнорожденных детей - ничего не получали (Волынская и Подольская губернии). А в Симбирской губернии незаконные дети получали права наследования в подворном участке лишь при наличии завещания главы семьи. При отсутствии же такового, незаконнорожденные получали права только на движимость, в приобретении которой участвовали личным трудом[9].
На ограничение в наследственных правах недвижимого имущества для незаконнорожденных не могло не влиять малоземелье и стремление крестьянских обществ гарантировать себе более обеспеченное существование, путем принесения в жертву материальных интересов не охраняемых законом незаконнорожденных. В тоже время, дореволюционный исследователь данного вопроса С. Бородаевский считал, что малоземелье не являлось «главнейшей причиной ограничения правоспособности незаконных детей, и что скорее такой причиной являются отрицательное или снисходительное отношение крестьян к самому факту незаконного рождения». Подтверждает он свой вывод следующим: 1) Там, где незаконнорожденные ограничены в правах на землю, они ограничены и в общественных правах; 2) Существовали ограничения и в губерниях, в которых находилось достаточное количество земли.
Он также считал неосновательным утверждение, что «объем имущественной правоспособности незаконнорожденных, особенно прав на землю и наследование после матери, находится в зависимости от того, какой порядок землепользования имеет место в данной губернии»^].
По данным Государственных Совещаний наследственные права незаконных детей были разными по губерниям: в одних они пользовались всеми правами без всяких ограничений; в других - только в имуществе матери. Что касается наследования в имуществе двора, то и здесь не было унификации: в одних губерниях это право предоставлялось лишь в случае усыновления; в других - при отсутствии законных детей; в третьих - при наличии родных или законнорожденных детей - ничего не получали.
Что касается практики волостных судов, то здесь народные воззрения стоят на привлечении (независимо от добровольного признания) отца внебрачного ребенка к его содержанию. «На мужчину, виновного в незаконном сожитии с девушкой или женщиной, возлагается также обязанность содержать ребенка, рожденного от его связи, или для той же цели с обольстителя взыскивается единовременно известная сумма, которая вручается матери ребенка (величина присуждаемой решениями волостных судов суммы простирается, например, в Полтавской губ. до 100 руб.). Иногда волостной суд предоставляет обольстителю на выбор: или обвенчаться с обольщенной, или удовлетворить «за ее обиду» деньгами на содержание прижитого им с нею ребенка», отмечал один из дореволюционных исследователей семейных отношений по обычному праву россиян[11].
37
4'2014
Пробелы в российском законодательстве
Подводя итог такому положению, Пахман пришел к выводу, что наследственные права незаконнорожденных в российском обычном праве «носят какой-то хаотичный характер»[12]. Поэтому в конце XIX столетия в интеллигентной среде русского общества стало раздаваться голоса о необходимости изъятия из обычного права вопроса о правоспособности незаконнорожденных детей, т.к. материальная необеспеченность незаконных детей приводила их либо к смерти, либо в ряды преступников, что стала влиять на криминогенную обстановку в стране. Так, Янжул писал, что «3/4 незаконнорожденных с колыбели обречены на смерть, и из оставшихся четверти одна десятая предназначена для каторги и только остальные девять десятых завоевывают себе право на какую - либо жизнь»[13].
Другой исследователь о малолетних и несовершеннолетних преступников констатировал, что среди молодых преступников процент незаконнорожденных оказывается вдвое больше законнорожденных[14].
Несмотря на разнообразие народного воззрения на незаконных детей, тем не менее, среди народа практиковались разумные и гуманные средства неизвестные нашим гражданским законам: 1) признание - признанный проживал обыкновенно в доме отца и получал от него содержание; 2) усыновление -
усыновленный имел более широкие права нежели признанный, получая права родных детей усыновителя; 3) узаконение через последующий брак - внебрачные дети, по вступлении их родителей в брак, приобретали все права законных детей.
Что касается наследства признанных, незаконных детей, то можно считать и здесь народное правосознание было гуманнее и разумнее писанного закона. Правда, уловить общий принцип здесь трудно по причине скудности материала. Тем не менее, не говоря уже об узаконенных браков и усыновленных, наследственные права которых доходили до полной доли законных детей, и признанные незаконные дети имел известные наследственные права.
Но ради справедливости следует сказать, что практика некоторых волостных судов была более жесткой, например, отказывая незаконнорожденным в наследстве их родителей.
В России существовала ограниченная в политических и гражданских права особая группа людей - старообрядцы или раскольники, по терминологии российского законодательства.
С изданием известного закона 19 апреля 1874 г. «Об установлении метрических книг для записи браков, рождения и смерти раскольников» вопрос о незаконнорожденных детях в их среде существенным образом изменился, в смысле исправления самого понятия о незаконнорожденных детей старообрядцев.
Вопрос о незаконнорожденных у старообрядческих семейств, находился в теснейшей зависимости от взгляда российского законодательства на брак раскольников и от отношения их к нему. Начиная с Петра I и до правления Николая I, отмечал дореволюционный исследователь семейной жизни раскольников Нильский, в нашем законодательстве в отношении старообрядческих браков наблюдалась «странная путаница», так как «не было никакой определенной системы, в чем сознавалось и само правительство: что делалось сегодня, то отменялось завтра; что дозволялось одним раскольникам, то запрещалось в тоже время другим»Д15Ж.
Русские гражданские законы отличались крайнем казуистическим характером. Изданные большей частью
по поводу отдельных случаев, они содержали в себе мало общих положений, под которые легко могли бы быть подведены разнообразные явления жизни.
Список литературы:
1. Котляревский А.А. Отверженные дети // Дело. -1879. - №8. - С. 79; Загоровский А. И. О незаконнорожденных по иностранным гражданским кодексам и русскому гражданскому праву // Журнал министерства юстиции. - 1898. - №5. - С. 38
2. Бородаевский С. Незаконнорожденные в крестьянской среде // Русское богатство. - 1898. - №10. - С. 238; Пахман С. В. Обычное гражданское право в России (юридические очерки). Тома 1-11. - С.-Петербург, Типография II-ro отделения собственной Е. И. В. Канцелярии, 1877-1879 гг. - С. 191 // www.base.garant.ru
3. А. И. Вопрос об улучшении судьбы незаконнорожденных // Вестник Европы. 1874. - Кн. 10. - С.812.
4. Бородаевский С. Незаконнорожденные в крестьянской среде. // Русское богатство. - 1898. - №10. - С. 240.
5. См.: Свод заключений губернских совещаний по вопросам, относящимся к пересмотру законодательства о крестьянах. - СПб., 1897 - T.II. Семейные разделы. - С. 57, 75, 88; Т. III. Опека. - С. 307.
6. Бородаевский С. Незаконнорожденные в крестьянской среде // Русское богатство. - 1898. - №10. - С. 243.
7. Ефименко А.Я. Собр. соч. Т. XIV. Исследование народной жизни. - М., 1884; Якушкин Е.И. Обычное право. - Ярославль, 1896.
8. Пахман С. В. Обычное гражданское право в России (юридические очерки). Тома I-II. - С.-Петербург, Типография II-ro отделения собственной Е. И. В. Канцелярии, 1877-1879 гг. - С. 211. // www.base.garant.ru
9. Бородаевский С. Незаконнорожденные в крестьянской среде. // Русское богатство. - 1898. - №10. - С. 244-245
10. Бородаевский С. Незаконнорожденные в крестьянской среде. // Русское богатство. - 1898. - №10. - С. 246
11. Смирнов А. Очерки семейных отношений по обычному праву русского народа. - М.: Унив. тип. (Катков и Ко), 1877. - С. 70
12. Пахман С. В. Обычное гражданское право в России (юридические очерки). Тома I-II. - С.-Петербург, Типография II-ro отделения собственной Е. И. В. Канцелярии, 1877-1879 гг. - С. 279. // www.base.garant.ru
13. Янжул И. О незаконнорожденных // Московские университетские известия. - 1870. - Кн. 1. - С.3
14. Фусс Б.А. Ответственность малолетних и несовершеннолетних преступников // Журнал Министерства юстиции. - 1907. - №1. - С. 85.
15. Нильский И.Ф. Семейная жизнь в русском расколе. Исторический очерк раскольничьего учения о браке. - Вып. 1. От начала раскола до царствования Императора Николая I. - СПб., 1869. - С.2, 248.
16. Котляревский А.А. Отверженные дети // Дело. -1879. - №8. - С. 79/
17. Загоровский А.И. О незаконнорожденных по иностранным гражданским кодексам и русскому гражданскому праву // Журнал министерства юстиции. - 1898. -№5. - С. 38
18. Бородаевский С. Незаконнорожденные в крестьянской среде // Русское богатство. - 1898. - №10. - С. 238
19. Пахман С. В. Обычное гражданское право в России (юридические очерки). Тома I-II. - С.-Петербург,
38
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ИНСТИТУТА ПРИЗРЕНИЯ
Черкашина Н.В.
Типография II-го отделения собственной Е. И. В. Канцелярии, 1877-1879 гг. - С. 211. // www.base.garant.ru
20. Черкашина Н.В. Законодательная хроника о правовом положении незаконнорожденных детей // Пробелы в российском законодательстве. - 2013. - №3.
21. Черкашина Н.В. Воспитательный дом как мера призрения покинутых детей// Пробелы в российском законодательстве. - 2010. - №2.
22. Черкашина Н.В. Система государственного призрения внебрачных детей в XIX - начале XX столетия // Пробелы в российском законодательстве. - 2010. -№3.
Рецензия
на рукопись статьи соискателя степени доктора юридических наук доцента, к.ю.н., доцента кафедры гражданско-правовых дисциплин Муромского института (филиала) Владимирского государственного университета «имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых» (МИ (филиал) ВлГУ) Черкаши-ной Н.В. по теме: «Законодательная регламентация в отношении внебрачных детей в первой половине XIX столетия»
Научная работа Н.В. Черкашиной, представляет актуальное исследование по теме, имеющей научное и практическое значение.
Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью дальнейшего укрепления социальной сферы и всей политической системы России, в связи с чем, возрастает интерес к истории развития института призрения детей в России.
Результаты исследования могут быть полезны в разработке проблем, связанных с историей становления института призрения. Выводы и предложения исследования можно применить в ходе дальнейшего совершенствования социальной сферы в Российской Федерации. Современные разработчики и исполнители социальной реформы, учитывая исторический опыт (особенно его региональный компонент) могут избежать возможных ошибок в создании современного демократического общества. Научный материал статьи может быть использован и уже частично используется в преподавании таких учебных дисциплин, как «История отечественного государства и права», «Право социального обеспечения».
Научная новизна исследования заключается в попытке автора статьи проанализировать и дать правовую характеристику достаточно большому объему законодательных актов, регулирующих права незаконнорожденных, ограниченных историко-временными рамками.
На основе вышеизложенного, сформулированные в научной работе положения и выводы дополняют и расширяют сферу научного знания в области историко-правовых дисциплин. Исследование Н.В. Черкашиной, таким образом, имеет теоретическое и практическое значение и является научным исследованием, имеющим перспективы для дальнейшего научного поиска.
Подводя итог научного исследования, с которым можно полностью согласиться, автор приходит к выводу о том, что русские гражданские законы отличались крайнем казуистическим характером. Изданные большей частью по поводу отдельных случаев, они содержали в себе мало общих положений, под которые легко могли бы быть подведены разнообразные явления жизни.
Данный вывод автора подтверждает актуальность рассмотрения законодательной регламентации в отношении внебрачных детей в первой половине XIX столетия. Источники, используемые при выполнении научной статьи, являются достоверными.
На основании вышеизложенного, работа Черкашиной Н.В. рекомендуется к опубликованию в открытой печати.
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Муромского института (филиала) Владимирского государственного университета С. В. Лобачев
39
