CC BY
92
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 341.33 ББК 67
© В.В. Зимин, 2018
Научная специальность 12.00.10 — международное право; европейское право
ЗАКЛЮЧЕНИЕ И РЕАЛИЗАЦИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРОВ О БОРЬБЕ С ОТДЕЛЬНЫМИ ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ КАК ОДНО ИЗ ОСНОВНЫХ НАПРАВЛЕНИЙ МЕЖГОСУДАРСТВЕННОГО АНТИКРИМИНАЛЬНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА
Владимир Владимирович Зимин, помощник прокурора
Головинская межрайонная прокуратура г. Москвы (125167, Москва, Ленинградский пр-т, д. 45, корп. 3 E-mail: [email protected]
Аннотация. рассматриваются некоторые вопросы, связанные с заключением и надлежащим выполнением через уголовное право международных договоров Российской Федерации о борьбе с отдельными преступлениями, представляющими международную опасность.
Ключевые слова: преступления, представляющие международную опасность, направления межгосударственного антикриминального сотрудничества, международный договор, выполнение, уголовное право.
THE CONCLUSION AND IMPLEMENTATION OF INTERNATIONAL TREATIES ON COMBATING PARTICULAR CRIMES AS ONE OF THE MAIN DIRECTIONS OF THE INTER-STATE ANTI-CRIMINAL CO-OPERATION
Vladimir V. Zimin, assistant prosecutor
Golovinsky Interdistrict Prosecutor's Office of Moscow (125167, Moscow, Leningradsky pr-t, d. 45, build. 3) E-mail: [email protected]
Annotation. This article deals with some issues related to the conclusion and proper implementation of the international treaties of the Russian Federation on combating particular crimes, through its criminal law.
Keywords: crimes of international concern, directions of inter-state anti-criminal co-operation, international treaty, implementation, criminal law.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Зимин В.В. Заключение и реализация международных договоров о борьбе с отдельными преступлениями как одно из основных направлений межгосударственного антикриминального сотрудничества. Вестник Московского университета МВД России. 2018;(5):156-163.
Проблема преступности как негативного социального феномена в настоящее время носит глобальный характер. Во-первых, поскольку преступность практически во всех странах мира является препятствием на пути их социально-экономического, политического и культурного развития, существенно снижая качество жизни населения, что предопределяет заинтересованность членов мирового сообщества в совместном поиске наиболее действенных путей и средств решения данной проблемы. Во-вторых, в связи с тем, что круг преступных деяний, представляющих очевидную международную опасность (например, террористические акты международного характера, киберпреспупления, незаконный трансграничный оборот наркотиков, оружия, культурных ценностей), постоянно расширяется, а борьба с такого рода преступлениями становится по-настоящему эффективной только при согласовании действий различных государств, при рациональном сочетании внутригосударственных и международных усилий.
В последние десятилетия особенно отчетливо проявилась тенденция расширения международного сотрудничества в области борьбы с преступностью1, что связано со стремительным развитием экономических, политических, культурных и гуманитарных связей, совершенствованием средств транспорта и связи, межличностной коммуникации, в том числе в сети Интернет, упрощением порядка въезда и выезда из стран, а также пограничных и таможенных формальностей.
Сотрудничество государств в антикриминальной сфере имеет объективную основу — их тесную взаимосвязь и взаимозависимость в современном мире, которые обусловлены интенсивно развивающимися интеграционными процессами не только в рамках отдельных регионов (субрегионов), но и в мировом масштабе, что зачастую обозначают термином «глобализация». Объективные интеграционные процессы
1 От предупреждения преступлений до постпенитенциарного содействия бывшим осужденным.
имеют и свои негативные проявления. В частности, они влекут качественное и количественное изменение преступности, в том числе интернационализацию, т.е. возрастание в ней удельного веса иностранных и международных элементов (совершение преступлений на территории двух или более государств, иностранными гражданами и лицами без гражданства либо в отношении таких граждан и лиц, попытки преступников скрыться от правосудия за рубежом, сбыт похищенного или «отмывание» преступных доходов за границей и т.п.).
Например, в 2016 г. в России иностранными гражданами и лицами без гражданства совершено почти 44 тыс. преступлений, что составляет порядка 2,0% от числа зарегистрированных преступлений, однако по отдельным регионам (в частности, в Москве и Московской области) этот показатель гораздо выше2. Кроме того, в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства в прошлом году в России совершено около 15 660 преступлений3.
Проблема преступности как негативного социального явления в настоящее время во все большей степени приобретает глобальный характер. Во-первых, потому что преступность в более или менее острой форме проявляется практически во всех государствах мира, превращаясь в серьезное препятствие на пути их социально-экономического, политического и культурного развития и существенно снижая уровень и качество жизни населения. Это предопределяет заинтересованность членов мирового сообщества в совместном поиске наиболее действенных путей и средств решения данной проблемы. Во-вторых, потому что постоянно расширяется круг деяний, представляющих несомненную международную опасность. К ним относятся, в первую очередь, терроризм, незаконный трансграничный оборот наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, оружия и взрывчатых веществ, радиоактивных материалов, культурных ценностей, киберпреступность, коррупция, морское пиратство.
Очевидно, что эффективную борьбу с такими преступлениями можно вести только при взаимодействии многих, если не большинства членов международного сообщества, при рациональном сочетании внутригосударственных и международных усилий.
Объективную основу антикриминального сотрудничества государств в рассматриваемой сфере составляет их тесная взаимосвязь и взаимозависимость, а
также качественные и количественные изменения самой преступности, в первую очередь ее интернационализация, т.е. возрастание в ней удельного веса «иностранных» и «международных» элементов (например, совершение преступления на территории двух или более государств, укрывательство и сбыт похищенного или «отмывание» доходов от преступной деятельности за границей, попытки преступников скрыться от правосудия за рубежом).
Можно выделить следующие основные направления межгосударственного антикриминального сотрудничества:
1) заключение и реализация договоров о борьбе с отдельными преступлениями, представляющими международную опасность;
2) оказание правовой помощи по уголовным делам (в широком смысле), включая выдачу;
3) обмен информацией (в том числе оперативной, из криминалистических учетов и др.);
4) разработка международных норм (обязательного и рекомендательного характера), обеспечивающих защиту прав человека в сфере борьбы с преступностью, в том числе сотрудников правоохранительных органов;
5) исполнение решений органов иностранных государств по уголовным делам и международных уголовных трибуналов;
6) создание и обеспечение работы учреждений международного уголовного правосудия и так называемых «гибридных» (с международным участием) уголовных судов;
7) совместное изучение проблем противодействия преступности, обмен опытом их решения (как положительным, так и отрицательным);
8) оказание консультативной, материальной и иной технической помощи (подготовка и повышение квалификации кадров, предоставление экспертных услуг, поставка специальных средств, техники и т.п.)4.
Что касается такого направления межгосударственного сотрудничества, как заключение и реализация договоров о борьбе с преступлениями, представляющими международную опасность, то можно выделить
2 Отметим, что в некоторых западноевропейских странах доля преступлений, совершенных иностранцами, составляет более 20%.
3 URL: http://crimestat.ru/regions_chart_total
4 Зимин В.П., Зубов И.Н. Международное сотрудничество в области борьбы с преступностью и охраны общественного порядка: Учеб. пособие. М., 1993. С. 11.
две категории таких деяний: международные преступления и преступления международного характера.
Под «международными преступлениями» понимаются деяния, совершаемые физическими лицами, непосредственно связанными с государствами, которые направляют или осуществляют преступную политику. Из международно-правовых актов в этой сфере можно отметить, к примеру, принятые в рамках ООН Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.) и Международную конвенцию о пресечении преступления апартеида и наказании за него (1973 г.), в которых предусмотрено, что для отправления правосудия по делам о международных уголовных преступлениях могут быть учреждены специальные международные уголовные суды.
К категории «преступления международного характера» относятся деяния, посягающие на интересы двух и более государств или всего мирового сообщества, объявленные преступными в соответствии с международными договорами и внутригосударственным законодательством и совершаемые физическими лицами, но не находящимися (в отличие от международных преступлений) в непосредственной связи с тем или иным государством.
Преступления международного характера могут быть классифицированы на следующие группы: преступления террористического характера; незаконное производство и распространение наркотических средств и психотропных веществ; коррупционные акты; рабство, работорговля, принудительный труд и сходные с ними институты и обычаи; преступления против культурных ценностей; преступления в области мореплавания; иные преступления международного характера.
К проблемам международного сотрудничества в борьбе с преступностью и вопросам характеристики международно-противоправных деяний, международно-правового и внутригосударственного регулирования и механизмов борьбы с ними, обращались многие советские (российские) исследователи в области международного публичного права, уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исправительного права, в том числе в работах диссертационного характера5.
В решении проблемы преступности все большую роль играет международное право, которое активно вмешивается в правовое регулирование и практику противодействия преступности, в том числе на нацио-
нальном уровне. Это привело среди прочего к существенному росту соответствующих международно-правовых обязательств Союза ССР, а после его распада в декабре 1991 г. и Российской Федерации. Отметим, что после распада Советского Союза к России как государству-продолжателю СССР перешли обязательства в отношении более 150 двусторонних и многосторонних договоров (межгосударственных, межправительственных, межведомственных), в которых регламентированы те или иные аспекты, связанные со всем комплексом вопросов борьбы с преступностью. По нашей оценке, за относительно небольшой срок своего существования Российская Федерация, по меньшей мере, удвоила это число.
Особенность сотрудничества государств в области борьбы с преступностью состоит в том, что эта борьба входит преимущественно во внутреннюю компетенцию государств, поскольку преступность как общественное явление имеет в целом «национальный» характер, определяемый совокупностью действующих в конкретном государстве социальных, экономических, правовых и иных факторов. Поэтому межгосударственное сотрудничество носит в общем вспомогательный по отношению к внутригосударственным мерам характер — как по объему, так и по значению (различному, однако, при сравнении отдельных государств и видов преступлений) для дела эффективной борьбы с уголовно наказуемыми деяниями.
5 ГаленскаяЛ.Н. Международная борьба с преступностью. М.: Междунар. отношения, 1972; Степаненко В.И. Влияние международных договоров на содержание и сферу действия советского уголовного права: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1982; КарпецИ.И. Международная преступность. М.: Юрид. лит., 1988; Зимин В.П. Международно-правовые обязательства СССР и некоторые вопросы Общей части советского уголовного законодательства // Проблемы совершенствования уголовного законодательства и практики его применения: Сб. науч. трудов. / Акад. МВД СССР. М., 1991. С. 4—16; Уголовная юстиция: проблемы международного сотрудничества / Под ред. В.М. Савицкого. М., 1995; Волжен-кина В.М. Международное сотрудничество в сфере уголовной юстиции. СПб., 1998; Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право: Учебник. М.: Спарк, 1999; Международное уголовное право: Учеб. пособие / Под общ. ред. В.Н. Кудрявцева. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Наука, 1999; Слюсарь Н.Б. Реализация международных обязательств Российской Федерации в уголовном законодательстве России: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2000; Цепелев В.Ф. Уголовно-правовые, криминологические и организационные аспекты международного сотрудничества в борьбе с преступностью: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2001; Трунцевский Ю.В. Международное пенитенциарное право: Лекция. М.: Юрист, 2001; Ображиев К.В. Международное и российское уголовное право: проблемы соотношения // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2008. № 1. С. 121-123.
Международные договоры Российской Федерации в области борьбы с преступностью имеют значение как для правотворческой, так и для правоприменительной деятельности, в первую очередь для всех элементов правоохранительной системы, включая полицию, органы следствия и прокуратуры, а также для судов.
Многие нормы уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права не могут рассматриваться, а их реализация не может осуществляться в отрыве от международно-правовых обязательств Российской Федерации6, и число таких норм растет. Например, в целом не менее 50 статей УК России (как Общей части, так и Особенной) так или иначе связаны с международно-правовым регулированием. При этом следует отметить, что многие статьи УК России содержат отсылку к нормам международного права в целом или международных договоров Российской Федерации (например, ч. 2 ст. 1, ч. 3, 4 ст. 11, ч. 2, 3 ст. 12, ч. 2 ст. 13, ст. 355 и ст. 356).
В международных договорах Российской Федерации затрагиваются различные уголовно-правовые вопросы: юрисдикция7, включая уголовно-правовой и уголовно-процессуальный иммунитеты, объективная и субъективная стороны преступления, ответственность за приготовление, покушение и соучастие, отягчающие и смягчающие обстоятельства, виды наказания, учет иностранных приговоров для установления рецидива, давность уголовного преследования и др.8.
Прежде всего, это относится к нормам, содержащимся в договорах, заключенных в рамках межгосударственных организаций и полностью или частично посвященных вопросам борьбы с международными преступлениями и преступлениями международного характера. Такие договоры заключаются под эгидой универсальных (ООН и ее специализированные учреждения), трансрегиональных (например, Организация экономического сотрудничества и развития, Шанхайская организация сотрудничества), а также региональных и субрегиональных межгосударственных организаций (Совет Европы, Содружество Независимых Государств и др.). Российская Федерация является стороной более 40 таких международных договоров.
К договорам Российской Федерации о борьбе с преступлениями, представляющими международную опасность, в частности, относятся: Международная конвенция по охране подводных телеграфных кабелей (1884 г.), Конвенция о пресечении обращения пор-
нографических изданий и торговли ими (1923 г.); Международная конвенция о борьбе с подделкой денежных знаков (1929 г.); Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.); Конвенция о борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией проституции третьими лицами (1949 г.); Дополнительная конвенция об упразднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, сходных с рабством (1956 г.); Единая конвенция о наркотических средствах (1961 г.); Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (1970 г.); Конвенция о психотропных веществах (1971 г.); Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (1971 г.) с Протоколом о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международную гражданскую авиацию (1988 г.); Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него (1973 г.); Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов (1973 г.); Международная конвенция о борьбе с захватом заложников (1979 г.); Конвенция ООН по морскому праву (1982 г.); Конвенция о физической защите ядерного материала (1980 г.); Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения и наказания (1984 г.); Конвенция ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ (1988 г.); Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства, и Протокол о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе (1988 г.); Конвенция об
6 КарпецИ.И. Преступления международного характера. М., 1979; Международное уголовное право: Учеб. пособие / Под общ. ред. В.Н. Кудрявцева. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Наука, 1999; Блищенко И.П. Соотношение норм международного и национального уголовного права // Проблемы реализации норм международного права. Свердловск, 1989; Уголовная юстиция: проблемы международного сотрудничества / Под ред. В.М. Савицкого. М., 1995; Кибальник А. Порядок применения международного уголовного права в национальной юрисдикции // Рос. юстиция. 2002. № 10. С. 61, 62.
7 Комментарии к ст. 11 и 12 УК России в «Комментарии к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.Т. То-мина, В.В. Сверчкова. 9-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2013. С. 32—49; Каюмова А.Р. Международно-правовые аспекты уголовной юрисдикции государств: некоторые вопросы теории и практики: Моногр. Казань, 2009.
8 Иногамова-Хегай Л. Международное уголовное право. СПб.: Юрид. центр, 2003.
отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности (1990 г.); Конвенция о безопасности персонала ООН и связанного с ней персонала (1994 г.); Конвенция ОЭСР по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок (1997 г.); Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом (1998 г.); Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию (1999 г.); Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма (1999 г.); Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности (2000 г.) и дополняющие ее Протокол против незаконного ввоза мигрантов по суше, морю и воздуху (2000 г.) и Протокол о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее (2000 г.); Факультативный протокол к Конвенции о правах ребенка, касающийся торговли детьми, детской проституции и детской порнографии (2000 г.); Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (2001 г.); Конвенция ООН о борьбе с коррупцией (2003 г.); Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризма (2005 г.); Международная конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма (2005 г.); Конвенция Совета Европы о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуальных злоупотреблений (2007 г.); Договор государств-участников Содружества Независимых Государств о противодействии легализации (отмыванию) преступных доходов и финансированию терроризма (2007 г.)9.
Для обеспечения выполнения обязательств России, вытекающих из ее международных договоров по борьбе с отдельными преступлениями, наиболее важное значение имеют следующие правовые нормы:
1) ч. 4 ст. 15 Конституции России 1993 г.: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Данное положение является конституционной новеллой для России и имеет важное практическое значение для всех субъектов российского права (включая правоохранительные и контролирующие органы, а также суды), поскольку Конституцией им предоставлено правомочие непосредственно обращаться к общепризнанным принципам и нормам меж-
дународного права и международным договорам Российской Федерации, в том числе применять содержащиеся в международно-правовых актах правила, если они являются самоисполнимыми, т.е. не требуют издания специального внутригосударственного правового акта, обеспечивающего их исполнение. При этом следует иметь в виду, что согласно п. 5 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»10, что при коллизии с предписаниями УК России приоритет имеют только правила вступившего в силу международного договора, решение о согласии на обязательность которого для Российской Федерации было принято в форме федерального закона (о ратификации или присоединении). Очевидно также, что такой договор должен быть в установленном порядке опубликован, исходя из ч. 3 ст. 15 Конституции, установившей, что любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения;
2) ч. 1 ст. 3 (Принцип законности) УК России, в соответствии с которой преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только данным Кодексом. Таким образом, законодатель сознательно воздержался от включения в УК России нормы, транслирующей правовое содержание второго предложения цитированной выше ч. 4 ст. 15 Конституции (о том, что, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, применяются правила международного договора), хотя это было сделано в большинстве отраслевых федеральных законов, в том числе в ч. 3 ст. 1 УПК России и ч. 2 ст. 3 УИК России.
В международных договорах, заключенных в целях борьбы с отдельными преступлениями, основным является обязательство государств-участников квалифицировать указанные в этих актах деяния как
9 В некоторых из этих договоров участвуют более половины государств мира. Тексты большинства из них см.: Действующее международное право: В 3-х т. Т. 3. Разд. XVII. М., 1997; Международное уголовное право в документах: Учеб. пособие / Сост. Р.М. Валеев и др. 2-е изд., перераб. и доп. В 2 т. М.: Статут, 2010.
10 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1996. № 1.
преступные11. Но следует ли в таких случаях вводить соответствующий уголовно-правовой запрет в национальное законодательство? Этот вопрос тесно связан с более общей проблемой соотношения и взаимодействия международного и внутреннего (национального) права, привлекающей внимание многих ученых и практиков — как юристов-международников, так и специалистов уголовно-правового профиля.
Приведем, к примеру, позицию И.И. Карпеца: «Преступления международного характера—это деяния, предусмотренные международными соглашениями (конвенциями).., наказуемые либо согласно нормам, установленным в международных соглашениях (конвенциях).., либо согласно нормам национального уголовного законодательства в соответствии с этими соглашениями»12.
Полагаем, однако, что мнение о том, что уголовная ответственность может наступать согласно только международно-правовым договорным нормам, верно пока лишь для случаев осуществления международного правосудия в отношении международных пре-ступлений13. Примерами международного уголовного правосудия ad hoc являются Нюрнбергский и Токийский военные трибуналы для суда над главными военными преступниками Германии и Японии после Второй мировой войны, а также Международный трибунал для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 г. (МТБЮ), и Международный трибунал по Руанде, учрежденные решениями Совета Безопасности ООН, соответственно, от 25 мая 1993 г. и от 8 ноября 1994 г., которые обязательны для России как члена ООН, но международными договорами не являются. Кроме того, с 2002 г. на постоянной основе функционирует Международный уголовный суд (МУС), созданный в соответствии с Римским статутом Международного уголовного суда (1998 г.), в котором Россия не будет участвовать, по крайней мере, в ближайшем обозримом будущем из-за дискредитации идеи международного уголовного правосудия политизированной практикой МТБЮ и МУС14.
В остальных же случаях, по нашему мнению, должен применяться национальный уголовный закон. Во-первых, уголовная ответственность и меры наказания устанавливаются только законом (древний принцип «nullum crimen, nulla poena sine lege»). Во-вторых, даже если в международном договоре России субъективная
и объективная стороны состава преступления определены достаточно четко для их применения правоохранительными органами, перед судом неизбежно возникнет проблема назначения наказания. Ведь предписания о санкциях имеются не во всех договорах, и сформулированы они, как правило, в виде обязательства общего характера установить соответствующие наказания за совершение указанных в них преступлений с учетом их тяжкого (серьезного) характера15 или «применять суровые меры наказания»16. Есть и более определенные договорные положения о санкциях (например, предусматривать применение «таких санкций, учитывающих серьезный характер этих правонарушений, как тюремное заключение или другие виды лишения свободы, штрафные санкции и конфискация»17. Однако и это не оставляет суду иной возможности, как в определении меры наказания прибегнуть к аналогии, которая, как известно, в уголовном праве запрещена (ч. 2 ст. 3 УК России).
По нашему мнению, во всех случаях, когда государство принимает на себя обязательство рассматривать определенные в конкретном международном договоре деяния как преступные, а действующее законодательство не обеспечивает адекватного выполнения этого обязательства, законодатель обязан внести необходимые дополнения или изменения в уголовный закон. В противном случае будет нарушен один из основных принципов международного права — принцип добросовестного выполнения обязательств по международному праву, проистекающий из нормы
11 Статья 1 Международной конвенции о пресечении обращения порнографических изданий и торговли ими, ст. 1 и 4 Конвенции против пыток и других бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, ст. 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, ст.ст. 5—9 Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма, ст. 12 Договора государств-участников Содружества Независимых Государств о противодействии легализации (отмыванию) преступных доходов и финансированию терроризма.
12 КарпецИ.И. Указ. соч. С. 48.
13 Костенко Н.И. Международная уголовная юстиция. Проблемы развития. М.: РКонсульт, 2002.
14 Распоряжение Президента Российской Федерации от 16 ноября 2016 г. № 361-рп «О намерении Российской Федерации не стать участником Римского статута Международного уголовного суда» // СЗ РФ. 2016. № 47. Ст. 6630.
15 Например, ст. 2 Международной конвенции о борьбе с захватом заложников, п. 2 ст. 7 Конвенции о физической защите ядерного материала.
16 Статья 2 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, ст. 3 Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации.
17 Пункт 4 ст. 3 Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ.
римского права «pacta sunt servanda» («договоры должны выполняться»)18.
Следует сказать, однако, что не все принятые Россией международно-правовые обязательства признать определенные деяния преступными нашли соответствующее отражение в ее уголовном законодательстве. Это относится, например, к такому международному преступлению, как апартеид19. Каким бы «экзотическим» ни казалось для России это преступление против человечества, но его необходимо включить в ее уголовный закон (тем более, что ст. VI указанной Конвенции предусматривает обязательство установить универсальную юрисдикцию в отношении апартеида).
Необходимо установление уголовной ответственности и за несанкционированное вещание из открытого моря, как оно определено в ст. 109 Конвенции ООН по морскому праву.
Исчезла из уголовного законодательства статья, обеспечивавшая выполнение обязательства по криминализации деяния, предусмотренного в Международной конвенции по охране подводных телеграфных кабелей (1884 г.) — старейшем договоре России в области борьбы с отдельными преступлениями, представляющими международную опасность, и введенная в уголовные кодексы союзных республик еще в 1926 г.20.
Включением в уголовное законодательство России норм, отражающих ее договорные обязательства по борьбе с отдельными преступлениями, законодатель не только формально реализует международно-правовой принцип добросовестного выполнения обязательств по международному праву. Этим создается необходимая правовая основа для привлечения к уголовной ответственности иностранных граждан, совершивших преступления вне пределов России и оказавшихся на ее территории, в случаях, когда они не выдаются другому государству, а в соответствии с международными договорами сфера уголовной юрисдикции России расширяется в целях осуществления принципа неотвратимости ответственности за совершение преступных деяний, представляющих международную опасность, включая в отдельных случаях реализацию универсальной уголовной юрисдикции21. При этом компетентные органы России получают относительную свободу выбора решений — в основном в рамках правила «aut dedere aut judicare» («выдай или суди»)22.
Кроме того, если Россия не выполнит своего обязательства по криминализации какого-либо деяния,
предусмотренного в ее международном договоре, она не сможет сотрудничать с другими государствами-участниками этого договора и третьими странами в вопросах выдачи лиц, совершивших такое деяние, поскольку одним из обязательных условий выдачи является наказуемость деяния, в связи с которым запрашивается выдача, по уголовному законодательству как запрашивающего выдачу государства, так и запрашиваемого государства (правило «double criminality» — «двойной криминализации»).
Российский законодатель должен также учитывать международно-правовые нормы и при установлении санкций за совершение международных преступлений и преступлений международного характера. Это связано, в частности, с тем, что согласно положениям многих договоров о борьбе с отдельными преступлениями Россия обязана включить эти деяния в категорию экстрадиционных, т.е. влекущих выдачу23. А в соответствии с договорами, регламентирующими вопросы выдачи, в эту категорию, как правило, входят преступления, за совершение которых по законодательству обоих государств (запрашивающего и запрашиваемого) может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или более тяжкое наказание24. Некоторые междуна-
18 Статья 26 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. № 37.
19 Статьи II и III Международной конвенции о пресечении преступления апартеида и наказании за него.
20 «О дополнении уголовных кодексов союзных республик статьями, вытекающими из признания имеющими силу для Союза ССР Брюссельских конвенций от 23 сентября 1910 г.»; «О столкновении судов и оказания помощи и спасении на море» и Парижской конвенции от 14 марта 1884 г. «Об охране подводных телеграфных кабелей: Постановление Президиума ЦИК СССР от 5 марта 1926 г. // СЗ СССР. 1926. Отд. 2. № 22. Ст. 145.
21 Степаненко В.И. Влияние международных договоров на расширение сферы уголовной юрисдикции // Исполнение международных договоров СССР (Вопросы теории и практики): Межвуз. сб. науч. тр. Свердловск, 1986. С. 99—108; Каюмова А.Р. Перспективы кодификации универсальной юрисдикции государств // Российский юридический журнал. 2015. № 3. С. 106—116.
22 Пункт 1 ст. 8 Международной конвенции о борьбе с захватом заложников, ст. 10 Конвенции о физической защите ядерного материала.
23 Статья 8 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, ст. 16 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности.
24 Сборник специальных международных договоров Российской Федерации по вопросам правовой помощи по гражданским, семейным, уголовным и иным делам. В 2 т. М.: ТИССО-Полиграф, 2006; Участие органов прокуратуры в международном сотрудничестве по вопросам выдачи и правовой помощи по уголовным делам: Сб. метод. и информ. мат. М.: Генеральная прокуратура Российской Федерации, 2011. С. 180—185.
родные договоры Российской Федерации прямо предусматривают обязательство установить за предусмотренные в них деяния наказание в виде лишения свободы на срок, достаточный для обеспечения эффективной взаимной правовой помощи и выдачи25.
Полагаем, что следует поддержать позицию некоторых ученых, которые считают, что «отсутствие нормативного урегулирования вопросов имплементации международных актов в УК РФ является серьезным законодательным пробелом, препятствующим реализации установлений ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации»26. Думается, что в целях организации более полного выполнения обязательств и реализации прав, вытекающих для России из международных договоров о борьбе с отдельными преступлениями, необходимо рассмотреть вопрос о включении в ч. 1 ст. 3 УК России нормы, предусматривающей возможность применения в некоторых вопросах правил международного договора Российской Федерации в случае, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные УК России. Это могло бы быть сделано, в частности, в отношении уголовной юрисдикции, отягчающих и смягчающих обстоятельств, учета иностранных приговоров для установления рецидива.
Следует также отметить, что в п. 1 ст. 15 Международного пакта о гражданских и политических правах (1966 г.)27 говорится о преступности деяния в соответствии не только с внутренним уголовным законом, но и с международным правом (договорными или обычными нормами): «Никто не может быть признан виновным в совершении какого-либо уголовного преступления вследствие какого-либо действия или упущения, которое, согласно действовавшему в момент его совершения внутригосударственному законодательству или международному праву, не являлось уголовным преступлением».
Пункт 2 ст. 15 названного Пакта гласит: «Ничто в настоящей статье не препятствует преданию суду и наказанию любого лица за любое деяние или упущение, которые в момент совершения являлись уголовным преступлением согласно общим принципам права, признанным международным сообществом». Аналогичные положения содержатся в п. 1 ст. 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.)28. Данные договорные международно-правовые нормы появились после Нюрнбергского и Токийского военных трибуналов, осудивших после
Второй мировой войны главных военных преступников Германии и Японии, которым вменялось в вину совершение тяжких преступлений, в число которых входили деяния, не предусмотренные уголовным законодательством не только этих государств-агрессоров, но и держав-победительниц (например, преступления против мира: планирование, подготовка, развязывание и ведение агрессивной войны).
К сожалению, российский законодатель не посчитал необходимым отразить в уголовном законе возможность реализации этих международно-правовых обязательств России в условиях, когда, с одной стороны, УК России основывается на общепризнанных принципах и нормах международного права (ч. 2 ст. 1), а с другой — преступность деяния, его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только данным Кодексом (ч. 1 ст. 3). Полагаем, что в случае возникновения реальной коллизии данных международно-правовых обязательств России и указанных норм уголовного закона должно применено содержащееся в ч. 4 ст. 15 Конституции правило, согласно которому норма международного договора имеет приоритет перед нормой закона.
Нелишне было бы сказать, что некоторые ученые включают в перечень источников уголовного права России также международно-правовые нормы в целом29 или только нормы международных договоров.
В статье затронуты лишь некоторые из многих вопросов, связанных с необходимостью надлежащего отражения положений международных договоров Российской Федерации в уголовном законодательстве и правоприменительной практике с целью обеспечения реализации прав и выполнения обязательств, вытекающих для России из таких договоров, и повышения эффективности международного антикриминального сотрудничества.
25 См., в частности, п. 1 ст. 3 Конвенции ОЭСР по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок.
26 Кузнецова Н.Ф., Огурцов Н.А. О соотношении международного и внутреннего уголовного права // Законодательство. 2007. № 5.
27 Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 17. Ст. 291.
28 СЗ РФ. 2001. № 2. Ст. 163.
29 Трунцевский Ю.В. Нормы международного права как источник российского уголовного права. Рязань, 1997; Обра-жиев К.В. Система формальных (юридических) источников российского уголовного права: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2014.
